Единица времени.

──────── • ☆ • ────────

Быстрым шагом иду по коридору дворца Хэмптон-Корт, стоящего на левом берегу Темзы. Непроницаемое лицо, гордая походка, изящные движения — всё во мне выдаёт то, кто я такая. Королева. Юбки моего кроваво-алого шёлкового платья усыпаны рубинами, расшиты золотом и жемчугом. Корсет дугообразной формы сильно затянут, и мне тяжело дышать, но я научилась не обращать внимания на это. На голове золотая корона, в которой блестят множество самых разных драгоценных камней. После резни в Уайтхолле пришлось заказывать новую, так как та затерялась среди мёртвых тел, испачкавшись в крови и грязи.

За мной в молчании тянется вереница людей : четверо вооружённых солдат в доспехах с английским гербом, готовые в любой момент прийти мне на помощь и такое же количество моих фрейлин.  Я привыкла к вечному сопровождению уже давно, хотя часто старалась улизнуть из поля зрения охраны, но после ситуации в Уайтхолле перестала возмущаться совсем.

Подойдя к громоздкой двери зала совещаний, я величаво захожу внутрь комнаты. Все присутствующие сразу же склоняются в поклоне, опуская глаза в пол. Без лишних слов я шагаю ровно по своей траектории вперёд, не обращая ни на кого внимания, роскошный алый шлейф платья придерживают две фрейлины, Сьюзан — круглолицая русоволосая невысокая девушка и Полин — её темные каштановые волосы собраны на голове корону из косы. Она в стенах Хэмптон-Корта впервые, после случившегося две недели назад. К моему счастью, её гонор поубавился, после того как я спасла ей жизнь и запретила её семье приближаться к ней. Лишние проблемы мне сейчас не нужны.

Дохожу до задней стены дворца из красного кирпича, поднимаюсь на небольшой помост по ступенькам и усаживаюсь на большой трон, стоящий ровно посередине. Одним движение руки, заставляю всех поднять головы. Мои фрейлины стоят у подножия трона на самой нижней ступеньке. Я обвожу взглядом присутствующих. Люди, с которыми я теперь работаю — совершенно не знакомы мне. Я не довольна тем, что приходиться доверять малознакомым лицам, но если хочу дойти до своей цели — у меня нет другого выхода. 

Мои глаза останавливаются на молодом человеке двадцати восьми лет — Элвине Ноксе, графе Девона, который занимает не последнюю должность при моём королевском дворе. Нокс строен и изящен, а также очень умён, сообразителен и невероятно хитёр. Он является моими глазами и ушами, а его люди — подобно крысам — находились повсюду, даже в самых тёмных и заброшенных углах этого мира. Элвин был искусным шпионом, прекрасно владел оружием и являлся главой моей личной стражи. Высокий и подтянутый, он воплощение изысканности и тактичности, что было на руку, ведь его чрезмерно "правильный" образ жизни отвлекал от его персоны подозрения врагов. Короткие белокурые волосы, светло-голубые глаза, цвета морской волны и бесконечная харизма не оставались незамеченными. Он мог совратить абсолютно любую женщину, хотя они и без того сами кидались ему под ноги.

Слева от него прямо стоял Гарольд Салор. Вот-вот мужчине стукнет за пятьдесят, но его военные подвиги не остались в тени. Именно он был генералом королевского войска при Раймонде, он помогал спроектировать набег на Шотландию, который в скором времени оказался успешным. Салора любит народ, ему верят и чтут. Бывает, его заносит, и Гарольд идёт на поводу у своих амбиций, но всё же вовремя успевает остановиться. Не спешу доверять ему полностью, но Раймонд всегда хорошо отзывался об этом человеке, а я бесконечно верю бывшему королю Англии.

Воспоминания о Раймонде ранят меня, словно лезвием ножа по сердцу, но я запрещаю себе плакать. У меня есть цель, и я не должна отвлекаться на скорбь и постоянно жалеть себя. Когда бездыханное тело Раймонда привезли в Вестминстерское аббатство, чтобы похоронить достойно, я выгнала из комнаты абсолютно всех, села около холодного короля и горько заплакала. Тела Кэрол и Бедфорда в куче месива найти не сумели, а вернуться в Уайтхолл самостоятельно пока не могу, иначе это совсем разобьёт моё и без того раненное сердце. К слову, дворец, ставший мне домом, сгорел, оставив от своего былого величия лишь одну-единственную комнату — банкетный зал.

Собрание длиться не долго, и я распускаю основную массу людей, оставляя только Элвина и Гарольда. Когда последний дворянин покидает зал и за ним закрывают двери, обращаю на оставшихся мужчин взгляд своих светлых глаз. Я чувствую тяжесть короны не только на голове, но и груз, который свалился мне на плечи в тот самый момент, когда меня короновали. А после смерти короля я осталась одна. Тащить всё это оказалось в разы сложнее, чем я могло предполагать.

— Её Величество Эления, королева Шотландии, умерла вчера от оспы. Двор ослаблен, — сообщает мне Элвин, его лисьи глаза блестят. 

В моей памяти всплывает мёртвенно-бледное лицо Элении Ганс. Я знала её совсем немного, но даже тогда понимала, что ей оставалось недолго — средство, которым девушка так тщательно отбеливала себе кожу содержало мышьяк. Если бы она не скончалась от оспы, то всё равно погибла бы от своих же рук, пытаясь следовать этой глупой моде. После этой информации ни единый мускул на моём лице не дрогнул, но шестерёнки в голове закрутились как бешенные.  Я думала, как повернуть ситуацию в свою пользу. И способ действительно был.

— Король Давид? — ледяным голосом интересуюсь я, помня, что его отец, Дональд, скончался неделю назад, так как получил серьёзное ранение после набега англичан. 

По собранной информации, именно он был зачинщиком нападения на Уайтхолл. Он и его сын. Крепко сжимаю кулаки, вгоняя ногти в кожу. Я могла бы отправить на Шотландию свою многочисленную армию, выделить кучу средств и просто убить Давида, но терпела. Тот кто умеет ждать — получает большего. Раймонд часто говорил мне об этом, и совет оказался ценным. Я не убью его, по крайней мере сразу. Мой гнев, застилающий глаза поутих, теперь могла ясно видеть общую картину. Я накажу его за спесивость, властолюбие, чванство и жестокость. Унижу его, заставлю ползать передо мной, стирая колени в кровь. Возможно, мне придётся дорого заплатить за это, однако жадничать я совсем не собиралась.

— Жив, здоров. Ищет себе королеву, — отзывается Гарольд, и я перевожу на него взгляд.

— Ваше Величество, они же не представляют, что вы знаете, что нападение — это их рук дело. — говорит Элвин, и я киваю, ведь думаю о том же самом.

— И не должны знать это, милорды. — я поднимаюсь с трона. — Нужно действовать быстро, пока никто не успел опомниться.

Мужчины расступаются, уступая дорогу, и в поклоне провожают меня. Четыре фрейлины гуськом спешат за мной, мы выходим из зала совещаний.

｡･:*:･:*:･ ☆ ･:*:･:*:･｡

Я кидаю в небольшой фиолетовый чемодан джинсы, а вслед за ними летят и кроссовки. Вещей беру не много, только самое необходимое. На память обо всём — поверх всего осторожно помещаю позолоченную корону, которую я выиграла на выпускном балу. Глядя на неё, вспоминаю, что в этот день я была так счастлива, а буквально через пару часов потеряла всё, что мне было дорого. На безымянном пальце левой руки золотое кольцо, очень похожее на наши с Раймондом обручальные. Разумеется, это просто неплохая подделка, которую я заказала у ювелира в первой параллели, но на внутренней стороне также выгравирована надпись "Что Бог сочетал, то человек не разлучит". Видимо, это не правда, так как Раймонда у меня забрали именно люди. Я касаюсь кольца большим пальцем той же руки и немого поправляю его. 

Дверь в мою комнату открывается почти бесшумно, но я успеваю отдёрнуть руку. Не смотрю на вошедшего, но и без того знаю, кто стоит на пороге моей комнаты. Я передёргиваю плечами и делаю вид, что никого не замечаю, продолжая закидывать чемодан вещами. Папа закрывает дверь и подходит к моим книжным полкам. В последние две недели даже там всё изменилось. Любовные романы, фэнтези и подобного жанра книги подростковой литературы я сложила в большую картонную коробку, которая теперь хранилась под моей кроватью. А на весящих настенных полках теперь плотными рядами стоят книги о финансах, политике, законах и истории. Подобное изменение не осталось незамеченным для моего отца, раньше он был хорошим военным и умеет замечать детали, которые бы другой человек пропустил мимо глаз. 

— Всё-таки уезжаешь? — спрашивает папа, кивая взгляд на вещи в моих руках.

— Не пытайся меня остановить. — не отвечаю на его вопрос напрямую, но всё понятно и без этого. — Я уже поругалась с мамой, не хочу портить отношения с тобой. 

— Мне это совсем не нравится, Грейс. — хмуриться папа и присаживается на край кровати. — Ты сбегаешь в другую страну с человеком, которого я едва знаю.

— Но ты хорошо знаешь меня. — вздыхаю я, и оттолкнув чемодан подальше, поднимаю полный горя взгляд на отца. — Я всего лишь хочу знать, что ты доверяешь мне. Я всё равно уеду, но мне важна твоя поддержка. 

Этот человек всегда был для меня не только отцом, но и другом. Всё моё детство он был рядом, разбавляя весельем мамину строгость. Он понимал меня, защищал от гнева матери. Я не могу рассказать ему истинную причину отъезда, поэтому папе ещё тяжелее отпустить меня. К тому же, он совсем не знает Тео. Конечно, мушкетёр приходил ко мне в гости много раз за это время, но отец не знает Теодора Сент-Мори так, как знаю его я. Нам пришлось соврать, что мы познакомились в интернете, а потом только однажды встретились в реальной жизни. Но как объяснить людям, что каждый раз, когда я закрываю глаза, то оказываюсь в Англии шестнадцатого века? И то, что там с Тео мы пересекались достаточно часто? Никак. Это просто невозможно. Точнее, я могла бы, конечно, рассказать отцу, как дела обстоят на самом деле, но он бы мне не поверил. Уж это гарантировать могу. Я бы не поверила. Никто бы не поверил.

Пока во второй параллели я приходила в себя, посещая уроки управления и экономики, то здесь Тео учил меня битве на мечах. Я поняла, что мне жизненно необходимо уметь владеть этим оружием, а так как мой лучший друг входил в личную стражу французского короля, то вполне могу предположить, что он умеет обращаться с мечом. Теперь каждый божий день мы встречаемся с ним в зале для фехтования в центре Хьюстона, где проводим много часов за тренировками. Мне это не особо нравится, я сильно и быстро выдыхаюсь, но чёткое осознание того, что мне это необходимо не даёт опускать руки и сдаваться. Кто знает, что меня ждёт дальше во второй параллели...

— Куда вы поедете? 

— Во Францию, там семья Тео. 

Брови моего отца ползут к переносице, а губы кривятся. Судя по всему, ему совершенно не по нраву происходящее. Я знаю, что папа заметил изменения не только в моей комнате и распорядке дня, но и в моём поведении и характере. Я уже больше не просто девочка, которая только что закончила школу. На мои руках умерла моя лучшая подруга, получив стрелу в живот, которая предназначалась мне. Мой муж, человек которого я так сильно любила, пожертвовал собой, чтобы отчистить путь отступления. Я опустила взгляд на кольцо, и закрыла глаза. Здесь, в Хьюстоне, со мной ничего не происходило. Я, как любой нормальный человек, ходила в школу и развлекалась с друзьями. Но это только здесь. То, что мне пришлось пережить во второй параллели, я бы никому не пожелала.

— Тебе это необходимо? 

— Да, пап. — киваю я, и скрепя сердце смотрю на отца. — Мне нужно получить ответы на некоторые вопросы. Тео мне помогает.

— Я поговорю с Мэй. — после недолгого молчания соглашается отец и направляется к двери. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

И уходит. Я вновь остаюсь одна. Поднимаюсь, подхожу к прикроватной тумбочке и беру в руки ночник в форме луны на подставке из светлого дерева. Он тоже отправляется в чемодан. После резни в Уайтхолле я не могу спать с выключенным светом. В темноте всплывают те ужасные картины, словно их показывают на проекторе, а по ночам мне снятся кошмары, заставляющие меня просыпаться в холодном поту с сильно бьющимся сердцем. 

Я закрываю чемодан, берусь за ручку и выхожу из комнаты, в которой выросла. Здесь прошла почти вся моя жизнь, чего только не повидали эти стены — и слёзы, и обиды, и смех, и радость. В последний раз мой взгляд скользит по родным обоям, шторам и кровати, потом выключаю свет, а комната погружается во мрак, и я закрываю дверь. Чемодан катиться за мной на двух маленьких чёрных колёсиках, когда я пересекаю гостиную, которая, как и вся квартира, выполнена в стиле минимализм, кроме моей спальни. 

На белом диване сидят родители. Мама не разговаривает со мной со вчерашнего дня. Мне больно от того, что я уеду, а мы так и не помиримся. Но моя мать — прекрасный манипулятор, и ведёт себя подобным образом только для того, чтобы мне стало совестно, я прибежала и начала извиняться, что я такая ужасная дочь. К её несчастью, я уже не маленькая девочка. Её уловки на меня больше не действуют. Прохожу мимо, уверенным шагом направляюсь в прихожую и быстро надеваю кроссовки. На мне свободные джинсы асфальтного цвета и фиолетовая оверсайз худи. Распущенные волосы обрамляют лицо, на голову накинут капюшон. Я тянусь к дверной ручке. Неужели никто не попрощается со мной? Сердце сжимается в грудной клетке. 

— Грейс, подожди! — папа быстро оказывается рядом со мной и заключает в объятия. — Я пополнил твой банковский счёт.

— Спасибо, — я тоже обнимаю отца, на душе становиться спокойнее.

— Удачи, дочка. Позвони, когда приземлишься. Обязательно. И береги себя.

Я киваю, и выхожу на лестничную площадку. Тяжело видеть расстроенное и поникшее лицо отца. Он тихо извиняется за поведение матери, но я его за это совсем не виню. Я уезжаю и не знаю, когда вернусь обратно и вернусь ли вообще, а она даже не встала с места, чтобы попрощаться со мной. В любом случае, это останется на её совести. Выхожу из подъезда, передо мной стоит уже знакомая мне синяя машина Калеба — моего лучшего друга. Калеб и Зои любезно предложили подвезти нас с Тео до аэропорта. Темноволосый футболист встречает меня объятиями и помогает погрузить чемодан в багажник. Я сажусь на заднее сидение автомобиля к Теодору. На его лице написано сожаление, он прекрасно знает, как тяжело теперь мне даётся любой шаг. Но я улыбаюсь ему в ответ, пытаясь приободрить. 

— Итак, ты всё же решилась. — замечает сидящая впереди блондинка с каре и прямой чёлкой, скрывающей её светлые брови. Девушка поворачивается ко мне, в тот момент, когда в машину возвращается Калеб. 

— Как видишь, — соглашаюсь я, одаривая её тенью улыбки. 

— И всё же я не понимаю причину, — хмурит брови Зои, внимательно разглядывая меня, будто это само по себе вытащит из меня ответы.

Мы с мушкетёром переглядываемся, оставляя эту реплику без ответа. Машина медленно трогается. Я провожаю взглядом исчезающий в вечерней темноте дом. Знаю, что Зои очень злиться на меня. Мы втроём были не разлей вода, а теперь я срываюсь в неизвестном направлении. И я не могу её винить за чувства. Мне сильно будет не хватать этой взбалмошной девицы. Однако радует то, что она не останется здесь одна. С ней всегда рядом будет Калеб. Они рассказывали, что собираются съехаться в ближайшее время, и мне очень жаль, что я не приду поздравить их с новосельем. 

Всю дорогу на душе у меня лежит большущий камень, а поперёк горла встал ком. В машине играет спокойная тихая музыка, и чтобы отвлечься от всего, я вслушиваюсь в смутно знакомые слова, пытаюсь подпевать исполнителю в голове. Мы довольно быстро добираемся до международного аэропорта в Хьюстоне и тормозим на парковке. Я смотрела на это большое здание, на людей бегающих туда-сюда, слышала шум взлетающих самолётов и просто не верила. Не верила в то, что собираюсь делать. Никогда ранее не уезжала так далеко. Всю жизнь я провела в городе, который так сильно полюбила. Больше Хьюстона я любила разве что шоколад, зиму и близких мне людей. 

Мы выходим из машины, друзья помогают с чемоданами. Около дверей аэропорта мы останавливаемся, и я поворачиваюсь к Калебу и Зои, замечаю, что у последней глаза на мокром месте. Я мягко ей улыбаюсь, не плачу, несмотря на то, что мне больно внутри. Вспоминаю, как однажды грозилась побить Калеба, если Зои из-за него заплачет. А теперь сама же и стала причиной её слез. Подхожу к лучшей подруге и крепко-накрепко обнимаю её, вдыхая родной аромат вишни. Не хотелось расставаться. Особенно сейчас, когда мне так тяжело и нужна её поддержка. Но я знала, что должна делать. Плакать Зои в плечо буду тогда, когда вернусь.

— Пообещай, что вернёшься. — всхлипывает девушка, утыкаясь носом мне в волосы. — Пообещай, что мы ещё увидимся.

— Обещаю. — я успокаивающе глажу её по коротким волосам. — Я буду ужасно по вам скучать.

Она нехотя отпускает меня, но я тут же попадаю в медвежьи объятия Калеба. Парень треплет меня по волосам, оставляя на голове гнездо, а потом мы вместе смеёмся. Я отхожу от друзей, и пока поправляю взъерошенную причёску, внимательно смотрю на них, чтобы сохранить в памяти этот момент. 

— Береги её, — произносит Калеб, когда жмёт руку Тео.

— Конечно. 

Тео почти невесомо обнимает Зои в знак прощания, а потом по громкой связи объявляют, что посадка на наш рейс открылась. Теодор берёт наши вещи, я напоследок ещё раз прощаюсь с друзьями и следую за ним. Нас тут же поглощает толпа, и я смахиваю одинокую слезу, скатившуюся с уголка глаза. Я сильная. И мне под силу справиться со всем этим кошмаром, который происходит вокруг меня.