Глава 8: «Первая кровь»
Небо над Лондоном затянуто пеплом. Серые тучи нависают, будто затаившееся предчувствие.
Внутри бара — привычный шум: звон стаканов, глухой рок-н-ролл из старого магнитофона, гул голосов.
И вдруг — дверь медленно открывается.
На пороге появляется Пит.
Чуть раньше, чем обычно. Чуть тише, чем всегда.
Эмма, занятая за стойкой, сразу замирает.
Одного взгляда на него достаточно — он что-то знает.
Что-то тревожное. Что-то, что повисло в воздухе.
— Что случилось? — спрашивает она, не повышая голос.
— Слышал разговор. Саут-Энд планирует выйти этой ночью.
— Где?
— Пока не ясно. Но это точно не пустая болтовня. Они греют улицы.
Он опирается о стойку, проводит рукой по лицу.
Взгляд уходит куда-то в пустоту. И Эмма чувствует, как всё спокойное и знакомое начинает дрожать на грани.
Шум в баре стирается, будто приглушается — тревога становится громче.
Ночь.
Переулок позади станции Чаринг-Кросс. Узкие стены. Лужи. Пар из труб.
Пит идёт первым. За ним — Джонни, Спайк, Бов, и ещё десять человек.
Фирма движется тихо. Слаженно.
Словно тени, рвущиеся из-под земли.
— Все свои? — шепчет Джонни, поджимая губы.
— Свои, — коротко отвечает Спайк.
— Не начинаем первыми. Мы — не животные, — говорит Пит.
Его голос твёрдый. Без колебаний.
— Но если ударят — ломаем до хруста.
Они встают стеной. Молча.
Ждут.
И тогда — звук. Сначала будто кто-то кидает бутылку.
Потом — шаги. Ритмичные, тяжёлые.
Из противоположного конца переулка появляются они. Саут-Энд.
Пятнадцать человек. В чёрном.
Капюшоны, шапки, вытянутые лица.
И тот, кто был в баре — первый.
Ухмылка липкая, как мазут.
— Здравствуй, Данхэм, — бросает он. — Привёл мальчиков на прощание?
Пит делает шаг вперёд.
— Только если ты собрался валить навсегда.
Глаза в глаза.
Секунда тишины.
А потом — всё взрывается.
Драка вспыхивает, как взрыв.
Без слов. Без предупреждения.
Кулаки врезаются в челюсти. Тела падают на мокрый асфальт. Грохот. Крики.
Треск костяшек. Металлический звон ключей и ботинок.
Пит держится в центре.
Трое кидаются на него одновременно.
Он уходит от одного удара, второго роняет в стену, но третий — достаёт.
Удар ногой сбоку.
Резкая боль в рёбрах. Пит отшатывается, но тут же выпрямляется, злость перекрывает боль.
— Твою мать... — шипит он сквозь зубы и впечатывает кулак в лицо нападавшему.
В стороне Джонни валит с ног сразу двоих.
Бов ловит пощечину цепью — кровь течёт по скуле, но он только рычит.
Кто-то из Саут-Энда уже отступает. Несколько вырублены. Один — лежит, не встаёт.
Остальные понимают: эта фирма — не трещит. Эта фирма — стоит.
— Назад! — орёт их лидер, схватившись за плечо. — Отступаем!
Кто-то тащит товарища на себе.
Другие, раненые, убегают в переулки.
И только фирма Пита — остаётся стоять. Молча. До конца.
Когда всё закончилось — асфальт был усыпан битой одеждой, лужами крови и распухшими кулаками. Дыхание тяжёлое.
Пальцы в крови. Куртки порваны.
Пит держится за бок, едва дыша, но всё ещё стоит на ногах.
— Всё нормально? — спрашивает Джонни, подходя ближе.
— Пара рёбер просят отдыха, — ухмыляется Пит.
— Но ты выстоял. Мы выстояли.
И в этот момент — звонок.
Тот самый, который всегда приходит тогда, когда нужно.
Эмма.
Он берёт трубку.
— Где ты? — её голос — натянутый, как струна. — Я слышала...
— Всё нормально.
— Ты цел?
— Почти. Уже еду.
Комната. Тишина.
Сквозь окна — мерцающий свет уличных фонарей.
Пит сидит на стуле. Голый по пояс. На боку — фиолетово-синий синяк.
Эмма осторожно протирает его салфеткой со спиртом. Он морщится, но не отстраняется.
— Дурак, — шепчет она. — Мог бы умереть.
— Не мог. У меня причина остаться.
— Я серьёзно. Один удар — и ты бы не встал.
Она заклеивает рану на брови.
— Это болит?
— Когда ты молчишь — да.
Она улыбается сквозь волнение.
Он поднимает взгляд — в нём нежность, как после бури. Смотрит на него.
Уставшего, избитого, но живого.
Сильного. Её.
— Я думала, сойду с ума, пока не услышала твой голос.
— Я не дам им тебя забрать. Никогда.
— А я не дам тебе сдохнуть ради гордости. Так что с сегодняшнего дня — максимум один удар в живот, не больше.
— Договорились, — усмехается он. — Но только если ты будешь меня вот так потом лечить.
Она целует его в губы с нежностью.
— Всегда.
И в этом коротком прикосновении — всё.
Боль. Страх. Любовь. Спокойствие.
Проходит пара дней.
Саут-Энд молчит. Полиция не вмешивается. Вест Хэм — снова хозяева на улицах.
Эмма всё чаще замечает: фирма относится к ней иначе.
Спайк шутит у стойки. Джонни спрашивает, как прошёл её день.
Даже Бов оставляет на баре кофе для неё. Без слов.
Эмма всё ещё тревожится, но уже иначе.
Пит чаще дома. Больше молчит. Иногда просто смотрит на неё — долго. Словно запоминает.
— Ты знаешь, что они вернутся? — спрашивает она.
— Знаю.
— Тогда что?
— Тогда мы встретим их так, как в прошлый раз. Но уже вместе.
Она сжимает его пальцы.
Снаружи - опять идёт дождь. И он звучит почти как аплодисменты.
Но внутри - тепло.
И в этом, наверное, есть победа.