Ошибка выжившего: Фалсум

Мария и Эдан стали ждать спасения.

Кости продолжало ломить, настроение было паршивым, что даже чудаковатая погода за окном не была способна испортить день окончательно. Потому что и без взгляда на небо день был окончательно испорчен.

Март продолжал беситься средь бело дня и серых улиц, не забывая забавно вилять хвостом и хоть как-то радовать присутствующих своим настроением. Он, так и казалось, был единственным лучиком солнца на этой бесконечной черной полосе. Одно лишь нелепое движение его хвоста не только радовало горькие души, но и заставляло забыть. О войне, о взрывах, о горе. И бесконечной пелене серости на дорогах вокруг. Мария отчаянно хотела наконец уже попасть в Стэс, чтобы эта война мышления и тела закончилась.

Эдан чувствовал себя не так уж и хорошо. Не предавая свои привычки, он уже успел выпить любимый йод, который, так и казалось, лечил абсолютно все душевные и не особо боли. Однако та неизмеримо ядовитая резь в области легких и затрудненность дыхания продолжали о себе напоминать. Он успел вдоволь надышаться угарным газом.

Товарищи решили, что правильным решением будет перенести свои вещи в мэрию и ожидать спасения уже там. Тем не менее, рано или поздно им бы пришлось сделать это, да чем дальше шло время, тем становилось понятнее, что сделать это после будет сложнее. Лихорадка так и сжигала Огонька дотла.

Эдан часто молчал. Если раньше поток его бесконечного набора песен, шуток, анекдотов и вымышленных историй из жизни было не остановить, сейчас он, казалось, был полностью погружен в свои серо-буро-черные мысли, которые печальнее и агрессивнее обычного ранили душу. Одному лишь Эдану было известно, что же на самом деле твориться с ним.

- Мария, - Эдан говорил так томно и тихо, закашлял. Теперь становилось понятно, почему он так полюбил молчать - говорить было физически больно, - я хочу кое-что сделать, пока я здесь.

Мария повернулась на слова Огонька, удивленно моргая.

- Что именно?

- Хочу похоронить его. - поднимал он глаза, поспешно доставая из кармана куртки брелок. - Хочу похоронить свое прошлое на родине. В Фалсуме.

- Почему ты... - Мария опустила глаза, замолчала. Она не до конца понимала ход мыслей Эдана, но и возразить никак не могла.

- Не хочу больше сожалеть. - Эдан перебивал рассуждения Марии. - Прошлое ведь должно оставаться в прошлом, не так ли? В чем смысл мне продолжать переживать о том, чего больше нет. - и снова этот болезненный кашель.

Мария подошла к Эдану ближе. Села на корточки напротив него, пока он продолжал судорожно заворачиваться в одеяло. Тело было холодным, а мысли сильнее обычного обжигали мозги.

- Не разговаривай, если тебе больно говорить. - Мария пощупала его лоб. Тут же отдернула руку, только чтобы случайно не вступить в странный контакт. - Вроде бы чуть прохладнее, чем утром. Хорошо. Давай сделаем, что ты хочешь.

Ребята отправились на улицу. Песок продолжал падать с крыш зданий, где-то слышался металлический скрежет, гул ветра, лай Марта, который снова куда-то сбежал. Небо продолжало чернеть в сторону ночи, а недомолвки и отчаяние было уже не остановить. Мария тихонько шагала за уставшим дружком, украдкой поглядывая на его физиономию.

Эдан молчал. Даже подумать о том, какой кошмар творился в его душе в данную минуту - не было никакой возможности. Он устало шагал вперед, тяжелыми шагами ступая на грязной земле. Каждый шаг казался невыносимо сложным, словно на ногах Огонька находились оковы, не дающие дальше идти. Улыбка также никак не могла появиться на лице, да и места ей вовсе здесь не было. Потому что Эдан наконец решился перестать врать самому себе и похоронить то, хоронить что не хотелось больше всего на свете.

Эдан крепко сжимал в руке небольшой брелок. Иногда пальцами он проходился по нежным лепесткам розы на нем, иногда подносил брелок и к губам, не в силах им надышаться. Он, так и казалось, вложил в эту маленькую розочку куда больше страсти и смысла, чем вкладывал он в себя. Брелок тем временем, чуть подпаленный недавним пожаром, становился самым последним, что связывало Эдана с ним. С прошлым.

Товарищи дошли до набережной, очерченной вдоль желтым пляжем. Набережная располагалась не так уж и далеко от мэрии, так что и прогулка была не столь физически тяжела. Моральная тяжесть от следующих поступков была намного печальнее и страшнее.

Мария шла где-то позади, понимая, что вмешательство в данный процесс наверняка будет лишним. В любом случае, подобные вещи как никак надо успевать делать только самому. Мария только успела остановить Марта, который вот-вот хотел было поиграться с Эданом. Огонечек тем временем только подошел ближе к воде.

До боли приторный запах тины тут же вбился в сознание, пока капризные волны только продолжали ударяться о носики ботинок. Эдан опустил глаза, наблюдая за тем, как подошва тут же обволакивается солеными водами, лишь изредка доходя до уровня ступни. Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза. Медленными шагами Мария подходила к нему, не желая нарушить идиллию, которой он наслаждался.

- Раньше мне казалось, что у нас много времени. Что я когда-нибудь закончу учебу, найду престижную работу и перевезу в столицу семью. - Эдан говорил так тихо, было слышно, как тяжело давались ему слова. - Но ничего, о чем я когда-либо смел мечтать, не исполнилось. - Он молчал. Только волны издавали знакомые звуки. - Было много плохого. Я помню, как умерла моя мать. Как она лежала с открытыми глазами, пока я не зашел к ней в комнату и их не закрыл. Помню, как отец ехал на машине, но потерял сознание. Помню, как дедушка сидел у точно таких же вод. И как я не хотел знать будущее, потому что, так и казалось, оно будет только хуже. - Эдан повернулся на Марию. Глаза его была красными, из них редкими струйками текли немые слезы. - А потом я встретил тебя. - Эдан снова так привычно печально улыбнулся. - Я всегда восхищался тобой. Я долго думал, что это моя жизнь ужасна. Что это все меня должны пожалеть. У меня ведь не было выбора! - дрожал. - Я ведь пленник, подопытный, жил в этой камере, из которой хотел бежать. Я так ненавидел остальных за то, что их жизнь была лучше моей. - Эдан опустил глаза, усмехнулся. - Но я потом я увидел твое прошлое. И оно оказалось хуже всего, что я когда-нибудь пережил. - закрывал он глаза рукой. Мария только затаила дыхание, не зная что и сказать. - И тогда я понял, какой же я идиот. Несмотря на страх, на отвращение, на боль.... В каждом дне ты находила что-то хорошее. Ты не плакала, как это делал я, не упивалась горем, хотя знаешь, что все очень и очень плохо. И сейчас очень плохо. - и снова смеялся. - Война, взрывы, смерти! Просто отвратительно все. - Эдан замолчал.

Он вытер слезы и тяжело вздохнул. Ему явно было сложно и больно говорить это все, он сам не понимал некоторые свои чувства, но сейчас будто бы просто хотел быть уверенным в том, что поступает правильно.

Эдан продолжал смотреть куда-то вдаль, на деревья, которые иногда покачивались от шума ветров. Смотрел на волны, такие неспокойные волны, которые продолжали ударяться о выступы скал. Мария только смотрела на него.

Эдан снова приблизил брелок к губам. Так и казалось, что он будто бы шептал ему что-то такое, что хотел бы сказать членам своей семьи и бесконечному прошлому, которое он так ненавидел.

- Спасибо. - прошептал он так едва различимо. - Спасибо, что показала мне, что прошлом тоже было хоть что-то хорошее. Я и вправду больше не хочу сожалеть.

Эдан достал из сумки самодельный кораблик, который успел заготовить дома. Положил в него брелок. После этого достал и зажигалку.

- Прощай. Спасибо, что был со мной. - сказал он, поспешно поджигая картонку. Языки пламени тут же атаковали ватман, пока Эдан только продолжал думать о чем-то своем. - Прощай.

Пламя окутало всю руку Огонька, кораблик продолжал хаотично гореть, пока жаркие капли пластмассы не начали прожигать дно корабля и капать на руку. Эдан пустил корабль по воде, не в возможности перестать наблюдать, как корабль устремляется в дальнее плавание.

Кораблик то нарезал круги, то застревал на камнях и снова приходил в движение от сильных волн. Огонь на нем постепенно стихал, но было уже не важно. Важно было то, что творилось теперь на душе. Эдан облегченно вздохнул.

- Грешен ли грешник, осознающий свой грех? - так тихо спросил он.

Мария даже и не сообразила, что Огонечек хотел ей сказать.

- Что? - моргала она своими чудесными глазками.

- Я спрашиваю, - Эдан снов поворачивался на Марию. Такой отчаянный, печальный, чуть ли не живой, - грешен ли грешник, осознающий свой грех.

Мария замялась.

- Грех?

- Ну да... - Эдан снова вздыхал. - Уныние грех. Так грешен ли тот, кто просто хочет, чтобы страдания прекратились. Разве не по причине страданий он грешит? - Эдан улыбнулся. - Я много заставлял себя страдать. Жалел себя, как настоящий грешник. Считал, что жизнь моя ужаснее ужаса. И за мыслями подобными совсем забыл о хорошем. О том, как любил, как жил. Под потоком уныния я просто смыл все, из-за чего начал страдать. Так достоин ли хотя бы сейчас я прощения, если осознаю, что грешил?

- Тогда я тоже грешна. - Мария ускорялась в темпе. - Я тоже завидовала, унывала. Пыталась бежать от проблем. Бывало, что даже мстила, хотела таким образом изменить чью-то жизнь.

- Не поверю, что ты могла кому-то отомстить.

Мария печально улыбнулась.

- Я тоже бы не поверила, но это было так. И до сих пор не знаю, стоила ли месть того. Не лучше было бы находиться рядом с теми, ради кого я грешила? Я потратила столько времени не на тех. Заслуживаю ли тогда прощения и я?

Эдан задумался. Снова печально улыбнулся, как любил улыбаться всегда.

- Я бы простил. Тем более, если ты делала это ради другого человека.

- Значит это и есть твой ответ.

Мария и Эдан продолжили смотреть на реку, кораблик уже было скрылся из виду, даже Март, обожающий резвиться на свежести дня, только уселся рядом, наблюдая за капризными волнами.

- Значит, грешник будет прощен? - Эдан закрыл глаза, сделал последний глоток прибрежного воздуха. Так и казалось, что душа его сходит с ума, а бесконечные думы до сих пор не дают отдохнуть. Однако лицо его теперь казалось немного другим, на нем были те же переживания, те же бесконечные мысли и думы, однако больше не было вечной задумчивости. Видимо, Эдан наконец нашел ответ на вопрос, который так долго искал. Он наконец для себя все решил.

- Спасибо. - прошептал он, поспешно отправляясь обратно в мэрию. - Теперь я знаю, что смогу быть прощен.