Глава 31.
Эдан очнулся, когда уже начинало темнеть. Он лежал под навесом для тележек, бесконечно укутанный тканями. Рядом сидела Мария, которая копошилась в каком-то странном устройстве, напоминающем переносное радио. А недалеко был и Март, который, не предавая свои привычки, снова сложил морду на лапы и лишь внимательно наблюдал за любыми движениями девушки.
Одной рукой Мария придерживала наушник к уху, другой крутила какие-то шестеренки или винтики, Эдан туго соображал, что она творит. Тело его все знобило, рваные раны кололи тело, ну а мертвецкий холод шустрее пронзал насквозь. Мария заметила очнувшегося товарища.
- Проснулся? - спросила она.
Мария отложила в сторону радио, мельком, только чтобы воспоминания не успели всплыть, пощупала лоб Огонька. Надела перчатки обратно. По лицу и реакции Огонечка становилось понятно, что ему не особо-то и хорошо. Да и разве может быть ему хоть чуть-чуть хорошо, после того, как тяжеленная металлическая балка рассекла плечо, а легкие были полны угарным газом от диких пожаров? Мария положила мокрую ткань ему на голову.
- И сколько я спал? - тихо спрашивал Эдан, еще не до конца осознав всю ситуацию, в которой он оказался.
- Четыре часа. - отрезала Мария так сухо, с некоторой злостью. Она уже полностью потеряла ход времени и вещей. - Я уже подумала, что ты умрешь. - принималась дальше крутить какие-то штуки.
Эдан заметил нервозность дамы, однако до конца осознать всю тщетность и последовательность событий еще не мог.
- И ты все это время сидела здесь? - наконец выдавал он.
Мария медлила отвечать. Было видно, насколько она взволнована. Да и разве может быть в подобный момент иначе?
- Нет. Я успела дойти до магазина и взять оттуда радиоприемник с батарейками. - так презрительно посмотрела на Эдана. - Не волнуйся, Март тебя охранял.
- А что с пожаром? - озирался он по сторонам.
Мария так недовольно вздыхала.
- Как видишь, еще догорает. Нам повезло, что пошел дождь и хоть немного успокоил дым. - поджимала губы. - Ты слишком тяжелый, чтобы я могла тебя куда-нибудь перенести отсюда. Пришлось сидеть здесь. - агрессивно стучала по кнопкам приемника.
На улице творилась настоящая суматоха. Здание в огне продолжало медленно тлеть на глазах, пока ночь незаметно подкрадывалась, а любые звуки становились главным раздражителем слуховых косточек.
- Злишься?
Мария со всей силы стукнула механизмом по голой земле.
- А ты как думаешь?! - отводила она взгляд, уже не в силах контролировать нахлынувшие чувства. - Не подумал, что я буду делать, если ты тут умрешь? Да и эти слова перед тем, как ты отключился...
Эдан внимательно слушал все, что Мария ему говорит. Пелена перед глазами и взъерошенность сознания покидали его, что он наконец имел возможность осознать смысл услышанных словосочетаний. Но на лице, до странности дел, снова блеснула эта ехидная улыбка.
- Испугалась за меня? - говорил так кокетливо, словно бы и не ощущал боль по периметру всего тела. - Прости, я вовсе не хотел тебя пугать. Наверное, ляпнул на эмоциях.
- На эмоциях?! - еще сильнее взрывалась Мария. - Совсем за дуру меня держишь?
- Не понимаю...
- Всякая чушь тебе снится. - отрезала она так сурово, вновь пытаясь усмирить пыл бесконечными нажатиями на кнопки. - Вот и все.
Улыбка тут же слезла с лица Огонечка. Он затаил дыхание, нахмурил брови.
- Снится? - переспросил он.
Но ему в ответ доставалось только молчание. Мария начала нервно потирать пальцы. Эдан настолько сильно напугал ее своим обмороком, что она была вся на изжоге. Любое слово злило ее от невозможности контролировать процесс. Да и бесконечные мысли в голове, которые заставляли ее поступать необдуманно - пугали не меньше.
Эдан медленно повернул голову в сторону своего плеча. На плече не было тех бесконечных бинтов, которые Мария мотала ему на руку несколькими часами ранее. Эдан тут же посмотрел на тело Марии.
- Снова забрала мои воспоминания о ране?! - более твердо говорил он, замечая, как плечо Марии чуть кровило. - Я четко помню, что у тебя не было этой повязки на руке!
Вот и Марию застали врасплох. И что же будет теперь?
- А что мне оставалось делать? - Мария уже не могла сдержать внутренней паники. - Смотреть, как ты умираешь? - скорее прикрывала свое плечо.
- Не надо было! - злился Эдан, уже и не чувствуя физическую боль. Попытался остыть. - Больше не смей так делать.
- Я просто хотела помочь...
- НЕТ! - уже намного громче разговаривал он. Попытался успокоиться. - Не делай так больше. Мне больнее, когда тебе больно.
Мария снова ничего не сказала. Она оскалила зубы, понимая, чем могло обернуться ее желание спасти Эдана. Но также прекрасно помнила себя в тот момент, когда после таких страшных слов тело Эдана начало валиться на бок, а страх и паника снова атаковали мозг. В тот момент Мария совершенно не думала ни о чем, кроме его спасения. Она испугалась. Испугалась, что он от нее уйдет. Уйдет так же, как уходили многие. И попыталась хоть как-то облегчить ношу его физической оболочки. Однако и в этот раз что-то пошло не по ее плану.
Эдан боялся даже строить догадки, что именно Мария увидела в его снах. Однако он прекрасно знал, какие именно кошмары снятся ему последние ночи. И только скорее молчал об этом.
Девушка, как ни в чем не бывало, снова взялась за наушник, снова принялась крутить какие-то штуки в своей руке. По лицу ее было видно, насколько сильно она не хочет говорить о том, что увидела, однако Эдана это не устраивало. Он уселся поудобнее, протягивая свои ноги. Части нижних конечностей его тела тем временем сильно болели от неудобной позы во время сна. Да и некоторые синяки, которые еще недавно удалось получить в пожаре, при любом содрогании ноги начинали напоминать о себе. Эдан очень сильно внутренне злился. Только было не до конца понятно, из-за чего. Такой расклад дел его не устраивал.
Пока Эдан усаживался поудобнее, в горле начало сильно першить. Он тут же закашлял, как ненормальный, словно подавившийся воздухом. Оставить подобное странное поведение без внимания Мария никак не смогла. Да и разве в ее компетенциях было после всего случившегося просто наплевать на подобный инцидент? Разве ради такого исхода событий она жертвовала собственной рукой, только чтобы спасти товарища. Мария тут же отложила радиоприемник в сторону, начала рыться в сумке, в поисках воды. Март не меньше прочего испугался такой неожиданной выходки Огонечка.
- Это что, кровь?! Ты кашляешь кровью?! - выпучивала Мария глаза, протягивая бутылку с водой.
Эдан ничего не ответил. Он даже не посмотрел в сторону Марии, на ощупь схватился за бутылку, жадно выпивая воду. Было и без очков или линз понятно, что ему больно, очень и очень больно после всего. Сплюнул оставшуюся кровь с языка.
Огонечек обернулся на Марию, глаза его прожигали сердце, а лицо Марии тем временем сильнее выражало ужас. Даже спокойный Март, только-только очнувшийся после дремы, немножечко испугался, транслируя этот страх и остальным. Но Огонек только молчал.
В голове девушки снова мелькнула мысль. Мария смотрела на Эдана и снова видела в нем лицо того самого Ари, который тут же нарушал покой. Лицо это было такое жестокое, суровое, бесчувственное. И, самое главное, словно знающее, что будет потом.
Эдан вытер губы рукавом кофты, откинулся назад. Он пристально глазел на испуганную Марию, не в силах ответить хоть что-нибудь вразумительное. Что и снова Мария сделала для него не так? Да и что должна была сделать?
- Просто кровь. - говорил Эдан, отводя взгляд наверх. Ему явно не хотелось обсуждать свое самочувствие. Снова. - Все нормально.
- Просто кровь?! - шустрее взрывалась Мария. - Человек просто так кровью не кашляет!
- Мы в пожар попали. - перебивал он громче. - Просто случайность, вот и все. Не думай об этом.
Мария села обратно, не зная, что сказать и еще. Напряжение, возникшее между ними, сильно ощущалось в воздухе, но с каждой секундой выдерживать его становилось труднее. Мария никак не могла понять, почему Эдан был к ней настолько жесток. Разве не он просил его полюбить, не он умудрялся желать, чтоб Мария жаждала умереть за него? Почему? Почему, когда Мария хотела облегчить его страдания, уберечь его от гибели и невзгод, он так категорически злился на помощь? Огонек только сделал глоток воды. Руками растер лицо.
Тело его все горело, температура никак не могла стать комфортной. Когда Эдан убирал подобие куртки, становилось холодно. Когда надевал их - жар побеждал тепло. Да и паршивое настроение не хотело давать ему успокоиться. Он снова задумался о чем-то своем мирском. Снова посмотрел по сторонам.
Закупочная панель тем временем и вправду не переставала гореть. Сырой асфальт, на котором они сидели, медленно остужался под выкравшимся закатным солнцем, ну а тучи, любившие грозится дождем, медленно рассасывались на небесах. Эдан пытался прислушаться к шуму улиц, сконцентрироваться на каждом звуке, который смел беспокоить его. Но что-то мешало. Что-то внутреннее и чудное.
Он открыл глаза, принимая для себя одно из решений. Посмотрел на Марию, которая так старательно продолжала пытаться найти хоть одну волну, на которой люди ответят ей. И снова готовился к страшным последствиям. Да, он помнил, о чем был его жалкий сон.
- Я не врал. Нисколько. - отрезал он так холодно. Мария прекрасно знала, о чем Эдан пытается ей сказать.
Несмотря на боль и возникший конфликт, Эдан сильно хотел объясниться ей о том сне, который она так коварно увидела. Но Мария лишь продолжала напрочь игнорировать его слова, не переставая заниматься своими делами. Она не могла посмотреть в его глаза. Было категорически стыдно. Разве не они обещали друг другу больше не влезать в головы без разрешения?
- В тот день и вправду был дым. Везде, куда бы мы не пошли. - говорил Эдан не менее сурово, вспоминая, о чем был тот сон и один из их первых разговоров. - Спустя несколько часов нам сообщили о биологической атаке. - Мария подняла на Эдана глаза. - Многие умерли сразу же. А остальные продолжали умирать один за другим. И так до самого последнего, пока не закончилась война.
- Почему не сказал об этом сразу? Разве это настолько страшный сон?
- А что я должен был сказать? Ты ведь понимаешь, что это не сон? Ты хотела, чтобы я рассказал, что я жил в городе, который стал полигоном? Что город был закрыт, потому что нас травили несколько лет подряд? Чем бы это облегчило твою ношу?
- Не смей так говорить со мной. - Мария хмурила брови.
Эдан устало выдохнул, начиная безумно бить по своей голове рукою. Он не хотел ссориться с Марией, тем более не хотел на нее кричать. Однако он и сам туго соображал, почему не мог и не может рассказать о подобном.
- Лихорадка. Температура. Яд. - говорил он так несвязно. - Все уходили один за другим. Моя сестра, мама, отец, бабушка, дед. Я потерял совершенно всех, кто был мне дорог. Я рассказывал тебе о том дне, ты ведь даже видела отрывок моего разговора с дедушкой! - все карты были на столе. - Мы говорим о кошмарах войны, мы говорим о ядерном взрыве... Но никто не говорит о тех людях, которые умерли до этого всего. - Эдан виновато расслаблял тело. - Я был таким уже давно. Чуть больше сила, чуть больше выносливость, постоянная жажда и отсутствие тепла даже в сорокоградусную жару. Устойчивый! Сильный! С невероятным иммунитетом! Ха, а мы все, все мы, просто пушечное мясо, просто лабораторные крысы, просто люди, которых можно закрыть, где они так удачно помрут! - выдыхал. - Ах, Мария! - становился он громче. - На нас тестировали оружие, на мне тестировали оружие, это я должен был рассказать? Я столько лет жил в настоящем кошмаре, каждый день задыхался в этом дурацком дыме, ядовитом дыме, который обжигал мне легкие. Я потерял все, я потерял всех... Но кто тестировал эту гадость на нас, на мне? Какой версии мне следует верить, той официальной, в которой говорилось, что до нас добрались недоброжелатели, агенты Верума? Или той, что была наяву, когда я видел, своими же глазами видел, как женщин, как детей, как тех же мужиков раздевали догола, как смотрели, изменилось ли что-то в их теле? Когда они боялись, что да-а! И расстраивались, когда выяснялось, что нет. Как бесконечные пробирки, пробирки, кровь, кровь, и снова кровь... И эти какие-то странные тесты... - Эдан схватился за голову, которая, казалось, уже начинает дымить. - Закрытый город. Известное будущее. Я так сильно хотел вырваться оттуда, спастись! Я просто хотел жить, хочу жить! Но почему я, почему я выжил, а не они... Почему лишь такими силами продолжать жить? Столько мыслей, бесконечных мыслей. А теперь и конец. Пожары, пустота, туман, дым. Я не могу сгореть, но тело мое горит, я не могу ни о чем думать, но думаю не о том! Продолжать играть, но играть уже бесполезно и неинтересно. Предавать и только становиться таким же предателем, как и все. - Он так испуганно смотрел на Марию. - Что делать, если это не изменить? Что делать, если я не хочу такими способами? Что делать, если все это болит? Есть ли хоть какой-нибудь смысл быть с такими ужасными мыслями и ощущениями? - Эдан уже полностью сходил с ума, выдерживал паузы. - Говорят идти, продолжать идти. Бороться. Но есть ли в этом смысл? И так каждый день! - схватился за лицо. - Каждый час. Улыбка, счастье, покой. А если так, снова мрак и только пробирки, пробирки, кровь. Будет ли эта та свобода? То счастье? Только чаша, полная сожалений. Но не те мечты, которыми я жил...
Мария онемела. Она не находила никаких слов, чтобы ответить Эдану, да и понять хотя бы половину из того, что Эдан ей говорит - не выпадало возможности. Товарищ только продолжал биться в истерике, не зная, как теперь и остановить этот кошмарный поток слов. Тогда-то и становилось понятно, почему сны его ничуть не казались лучше.
Мария подошла к Эдану ближе, пока он продолжал без остановки твердить только одно слово, она посмотрела в его испуганные глаза, которые просто не знали, что делать дальше. На лице этого человека было столько тревог и забот, что от одного лишь взгляда на него хотелось плакать. Эдан продолжал говорить одно слово - тяжело, тяжело, тяжело, - постоянно ударяясь головой о стену, пока Мария не позволила себе взяться за его голову, чтобы он перестал так кошмарно себя убивать. Огонек тут же остановился долбиться головой о стену, а жар лихорадочного бреда стал ощущаться даже через перчатки. Мария аккуратно приблизилась к его носу и поцеловала.
- Что же ты делаешь со мной? - спросил Огонечек так тихо и отчаянно на ее жест. Но это хоть как-то помогло остановить его мысли.
- Пытаюсь развеять туман. - Мария схватилась за его руку.
- И не оставляешь выбора в нем сгореть. - сказал он, перехватывая ее руки и подталкивая ее тело ближе к себе. - Я хочу тебя поцеловать. Сильно хочу поцеловать. Давно хочу этого. - обнимал ее руки. Дыхание Марии только остановилось. - Почему ты так жестока ко мне. - ее рукой гладил свою щеку. - Почему не даешь мне сгореть? Почему я так хочу, чтобы ты была со мной? - закрывал он глаза. - Только два варианта, третьего не дано, третьего нет. И снова я в этом пожаре... - растягивал букву р.
- Ты уже бредишь. - так грустно говорила Мария. - Это все из-за жара.
- Если б я бредил, я брежу только тобой... - говорил еще тише.
- Давай перелезешь сюда, - указывала на тележку, - я отвезу тебя домой. Там будет легче.
- Но легче не будет, только не мне, тебе не со мной...
Мария помогла Эдану встать, помогла ему залезть в одну из магазинных тележек. Он продолжал говорить что-то невменяемое, Мария же понимала, что у него просто дикий жар. На улице начинало скорее темнеть, оставаться здесь и дальше становилось опасно. Нужно было возвращаться в укрытие. Да и дать Эдану хоть какие-то лекарства.
- Мария, - схватился Эдан за ее рукав, когда девушка только-только хотела отойти хоть на секундочку от него, - обещай не сожалеть.
- Почему я должна сожалеть? - медленно опускала она его руку.
Эдан только снова мучительно тяжело дышал.
- Когда я наконец-то скажу, что люблю тебя.