Солнце - общее
На воде было не так жарко, и настроение мое снова начало приходить в норму. Но и Морена тоже заметно приободрилась. Журчание воды, кувшинки по берегам и простая, тихая песенка низших окончательно привели меня в обычное состояние, и я спросила:
- Тётя, а как оно было там, у них?
Она помолчала, потом с тем же непроницаемым лицом сказала:
- Что ты любишь больше всего, быстро, не думая?
- Любовь на Ивана-Купалу!
Это вырвалось вдруг, самопроизвольно, и даже было не совсем правдой. Но и Морене нужен был лишь поручень, чтобы подняться на следующую ступеньку в разговоре:
- А теперь представь, что праздник есть, а лета- нет. Солнца мало, вода холодная и грязная, люди хотят пить водку, а не танцевать.
- Ну, тогда это не праздник.
- А вот и нет. В этом-то и беда, праздник общий, а условия для него у всех разные. Ты же не думаешь, что Зимнее Солнцестояние (тут она снова сделала паузу, она точно знала мой день рождения, и что его праздновали всегда вместе со общим праздничным днем и даже заходила к нам пару раз после заката) все празднуют точно как ты? Есть и низшие, и они точно так же имеют право на радость.
- И враги?
- Наши враги - не страна и даже не люди. И даже, если подумать, не Срединный мир. Мерзость воюет с Ноосферой, а мы все - только поле их боя. А люди вообще обожают воевать, им это дает иллюзию общности, того, что у нас было и будет внутри, создают себе этим какой-то протез Ноосферы. Ну, и еще им нравится лить кровь, она снова улыбнулась, только в этот раз - невесело. И так всегда было.
Неожиданно откровенный, разговор с одним из самых скрытных существ, кого я знала, сломал у меня внутри все ограничительные рамки.
- Всегда? Сколько тебе лет?
- Я не помню. Мозг у меня человеческий, годы постепенно забываются. Из ярких воспоминаний - моё освобождение из турецкого гарема лет двести назад. И войны, воины, кровь, смерти, всегда они были. Мы не могли это терпеть, и, для начала, убедили Николу Теслу поехать в Петербург вместо Америки, после его проблем в Париже. Там он познакомился с перспективным студентом Владимиром Ивановичем, а еще заразился идеями панславизма. Ты можешь себе представить, его не привлекали женщины, каково нам с ним было? Но всё получилось, он оставил наследие, хоть и не в виде потомства.
Дикие утки с хлопаньем крыльев поднялись из заводи слева, на болотистом берегу. Из домика на дереве над ними нам махала маленькая девочка-низшая, я улыбнулась и сотворила Пыльцу. Та завизжала от радости и кинулась внутрь, наверное, звать кого-то посмотреть.
Морена тоже улыбалась, и хоть последнюю фразу она снова сказала на чужом языке, но я поняла, о чем речь:
- Война закончилась, но на время. А теперь все это снова превратили в военную мясорубку, мы губим друг друга уже не только днем, а даже во сне. Опять испортили мой мир.