Горние выси
Я вслушивалась в странную музыку. Она была, с одной стороны, какой-то холодной, как будто мы попали высоко в горы, и совершенно точно была сделана при помощи Мерзости. Но в отличие от техно, здесь механические звуки аккуратно переплетались с ненавязчивыми тихими мелодиями и в целом, как ни странно, в ней чувствовалось какое-то скрытое влияние Ноосферы, как у ребенка-высшего, в играх пробующего свои силы, ничего о них не зная.
- Ложись, расслабься, и возьми это, - она вытащила аппарат из уха и протянула мне,- но сосредоточься на этом мальчике. Почему он тебя напугал?
Музыка мягко обтекала моё сознание, я представляла детали его лица.
- Он похож на того, кто мог бы написать эту музыку... Когда вырастет. И ещё у него на щеке родинка в виде птицы...
Кукушка.
Это была не какая-то птица, а именно кукушка, и это было как-то связано с его именем, но сложно и непонятно.
Ей не надо было говорить вслух, мать была давно со мной на одной волне.
Она обеспокоилась еще больше, и довольно нервно передала мне тревожные образы.
"Если ты начнёшь то, чего еще даже не хочешь, то будет беда. Для тебя, него и ваших матерей, а скорее всего - и для Мерзости и даже для Деда".
Это было непонятно и пугало, и, одновременно с этим, было совершено точно, и выбора у меня уже не было.
Ощущение прохлады от этой, какой-то северной музыки становилось все более ощутимым.
- Это называется "Биосфера", мягко сказала мать, старый композитор времен еще до начала войны...
Мы обе стояли на какой-то очень высокой площадке с прозрачным полом и стенками, из щелей дул холодный ветер, сверху шел отвратительный свист на недосягаемой для низших существ частоте, а внизу был странный город.
С одной стороны, его красные черепичные крыши и беленые стены напоминали наш город, а с другой - были вдали огромные серые коробки, дороги со снующей по ним Мерзостью и совершенно больные водоёмы, это чувствовалось даже здесь, на высокой серой башне. По местоположению города я подумала, что мы где-то на Авале, но точно сказать было нельзя, город был слишком мало похож на наш.
Двери за нами открылись, и вошло несколько мрачных приезжих из [], они громко общались на своем языке.
Среди них был и мой знакомый, теперь он стал моего возраста или около того. Я узнала его только по родинке и какой-то скрытой печали, что ли: он был совсем не на месте среди этих медведей и медведицы. И он снова меня заметил, но, видимо, не узнал, хотя явно что-то обдумывал.