Всепоглощающая сила

Мелания
Мы прилетели во Флоренцию спустя несколько дней после того, как я впервые почувствовала шевеления внутри себя. Всё было как в сказке:
Я была беременна от любимого человека и сейчас мы отправились в небольшое путешествие, чтобы сообщить нашим родным эту прекрасную новость.
Казалось бы, все было идеальным, но вчера Николас приказал Чезаре усилить мою охрану. Это насторожило меня, но я доверяла ему.
Перелет прошел идеально, как и всегда. У Ломбардии были лучшие пилоты, а у нашей семьи лучшие самолеты.
Мы приземлились во Флоренции в полдень и прямо в аэропорту нас встретил Валерио. О, и каково было мое удивление, когда среди крупных мужчин в темных костюмах, я заметила миниатюрную кудрявую девушку рядом с Валерио. Это была Мишель.

— Моя любимая сестренка...

Я подошла к Валерио, и он как всегда, вдохнул аромат моих волос, целуя меня в лоб. Мишель подошла ко мне и мы безмолвно обнялись. Я немного не понимала всей ситуации, но была рада, что она с ним. Рядом с ней Валерио становился совсем иным.
Солнце родной земли приятно обнимало, от воздуха хотелось заснуть. Все мы расселись по машинам, за исключением Мишель.
Пока мы с Николасом садились в нашу машину, я заметила, что Валерио посадил её одну в другую машину, которая тронулась раньше нас. Мы направились сразу же в поместье Рочестеров. По пути в мой отчий дом, за окном открывались до боли знакомые виды, которые вытаскивали самые старые воспоминания с глубинок моего сознания.

Во дворе нас встретила Мария. Моя светлая девочка. Она смотрела на меня своими сверкающими голубыми глазами. Каждый раз, когда я видела её, мое сердце сжималось от её красоты и милости. Ночами, когда мне доводилось засыпать одной без Николаса, я постоянно думала о её дальнейшей судьбе и о том, кому её выдаст замуж отец.
Она стояла на крыльце, когда мы только заехали на территорию и увидев нас, подбежала ко мне.

— Моя дорогая!

Она была в лимонном платье до колена, её волосы, как и всегда, были распущены. Её ванильный, такой родной аромат ударил прямо в нос. Я улыбнулась. Мария обняла меня, и спустя несколько мгновений, ослабила свою хватку. Она опустила свои руки к моим, и заглянула мне прямо в глаза. Я видела себя в её глазах - мы были слишком похожи. Её взгляд метнулся к моему животу.

— Ты... поправилась? - спросила она почти шепотом.

Я чуть не рассмеялась от такого вопроса, а она глядела на меня непонимающими глазами. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понимать такие вещи. В её возрасте я удовлетворяла себя, а у нее все еще тот невинный взгляд.

— Именно ради этого мы и прилетели, малышка, - я убрала прядь золотистых волос с её лица.
— Пойдем в дом.

Я потянула её за руку за собой, направляясь к крыльцу, но она не сдвинулась с места. К нам подошли встревоженные Николас и Валерио.

— Здравствуй, Мария, - Николас подошел к нам, и обнимая меня за талию левой рукой, подал правую Марии.

— Здравствуйте, - лишь сухо ответила Мария, не подавая ему руки.

— Мария, что не так? - холодно произнес Валерио. — Сейчас не время для истерик.

— Валерио..., - сказала я, но он оборвал меня.

— Поднимайтесь в дом.

Валерио сказал это Николасу, но даже не посмотрел в нашу сторону - он смотрел прямо в глаза Марии, а она прямо в его.
Мы поднялись по крыльцу, и прямо перед дверью Николас сказал мне:

— Я рядом, любимая. Никто, даже твой отец, Капо этих земель, не сможет сказать тебе что-то в моем присутствии. Только скажи, и мы уедем на Сицилию.

В его словах чувствовалась любовь ко мне, а глаза были наполнены ею. Я знала, что он смотрит так только на меня, и я наслаждалась этим.
Мы переступили через порог моего отчего дома. Мое сердце быстро стучало - я не хотела видеться с отцом, но эта мера была необходимой.
Отец и мать встретили нас прямо у порога. Мама очень сильно изменилась с тех пор, как я сбежала в Нью-Йорк - не знаю, воздействие отца или мое собственное поведение, но больше у нас не было тех теплых отношениях.

— Добро пожаловать, голубки! - сказал отец довольно бодрым, но ужасно прокуренным голосом. Мама стояла рядом, улыбаясь.

— Не скажу, что рад видеть тебя в неформальной обстановке, Николас. Сейчас ты не другой Босс, ты мой зять, муж моей дочери.

Я почувствовала волну мурашек от его слов, прошедших по спине. Николас и отец пожали друг другу руки, прожигая друг друга взглядом, а после я обнялась сначала с матерью, а потом с отцом. Мое сердце было готово разорваться. Когда в последний раз я обнимала их?

Все мы сели за стол на нашей террасе, с которой открывался шикарный вид на реку Арно. Прекрасная апрельская погода позволяла насладиться теплыми деньками.
Чуть позже к нам присоединились Валерио, Мария, и Мишель?..
Все трое вошли одновременно и очень неожиданно. По крайней мере, Мишель увидеть - я не ожидала. Она смущенно посмотрела на меня, словно извиняясь.

— Добрый день! - сказала она своим тонким голоском.

Мама встала с места с шокированным выражением лица, отец же продолжил сидеть, лишь пристально глядя то на Валерио, то на Мишель.

— Я бы хотел сегодня познакомить вас, - начал Валерио. Его голос ни разу не дрогнул - он был уверен в своих словах и в себе, а главное - в своих чувствах к Мишель.

Отец наконец соизволил встать с места.

— Это моя девушка Мишель. Мы поженимся в июне.

Я опешила. На лице Николаса не было ни капли намека на эмоции. Он наблюдал за всем этим, сидя рядом со мной. Не думаю, что его можно удивить чем-то таким.

— Dio, sedetevi tutti! (пер.: — Боже, сядьте все!) Устроили тут!

Отец говорил по-итальянски только тогда, когда эмоции переполняли его. Все покорно сели. Отец и мать сидели во главе стола, Валерио и Мишель по правую сторону от них, а мы с Николасом по левую сторону. Мария сидела рядом с Мишель, глядя на всех нас своим очень осуждающим взглядом. Сейчас меня раздражала Мария - она вела себя подобно обиженному младшему ребенку, но так оно и было. Она была избалованной, привыкшая к огромному вниманию, а тут её оставили без восхваления её красоты, и она всем видом показывала, что недовольна этим.

— Мы собрались здесь, чтобы Мелания могла поделиться с нами новостью. Поэтому, прошу вас голубки, начинайте уже, наконец!

Николас взглянул на меня. Он глазами дал понять, что именно я, как мать, должна сообщить о своей беременности. Его левая рука держала мою правую под столом. «Я рядом.»

— Я бы хотела сообщить, что через пять месяцев вы станете бабушкой и дедушкой двойни, а Валерио и Мария - дядей и тетей, - выдохнула я.

Эти слова дались легче, чем казалось. Я чувствовала на себе напряженный взгляд Марии, наполненный слезами взгляд мамы и холодный взгляд отца. Валерио и Мишель за этим столом были единственными, кто знал о том, что мы с Николасом скоро станем родителями.

— Что ж, поздравляю, дите мое, - неожиданно произнес отец. — Как видишь, не так уж и плохо, что ты тогда обманула меня и сбежала.

Он горько ухмыльнулся, а мама молчала, и я взглянула на Николаса.

— Двойней? - переспросила Мария, сложив руки на груди.

— Два мальчика, - холодно ответил Николас, видя не совсем довольные лица моей семьи.

Мы и не ожидали другой реакции, но все же было неприятно наблюдать это. Мое сердце очень сжалось.

— Боже, да ты сама Богиня плодородия, Мелания!

Голос отца звучал упрекающе, будто он завидовал Николасу. Боже, конечно, он завидовал. Иметь сразу двух мальчиков одновременно было мечтой многих Капо. Мама молчала до конца застолья.

Дальше мы переключили свое внимание на Валерио и Мишель. Она была очень напряжена, явно боясь нашего отца.

— Мишель, где и как вы познакомились с моим братом?

Мария разговаривала нахальным тоном, будто знала, что Мишель никак не связана с мафией, будто имела право так разговаривать с людьми, не имеющие отношения к мафии.

— Не думаю, что это необходимо тебе знать, Мария.

Валерио стал строже к ней. Думаю, оно и правильно. Мария слишком многое позволяет себе. Она почти закипела от злости, но поднялась с места и выскочила с террасы, направляясь куда-то в сад.

— Успокоится, - сказала мама.

Отец, на удивление, молчал. Он слишком много думал о чем то, но что-то мне подсказывало, что есть что-то еще, что-то, чего он не мог рассказать нам. Стояла мертвая тишина, и это угнетало всех нас.

— Где вы планируете организовать свадьбу?

Отец неожиданно задал вопрос, когда все мы были заняты едой - наши повара безупречно готовили ягненка.

— Во Флоренции. Где же еще, отец?

Валерио был явно шокирован, Мишель была очень бледной - она очень нервничала - настолько, что у нее тряслись руки, когда она держала приборы.

— Верно, - он вздохнул, и опустил свою вилку на стол. — Если сегодня выдался такой день объявлений, то и мы с вашей матерью хотели о чем нибудь сообщить.

Все принялись слушать его. Моё тело напряглось. Рука Николаса не отпускала мою. Отец приобнял маму, чему я была очень удивлена. Они никогда не любили друг друга.

— Уже около полугода я болею раком легких. Тяжелая стадия. Не думаю, что это должно вас как-то расстроить. По прогнозам врачей, осталось еще полгода, а потом все.

Он закончил речь, иллюстрируя смерть, и смеясь. Смех его был не таким, как обычно, скорее истерическим.

Его заявление мы встретили гробовым молчанием. Чего он ожидал? Я была шокирована, но не стала бы плакать или переживать из-за такой новости. Уж точно не после того, что он делал со мной всю жизнь. Я никогда не забуду его изощренные способы издевательств по отношению ко мне.
Николас прочистил горло.

— В таком случае, не стоит задерживаться со свадьбой Валерио. Твой пост должен занять Валерио, и желательно поскорее.

— Не учи меня, на моей территории, Николас, - ухмыльнулся отец. — Нам троим стоит поговорить, - сказал он и Валерио, Николас и отец поднялись с мест, направляясь в дом - точно в кабинет отца.

Мать подсела поближе ко мне, и обняла меня.

— Я очень рада за вас, Мелания. Ты будешь отличной мамой.

Я не обнимала её в ответ.

— Спасибо.

Мой голос звучал достаточно холодно, чтобы она все поняла и отстранилась сама. Мишель сидела напротив нас и одному Богу известно, какие тревожные мысли посещали её.
Она не была ранимой и слабой, скорее наоборот, я бы отнесла ее к тому типу девушек, которых привыкли называть стервами. Но Мишель была другой. К типу стерв можно было бы отнести Орнеллу - дочь Балтассаре. А вот Мишель... она лишь была гордой, знающей себе цену.

Самолет приземлился в Палермо - мы прилетели сообщить о беременности маме и сестре Николаса. Я так соскучилась по ним. После нашей крайней встречи, мы часто разговаривали с Виолеттой по телефону. Её игра на арфе улучшалась с каждым днем, а интерес к Кристоферу питал большие надежды. У них однозначно получится что-то большее, чем просто брак, хотя для некоторых людей брак - это уже высшая точка. Мне не терпелось увидеть их радостные лица, когда мы зайдем в дом. Я точно знала, что получу от моей названной семьи эмоций больше, чем от родной. Я до чертиков любила маму Николаса Элизу и его младшую сестру Виолетту. Они были близки моему сердцу и разуму. Ближе, чем сейчас были мои мать и сестра.

В Палермо всегда было тепло - город контрастов, город опасности, город, где можно было прочувствовать всю суть Италии. Мы проезжали мимо кафедральных соборов, площадей, рынков, мемориалов в честь святой Розалии и в каждом из мест было неописуемо красиво. Как же красива наша земля. Как же красива Италия. Как же красива Сицилия. Я была влюблена в свое итальянское происхождение. В нас текла горячая кровь.

Николас вел машину, окна автомобиля были открыты, теплый сицилийский ветер раздувал волосы в сторону, на наших лицах было спокойное, счастливое выражение. Мне было спокойно с ним. Я была счастлива. Он держал мою левую руку в своей, а другая моя рука была снаружи, вытащена в окно навстречу ветру. Николас периодически целовал мою руку, глядя на меня своими темными глазами.
Когда мы наконец стали подниматься выше к району, где жили Элиза и Виолетта, он сбавил скорость. Нас окружили деревья, и прохлада.

— Как ты себя чувствуешь, любимая?

Его голос звучал так приятно и так любимо.

— Отлично. Не терпится увидеть Виолетту и твою маму, я соскучилась.

Легкая улыбка тронула его губы после моих слов. Ему, как и любому другому, было приятно, что я любила его родню.

— Они будут рады. На седьмом небе от счастья.

— О чем вы разговаривали с моим отцом и Валерио?

Он оторвался от дороги и взглянул на меня снова.

— Ничего особенного. Мы обсуждали дальнейшие действия Либерты. Свадьба Валерио и Мишель состоится в июне, и Винсенте очень надеется, что будет жив к этому дню.

Я молчала. Я не чувствовала ничего, кроме радости, что совсем скоро Валерио и Мишель не придется скрываться. Я боялась лишь бунта людей Либерты, если они узнают, что Мишель американка, но я так же знала, что Валерио сможет утихомирить их нрав.

— Ты не переживаешь за отца?

— Нет. Ни капли. Давай не будем говорить об этом.

Николас

Буду честен, я догадывался, что что-то происходит в Либерте, но не мог понять, что именно. Они залегли на дно, и никаких изменений и заявлений от них не было. Все было слишком стабильно. Когда Винсенте сообщил нам о своем недуге, что-то внутри меня будто освободилось, будто все встало на свои места.
Я чувствовал и знал, что будет буря. Когда Валерио женится на американке, это вызовет бурю недовольств, а так как у Либерты перемирие с Ломбардией, в случае войны, нам придется вмешаться. Я знал это, понимал риски, но не мог что-то советовать Валерио. Сейчас он был братом моей жены, когда я наконец признал свои чувства.
Мелания явно была разочарована, но не удивлена тем, что её семья так сухо отреагировала на такую хорошую новость. Рочестеры были скупы на эмоции.
Весь путь мы с Меланией болтали о разном, нежились, она сообщала мне, когда чувствовала шевеления, но каждый раз я не успевал, и когда я притрагивался к её животу, наши сыновья успокаивались. Мелания смеялась, что они боятся меня, но мне было неприятно. Я никогда не хотел быть таким, каким был отец Мелании или как любой другой идиот, вырастивший детей неправильно. Принципы Касстельяно были совсем другими. Мой отец был другим, и я тоже.
Его воспитание было бесценным. Как жаль, что он никогда не сможет увидеть своих внуков. Он бы гордился нашей семьей. Он бы возносил Меланию до небес, как мою жену, и женщину, которая впервые беременна двумя мальчиками от Босса Ломбардии.
В моменты, когда тоска окутывала меня, Мелания всегда говорила, что он рядом с нами и наблюдает за нами. Это помогало, хоть я и не верил в жизнь после смерти и все такое.
«Он гордится нами», - говорила она своим нежным голосом, от которого все бури в моей голове успокаивались.
Больше всего я с нетерпением, но в то же время с большим страхом, что я когда-либо испытывал, ждал появления на свет наших сыновей.

Мы въехали на территорию моего дома, где я проводил все каникулы в детстве, где я вырос - в дом, где царили постоянный покой и любовь.
Под навесом была припаркована машина Кристофера - будущего мужа Виолетты. Через семь месяцев должна состояться их свадьба, и на удивление, меня не мучало чувство вины, что я решил судьбу своей младшей сестры. Возможно потому, что Мелания уверила меня в том, что Виолетта и сама не против этого брака, не знаю.

Дома было тихо. Возможно, Виолетты, как и всегда не было дома, а мама была у себя в комнате. Но почему машина Кристофера здесь?
Держась с Меланией за руки, мы направились в сад, где росли кустовые розы, которые так любила Мелания. В сад, над которым её шея склонялась в наш первый раз. Я поднял взгляд на тот самый балкончик, на котором все началось, и Мелания заметив это, улыбнулась такой улыбкой, что в штанах моментально стало тесно. Я так скучал по ней, ожидание меня внутри нее прожигало все, но оно того стоило. Мелания и наши сыновья стоили всего на свете. Как же чертовски я любил ее.

В саду располагалась небольшая беседка, за которой уютно расположились Кристофер, мама и Виолетта. Было неожиданно увидеть их за одним столом. Кристофер заметил нас сразу же, когда мы вошли на территорию сада, быть может, ему сообщила об этом наша охрана, которая стояла по всей территории. Он встал с места, и мама с Виолеттой взглянули в нашу сторону.

— Господи Иисусе! - воскликнула мама. — Эти двое как всегда сюрпризом!

Виолетта встала с места и побежала в нашу сторону, в мои объятья, мне пришлось отпустить руку Мелании, пока она обнималась с мамой.

— Николас! Я так скучала по вам! 

Виолетта чуть ли не плакала. Все еще такая маленькая. Моя единственная сестренка.
Мама и Мелания мило о чем-то болтали чуть поодаль от нас, мама даже не собиралась подходить ко мне, увлеченно о чем-то расспрашивая у Мелании. Я не был против. Их отношения только радовали меня.
Кристофер подошел ко мне и пожал мне руку своей крепкой хваткой.

— Капо, - произнес он своим холодным голосом. Его серо-зеленые глаза смотрели в мои чёрные.
Иногда я задумывался о том, есть ли у него душа. Он был будто изо льда и стали.

— Что ты тут делаешь? - спросил я.

— Виолетта попросила приехать помочь с её арфой, а после госпожа Касстельяно настояла на том, чтобы я остался на чай.

Очень в духе мамы. Виолетта стояла рядом с нами, глядя то на него, то на меня.

— Что ж, хорошо. Можешь езжать, Кристофер. Чуть позже нам нужно будет поговорить о произошедшем. Место встречи то же.

Он кивнул, и поздоровавшись и сразу же попрощавшись с Меланией, попрощался с мамой, и лишь потом взглянул на Виолетту.

— Спасибо, что приехал, - улыбнулась она, и протянула ему руку.

Я пристально следил за ним.

— Я не могу прикасаться к тебе до твоего восемнадцатилетия, Виолетта. При всем уважении, - он кивнул. — Я всегда готов помочь.

Она улыбнулась ему снова. Как всегда слишком искренняя. Я был доволен Кристофером - он знал грани дозволенного.

Размеренным шагом, он направился к своей машине. Мы подошли к маме и Мелании, которые так бурно что-то обсуждали.

— Мама? Ты узнала своего сына?

Она рассмеялась.

— Николас, твоя жена гораздо интереснее тебя. Я всегда рада вас видеть, детки.

Мама заключила меня в свои объятия и провела руками по моим черным волосам. Я знал, что напоминаю ей отца.
Виолетта и Мелания уже сидели в беседке, попивая чай, а мама отдавала приказы своей кухарке. Я решил позвонить Алехандро, пока курил под навесом, оставляя наедине моих женщин. Дым прожигал мои легкие, гудки в трубке казались вечностью.

— Слушаю, - ответил Алехандро.

— От Сантино нет никаких вестей?

Когда появляется цена твоей жизни, когда появляются риски, когда тебе есть о ком заботиться, ты начинаешь бояться. Бояться смерти. Но всегда приходит время, когда нужно посмотреть страху в лицо. Сейчас это лицо принадлежало Сантино, и я не мог на него посмотреть.
Убить сына Капо и отправить его остатки отцу было заявлением о войне. Сантино не начинал эту войну, его затишье угнетало.

— Никаких, Николас.

— Хорошо. Сообщи, если что-то произойдет.

— Конечно.

Мелания

Никогда не верила тому, что можно полюбить кого-то больше своей семьи. Сейчас моей семьей был Николас и его семья, которая стала и моей тоже. От Рочестеров не осталось и следа - лишь мой брат Валерио, который всегда был рядом. Мария изменилась, и возможно, в этом есть и моя вина.
Кухарка Элизы накрыла роскошный итальянский стол в кратчайшие сроки, пока мы с Виолеттой пили чай в беседке во дворе.
Когда мы вошли на домашнюю кухню, моему удивлению не было предела. Стол был переполнен итальянской кухней: ризотто, запеченные фаршированные мидии, сицилийский кус-кус, морепродукты, паста. Аромат стоял невероятный. Я впервые почувствовала такой раскрытый аппетит. Николас сидел во главе стола, Кристофер все таки вернулся и сидел по левую сторону от Николаса, а я по правую. Виолетта сидела рядом с Кристофером, а мама рядом со мной. Мне хотелось называть Элизу мамой, потому что свою я больше не верну себе. Она была не против.

— Все вы знаете, что мы прилетели по особенному случаю. И возможно уже догадываетесь почему.

Николас взял меня за руку. Его улыбка сияла на лице.

— Совсем скоро мы станем родителями двух мальчиков, а вы бабушкой и тетей, - произнес он.

Виолетта закрыла рот руками от удивления, её глаза светились радостью. Глаза мамы наполнились слезами. Она сразу же потянулась ко мне с объятьями.

— Я очень рада, Мелания. Ты прекрасная женщина.

Было слишком приятно слышать такие слова от матери моего мужа. Подобное притягивает подобное. Она была прекрасна.

— Я так рада за вас! Я буду самой классной тетей!

Виолетта восторгалась тому, что станет тетей, мечтала о том, как будет выбирать вместе со мной им одежду и все такое. Сейчас я была счастлива.

Кристофер не улыбался, да и умел ли он? Он выглядел очень холодным, даже не знаю, чем он привлек Виолетту.

— Поздравляю, Капо. Поздравляю, Сеньора. Вы первая женщина в Ломбардии, кто беременна двумя мальчиками от Капо.

Голос Кристофера звучал так же холодно и отстраненно, как и он сам. Я кивнула и улыбнулась ему в знак благодарности.
Остаток вечера мы провели все вместе, поедая вкуснейшую итальянскую кухню, которая была такой родной и слушая нашу любимую арфистку Виолетту. Её крашеные в блонд волосы выглядели неестественно, но это не мешало ей быть похожей на ангела. Она была прекрасна.
Ближе к ночи, когда Кристофер уехал, а Виолетта и мама отправились по своим комнатам, мы с Николасом все еще сидели на кухне вдвоем. Неяркий свет лампы вытяжки освещал половину кухни теплым светом.
Он гладил мою руку, попивая виски. Его рубашка была закатана до локтей и я заметила какие-то изменения в его татуировке на руке. Удивительно, но я никогда не обращала на нее особого внимания, как например, на ту, что над сердцем. На руке были какие-то буквы, набитые очень мелко. Я потянулась к ней.

— Кстати, об этом..., - начал Николас, неловко улыбаясь. 

Я наконец смогла разглядеть его татуировку.

М. 43°46.755′ 11°14.7756′
L. 40°42′51″ 74°00′21″
F. 40°42′51″ 74°00′21″

— Что это означает? - спросила я, действительно не понимая.

Николас смотрел на меня несколько секунд, будто не осмеливался озвучить значение своей татуировки.

— Это координаты Флоренции, где ты родилась. И буквы Л и Ф, это...

— Имена наших мальчиков?

Мой голос звучал так нежно - я не узнавала его.

— Да...

Я смотрела на него и понимала, что меня сейчас разорвет от любви к нему. Раньше я бы была зла на то, что не могу назвать своих детей сама, но сейчас... Сейчас я была счастлива, что Николас избавил меня от мук выбора имен. Я доверяла ему во всем. Особенно в том, что касалось нашей семьи.

— Не говори мне имен до того момента, пока они не родятся, Николас. Хочу, чтоб это было сюрпризом.

Он смотрел на меня такими глазами, и я чувствовала, как теплый узел завязывается где-то внутри меня. Я была так влюблена в него. Он стал моей семьей и опорой, был будущим отцом наших детей. Я была так счастлива рядом с ним.

Николас потянулся ко мне с поцелуем, и я ответила ему с той же нежностью, что и он обратился ко мне. Он оторвался от моих губ, и улыбнулся, глядя в мои глаза, а спустя мгновение я была у него на руках, и мы поднимались наверх, смеясь.
Как только он положил меня на кровать, он лег рядом со мной. Он повернулся ко мне лицом, и рассматривал мое, поправляя пряди волос.

— Что? - рассмеялась я.

— Ничего, - он улыбнулся. — Ты такая красивая, Мелания.

Я потянулась к нему за нежным поцелуем, и наши губы слились воедино в жарком танго. С каждым мгновением я чувствовала, как желание внутри меня усиливалось, я не могла больше сдерживаться. Оторвавшись от его губ, я взглянула на него своими глазами, перед которыми он никогда не мог устоять.

— Господи, - прорычал он, укладывая меня на спину, и раздевая.

Николас стал целовать мое тело, оставляя мокрые дорожки от мочек ушей по шее, по ложбинке, по животу, приближаясь к моему лобку все ближе и ближе. Он стянул с меня мои льняные брюки и тоненькую ткань трусиков, вводя в меня свой палец.

— Какая же ты мокрая, Мелания, - его голос звучал гортанно и я задвигала бедрами в такт его движениям.

Я каждой клеточкой своего тела чувствовала это напряжение и расслабление, которое настигает меня каждый раз, когда мы оказываемся в постели. Я всегда жаждала его полностью. Мое тело молило о его касаниях. Я чувствовала, как мое освобождение приближается.

— Господи, - простонала я, извиваясь.

Но в этот момент Николас вытащил свой палец из меня, и я была ошеломлена. Я чувствовала, как мои соки стекают по мне, я была так чертовски возбуждена.

— Потерпи, любимая, - сказал он, целуя меня в губы.

Он опустился своим языком вниз, касаясь моего клитора и так хорошо работая языком, что спустя минуту, мои ноги дрожали от его действий, а стоны заполнили все пространство. На секунду я задумалась о том, не услышат ли меня мама и Виолетта, но потом вспомнила, что дом настолько огромен, что мы бы не услышали даже арфу Виолетты отсюда.
Николас не спрашивал у меня на этот раз хочу ли я этого, потому что видел, что я жажду и нуждаюсь в нем. Он стянул с себя одежду, и вошел в меня - сначала, как и всегда аккуратно, а позже его толчки учились, он входил во всю длину. Наши стоны заполнили все пространство, а тяжелое дыхание повышало напряжение между нами. Мы закончили одновременно - мои ноги дрожали, я извивалась, а голос Николаса был похож на рычание. Нас накрыло то освобождение, в котором мы так долго нуждались.
Он улегся рядом, приводя дыхание в норму. Я все еще чувствовала пульсацию между ног - мое тело было ватным, сердце стучало в ушах, а на лице была довольная улыбка. Николас повернулся ко мне.

— Как же ты прекрасна, Мелания...

Он сказал это протяжно и на его лице появилась довольная ухмылка.

— Я люблю тебя до безумия, - сказал он, смотря прямо в мои глаза. Так глубоко.

— И я тебя люблю, Николас. Просто невероятно, что все так сложилось.

— Самое невероятное наиболее возможно, любовь моя.