Глава 20.
Николас
Дальнейшая судьба Девоцьоне никому не известна, к сожалению или к счастью. Та ночь была по-особенному темной.
Я изрезал Марселя на куски и отправил части тела его отцу. Его смерть была слишком долгой. Его крики иногда все еще стучали у меня в ушах, но оно того стоило.
После того, как он ранил меня из своей Беретты, я сам доехал до клиники Сальваторе, а поганого Марселя отправил вместе с Дино. Мои люди долго морили его голодом и всячески издевались, пока я был не в состоянии наказать его собственноручно, а мне этого, уж очень хотелось. Впервые в своей жизни я был так слаб, и Господи Иисусе, впервые в своей жизни я был так благодарен этому, потому что только после этого случая я увидел своими глазами то, насколько важен Мелании. Только после этого случая, она смогла признаться в том, в чем даже не признавалась себе.
Порой моя жажда кровопролития брала вверх, но я старался сдерживаться. Ради нее. Но когда меня ранят в спину, я не сдерживаю Цербера внутри себя. Каждый получает по заслугам. Она бы тоже поддержала меня в такой ситуации, я уверен.
Ломбардия использовала самые изощренные способы смертной казни. Вколоть мощнейшие нейролептики на глазах у всей свиты, а потом расстрелять и сжечь, как в случае с Карлосом - это лишь капля в море.
На этот раз мы ампутировали ему части тела, и отправили на юг его отцу. Сантино Финоккио никак не отреагировал на такое жуткое сообщение, а это было самым сложным и опасным в мафии. Хорошо, когда враг незамедлительно начинает мстить. Плохо, когда враг затихает и ты не знаешь, что у него на уме.
Я шел на поправку, осталось лишь снять швы, но это было не так уж и важно, пока мы с Меланией могли проводить очень много времени вместе. Это было в первый раз, когда мы оставались один на один так долго, за весь период нашего брака. Я чувствовал, как влюбляюсь в нее с каждым днем все больше и больше. Моя душа.
В тот день, когда она сказала мне те слова, мое сердце было готово разорваться. Я хорошо разбирался в людях, и в тот день, никто из нас не лгал. После новости о том, что она носит под сердцем двух мальчиков, двух наших мальчиков, я не знал, что делать. Я был на седьмом небе от счастья. Чувства внутри переполняли меня.
С тех пор, как меня выписали спустя три дня, и после того, как я разобрался с Марселем, мы проводили все время вместе, и я был не против. Все дела Ломбардии решал Алехандро, и я доверял это ему безоговорочно. Прошло всего две недели после всех происшествий, но живот Мелании рос будто не по дням, а по часам в силу того, что она была беременна двумя, но он все еще был еле заметен. Это было впервые в истории Ломбардии, чтоб жена Капо была беременна двойней, так еще и двумя мальчиками. Это делало Меланию легендарной.
Мы стояли в нашей конюшне, расчесывая Буцефала и Сноу, когда Мелания вдруг потянулась к своему животу со странным выражением лица.
— Что? Что случилось?
Я мигом оказался рядом с ней. Она посмотрела сначала на свою руку на животе, а потом на меня, таким взглядом...
— Я... Я чувствую шевеления, Николас.
Мелания
Вы когда-нибудь получали признание, которого так долго ждали?
Это было мое признание самой себе в том, что Николас тот самый. Признание в том, что мое сердце принадлежало ему.
Последующие недели после того, как его выписали мы были вместе, не считая одного дня. Сразу после выписки они с Алехандро поехали не домой, а куда-то, откуда Николас приехал глубокой ночью, в рубашке, пропитанной кровью. Я все еще не знала, что с ним произошло, но что-то мне подсказывало, что в ту ночь, все, кто были как-то замешаны в этом, получили по заслугам. Мне страшно об этом думать, но в какой-то степени я благодарна сложившейся ситуации, что только после нее я поняла, что люблю Николаса всем сердцем. Возможно, в этом и проявлялась наша бешеная итальянская кровь. В нашей жестокости.
Я была счастлива, как никогда в те дни, что мы провели вместе после выписки Николаса.
Это был обычный день, погода была просто прекрасной - легкий ветерок и солнце, еще не успевшее сильно нагреть землю.
Мы расчесывали наших скакунов на конюшне, когда я почувствовала что-то странное внутри себя. Это были шевеления. Первые шевеления наших малышей. Моя рука автоматически потянулась к животу. Николас заметил это, и тут же оказался рядом.
— Я... Я чувствую шевеления, Николас.
Он посмотрел сначала на мою руку, находящуюся на животе, а потом на меня. Его взгляд был таким... таким живым и особенным. Я никогда не видела его глаза такими яркими. Он смотрел на меня, как на что-то магическое, будто не верил в происходящее.
— Приложи свою ладонь, - улыбнулась я, и взяла его руку, прикладывая к своему совсем маленькому животу.
Очередное движение почувствовалось в животе, и мое сердце застучало быстрее от происходящего. Все было как в сказке: рядом со мной был мой любимый человек, мои любимые лошади, мой дом, я была окружена любовью и заботой, была окружена безопасностью и спокойствием. Я была абсолютно счастлива.
Николас моргнул пару раз, и сглотнул, будто все еще не верил. Наконец он посмел погладить мой живот и улыбнуться.
— Это правда...
Его голос звучал совсем иначе. Еще более мягче, чем обычно он был со мной. Реальность происходящего ударила по нему и он был рад этому. Еще мгновение и он убрал свою ладонь, и теперь гладил мое лицо, убирая пряди волос с лица.
— Мелания... Я так люблю тебя. У меня не хватает слов, чтобы описать насколько. Я благодарен тебе за всё. Даже не знаю, как я мог так долго отрицать свои чувства к тебе.
Я улыбалась, и эта улыбка была самой искренней за весь наш брак.
— И я тебя люблю, Николас. Ты самое дорогое, что у меня есть. Ты и наши сыновья.
Николас потянулся к моим губам за поцелуем, и я была лишь рада этому жесту. Я так скучала по нему. Наши губы слились в поцелуе, сначала в самом нежном, на который вообще был способен Николас, и переходящий в более грубый, требовательный, будто его губы требовали большего от меня. О, как же я желала большего. Я оторвалась от его губ, и посмотрела на него так, что он понял. Николас взял меня за руку, и мы оставили наше дело в конюшне, выходя оттуда и направляясь поскорее домой.
Мы находились в нашей просторной спальне, лежа на кровати и целуясь. Дыхание Николаса, его щетина, горячие губы, все это обжигало мою кожу, будоража кровь в жилах. Я так хотела большего. Я чувствовала, как с меня текут соки и от этого было еще сложнее сдерживаться. Я прекрасно знала о том, что Николас не хочет причинить мне вреда, и не намерен заниматься сексом пока беременна. Но ведь никто не отменял что нибудь другое, не так ли?..
— Николас, пожалуйста...
Мой голос звучал подобно мольбе, и мои прикрытые глаза раскрылись в ту же секунду, когда я услышала свой голос. Такой умоляющий.
Николас снял с меня мою рубашку, штаны, и целовал все мое тело, пока я извивалась под ним, желая ощутить его во мне. Я расстегнула застежки бюстгалтера и опустила лямки пониже, и заметив это, Николас отбросил его в сторону, прижимаясь губами к моей груди. Он коснулся языком соска, и вздох наслаждения вырвался из меня, пока другой рукой он игрался с соском. Закончив и с другой грудью, он начал опускаться ниже, проводя мокрую дорожку от ложбинки меж грудей до моего самого заветного места. Мой комок нервов пульсировал, желая наконец получить свое освобождение, желая большего, и поскорее. Когда Николас добрался до моего клитора, я раскрыла ноги еще шире в молчаливом приглашении, не желая просить его снова.
Он смотрел на меня так, словно я была произведением искусства, и от этого мне стало немного не по себе, стеснение заполнило мой разум, но похоть брала вверх.
— Моё..., - зарычал Николас, касаясь меня пальцем и распределяя всю влагу по мне. — Господи, как же ты прекрасна, Мелания. Даже не представляешь насколько.
Он вошел в меня пальцами, совсем нежно и аккуратно, двигаясь очень медленно, словно дразня меня. Я заёрзала быстрее, будто пытаясь подтолкнуть его на что-то большее, но все тщетно.
— Терпение, любимая.
Голос Николаса был раем для моих ушей. Всегда.
Он вытащил пальцы из меня, и я захныкала, подобно маленькому ребенку, у которого забрали игрушку, но не успела я прийти в себя, он впился своим ртом в меня, жадно поглощая каждую мою частичку, страстно слизывая с меня все соки, что текли с меня, будто я была водопадом. В то же время, это не было чем-то грубым или слишком быстрым - все было именно так, как того хотело мое тело. Неожиданность и умения Николаса сделали свое дело, и уже стоны вырывались из меня. Я не сдерживалась, да и не нужно было.
Дав мне прийти в себя, он отстранился, я чувствовала пристальный взгляд Николаса на себе, лицо залила краска. Я приподнялась на локтях, и мой взгляд метнулся на его брюки, что были готовы разорваться по швам. Николас еле сдерживал себя, но не мог идти против своих принципов. Он смотрел на меня вопросительным взглядом, будто испытает наше терпение.
— Я правда хочу...
Мой голос всегда звучит так, когда я возбуждена до предела? Не замечала раньше. Возможно, долгое ожидание делает свое дело.
Николас не действовал и я поняла, что пришло время взять все в свои руки. Он увидел мой серьезно-намеренный взгляд, и лег на спину. Я опустилась около его бедра, и расстегнула его ширинку, опуская брюки ниже, а позже он и вовсе их снял. Почти болезненный стояк выпирал из под трусов, и я опустила их пониже, высвобождая его член. Я чувствовала его напряжение, то, насколько он был горяч сейчас, я представляла, как он окажешься в моем рту, и от этого возбуждение накалялось еще сильнее.
Николас внимательно наблюдал за мной и моими движениями. Я обхватила его член у основания и кончиком языка стала делать круги на головке. Николас издал гортанный стон, его кулаки сжались, а мое возбуждение все больше и больше накалялось. Я обхватила его уже губами и опускалась вниз и вверх, он был очень влажным и твердым. Николас издавал очень возбуждающие звуки и был готов освободиться прямо сейчас.
— Мелания, я совсем...
Я не отстранилась, и он кончил мне в рот. Теплая жидкость оказалась у меня во рту, и я сглотнула. Николас ни разу не коснулся моих волос, и не подталкивал меня вперед, желая, чтоб я сделала все сама, как мне комфортно. Он всегда был очень чуток во всем, что делал.
Я легла рядом с ним, наше дыхание было сбитым, сердца бешено стучали, что их было слышно даже друг другу.
Я смотрела на потолок, а Николас на меня. Я чувствовала его пристальный взгляд, и рассмеялась, глядя на него.
— Что? - сказала я улыбаясь.
— Ничего, - ответил он, поворачивая голову к потолку. — Я люблю тебя, Мелания.
Что-то защемило в моем сердце от его слов и такого нежного голоса.
— И я тебя люблю, Николас, - вздохнула я.
— После главного признания, мне хочется кричать об этом везде. Хочу, чтоб все знали, как я люблю тебя, и что ты моя.
Я рассмеялась, потому что прекрасно понимала о чем он говорит. Я чувствовала себя так же и была абсолютно счастлива рядом с ним.
Затишье перед бурей всегда бывает идеальным.