Глава 16.
Мелания
Прошёл почти месяц с той перестрелки в доме, дела Ломбардии шли в гору, наши взаимоотношения с Николасом были достаточно спокойными - они держались лишь на хорошем сексе и политических разговорах.
Мне было спокойно рядом с ним. Безопасно. Комфортно. Я больше не боялась его. А боялась ли я его когда-то на самом деле? Я не знаю. Его тьма никогда не пугала меня. Николас вселял страх в окружающих, но вселял ли он его в меня? Я не знаю. Его отношение ко мне менялось с каждым днём всё больше и больше, и я не знала чего ждать от него дальше. Я не знала что я чувствую. Я всегда была холодной, и никогда не задумывалась о том, что буду делать, если стану женой чертового Босса Ломбардии. Я ведь мечтала о счастливой жизни и связать себя с творчеством. Я уже давно смирилась с тем, что являлась Королевой Ломбардии, с тем, что моим мужем был кровожадный Николас Касстельяно, который был самым мягким и спокойным лишь со мной.
Я наворачивала круги по территории нашего огромного поместья, всё вокруг было золотисто - желтым. На улице было очень холодно, зима будет ещё холоднее, но она никогда не затмит холода внутри меня. Я так скучала, Господи, я так скучала по Марии и Валерио.
Совсем скоро у Валерио день рождения, на который мы были приглашены, но после дня рождения Виолетты мы с Николасом больше не обсуждали это. Я бегала каждое утро, и каждое утро это напоминало мне о Валерио, о наших тренировках, который так же, как и я, сейчас бегает по утрам в одиночестве. Николас всегда экономил время, и предпочитал беговую дорожку, нежели бег со мной на свежем воздухе. Возможно, он просто избегал меня, но он всегда с особым вниманием слушал меня и разговаривал со мной, с особой нежностью и аккуратностью прикасался ко мне, никогда не был груб - если не считать ситуаций в постели. У нас были достаточно большие шансы на счастливый брак, если опустить все недоразумения, если их можно так назвать. Я больше не испытывала ненависти к нему, а я больше его не раздражала, судя по всему.
Я с трясущимися и уставшими ногами уже возвращалась в сторону дома и заворачивала по тропинке, что вела прямо к крыльцу дома, как увидела высокую мощную фигуру направляющуюся ко мне, которую нельзя спутать ни с кем другим.
Николас был одет в спортивные штаны и футболку, несмотря на собачий холод за окном. Дело близилось к декабрю, а он как всегда был пламенем.
— Доброе утро, любимая, - привычно сказал он, подходя ко мне и целуя меня в лоб. Я уже перестала обращать внимание на такие мелочи, которые возможно, выскакивали из его уст ненамеренно.
— Доброе утро. Ты решил сегодня побегать?
— Да, побежали со мной, - сказал он, беря меня за локоть.
— Я бегала почти два часа. Пожалей мои ноги, - саркастически взмолилась я, но все равно побежала в одном темпе с ним.
— Я никогда их не жалею, особенно когда заставляю дрожать, - улыбнулся он, посылая жар по моему телу.
— Помнишь, я обещал тебе лошадей, когда мы были на Сицилии?
Я остановилась.
— Припоминаю такое... А что? - мои глаза заблестели.
— Хочу показать тебе кое-что, - с тёплой улыбкой ответил он. Николас был сегодня крайне веселым и улыбчивым.
Я побежала за ним. Он свернул в сторону старого фонтана, который уже не работал, и завернул налево. Там стояло небольшое строение с открытой дверью. Я не верила своим глазам, ведь это очень походило на конюшню.
Я молча взглянула на Николаса непонимающим взглядом, когда тот стоял у двери, и пропускал меня туда. Мы вошли, и я остолбенела. Трое красивых лошадей стояли в своих денниках, спокойно глядя на нас. Белая, чёрная, и гнедая. Все три чистокровных арабских лошадей стояли прямо передо мной. Помещение было очень тёплым по сравнению с улицей, и я моментально согрелась, но я больше склоняюсь к тому, что это от выделенных эндорфинов.
— Николас, что это..., - абсолютно шокированная я стояла посреди конюшни, и наблюдала за лошадьми не в силах подойти.
— Лошади, Мелания. Твои лошади. Я всегда сдерживаю свои обещания, ты же знаешь, - усмехнулся он, подходя ко мне ближе.
Его горячая рука привычно легла на мою поясницу, согревая меня ещё больше. Я всегда была холодной, а он пылал огнём, даже в такой холод.
— Тебе нравится? - неожиданно спросил он, смотря на меня.
— Что? Господи, конечно, - почти прошептала я. — Они прекрасны... Спасибо!
Я накинулась на него с объятиями и это было в первый раз, после того нападения Марселя на наше поместье, возможно, даже за все четыре месяца нашего брака.
Николас не сразу понял что произошло, но быстро среагировал, и закружил меня в воздухе и опустил обратно.
— Ну что, оседлаем наших скакунов? - весело предложил Николас.
Он не так часто бывал в таком настроении, учитывая все обстоятельства, но со мной он улыбался иначе. Со мной он все делал иначе. Способ поиграть со мной или он действительно был искренен?
— Может, хотя бы назовём их? - улыбнулась я, подходя ближе к лошадям.
Меня сразу же потянуло к белой лошади, что стояла посередине. Она была спокойной, но так притягивала своим внешним видом, что я просто не могла оставить ее без внимания. Она была настоящей леди, по сравнению с конями чёрного и гнедого окраса, что стояли по две стороны от неё.
— Я бы назвала её Уинтер, она такая же светлая и холодная, как зима. Как тебе? - я обернулась на Николаса, что стоял около чёрного коня.
— Прекрасно. Она напоминает мне тебя. У неё прекрасная белая грива, - сказал он с легкой улыбкой, проводя руками по моим волосам. — Я бы назвал его Буцефалом, согласна?
Я кивнула.
— Прекрасно, - парировала я его слова. Было ясно сразу, что Николас выберет себе именно чёрного Буцефала. Они были похожи внешне, как бы странно это не звучало. Оба такие высокие, мощные, величественные, слишком серьёзны.
— Что насчёт этого?
— Он ещё не повзрослел, - улыбнулся Николас. — Он бы хорошо подошёл будущему наследнику Ломбардии, но кажется Файер еще не готов к этому разговору, - заключил он, будто намекая на детей.
Меня передернуло от этой мысли, и я даже не заметила, как Николас успел назвать и этого коня сам.
— Успокойся, Мелания. Я пошутил. Ты принимаешь свои противозачаточные?
Противозачаточные... Блядь. Я не пила их уже около трёх недель, и это было чертовски плохим решением. Плохим и опасным. Как я могла забыть?.. Мы занимаемся сексом почти каждый день.
— Да, принимаю, - с лёгкостью ответила я, но Николаса невозможно обмануть. Он всегда впереди.
Он прищурился.
— Я знаю, что ты их не принимаешь. Давай съездим к твоему врачу в ближайшие дни.
Ломбардия владеет многими клиниками на своей территории. Я кивнула, хоть он и не спрашивал моего согласия. Мы практически не поднимаем тему детей.
— Ты хочешь детей? - резко оторвала я.
— Сейчас не время для них. Я знаю, что ты не готова, - Николас был холоден.
— А ты готов? - парировала я, с легким недопонимаем.
— Я - старший брат, Мелания. Я буквально был отцом для Виолетты, когда мы лишились отца. Я всегда готов быть отцом. У меня был лучший пример в виде моего покойного отца.
Я промолчала. Я знала, что это тяжёлая тема для него.
— Тогда, поскакали? - улыбнулась я, подходя к нему ближе, и касаясь его руки, показывая, что я рядом.
Весь наш брак был построен на принципах, но с каждым днём мне становилось всё лучше и лучше в этом браке.
— Пойдём, - улыбнулся он.
Мы открыли денники Буцефала и Уинтер, и начали седлать их. Когда все было готово, я вывела Уинтер, держа ее за повод. Николас и Буцефал вышли за нами. Мы выглядели чертовски гармонично вчетвером. Уинтер была такой же светлой, как и я, холодной, отстраненной, манящей, а Буцефал был копией Николаса, такой же высокий, мощный, непослушный, упёртый.
Я твёрдо поставила левую ногу на стремя, и закинула правую, наконец оказавшись верхом на Уинтер. Пока я гладила гриву Уинтер, Николас проскакал мимо меня вперёд, будто насмехаясь надо мной. Мои пятки ударили по брюху Уинтер, и мы поскакали за ними, вглубь леса, что находился недалеко от нашего поместья. Ветер раздувал мои длинные волосы, и я была благодарна себе, что собрала их сегодня утром в хвост.
Больше всего я была благодарна Николасу, что сдержал своё слово, и преподнёс мне такой бесценный подарок. С каждым днём я всё больше цвела рядом с ним. Было ли это любовью?
Было очень холодно от ветра, что дул прямо в лицо, а Николас, на минуточку, был в обычных штанах и в футболке. Я не знаю, какой температуры было его тело, но оно было очень горячим - во всех смыслах этого слова.
Когда мы пересекли границы нашего поместья, Николас и Буцефал сбавили скорость, и нам с Уинтер удалось догнать их.
— Ты не замёрз? - запыхавшись спросила я, приближаясь к нему. Он стоял у небольшого обрыва, который вёл к густо заросшему району.
— Нет, мне жарко, - уголки его губ дёрнулись. Это была форма улыбки, которую он мог позволить чаще всего на людях, и реже всего со мной. Обычно со мной он улыбался во все зубы, а иногда даже позволял себе смеяться. Меня насторожило это. Что-то было не так.
— Удивительно, - улыбнулась я, вдыхая глоток свежего воздуха после дождя. — Спасибо, Николас. Я ценю всё, что ты делаешь для меня.
Он действительно был очень добр ко мне, даже после моего предательства. Я не знала было ли это каким-то наказанием в качестве ответа добром на зло, но я точно знала, что мне было хорошо с ним.
— Ты королева, Мелания. Так скачи же, как она. Ты огонь, который никто не в силах потушить. Ты Феникс, восставший из пепла. Твой пыл созидает и разрушает. Ты чертова Королева, Мелания. Будь Королевой.
То ли от его слов, то ли от холодного ветра по коже пробежались мурашки, и я улыбнулась.
— Спасибо, Николас. Ты, кажется, решил заставить меня расцвести.
Он завороженно смотрел на меня. Было ли это очередной игрой? Не знаю почему, но я чувствовала искренность в словах и действиях Николаса.
— Хочу, чтоб ты цвела, а не угасала, - улыбнулся он, и чуть помедлив, добавил. — Мы летим во Флоренцию через неделю.
Если бы не Уинтер подо мной, то я бы упала в обморок от этих слов. Флоренция? Дом? Отец?
— Что?... - безмолвно вырвалось из меня.
— Разве не ты говорила, что хотела бы присутствовать на дне рождении твоего брата Валерио?
Николас на Буцефале подошёл ближе.
— Да, говорила. Не знала, что ты помнишь. Ты ведь поглощён делами, - слабо улыбнувшись, я мягко ударила пятками по брюху Уинтер, чтоб немного отойти от этого обрыва, что нагонял страх в такой обстановке. Николас, естественно, заметил это.
— Боишься упасть? - спросил он, с явным интересом.
— Мой отец держал меня над обрывом, если ты не помнишь, - горько усмехнувшись, я нервно потёрла кожаный повод, глядя на Николаса.
Он стиснул зубы, молча кивнув. Я не любила отца, и ни о каком уважении не могло быть и речи после всего, что он творил со мной.
Мной двигал только страх, и то не всегда.
— Давай вернёмся домой, - предложил Николас, потянувшись ко мне, и трогая мои волосы. Я кивнула.
— Давай кто быстрее? - я посмотрела на него с вызовом, и пока он ухмылялся глядя в сторону, я ударила пятками брюхо Уинтер, и ускакала прочь, слыша лишь попутный ветер и стук копыт Буцефала позади.
Я рассмеялась от эмоций, переполняющих меня. Слёзы текли ручьём, пока я скакала с бешеной скоростью, куда глаза глядят. Я скакала уж точно не обратно домой.
Я не понимала своих чувств к Николасу, была счастлива тому, что и в моем новом доме - в Нью-Йорке были лошади, как и во Флоренции в детстве. Я занималась конным спортом, но когда началось половое созревание, и мое тело стали сексуализировать несмотря на то, чьей дочерью я была - я ушла из этого спорта. Я безумно скучала по Валерио и Марии. Я часто задумывалась о том, когда женится Валерио, и когда Мария будет обещана кому-то. Я бы чертовски хотела, чтобы Мария вышла замуж по любви, но как показывает практика - в нашем мире это, увы, невозможно. После моего побега она стала грушей для битья отца, и это разрывало мое сердце, а ненависть к отцу увеличивалась с каждым днём все больше.
Когда я ускакала вглубь леса, где было мокро, холодно, и где везде была грязь, я стала скакать медленнее. Уинтер издала странный звук, что очень было похоже на вой собак, когда им страшно. Ей было страшно? Казалось, что да, поэтому я свернула обратно, но уже не могла ориентироваться в чертовом лесу. Солнца не было, время близилось к 11 утра, но в силу высоких деревьев, казалось, что был вечер. Вдруг мне стало страшно и я услышала голоса, что звали меня. Среди них я четко узнавала голоса Николаса, Чезаре, и Дино. Николас уже послал людей за мной?
— Мелания!
Голос Николаса был повсюду. Я полностью перестала ориентироваться, и никак не могла понять в каком направлении двигаться. Уинтер словно чувствовала мой страх, и беспокойно скакала в непонятном направлении. Глаза слезились от встречного ветра и от холода.
— Мелания!
— Сеньора Мелания!
Голос Николаса и голоса его людей приближались, но все ещё звучали повсюду. Спустя мгновение я поняла, что Уинтер ведёт нас в их сторону. Моя малышка буквально вела нас к выходу из глубин леса.
Раньше, когда говорили, что животные похожи на своих хозяев, я не особо верила. Может из-за того, что моим единственным питомцем был хомяк, который умер на следующий же день после покупки из-за оров отца или может из-за того, что когда у меня появилась кошечка, отец выстрелил в неё из Кольта, когда она попыталась стащить лосось со стола. Он никогда не любил животных. Людей тоже.
Уинтер замедлялась, высокие деревья становились все реже и реже, а голоса приближались. Господи Иисусе.
— Мелания! Боже мой! - воскликнул Николас, и слез с Буцефала. Он выглядел взволнованным, а я была слишком шокированной, чтоб что-то делать. Николас подошёл ко мне ближе уверенным шагом, и буквально снял меня с седла.
— Поехали домой. Я чертовски перепугался.
Он поднял меня на руки, и понёс в сторону Ренж Ровера, который был припаркован недалеко от нас. Он усадил меня на заднее сиденье автомобиля и сел рядом со мной. Чезаре за рулём выглядел очень волнующимся. Его взгляд встретился с моим в зеркале заднего вида, и он будто удостоверившись, что я цела, вжал педаль газа в пол, и мы двинулись в сторону дома.
Это не было «запретный плод сладок» взглядом, это было «я уважаю своего Капо и его жену» взглядом. Николас бы убил любого, кто неровно дышит по отношению ко мне.
— Кто заберёт лошадей? - беспокойно спросила я, поднимаясь на локтях.
— Будь спокойна, Мелания. О них позаботятся.
Николас
Эта девушка сводила меня с ума каждым своим движением. Мелания была непредсказуема. В один момент она могла смотреть на меня своими голубыми глазами и хлопать ресницами, будто ангел спустившийся с небес, но в другой момент она напоминала о том, что и Люцифер был ангелом. То, как она вела себя в обществе, то, какой она может быть дома, то, какая она в постели, то, какой беззащитной она бывает, когда спит, то, какой она бывает огненной, когда вступает со мной в споры, и всё... Боже, абсолютно всё в ней сводило меня с ума. Она была богиней, её невозможно было сравнить с чем либо. Господи, да, она была трофейной женой, но не той, к которым привыкло итальянское общество. Она была той, кем нужно гордиться, той, кто поставила бы на колени любого мужчину Ломбардии лишь словами, той, кто могла бы править целой династией, если бы такое было позволено женщинам в нашем обществе. Если бы я создавал эти правила, то Мелания однозначно была мозгом всей этой истории.
Она управляла людьми так, будто они были ее личными марионетками, она дергала за ниточки так, как не дергает ни один мужчина Ломбардии. Кроме меня. Она была моим женским отражением, на что я не знал, как реагировать. Это буквально безумие.
Я тонул в ней. И самым страшным было то, что я не хотел выбираться.