«Хоббит» Все заново ?

Торин замер:  — Что?  — Бусины в твоих волосах, — пояснил Бильбо, взглядом указав на косички. — Одной не хватает.  Торин обескураженно уставился на него в ответ, и растерянность на его лице сменилась потрясением, а затем выцвела во что-то трудно читаемое. Король тяжело вздохнул, и могучие плечи обреченно опали:  — Вторая у тебя.  — У меня? — Неловко повторил хоббит, запустив пальцы в волосы и с трудом отыскав среди спутанных прядей ту самую бусину. — Ох. Действительно. Я... Кажется, об этом я тоже позабыл.

Похоже на то, — подтвердил король.  От зорких глаз Бильбо не укрылось, как при этом уныло опустились уголки его губ и гном принял хмурый вид. Хоббит застонал и закрыл лицо руками:  — Ох, Торин, мне так жаль. Такое ощущение, что все самое важное вылетело у меня из головы.  — Не все. Ты помнишь нас и помнишь наше путешествие. А с мелкими деталями мы постепенно разберемся, — мягко утешил его гном.  Бильбо бросил на короля быстрый взгляд сквозь пальцы:  — Но я забыл что-то очень важное, так ведь?  Торин повел плечами:  — Давай сейчас не будем об этом. У нас есть более насущные вопросы. Те письма, которые ты оставил... Неужели, это все правда?  — Полагаю, что да. Если я решил поведать вам свою историю, то вряд ли стал бы что-то умалчивать, — проговорил Бильбо, роняя руки на колени. — А что? Что было в твоем?  — Ты рассказал о последствиях моего безумия, — ответил король, поморщившись. — Оно привело не только к моей гибели, но и к смерти моих племянников. Ты поведал мне о своем возвращений в Шир и о том, что написал целую книгу о нашем приключении. Потом там было про те года, которые были после. Ты писал, что долгое время горевал и сожалел обо всем, что произошло. И еще там говорилось, что ты многие годы скорбел о... обо мне.  Хоббит кивнул с горькой улыбкой:  — Это правда. Я очень тосковал по вам с мальчиками. Но со временем я смог двигаться дальше, вот только боль так и не отступила. Она была со мной всю жизнь словно глубокая рана, которая затянулась, но оставила шрам.  Торин вздрогнул, словно его ударили:  — И ты молчал все это время...  — А что мне оставалось? Не мог же я выложить все это при первой встрече, — усмехнулся полурослик. — Ты бы решил, что я спятил, и не стал бы меня нанимать.  — Я все равно нанял бы тебя, — поправил его гном, покачав головой. — Просто установил бы за тобой надзор.  Бильбо хотел бы удивиться, но не смог:  — Нам нужно будет обсудить твои пугающе низкие критерии отбора.  — С удовольствием. Как только мы обсудим твое чувство самосохранения, — парировал король.  Он фыркнул и упрямо вздернул подбородок:  — Вы с мальчиками умерли на моих глазах. У меня не было никакого желания повторять этот опыт.  Торин стиснул челюсти:  — Ну разумеется, ты бы лучше доставил нам удовольствие пережить твою смерть. Почему ты ушел без нас? И не смей мне говорить, что опять пытался всех уберечь...  — Дело не в этом, — поспешно заверил его Бильбо. — Перед уходом я видел сон, и в нем был Саурон. Я перепугался и решил, что пришло время покончить с кольцом, и сделать это нужно было как можно скорее. То, что мне пришлось уйти, пока вы все еще только приходили себя, было всего лишь случайностью.  Торин слегка расслабился:  — Что ж, хоть это утешает. Ты бы сказал нам правду, если бы мы не были в таком состоянии?  — Не знаю, — заметил он честно. — Возможно и нет. Я пойду на все что угодно ради вашей защиты, не забыл?  — Мы позаботимся о том, чтобы ты бросил эту пагубную привычку, — пообещал король, тыкнув в него пальцем.  Бильбо усмехнулся:  — Ну, удачи. И все же, что еще было в том письме?  Торин на мгновение задумался, и вдруг его суровое лицо смягчилось и стало удивительно уязвимым:  — Ты... Ты написал, что любишь меня. Скажи... это все еще так?  — Да, — тут же отозвался он без тени смущения, ведь чувство стыда он давно уже оставил позади. — И никогда не переставал. А я все еще дорог тебе?  Король кивнул, сбитый с толку неожиданной прямолинейностью:  — Д-да, очень.  — Прекрасно. От этого и будем отталкиваться, — решил он, твердо кивнув сам себе.  Торин продолжил растерянно таращиться на Бильбо, разрываясь между желанием облегченно выдохнуть и истерически рассмеяться:  — Ты не перестаешь меня поражать. Боюсь, мне никогда не понять, как устроена твоя голова.  — Вот и хорошо. Значит, мы никогда не надоедим друг другу, — поддразнил он его, ухмыльнувшись.  Торин фыркнул и разразился хохотом, от которого Бильбо никогда не мог сдержать улыбки. Король довольно забавно смеялся, и этот факт весьма портил образ сурового героя, который король пытался поддерживать.  — Теперь-то мне разрешается поговорить с остальными? Или ты все считаешь, что я слишком хрупок для того, чтобы выдержать их напор? — Спросил хоббит.  — Полагаю, что да. Разве я могу тебя остановить? — Отозвался гном, заботливо обернув плечи Бильбо плащом. — Но не удивляйся, если некоторые не захотят с тобой говорить. Твой уход все восприняли по-разному. Некоторые еще злятся и переживают.  Бильбо окинул взглядом лагерь и действительно заметил в толпе мрачные лица друзей, избегавших даже смотреть в его сторону.  — Понятно. Что ж, попробую все исправить.  — Хочешь совет? Постарайся больше не жертвовать собой ради нас, — буркнул Торин. — Опять.

К собственному удивлению, первым Бильбо пришлось извиняться перед Даином:  — Взломщик! Нам надо кое-что перетереть! — Взревел гном едва ступив на территорию лагеря вместе со своими воинами и Гэндальфом. Он ловко вильнул в сторону и швырнул Двалину в лицо свои латные рукавицы, когда тот попытался его остановить. Глоин попробовал ухватить его за руку, но гном снова увернулся и подставил кузену подножку, так что рыжий воин плашмя растянулся на земле.  Торин, все еще сидевший у постели хоббита, застонал и потер лоб ладонью:  — О, Махал. Ну чем они думают? Даин лучший воин Железных Холмов, его бесполезно останавливать.  — Жалкое было зрелище, — согласно кивнул Бильбо и расплылся в приветственной улыбке, поскольку вышеупомянутый гном уже навис над ним клокочущей громадой. — Даин! Как я рад снова тебя увидеть!  Даин оскалился. Вышло вполне неплохо, но до Торина ему было еще очень далеко, так что Бильбо остался не впечатлен.  — Взломщик, кажется, я предупреждал тебя о последствиях, если ты снова обидишь... кое-кого. Было такое?  Бильбо задумчиво замычал в ответ.  — Кажется, припоминаю что-то подобное. Слушай, мне казалось, что ты был гораздо выше, — заметил он, почесав локоть.  При этих словах Даина перекосило еще сильнее, даже шрамы на лице проступили отчетливее:  — Ты пытаешься меня разозлить?  Бильбо удивленно мигнул:  — Так ты уже зол.  Торин невзначай потянулся и накрыл ладонью полурослику рот.  — Даин, если ты пришел запугивать Бильбо из-за меня, то лучше бы тебе прекратить прямо сейчас. Ему и так придется несладко, когда до него доберется Дис и устроит допрос, только тебя в довесок не хватало.  — Поздно. Я ведь предупреждал, — рявкнул гном, метавший глазами молнии в лицо полурослику. — Я же ясно дал понять, что будет, если ты причинишь ему вред. Пришло время платить по счетам.  Бильбо вывернулся из хватки Торина и выпалил:  — Я не могу припомнить точную формулировку, но там было что-то про сломанные кости, если я не ошибаюсь.  — Даин... — зловеще зарычал Торин.  — Я пообещал дважды сломать каждую косточку в твоем тщедушном теле, — подтвердил Даин, оставив предостерегающий тон кузена без внимания. — А теперь поднимайся, чтобы я мог исполнить свое обещание.  — Только попробуй и останешься без челюсти, — предупредил Король-под-Горой.  — Мои действия тебя весьма огорчили, — отметил Бильбо, задумчиво кивая. —

Не могу тебя винить. Может, тебя утешит, если я скажу, что исходил из интересов Торина и остальных?  Даин в размышлении склонил голову набок:  — Ну, давай посмотрим. Ты уничтожил кольцо, как и планировал?  — Нет.  — Тогда это не довод.  — Даин, иди отсюда, иначе я расскажу пра-тетушке Катле, что ты запугиваешь моего Единственного, — поклялся Торин угрожающе.  Гномий лорд смерил его уязвленным взглядом:  — Грязно играешь, кузен.  — Даин, поверь, я понимаю твои чувства, — проговорил Бильбо, прерывая этот разговор, пока дело не дошло до привлечения еще более пугающих родственников. — Я обидел Торина и остальных своим поведением. Я все понимаю, и мне очень жаль. Но если бы мне представился шанс подарить им жизнь без войн, страданий и потерь, то я все равно воспользовался бы им. Даже ценой своей жизни.  Даин замотал головой, приведя взлохмаченные волосы в еще больший беспорядок:  — Вот же тупой недомерок! Неужели тебе не ясно, что спасенная жизнь ничего не стоит, если ее не с кем разделить?  Прежде чем он успел подобрать подходящий ответ, гном крутанулся на пятках и ушел, сотрясая землю тяжелыми шагами.  — Что ж. Это было неприятно, — заметил Бильбо, переведя дух.  Торин поперхнулся:  — Ты так считаешь? А ты погляди, кто к нам идет.  Бильбо огляделся и наткнулся на острый и холодный как сталь взгляд серых глаз. Желудок тут же предательски свернулся в трубочку, когда старый друг двинулся на него с неотвратимостью грозой тучи.  — Гэндальф! Как... приятно снова видеть тебя. Здесь. С нами.  — Бильбо Бэггинс, — пророкотал в качестве приветствия волшебник, резко останавливаясь перед самым его носом. — Нам пора провести разговор, который очень долго откладывался.  Хоббит затравленно воззрился на нависшую над ним высокую фигуру:  — Я как-то не уверен, что к этому готов. Каковы мои шансы остаться целым и невредимым к концу этой занимательной беседы?  — Плачевные, — громыхнул волшебник, стискивая рукой свой посох. — И становятся все призрачнее с каждой секундой.  — А нельзя ли отложить этот разговор еще на какое-то время? — Поинтересовался Торин, поднимаясь на ноги. — Нужно уходить, пока Саурон не послал свое войско следом за нами.  Гэндальф не торопился выразить свое согласие, но и не стал препятствовать, когда король решительно удалился, выкрикивая приказы.  Бильбо подождал, пока гном отойдет на безопасное расстояние, а затем вновь обратился к волшебнику:  — Прежде чем ты начнешь на меня орать, я хотел бы предупредить, что на данный момент не совсем в себе. Возможно, тебе стоит немного повременить с этим.  — Я не собираюсь кричать на тебя, — вздохнул Гэндальф, и печаль его голосе полоснула Бильбо по сердцу. — Я просто хочу узнать, почему ты не поведал мне обо всем раньше. Я мог бы тебе помочь, Бильбо. Ты не должен был нести этот груз в одиночку!  Хоббит яростно замотал головой, но тут же пожалел об этом опрометчивом поступке, поскольку головная боль вспыхнула с новой силой.  — Нет, это была только моя ноша, Гэндальф. В прошлый раз вам с моим племянником пришлось взвалить судьбу всего Средиземья на свои плечи, пока я спокойно отсиживался в Ривенделле. Нет, я должен был разобраться со всем сам.  С лицом Гэндальфа произошли разительные перемены. Не успел Бильбо и глазом моргнуть, как волшебник опустился на колени и взял его ладони своими сухими потрескавшимися руками:  — Бильбо, ты не можешь ставить мне в заслуги дела другой жизни. В этой я не сделал ничего, чтобы заслужить их.  — Но я их помню, и этого достаточно, — проговорил он, пожав плечами.  В ответ друг стиснул его ладони:  — Тебе удалось сбросить с души этот камень?  — Я не смог уничтожить кольцо, — тихо признался Бильбо, опустив взгляд на их сцепленные руки. — Я сделал только хуже. Оказывается, это из-за меня Саурон вернулся и теперь знает все, что должно случиться. Он... Он забрал часть моей души. Сказал, что единственный способ убить его — это убить меня.  Из горла Гэндальфа вырвался такой пугающий звук, что стоявшие неподалеку гномы разом отпрянули. Подняв глаза на волшебника, Бильбо увидел в его лице ярость сродни той, что пылала в нем, когда Фродо ранили моргульским клинком. Странно, но было в этом что-то успокаивающее.  — Мы еще посмотрим, кому жить, а кому умереть, — пророкотал Гэндальф, и воздух заискрился от хлынувшей магии. Бильбо даже испугался, как бы не вспыхнули волосы. — А пока сосредоточься на том, чтобы поскорее поправиться. По возвращении я ожидаю увидеть тебя в том же здравии, в каком впервые повстречал.  — По возвращении? Откуда? Куда ты направишься? — Осыпал он вопросами поднявшегося на ноги волшебника.  Гэндальф ободряюще ему улыбнулся, хоть это и не возымело должного эффекта.  — Я собираюсь навестить кое-каких... друзей.

Имбирю можно найти великое множество применений.  Он может быть и едой, и приправой, если знать, как правильно им воспользоваться. Тонко нарезанные кружочки чудо как хороши, если добавить их в чай. В целебных свойствах же ему и вовсе не было равных, ведь магия-магией, но первозданная сила самой земли была куда надежнее. Единственный его недостаток — крайняя прихотливость. Растение требовало много тепла, а этого в темном лесу всегда было чуть-чуть да маленько. Приходилось постоянно держать его на солнце, чтобы добиться роста, и так все лето, чтобы запасов хватило на долгие осень и зиму.

Вот увидишь, Себастиан, однажды мы переберемся в местечко потеплее. Тогда-то будем выращивать все что душе угодно без страха, что заморозки все погубят, — говорил он своему другу, приминая землю вокруг только что высаженного семечка.  Себастиан посмотрел на него своими добрыми понимающими глазами. Животным это хорошо удавалось. Они все понимали куда лучше, чем смертные. Потому-то, когда встал выбор, над каким уделом брать покровительство, он не задумываясь предпочел землю и ее детей. Олорин, Курунир и Роместамо могли биться за смертных и их смехотворные раздоры, сколько им угодно. Он обрел свое место среди грибов и кроликов.  К слову об Олорине...  Он глянул искоса на наконец-то объявившегося волшебника. Птицы уже давно разнесли по лесу весть, что высокий незнакомец в сером пересек границу и поспешно отправился вглубь. Он все гадал, как долго Олорин будет его искать. Путь через лес всегда давался любопытному волшебнику с трудом, поскольку тот совершенно не умел противиться соблазну остановиться и задуматься, прислушиваясь к секретам, которые нашептывали друг другу деревья.  Всех он так и не раскрыл.  Но вот, несколько часов спустя, Олорин — так же известный как Гэндальф, ведь выдуманное имя так чудесно овевало своего носителя ореолом таинственности — наконец, стоял перед ним. В глаза сразу бросились пятна крови, размазанные по серому одеянию. Если нос ему не врал, то кровь не принадлежала ни животному, ни орку, ни даже человеку. На самом деле, от нее отчетливо несло Куруниром.  Хм. Интересно.  — Чего тебе? — Спросил он, будучи твердо уверенным, что манеры нужны лишь людям да Куруниру, чтобы усложнять всем жизнь. — Если это снова касается того дурацкого кольца, то мне плевать. Я тебе сто раз говорил, что надо было просто столкнуть глупого смертного в жерло вулкана, когда тот заупрямился, и дело с концом. А теперь, погляди-ка, хлопот не оберешься. Впрочем, ты сам виноват.  Олорин прикрыл глаза и сделал глубокий вдох через нос.  — Я здесь не ради Единого кольца.  — Так ты в конце концов потерял терпение и пришлепнул Курунира? Ищешь, куда бы спрятать тело? — Поинтересовался он лениво, возвращаясь к своим грядкам. — Не мне тебя винить. Нам с Себастианом он никогда не нравился. Гнилой до основания, вот каким он был. А еще таскал мои грибы, думая, что я не замечу, паскудник.  Олорин сдавленно кашлянул, заставив Себастиана подпрыгнуть от неожиданности.  — И не эта причина привела меня к тебе.  Он разочарованно повел плечами, продолжив выкапывать ямку для следующего зернышка:  — Тогда что тебя сюда привело?  — Я... Я пришел просить об одолжении, — тихо проговорил Олорин, и в тихом взволнованном голосе послышался жар, которого он не слышал уже много веков. — Радагаст, мой добрый друг... мне нужна твоя помощь

Оказалось, что гномам не было равных по части срочного сворачивания лагерей. Не успел он и глазом моргнуть, как все походные сооружения были разобраны, словно ничего и не было, и началось поспешное отступление. Прочь от Мордора. Бильбо оказался зажат между Оином, который ни на миг не выпускал его локоть, и молчаливым Двалином, виртуозно воспроизводившим лучшее из Ториновских хмурых лиц.  — Я вполне в состоянии идти самостоятельно, Оин, — возмущался он в шестой раз за последние десять минут. — Меня вполне можно отпустить.  — Вот именно поэтому я тебя до самой Горы не выпущу, — уверил его гном, и не подумав разжать пальцы. — Вдруг ты решишь удрать на какую-нибудь безрассудную вылазку. Снова.  Хоббит фыркнул и свободной рукой махнул в сторону пустынных окрестностей:  — И куда мне, по-твоему, бежать? Обратно в Мордор?  — С тебя станется. Но во второй раз этот фокус у тебя не выйдет, помяни мое слово, — ответил целитель, бросив на полурослика суровый взгляд.  — Теперь в этом уже нет смысла. Кольца у меня больше нет.  — Где ты вообще откопал это проклятое порождение зла? — Поинтересовался Оин, изогнув косматую бровь. — Ты тащил ее с собой с самого начала или подобрал по дороге?  — По дороге, — признал Бильбо, опустив голову. — Помнишь Мглистые Горы? Я нашел его в тоннелях.  Шедший с другой стороны Двалин издал странный булькающий звук и встал как вкопанный. Впервые за весь день гном выдал свою осведомленность о существовании хоббита.  — Что ты сейчас сказал? — Переспросил воин севшим голосом, ухватив полурослика за плечо и развернув к себе лицом. — Где ты его нашел?  — В Мглистых Горах, — повторил он, растерянно мигая, пока улавливал ход мыслей рассвирепевшего гнома. — А! Это было в пещере, которую мы нашли! Помнишь, тебя что-то ударило по голове, а я тогда сказал, что это был камень? Что ж, я соврал. Это был Голлум, и пока ты был в отключке, я сразился с ним и забрал кольцо.  Двалин выглядел так, словно Торина только что затоптал варг на его глазах:  — Что?  — Ты чего взъерепенился? — Спросил Оин, покосившись на него.  — Ты был под моей защитой, когда нашел его, — выдавил Двалин, продолжая смотреть Бильбо в глаза и не замечая озадаченного целителя. — Если бы я был внимательнее, ничего бы не случилось... О, Махал, это я тебя подвел...  Хоббит закатил глаза:  — Вряд ли ты бы смог уберечь меня от того, о чем сам даже не догадывался. К тому же, я планировал все наперед, помнишь? Я достал бы его в любом случае.  Двалина это вовсе не убедило, но прежде чем воин погрузился в пучины отчаяния и вины, Оин перегнулся через Бильбо и отвесил воину затрещину:  — Ну-ка брось это, — рявкнул он, припечатав кузена взглядом. — Вам тут не соревнования по самобичеванию! Нечего искать самого виноватого! Мне хватает грызни полурослика с королем за это звание; даже не вздумай в этом участвовать!  — Полагаю, можно с легким сердцем признать, что у нас есть неоспоримый победитель, и это Торин, — заметил Бильбо.  Двалин поморщился, потирая затылок:  — Я не собирался заниматься самобичеванием...  — Не заставляй меня звать Балина, — пригрозил старший гном.  Суровый воин тут же захлопнул рот.  — Ничего не попишешь, — подвел черту Бильбо, ласково похлопав друга по руке. — Что сделано, то сделано. Давай просто забудем об этом, идет?  Похоже, гном не собирался забывать о случившемся в ближайшем будущем, но плечо хоббита все-таки выпустил и, не оборачиваясь, пошел вперед. Бильбо обменялся с Оином взглядом, прежде чем двинуться следом за упрямым товарищем.  Хоббит изо всех сил старался поспевать за гномами, без тени усталости шагавшими через выжженные земли Мордора. Лишь спустя некоторое время он разглядел позади идущие за ними ровные ряды эльфов Трандуила, а еще дальше — разношерстное войско людей. Заметив его расширенные от удивления глаза, Оин принялся объяснять, как им удалось в такой короткий срок собрать столь многочисленное войско:  — Каждый вложил часть своей доли от золота Эребора, чтобы нанять людей, — поведал ему целитель, со свойственной старшим братьям невозмутимостью проигнорировав шок, в который повергло Бильбо это известие. — К счастью, за дело взялся Глоин, так что нам не пришлось полностью опустошать казну Эребора, чтобы удовлетворить их запросы. Гэндальф тоже внес свою лепту, заставив их шевелиться с поразительной скоростью. Видел бы ты это! Старый плут умеет припугнуть, когда захочет.

А Трандуил? Ему вы тоже заплатили?  — Нет, — ответил Двалин, вступив в разговор. — Он присоединился к нам без единого слова о награде. Думаю, все из-за твоей эльфийки. Когда мы нашли их с медведем, он был вне себя. В жизни не видел эльфа в таком припадке.  — Я вообще не думал, что у этой мраморной глыбы бывают эмоции, — признался Оин, почесав бороду. — Повезло, что сын сумел его угомонить.  Хоббит вздохнул и согласно кивнул:  — Могу себе представить. Может, Трандуил и не любит чужаков, но свой народ он оберегает. Увидев Тауриэль — которая находилась под его покровительством — в таком состоянии, он, должно быть, впал в ярость.  — Еще как. Он старая склизкая гадюка, но в отсутствии любви к своим ушастым его не упрекнешь, — одобрительно проворчал Двалин, фыркнув носом.  — Наверняка он зол на меня за то, что я потащил ее с собой, — подумал вдруг Бильбо и в отчаянии потер лоб. — Страшно представить, как он меня встретит после всего этого.  — Тебе не придется видеться с ним, если не хочешь, — уверил его Оин, успокаивающе похлопав по руке. — Ты не обязан общаться с теми, кто тебе не по душе.  — Трандуил мне вполне по душе, а вот его непредсказуемый нрав — нет.  — Об этом тоже можешь не беспокоиться. Ты от нас ни на шаг не отойдешь в ближайшее столетие, — буркнул Двалин.  — Это такой намек, что вы собираетесь запереть меня в Эреборе? — Шутливо уточнил Бильбо, вздернув брови.  Оин и Двалин хором фыркнули.  — Мы, по-твоему, намекаем? — Уточнил целитель.  Бильбо моргнул:  — Чего?  — Ты вернешься с нами в Эребор, выйдешь замуж за Торина и будешь смирно сидеть под нашим надзором, — не терпящим возражений тоном заявил Оин. — Один Махал знает, что еще ты можешь натворить, если оставить тебя без присмотра...  — Он абсолютно прав. Тебя ни на минуту нельзя выпускать из поля зрения. Стоит отвернуться, как тебя уже похитили и лишили куска души, — добавил Двалин, сокрушенно покачав головой.  Бильбо не нашелся, что на это ответить. Внутри боролись недовольство таким отсутствием доверия и окрыляющая радость от того, что его так сильно любят. Наконец, он выбрал радость, поскольку в глубине души понимал, что и вправду доставил гномам достаточно бед своим самовольным походом в Мордор.  — Но мне же еще нужно наведаться в Шир, пока родственники не решили, что я помер, — заметил он. — К тому же, нужно позаботиться о доме и моих вещах.  — Мы все пойдем с тобой, — заверил его Оин без тени сомнений. — Как только Дис переберется в Эребор, королевство можно будет спокойно оставить на ее попечение хоть до скончания времен. Тогда и сходим в твой Шир, заберешь свои тарелочки и матушкины салфетки.  — И Торину нужно будет попросить у твоей родни благословения на брак, — отметил Двалин. — Если он нарушит традиции, то, готов поспорить, тетушка Андис восстанет из могилы, чтобы удавить его собственным руками.  На это Бильбо растерянно переспросил:  — Тетушка Андис?  — Мать Торина, — пояснил Оин.  — Ах, да. Точно, теперь вспомнил. Торин говорил о ней, когда мы были в ее покоях.  — Ну хоть это ты помнишь, — пробурчал Двалин.  Бильбо в ответ стукнул его в плечо.

Бильбо продержался до самого полудня. Но, когда солнце перевалило через свою наивысшую точку, головная боль уже стала невыносимой, а дыхание вырывалось из груди с надрывным хрипом. Заметив, что хоббит начал отставать, Оин гаркнул Двалину что-то на Кхуздуле, и воин покорно кивнул в ответ. Затем, прежде чем Бильбо сообразил, что происходит, огромные руки Двалина уже оторвали его от земли.  — Двалин! — Вскрикнул он, инстинктивно цепляясь гному за плечи. — Ты что творишь? Немедленно поставь меня на место!  — Ничего не могу поделать. Приказ целителя, — с плохо скрытым торжеством ухмыльнулся воин.  — Я вам не ребенок! Пусти меня, пока не надорвался!  Двалин хохотнул:  — Ты, верно, издеваешься! Кили был тяжелее тебя еще когда не умел слюни подбирать.  — Ты не можешь больше идти, Бильбо, — заметил Оин, вклиниваясь в их спор. — Твои силы уже на исходе. Так что закрой рот, дальше тебя понесет Двалин.  Хоббит скорчил недовольную мину, но не удостоил целителя ответом. В конце концов, гномы были правы, но он не собирался признавать это вслух.  — Ты пахнешь просто отвратительно. Потом, кровью, а еще пеплом, — проворчал он вместо этого.  — Как будто от тебя лучше, — отозвался Двалин, наморщив нос. — Ты когда мылся в последний раз? В Эреборе?  — Не говори глупостей. Это было незадолго до того, как меня схватили всадники, — ответил он и добавил, несмотря на потемневшее лицо друга: — Их не особо заботил мой запах; лишь бы я дожил до момента, когда они смогут бросить меня к ногам своего властелина.  — Как только мы вернемся в Эребор, я сожгу твою одежду, а тебя хорошенько прополощу в ближайшем ручье, — поклялся воин, снова поворотив носом.  За это Бильбо наградил еще одним тычком в плечо.  Ночь сменила день, и войска остановили на привал. Бильбо, уже почуявший дух свободы, был немало раздосадован, когда его бесцеремонно передали Дори из рук в руки. Он собрался было возмутиться такому обращению, но Двалин сразу же безмолвно удалился, а на его месте словно из-под земли вырос Балин.  — Добрый вечер, Бильбо, — приветствовал его старый гном, словно они расстались лишь вчера, а не несколько месяцев назад. — Как ты себя чувствуешь?  — Нормально. Вполне нормально, — ответил он, опасливо переводя взгляд на могучего гнома, державшего его в руках. — Здравствуй, Дори. Рад видеть тебя в добром здравии.  Дори угрюмо смотрел на него в ответ. В его взгляде не было угрозы, которая частенько мелькала у Торина, скорее горькое разочарование, чем-то напомнившее выражение глаз его матери в те моменты, когда он чем-то ее расстраивал, и это было гораздо хуже.  — Даже не знаю, отлупить тебя или обнять, — признал гном, осторожно ставя хоббита на ноги. — Склоняюсь к первому, вот только ты и так покалечен.  Бильбо благоразумно отступил и попытался незаметно спрятаться за Балином:  — Настоятельно прошу тебя подумать еще раз. Ори уже со мной расквитался, так что покорно благодарю.  — Вряд ли Оин будет рад, если ты усложнишь ему работу, — весомо заметил Балин, тем не менее выуживая полурослика у себя из-за спины и вытаскивая вперед. Под покровом внешней порядочности и доброжелательности пряталась не меньшая зловредность, чем у его младшего брата. Бильбо давно подозревал, у кого Двалин нахватался своих пугающих ухмылок.  Дори фыркнул, сбросив свою сумку на землю:  — Ничего, переживет. Я же как-то справлялся, когда Нори и Ори, захлебываясь соплями, ныли в две глотки, так что и он управится с одним-единственным хоббитом.  — Если тебя это как-то утешит, то мне очень жаль, что я вот так вас бросил. Не так я представлял наше прощание, — признался Бильбо, кусая нижнюю губу и не сводя виноватых глаз с хмурого гнома.  Изогнув серебристую бровь, Дори присел на корточки и стал рыться в своих пожитках:  — Да неужели? Хочешь сказать, что клянешься больше так не делать?  Бильбо прикусил губу еще сильнее:  — Не уверен, что в праве дать такое обещание.  Портной ничего не ответил, лишь достал из сумки маленький кожаный мешочек. Когда он, наконец, поднял взгляд на хоббита, лицо его было непроницаемым как камень:

Так не пойдет. Поклянись, или считай, что наша дружба закончилась здесь и сейчас.  Балин выдохнул:  — Дори...  — Нет. Не спорь со мной, Балин, — отчеканил гном, не сводя с хоббита зеленых глаз. — Мне и так нелегко с таким братом как Нори. Постоянно гадаешь, не умер ли он, не попал ли за решетку, не влип ли опять в какую-нибудь историю собственного сочинения. У меня нет сил беспокоиться еще и о тебе, Бильбо Бэггинс.  Бильбо вздохнул и покорно склонил голову:  — Я понимаю. Сам того не желая, я поступил эгоистично. И хотя я ни капли не сожалею о попытке спасти всех вас, мне очень жаль, что пришлось причинить боль тебе и остальным. Я правда этого не хотел. Именно по этой причине какая-то часть меня противилась тому, чтобы снова сближаться со всеми вами.  — Я могу считать это за обещание отныне беречь себя? — Уточнил Дори, не двинув ни одним мускулом. — И больше бездумно не подвергать себя опасности?  — Я приложу все усилия, чтобы избавиться от этой привычки, — поклялся он, склоняя голову еще ниже. — Но мне потребуется время. За одну ночь такое не исправишь.  — А я этого и не жду, — успокоил его Дори, глядя на него как прежде теплыми заботливыми глазами. — Достаточно того, что ты постараешься. Теперь поди сюда, надо привести в порядок твои волосы.  Он моргнул:  — Что?  — Ты меня слышал. Я собираюсь заняться твоими волосами. У меня от их вида зубы сводит с того самого момента, как мы тебя отыскали, — пояснил гном, жестом указывая ему сесть перед собой.  Бильбо повернулся к Балину за поддержкой, но получил в ответ лишь бесстрастно разведенные руки:  — Делай, как он говорит. Твои волосы и правда в ужасном состоянии.  — Никакой помощи. Ни капли сострадания! — Пробурчал он, понурившись, и послушно плюхнулся на указанное Дори место.  Гном сразу приступил к распутываю тех немногих косичек, которые чудом пережили тяжелый путь и долгое заключение.  Балин усмехнулся, усевшись напротив и достав из недр куртки свою бессменную трубку:  — Я слишком хорошо знаю, когда с Дори лучше не спорить. Этот случай как раз такой.  — Это еще почему? — Поморщился хоббит, когда какую-то особенно спутанную прядь потянули слишком настойчиво.  Позади Дори фыркнул и ослабил хватку:  — Потому что он уже понял, что бесполезно встревать между мной и моими братьями, когда я берусь за их воспитание.  Ему потребовалось какое-то время, чтобы уловить подлинный смысл, скрытый в этой фразе. Когда до него дошло, он хлюпнул носом и поспешно пробормотал что-то про попавшую в глаза пыль, принимаясь растирать их рукавом. Дори и Балин промолчали, но никаких слов и не требовалось. Все и так было понятно.

Время незаметно проносилось мимо. Не успел Бильбо опомниться, как миновало уже три дня. За этот короткий срок в голове у него стало понемногу проясняться, и часть воспоминаний вернулась. Даже головные боли постепенно затихали по мере того, как к нему возвращались силы. Ел он уже со своим обычным аппетитом и без труда выдерживал дневные переходы.  А еще он убедился, что некоторые из друзей целенаправленно его избегали.  Бофур, Глоин и Бифур упорно притворялись, что его попросту не существует. Изредка он ловил на себе их взгляды, но не более того. Не требовалось особого ума, чтобы понять, что они все еще обижены.

Даже не знаю, как к ним подступиться. Стоит мне направиться в их сторону, они тут же уходят, — пожаловался он Балину на четвертый день пути во время полуденной передышки. — Как мне извиниться, если они даже слушать меня не хотят?  — Дай им время. Твои письма и бегство всех потрясли, — посоветовал гном, разминавший запястья. — Когда до нас дошло, что ты пропал, тебя могло уже не быть в живых. Разумеется, мы весьма огорчились и порядком разозлились.  — Но ты же ведешь себя как ни в чем ни бывало, — заметил он с ноткой обиды в голосе.  Балин рассмеялся:  — Бильбо, последние три луны я даже не знал, жив ты или мертв. Отыскать тебя — больного, слабого и бредящего — мне было достаточно, чтобы забыть обо всем остальном.  — Жаль, что не всем это под силу, — пробормотал он, оборачивая вокруг себя куртку, позаимствованную у одного знакомого короля. — Торин тоже меня избегает. Как думаешь, почему?  — Потому что это Торин? — Отозвался гном с добродушной усмешкой. — Он не умеет выражать свои чувства словами, не забыл?  С этим было не поспорить.  — Все равно это как-то странно.  — Что именно?  — Что никто так и не спросил меня о своем будущем. Я думал, всем будет интересно.  Балин задумчиво взглянул на него своими проницательными глазами:  — А что тут спрашивать? Ты уже все рассказал о наших победах и поражениях. Описал наши жизни и даже некоторые смерти. Что еще остается добавить?  — Наверное, действительно, особо нечего, — признал он. — Просто... не знаю. Думаю, я так долго представлял себе этот момент, что ожидал более оживленной реакции.  — О, реакция была будь здоров, — утешил его Балин, подмигнув. — Просто ты все пропустил.  Бильбо в раздумьях закусил губу:  — А тебя... тебя напугал мой рассказ? В смысле, та его часть, где говорилось о твоей смерти.  Балин кашлянул и покачал головой:  — Едва ли. А вот Двалин воспринял это куда хуже.  — Еще бы. Ты же его единственный брат, — напомнил он гному с легким укором.  — Глоин тоже был сам не свой, когда прочитал письмо Оина, — добавил его старый друг, поглаживая белоснежную бороду. — Не говоря уже о Дори. Его едва не хватил удар, когда он узнал историю Ори. Даже Нори долго не мог прийти в себя. Все ходил за Ори тенью, пока тот не рассердился и не швырнул в него книгой.  — Ори страшен в гневе, — со знанием дела согласился хоббит, еще слишком живо помнивший силу его кулака.  Балин кивнул:  — Весь в мать. Отец-то у него был рохля.  — Ты знал родителей Ори? — Удивленно спросил Бильбо.  — Не совсем. Видел его мать лишь раз, а об отце знаю лишь по рассказам Дори, — пояснил гном. — Их мать, Рикка, была прелестной девушкой. Дори очень похож на нее внешне, но силу духа унаследовал Нори. Теперь, похоже, он просыпается и в Ори.  — А твоя мать? Какой она была?  — Моя? — Озадаченно переспросил Балин, ткнув себя пальцем в грудь. Он явно не ожидал такого вопроса. — Она была... тихой. Да, наверное, это подходящее слово. Больше слушала, чем говорила. Занималась науками, но после брака стала посвящать все свое время семье. Они с супругой короля были близкими подругами.  — Ты раньше никогда не говорил о ней, — заметил Бильбо мягко. Он не хотел зря расстраивать своего друга, поскольку прекрасно понимал, как тяжело бывает вспоминать о давно почивших родителях, каким бы старым ни был ты сам.  — Пожалуй, что так, — подтвердил гном, медленно кивнув. — Она погибла при падении Эребора, как и почти вся моя семья. Я... я был очень к ней привязан. С отцом все было совсем не так. Ее потеря была самой тяжелой.  — Я тебя понимаю. Мне тоже очень не хватает моей матери, — проговорил он и протянул руку, чтобы утешительно погладить друга по плечу.  Балин улыбнулся:  — Спасибо. Сначала было трудно, но со временем я смирился с ее уходом. У меня осталось много теплых воспоминаний, и они помогают приглушить боль.  — Как ее звали? — Спросил он тихо.  — Руна, дочь Дагрун, — величественно проговорил Балин, сверкнув темными глазами. — У нее была прелестная борода, лучше чем у всех женщин при дворе. Она любила вплетать в свои светло-каштановые волосы крошечные кусочки розового и сиреневого нефрита, а по особым случаям украшала их жемчугом, который преподнес ей отец в качестве свадебного подарка.  — Наверное, она была чудесной, — признал он, пытаясь представить себе в голове ее образ.  — Да, была. Двалин во многом на нее похож.  — Серьезно? — Изумился Бильбо.  — Ага. Внешне он пошел в отца, а вот характер у него мамин. За исключением упертости, это у него от нашего деда.  — А ты на кого похож?  — Я-то? Думаю, на обоих поровну. Мне нравятся книги и уединение, как и нашей матери, но вот неумные амбиции я унаследовал от отца, — признал гном со смешком. — Двалину хватает возможности служить своему королю, но я бы хотел добиться в жизни куда большего.  Бильбо моргнул и откинулся назад, переместив вес на руки:  — Тебя не устраивает должность советника?  — Это... не та судьба, о которой я мечтал, — осторожно объяснил Балин, задумчиво нахмурившись. — Я стал Торину советником и правой рукой скорее из верности, чем по собственному выбору. Он мой король, мой родич, как ты знаешь, и моя помощь еще потребуется ему, чтобы восстановить Эребор. Но если бы все сложилось по-другому, и нападения дракона никогда бы не было, то, наверное, я пошел бы по стопам отца.  — А чем он занимался?  — Мой отец был Верховным Главнокомандующим Эребора, — с гордостью объявил Балин, чуть выпятив грудь и слегка вытянувшись. — Он заведовал каждым воином Эребора, от городской стражи до личного королевского отряда. К нему король обращался, когда начинал войну, и тогда отец сам вел свою армию в бой. Он всю жизнь положил на то, чтобы добиться этой должности.  Бильбо кивнул, переваривая эту неожиданную информацию. Он и не догадывался, что у Балина были подобные желания, но, поразмыслив, понял, что мог бы догадаться. В конце концов, этот гном попытался отвоевать Морию, располагая лишь крохотным войском. В то время хоббит полагал, что Балином руководили желание сбежать из Эребора, где за ним неотступно следовало чувство вины за гибель Торина и его наследников. Ему никогда не приходило в голову, что за этим могло скрываться что-то еще.  — В той жизни ты заходил ко мне, прежде чем отправиться в Морию, — проговорил он, подтягивая колено к груди, чтобы положить на него подбородок. — Я тогда ничего не понял. Решил, что ты просто хочешь убраться подальше от Эребора и Даина. Вы двое часто расходились во мнениях.  Балин рассмеялся без тени смущения и раскаяния:  — Тут ты прав! Я всем сердцем люблю своего кузена, клянусь! И я весьма горд, что он вырос примерным лордом, несмотря на непростые обстоятельства. Но глядя на него я все еще вижу перед собой сопливого мальчишку, который хвостом ходил за Фрерином, так что мне трудно воспринимать его всерьез.  Бильбо хихикнул, представив маленького безбородого Даина.  — Пожалуй, я бы тоже не смог. Удивительно, как ты можешь серьезно относиться к Торину.  — А я и не могу, — признался гном, хитро ухмыльнувшись. — Он мой король, но я еще помню как у него ломался голос, и как однажды Фрерин уговорил его вырядиться в женское платье...

Бильбо поперхнулся, вообразив себе эту картину:  — Что?! Как он додумался натянуть платье?!  — О, это был всего лишь один из розыгрышей Фрерина, — пояснил Балин, махнув рукой. — Этот парнишка любил над кем-нибудь подшутить, и ведь ему всегда это удавалось! Они с Торином дали бы Фили с Кили добрую фору.  — Никто никогда не рассказывает о Фрерине, — недоуменно протянул хоббит, перебирая рукой свои новые аккуратные косички. — Торин лишь раз его упомянул.  Балин пожал плечами:  — Большинство позабыло о нем, или даже не знало. А тем, кто знал, все еще трудно о нем говорить.  — И тебе?  — Нет. Я смог принять его гибель. Она была печальной и несправедливой, как и многие другие, — проговорил Балин, чьи глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний. — Торин и Дис до сих пор о нем горюют, но это и не удивительно. Все-таки, он был им братом. А Даин... Даже не знаю, что у него на сердце. Думаю, он все еще по нему тоскует, хоть и никогда в этом не признается.  — Даин знал Фрерина? — Уточнил Бильбо.  Гном кивнул с грустной улыбкой:  — О, да. Они были лучшими друзьями. Даин буквально боготворил его.  Бильбо поежился. Он никогда особо не задумывался о судьбе Даина и выпавших на его долю испытаниях. В прежней жизни — из-за лютой злобы, а в этой — из-за более важных дел. Только теперь до него дошло, что Даин — как и Торин, и Бофур, и все остальные — пережил великое множество потерь. Это осознание заставило сердце в груди хоббита болезненно сжаться, ведь он в своем предубеждении был так несправедливо груб с этим гномом долгие годы.  — Вы все столько потеряли, — пробормотал он. — Все еще в голове не укладывается.  — Да, мы потеряли очень многое. И поэтому так бережем то, что удалось сохранить, — легко согласился Балин, научившийся превращать свои страдания в силу. Бильбо всегда восхищался этим его качеством, которого ему самому катастрофически не доставало.  — Балин?  — Ммм?  — Я постараюсь выжить. Не хочу заставлять никого из вас снова горевать, — тихо пообещал он, встретившись с другом глазами.  — Ловлю тебя на слове, — отозвался Балин, улыбаясь губами и темными глазами. Бильбо давно научился понимать, которая из улыбок предназначалась ему. 
***
  На следующий день терпения Бильбо лопнуло. Ему надоело, что его игнорируют.  — Почему ты меня избегаешь? — Требовательно спросил он у Торина, дождавшись, когда тот окажется в стороне от остальных.  Торин медленно поднял брови:  — Я тебя не избегаю. Просто не хотел тебе надоедать. Ты еще слаб после заключения и неизвестной болезни, я не хотел утомлять тебя своими переживаниями, тем более что тебе и так приходится выслушивать от других.  — Мне стало лучше, как только ты перестал таращиться на меня из-за каждого угла, — ответил он, отбросив косичку с лица. — Теперь меня напрягает, что ты вообще перестал обращать на меня внимание.  — Вот как? — Слегка усмехнулся Торин. — Почему же?  — Потому что чаще всего это означает, что ты дуешься на какой-нибудь глупый пустяк, — ответил он, нагло усмехнувшись в ответ.  Король закатил глаза:  — Знаешь, тебя послушать, так я только и делаю, что страдаю над своим прошлым.  — Именно так. Ты забыл добавить, что еще и над будущим, — согласился он с энтузиазмом.  Гном легонько щелкнул его по лбу.  — Что ж, я рад, что ты не обижен на меня, — заметил он, шутливо шлепнув короля по руке. — В отличие от остальных.  — О, так ты, наконец, заметил? — Фыркнул гном, скрестив руки на груди.  Бильбо мрачно кивнул:  — Еще бы. Я пытался извиниться, но они и слушать не хотят.  — Хочешь, чтобы я приказал им выслушать тебя? — Уточнил Торин, нахмурившись.  Бильбо обдумал эту соблазнительную возможность и с неохотой помотал головой:  — Нет. Я это заварил, мне и расхлебывать. Но спасибо за предложение.  Король невозмутимо пожал плечами:  — Твои проблемы — мои проблемы.  Лицо хоббита обдало отчаянным жаром. В словах Торина не было особых поводов для смущения, но Бильбо все равно отчего-то почувствовал себя невыносимо неловко. В тщетной попытке скрыть охватившее его волнение, он поспешно сменил тему и перешел к другой проблеме, засевшей у него в голове:  — Знаешь, я ведь так и не попросил прощения за то, что украл у тебя Аркенстон, — проговорил он тихо, переведя взгляд на толпившихся невдалеке гномов. Среди широкоплечих фигур мелькнули Двалин и Ори, но остальные лица оказались ему незнакомы.  Торин фыркнул:  — Ну, а я так и не извинился за твое изгнание, так что будем считать, мы квиты.  — Ты извинился. В прошлой жизни прямо перед смертью, — поправил его Бильбо, не заметив, как напрягся король при этих словах. — Ты держал меня за руку и просил прощения. Разумеется, я простил тебя, а потом ты умер у меня на глазах. Я мало что помнил еще до болезни, но этого мне не забыть никогда.  — Бильбо...  — В тот раз, когда я украл Аркенстон, ты свесил меня со стены и угрожал сбросить, — продолжал он свой жестокий рассказ, не обращая внимание на неестественную неподвижность гнома. — Очевидно, ты этого не сделал, но ты хотел. Я видел это в твоих глазах. Ты был так одержим Аркенстоном, что готов был затопить Эребор кровью, лишь бы вернуть его себе.  Бильбо, наконец, посмотрел на короля и бесстрастно встретил его взгляд, полный ужаса:  — Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать вину и раскаяние. Я лишь хочу предостеречь тебя: не позволяй этому камню снова овладеть собой. Уже дважды мне пришлось наблюдать, как он лишает тебя разума; третьего раза я не вынесу.  — Как... Как ты мог любить меня после всего этого? — Выдавил Торин севшим голосом, в замешательстве глядя на полурослика. — Ты... Я же едва не убил тебя! Дважды назвал тебя предателем за попытку меня спасти! Почему ты продолжаешь в меня верить, хотя должен ненавидеть?!  — Потому что ты — нечто больше, чем твои ошибки, — с укором отрезал Бильбо. — Ты глубоко ранил меня, это так, но впоследствии смог преодолеть свое безумие и осознать свою неправоту. Ты признал все беды, что успел натворить, и сделал все, чтобы их исправить. Да, лишь на смертном одре, но это не важно. При всех своих ошибках и недостатках, ты хороший гном, Торин Дубощит. Ты всегда действовал во благо своей семьи и своего народа, из-за этого-то я тебя и полюбил.  Король гномов глядел на него с мучительным сомнением. Синие глаза были широко распахнуты, а лицо посерело:  — Поверить не могу... Все это время я проклинал и ненавидел какого-то неизвестного дурака, по которому ты тосковал. Когда оказалось, что им был я, то я обрадовался, решив, что все же относился к тебе как подобает. Теперь выясняется, что первая моя версия была куда точнее: я и раньше был ужасен.  Бильбо поморщился и стукнул гнома по плечу:  — Ничего подобного! Неужели ты правда считаешь, что я прошел бы через все это ради какого-то изверга? Хорошего же ты обо мне мнения! Ты стал жестоким лишь лишившись разума!  Торин продолжал хмуриться, но слегка расслабился и задышал ровнее. Бильбо не мог сказать наверняка, поверил ли ему король, но решил надеяться на лучшее. Не хватало только, чтобы гном добавил в свой список причин для самоедства еще один пункт.

Я всю жизнь скучал по тебе, — продолжил он, рассудив, что лучше выложить все подчистую. — Целый век скорбел и мечтал, чтобы этой глупой битвы никогда не случалось. Огонь, который ты зажег во мне, так и не угас. Как ты думаешь, способен ли на такое какой-нибудь глупый злобный гном?  — Нет, — признал король, обессиленно уронив руки. — Ты прав. Тогда, наверное, во мне и правда есть что-то, стоящее твоей любви. По крайней мере, я не сомневаюсь, что в другой жизни я так же тобой дорожил, как и в этой.  Бильбо развел руками:  — Уверен, ты дорожил моей дружбой. Но ни о чем другом речи никогда не заходило.  — Не могу знать наверняка, — заметил Торин с легкой усмешкой, — но уверен, что и тот дурак был бы не в силах не смотреть на тебя с совершенно другими намерениями.  От уверенности в тоне гнома он не удержался и прыснул:  — Да? И почему же?  Торин легкомысленно вздохнул:  — В тебя слишком просто влюбиться, Бильбо Бэггинс.

Перед ним предстал хоббит.  — молодое и гладкое лицо / уставшее и морщинистое лицо / смеющееся и плачущее / кричащее и поющее / лица стали смешиваться между собой, превратившись в неразборчивую мешанину —  Хоббит показался ему смутно знакомым. Возможно, он когда-то уже встречал его на своем пути. Он не мог вспомнить, откуда он его знал. Но он его знал.  — вязкая тьма захлестнула его / обволокла, скрыв от глаз / хоббит пропал, растворился, обратился прахом —  Хоббит погиб чудовищной смертью. Его это не на шутку обеспокоило. То была неестественная смерть; ему лишь дважды приходилось видеть подобное. Такая смерть противна самим законам природы. Он узнал эту смерть.

хоббит спасен / продолжает жить, неся в себе частицы разрушения / жить в счастье, которое немногим дано постичь —   Хоббит живет хорошую жизнь. Она полна радостей и горя, надежд и страхов. Для хоббита это долгая жизнь, но для него лишь краткий миг. Эта жизнь наполнена светом, что ярче любой звезды. Он узнал эту жизнь.  — ребенок / всегда есть ребенок / каждый идет тернистым путем, но каждый раз они сплетаются / две судьбы одного предназначения / одному суждено спасти, другому — уничтожить —   Хоббит вырастит ребенка. Ребенок каждый раз другой, но он всегда там. Один — определенно хоббитенок с темными кудрями и огромными голубыми глазами, которые неотрывно за ним наблюдают. Но второй... второй — человек с каштановыми волосами, серыми глазами и вечно хмурым выражением лица. Он узнал этого ребенка.  — лица сменяют друг друга в бесконечном круговороте, пока не смазываются в единое пятно / нет ни порядка, ни ориентира / лишь череда выборов, ошибок и нить судьбы, нерушимой цепью сковавшая своего избранника / ей не видно конца, но он отыскал начало —   Он открыл глаза и понял. Где-то там есть хоббит, мечущийся между жизнью и смертью. Где-то там есть двое детей, но лишь один теперь зависит от судьбы этого хоббита. Но если хоббит умрет, прежде чем повстречает это дитя... Он понял. Он понял, что нужно делать.  Он понял, что обязан спасти этого хоббита.

На то, чтобы загнать в угол Бофура, Бифура и Глоина, ушло целых два дня.  — И долго вы еще намерены притворяться, что меня здесь нет? — Поинтересовался он, подкараулив их одним утром за переплетением кос. Если не до конца окрепшая память его не подводила, то этот процесс обычно занимал кучу времени. На это он и рассчитывал.  Бофур и Глоин даже головы не повернули в его сторону, только Бифур фыркнул и повел плечами.  — Я не смогу принести извинения, пока вы меня избегаете, — заметил он, уперев руки в бока.  — А с чего ты взял, что нам нужны твои извинения? — Рявкнул Глоин, не отрываясь от своей густой рыжей бороды.  Бильбо вздрогнул, но продолжил гнуть свое:  — Ни с чего, но все равно намерен извиниться. Простите, что бросил вас всех. Простите, что не рассказал правду о своем прошлом. И, пожалуйста, простите, что я причинил вам столько боли и беспокойства. Я не хотел обидеть никого из вас. Только защитить.  Трое гномов замерли.  — Да у тебя просто совести нет, — сдался Бофур, уперев в хоббита твердый как камень взгляд. — Тебе все равно, что станет после твоей смерти. Тебе все равно, что будет потом с нами. Ты просто тешишься тем, что спасаешь нас во имя какой-то другой жизни, в которой никого из нас не было.  — Ты совершенно прав. Я действительно бессовестный эгоистичный старый хоббит, — согласился он, яростно кивая. — А еще обманщик и лжец, который готов обречь весь мир ради нескольких гномов. Я скрытный, самовольный и мне плевать на то, как мои поступки скажутся на остальных. Но... но даже несмотря на все это, мои чувства истинны. Я правда люблю вас всех и всегда буду оберегать.  — Раз уж ты нас так любишь, то, будь добр, перестань подставлять свою дурную шею, — прорычал Глоин, выпустив одну из своих косичек и прямо посмотрев хоббиту в глаза. В этот момент Бильбо запоздало заметил, что у рыжебородого гнома такие же голубые глаза, как и у Торина, Фили и Даина. Почему раньше он этого не видел?  — Я... Я уже дал слово Дори, что буду стараться изо всех сил, — медленно проговорил он, моргнув и прервав зрительный контакт. — Я пообещал, что больше не буду безрассудно кидаться в бой и рисковать своей жизнью без крайней нужды. Вас устроит такая клятва?  Бифур хрипло усмехнулся и показал:  — Сойдет.  — Тогда я обещаю вам, что буду относиться к себе более бережно, — без колебаний объявил он. — Впредь я буду осмотрительнее.  Бофур приподнял брови и обменялся взглядом с Бифуром:  — Уж больно быстро ты переобулся. Разве не ты несколько месяцев назад клялся сохранить нам жизни любой ценой? Так что же изменилось теперь?  Бильбо пожал плечами:  — Моей изначальной целью было помочь вам одолеть Смауга и Азога, не дав никому погибнуть. Тогда я все знал наперед, и у меня был план. А теперь? Теперь будущее для меня так же туманно, как и для всех остальных. Я лишь могу подозревать, что может случиться, но не более того. Как я могу броситься под удар, если даже не знаю, откуда он прилетит?  Глоин фыркнул и закатил глаза:  — Что-то я не расслышал достаточно вескую причину задержаться на этом свете.  — Я как раз подхожу к этой части, — успокоил Бильбо гнома, бросив на него раздраженный взгляд, за что получил в ответ слегка дрогнувший уголок губ. Еще немного — и это можно было бы счесть за улыбку. — Я решил для разнообразия побороться за свою жизнь, поскольку теперь, к сожалению, я, возможно, понемногу умираю.  Гномы разом посуровели.  — Торин сказал, что твои душа и тело были повреждены, — медленно вывел руками Бифур, выбирая слова попроще. Бильбо догадался, что гном старался только ради него, и почувствовал неудержимый прилив благодарности.  — Да, Оин говорил о чем-то таком, — неуверенно добавил Глоин, хмурясь все сильнее. — Деталей он не объяснил, но о том, что ты умираешь, речи точно не было.  — Ты сказал «возможно, умираю». Но это пока не точно? — уточнил Бофур.  — Как сказать. Гэндальф утверждает, что отыщет способ меня спасти, но уверенности в его успехе у меня, если честно, нет, — пояснил он. — Если его план не сработает, то моя смерть будет неотвратима. Это осознание внезапно заставляет смотреть на жизнь совершенно по-другому.  Трое гномов обменялись смешанными взглядами, смысла которых Бильбо уловить не удалось, но тут Бифур вдруг шагнул вперед и заключил хоббита в костедробительный захват. От такого яростного проявления чувств он поморщился, но все равно со всей силой обнял гнома в ответ.  — Можно считать, что я прощен? — Уточнил он, глянув Бифуру через плечо на Бофура и Глоина.  Бофур расплылся в своей обычной улыбке с ямочками на щеках, и тугой узел в груди хоббита, наконец, ослаб:  — Мы прощаем тебя, Бильбо, за то, что ты безмозглый баран на двух копытах, который сам о себе позаботиться не в состоянии.  — Не стоило нам оставлять тебя без присмотра, — пробасил Глоин, кивая с досадливой усмешкой. — Вот и поплатились. Должен признать, взломщик, какая-то часть меня по тебе скучала. Было так непривычно, что никто не зудит на ухо.  Бильбо сухо отозвался:  — Прекрасно тебя понимаю. Я и сам порядком извелся, пытаясь заснуть без убаюкивающей колыбельной твоего пленительного храпа.  Глоин загоготал в ответ.  — Бифур, вообще-то, мы тоже хотим обнять Бильбо, — заметил Бофур, с укоризной глянув на кузена.  — Да, Бифур, полуросликами надо делиться, — поддержал его Глоин.  Бифур фыркнул и что-то пробурчал на Кхуздуле. Бильбо ничего не понял, а вот гномы обиженно надулись и заметно рассердились:  — Что значит «найдите себе другого»? — Возмутился Бофур, ткнув кузена в плечо. — Бильбо общий! Ну-ка, отдай!  — Я только-только к этому привык и не собираюсь проходить весь путь заново! — Гневно заявил Глоин.

Бифур протестующе крякнул и бросил что-то резкое на своем родном наречии. Двое других не остались в долгу и что-то затараторили в ответ, и вскоре все трое с упоением погрузились в жаркий спор. Бильбо умиротворенно прислушивался к их громким голосам и тихо улыбался, радуясь снова оказаться среди столь дорогих ему гномов. 
***
  Дни степенно текли мимо, прибавляя крепости телу и разуму. Восстановление — медлительный процесс, но Бильбо это мало волновало. Долгий путь и лечение давали ему возможность проводить время с друзьями. Разумеется, в них еще теплились горечь и обида, но хоббит не сомневался, что со временем все вернется на круги своя. Гномам воистину не было равных в обидчивости, но стремление заботиться о ближних все же было сильнее.  В один из таких спокойных и размеренных дней, Бильбо вдруг совершенно неожиданно вспомнил, что же приключилось с бусинами Торина.  — Нам нужно поговорить, — заявил он, промаршировав через всю стоянку к королю, который в этот момент как раз был погружен в беседу с каким-то незнакомым гномом. — Прямо сейчас.  Незнакомец притих и лишь в изумлении приподнял брови, в то время как Торин испустил тяжелый вздох:  — Бильбо, это никак нельзя отложить? Я сейчас немного...  — Мне плевать, — раздраженно отмахнулся он, ухватил Торина за руку и потащил прочь. Сзади донеслось обескураженное покашливание оставшегося в одиночестве гнома.  — Что-то мне это напоминает, — заметил Торин, послушно следуя за хоббитом, решительно удалявшимся от скопления народа. — Разве мы не проходили через это пару недель назад?  Решив, что здесь-то им никто не помешает, Бильбо выпустил руку короля и решительно повернулся к нему лицом:  — Я вспомнил, что за история была с этими бусинами.  Улыбка короля немедленно померкла:  — Ох.  — Вот именно, «ох»! — Передразнил он, скрестив руки на груди и вперившись в гнома взглядом. — Не хочешь объясниться?  — Я не хотел поднимать этот вопрос, пока память к тебе не вернулась, — торопливо начал оправдываться Торин. — Нельзя же было просто вывалить на тебя все это, пока ты был так слаб...  — Речь не об этом, — прошипел хоббит, закатив глаза. — Я понимаю, почему ты молчал, когда я был не в себе. Меня злит совершенно другое. Я не могу понять, как ты мог тогда, в Эреборе, сделать мне предложение и даже не удосужиться ничего объяснить!  Торин вздрогнул и отпрянул:  — Я... я же...  — Ну? Что? Как же так вышло, что ты дал мне свое украшение и не стал разъяснять, какой смысл скрывается под этим жестом? — Потребовал объяснений Бильбо, оскалившись. — Почему ты так долго держал меня в неведении? Почему я все узнал от Дори, а не от тебя? Ну, что ты молчишь?!  Торин затравленно оглянулся, ища пути к отступлению и подумывая позвать на помощь. Бильбо шагнул еще ближе, на случай, если струсивший король все же рискнет дать стрекача.  — Язык проглотил? — Уточнил хоббит, тыча пальцем гному в грудь. — Отвечай, Торин. Почему ты все скрывал от меня?  — Скажем так, меня мучали сомнения, — уклончиво протянул король, принявшись нервно чесать затылок.  Бильбо мысленно достал дубощито-всеобщий словарь и отыскал в нем точный перевод этой фразы:  — То есть, ты боялся.  — Вот и нет! — Возмутился Торин.  Бильбо прищурился и продолжил сверлить его немигающим взором.  Торин быстро сдался:  — Ладно, хорошо. Да, я боялся. Я ничего не знал о твоих чувствах ко мне, поэтому собирался действовать осторожно. Я не хотел, чтобы ты меня отверг.  — Ты вообще собирался хоть когда-нибудь рассказать мне?  — Конечно, просто чуть позже. Сначала я собирался ухаживать за тобой, как положено, и дождаться, пока ты влюбишься в меня до беспамятства, — пояснил король.  Бильбо не удержался и фыркнул:  — Нельзя заставить кого-то влюбиться, Торин.  — Ты недооцениваешь мое упорство, — ответил гном совершенно серьезно, со знанием дела покачав головой. — Не забывай, что все наше путешествие состоялось лишь из-за него.  С этим было не поспорить. Любой другой, потеряв королевство по вине дракона, уже давно махнул бы на это рукой. Но только не Торин.  — Что ж, допустим. Получается, ты собирался ухаживать за мной, добиться моего расположения, и лишь потом сознаться, что уже заранее сделал мне предложение, причем давным-давно. Я только одного не могу понять: зачем? Зачем тебе понадобилось сначала свататься, а потом уже строить отношения?  Торин нахмурился и отвернулся, но его выдали горящие нежно-розовые уши:  — Я... Я боялся, что кто-нибудь другой попытается сблизиться с тобой. Не хотел, чтобы кто-нибудь меня опередил.  — Опередил тебя? — Недоверчиво переспросил Бильбо и со свистом выпустил воздух через нос в попытке справиться с потрясением. — Торин, ты слишком себя накрутил. Кому я тут сдался?  — Ты просто не замечаешь, как остальные на тебя смотрят, — с жаром возразил король, посуровев. — Они же прекрасно видят твою верность и заботливость. Некоторые в состоянии по достоинству оценить твои силу, отвагу, ум и захотеть завладеть ими. Забрать все это себе. Да я прямо сейчас вижу, как гномы и люди бросают на тебя взгляды!  Хоббит озадаченно обернулся и обвел пытливым взглядом скопление людей и гномов в далеком лагере. Ни одна пара глаз не была устремлена в их направлении.  — Ты бредишь, — заявил он, покачав головой и снова повернувшись к гномьему королю. — Что ж, это не новость.  — Если ты ничего не замечаешь, то это не значит, что ничего нет, — отчеканил гном неожиданно севшим голосом и снова бросил на лагерь тяжелый взгляд. — Если бы ты не носил в волосах мои бусины, ничто не помешало бы им украсть тебя у меня.  Несмотря на то, что момент был явно не подходящий, Бильбо не смог сдержать смеха:  — Торин, поверь, тебе не стоит бояться, что кто-то сможет меня у тебя украсть.  Король моргнул и суровость сползла с его лица, когда он с надеждой взглянул на полурослика:  — Правда?  — Да, — подтвердил он, взобравшись на королевские ботинки и ухватив Торина за косички, чтобы притянуть растерянное лицо к себе, — правда.  И, прежде чем Торин сумел что-нибудь ответить, он привстал на мыски и требовательно притянул короля к себе, чтобы, наконец, поцеловать.

Торин застыл ровно на пять секунд, после чего ответил на поцелуй с неожиданной страстью. Горячая ладонь опустилась на щеку полурослика, а вторая скользнула по затылку, запрокидывая голову так, чтобы стало идеально. Бильбо обмяк и прильнул к королю, запутавшись пальцами в густых волосах. К сожалению, насладиться подольше этим чудесным мгновением им не удалось. Трепетность момента разорвали в клочья грянувшие совсем рядом крики и смех.  — Ха! Я выиграл! Деньги на бочку, живо!  — Торин, ну как ты мог? Нельзя что ли было подождать до Эребора, а там уж тискаться сколько влезет? Из-за тебя я проиграл пари, придурок!

А я был прав! Бильбо сделал первый шаг; вы все это видели!  — Кошмар, дядя, ну не у всех же на виду!  — Бифур, немедленно прекрати! Торин и так хорошо справляется без твоих подсказок!  — Ты меня разочаровал, кузен. Я ведь до самого конца верил, что ты наскребешь решимости и проявишь инициативу.  — А я вот не удивлен. Учитывай, что речь еще и о Бильбо.  — Я надеялся прожить остаток своих дней не видя, как дядюшка сует язык нашему взломщику в глотку...  — Хватит трепаться! Гоните мое золото!  — Захлопнись и подожди, Даин. Ты здесь явно не самый нуждающийся.  — Зеленый тебе не к лицу, Двалин. Не то чтобы тебе было, куда дурнеть...  — Бильбо что, стоит на его ботинках? Ну и ну. Мне казалось, он не настолько мелкий!  Бильбо застонал и уткнулся лицом Торину в плечо, пытаясь не вслушиваться в выкрики с трибун.  — Так я и знал...  — Конец. Им всем конец, — глухо прорычал король, сползая руками хоббиту на талию.  — Не спеши. Если ты их сейчас убьешь, то кто будет оттирать драконье дерьмо? — Напомнил хоббит, злорадно улыбнувшись в толщу кожи и металла.  Гном фыркнул:  — Найму людей из Озерного города. Они за любую работу возьмутся, если достаточно заплатить.  — Как будто Бард подпустит тебя к своим людям после того, как ты вышвырнул их, — проговорил он, бросив на короля многозначительный взгляд. — Кстати, тебе следует извиниться перед ними. Особенно перед Бардом.  Торин скривился с таким видом, словно предпочел бы вместо этого сразиться со Смаугом и Азогом, причем одновременно:  — До моего сведения уже довели, что... я... возможно, слегка переборщил.  — Ты обвинял его в попытке меня охмурить, — безжалостно напомнил ему Бильбо. — Ты нарушил свое слово, выкинув Барда с его людьми из Эребора. И эти самые люди затем пошли на войну по твоей милости, чтобы защитить Эребор от твоих врагов. Ты должен принести ему извинения, Аркенстон и новенький город.  — Если я дам ему золота — мы будем в расчете? — Ворчливо уточнил король, умоляюще глядя на полурослика.  Но Бильбо остался непреклонен.  — Торин, он спас мне жизнь, — тихо проговорил он, зажмурившись от страшных воспоминаний. — Он пошел за мной в Мордор, несмотря на усталость и увечья. Он едва не умер ради того, чтобы дать мне время сбежать. Я обязан ему всем.  — Я... возможно, я был неправ, — признал гном с неохотой. — Он не заслужил моего гнева и ненависти. Все случилось из-за безумия, которое меня захватило, лишь из-за него я с таким предубеждением относился к нему и...  — Да, конечно, — перебил хоббит, открыв глаза и твердо взглянув гному в лицо. — Помни, что между мной и Бардом нет и не было ничего, кроме дружбы. Мы... мы с ним — как вы с Двалином. Друзья, напарники, ничего другого.  Последнее замечание, похоже, принесло Торину некоторое облегчение:  — Ладно, ладно, я понял. Я был неправ. Я... извинюсь перед ним. При первой возможности.  — Договорились, — заключил Бильбо и от души дернул Торина за косички, после чего вздохнул и похлопал по ладоням, все еще придерживавшим его за талию. — Все, пусти. Тебе пора пойти и наорать на наших товарищей.  Торин в последний раз сжал своего полурослика, а затем с неохотой выпустил и позволил слезть со своих ботинок. Бильбо благоразумно освободил королю проход, предоставив ему возможность со всем возможным возмущением протопать к оживленно переговаривавшимся и обменивавшихся золотом гномам, столпившимся за соседним камнем. Послышался рев и что-то неразборчивое, по-видимому, на Кхуздуле. Пока шумное сборище пыталось обратиться в паническое бегство, Бильбо мечтательно провел пальцами по губам, гадая, видно ли по нему, насколько он счастлив. 
***
  Завидев издалека темную полосу Лихолесья, Бильбо поначалу решил, что у него галлюцинации.  — Это что, Лихолесье? Мы уже пришли? — Уточнил он у Кили, шагавшего рядом с ним.  Кили кивнул с довольным видом:  — Так и есть. А чего ты удивляешься? Знал ведь, что сначала пойдем туда.  — Мне казалось, что дорога будет длиннее, — признал он, задумчиво закусив губу. — Мы пойдем в Эребор через лес?  — Ага. Люди отправятся в свои земли, а эльфы проведут нас к Горе, — пояснил принц, отбросив волосы с лица.  — Понятно... Как думаешь, Трандуил позволит мне навестить Тауриэль, Беорна и Барда? — Тихо спросил он, нервно перебирая в руках кончик косички.  Кили пожал плечами:  — Конечно, почему бы и нет? Они же твои друзья. Что он может сделать?  — Так-то оно так, вот только по моей вине капитан его стражи едва не погибла, — заметил Бильбо.  — Насколько я помню, она сама решила идти с тобой, — напомнил ему гном, чуть нахмурившись. — Думаю, она прекрасно понимала весь риск.  — И все равно эльфийский Владыка может запретить мне подходить к раненым, чтобы я не навлек на них еще большие беды, — пробурчал хоббит, чувствуя, как от обиды сводит желудок.  Кили упрямо покачал головой, приведя свои буйные волосы в еще больший беспорядок:  — Ну уж нет. Я ему не позволю. Ты имеешь право навестить своих друзей, и никто не посмеет тебе мешать.  Бильбо с благодарностью улыбнулся и привстал на цыпочки, чтобы хоть немного поправить лохматое гнездо у принца на голове:  — Спасибо, Кили. Ты меня обнадежил.  Молодой гном довольно ухмыльнулся в ответ и с готовностью подставил голову:  — Обращайся! Все что угодно ради моего нового дядюшки!  — Мы с Торином еще не заключили брак, — напомнил он с затаенной нежностью.  — Но уже собираетесь, — настойчиво протянул Кили, хитро сверкнув глазами.  Бильбо уклончиво повел плечами, не прерывая сражение с непослушными прядями, которые давали отчаянный бой:  — Непременно, но для начала придется ему одолеть мою прабабушку в соревнованиях по выпивке.  Кили запнулся и уставился на него в недоумении:  — Чего? Для начала что?  Бильбо хихикнул и продолжил путь как ни в чем не бывало:  — Такая у нас традиция. Если он намерен добиваться моей руки, то должен перепить всю мою семью. Тогда, и только тогда, мы сможем вступить в союз.  Позади раздался удушливый смех, и Бофуру пришлось подхватить согнувшегося пополам принца, чтобы тот не рухнул на землю. 
***
  Солнце уже опускалось за горизонт, когда разношерстное войско достигло границы Лихолесья. Пока вокруг шла неторопливая толкотня, знаменовавшая разбивку лагеря, Бильбо вознамерился разыскать Даина и уговорить его устроить встречу с Трандуилом.  — И зачем тебе понадобился этот древодолб? — Спросил лорд, выгнув бровь с явным осуждением.  — Мне нужно его разрешение навестить друзей, — невозмутимо ответил Бильбо, уперев руки в бока.  Осуждение на лице Даина выросло на еще один пункт, утянув бровь за собой.  — Вот, значит, как. А при чем тут я, позволь спросить? Чего не пойдешь к Торину? Или к кому другому, кто купится на твою нежную мордашку.  — Боюсь, Торин попытается оторвать Владыке голову, если тот не соизволит дать мне разрешение, — вздохнул хоббит, устало прикрыв глаза. — Кстати, а как же твое неразделенное пылкое чувство? Мне казалось, ты был ко мне неравнодушен. Краток век вечной любви?  — Она подохла, когда ты вздумал слинять в Мордор, заставив Торина скакать за тобой с моей армией, — припечатал гном. — Но в твоих словах есть резон. Торина лучше держать подальше от этого заморенного стручка. Ладно, взломщик, уговорил. Идем, навестим мраморного истукана.

Даин провел его сквозь вереницы кострищ и палаток туда, где мерно колыхал невесомым пологом знакомый просторный шатер. Стражи, несшие дозор у входа, глядели на них с подозрением, но, услышав имя Даина, расступились и пропустили странных посетителей внутрь. Трандуил стоял у изящного стола со свитком пергамента в руках, а неподалеку на мягких подушках отдыхал Леголас. Когда они вошли, принц удивленно вздернул голову и отложил меч, который как раз собирался наточить. Трандуил же продолжил скользить глазами по листу бумаги, словно и не заметил их появления.  — Лорд Даин, Мастер Бэггинс, — приветствовал их Леголас, бросив на отца быстрый взгляд, но тут же снова обратив взор на гостей. — Что привело вас в столь поздний час?  — Одному взломщику приспичило наведаться к твоему папочке, — отозвался Даин, выудив Бильбо у себя из-за спины и бесцеремонно выпихнув вперед.  Хоббит споткнулся и бросил через плечо уязвленный взгляд, но в ответ получил лишь ядовитую усмешку.  Трандуил даже головы не повернул, углубившись в чтение письма.  Леголас скользнул по полурослику взглядом и с присущей ему грацией повернулся к Лесному Владыке:  — Отец...  Наконец, откликнувшись на негромкую просьбу сына, король опустил письмо на стол и медленно перевел равнодушные глаза на хоббита. Бильбо вздернул подбородок, приготовившись твердо встретить этот жутковатый взгляд.  — Полурослик. Твои необдуманные действия повлекли за собой немало неприятностей, — вкрадчиво заметил эльф, и Бильбо обдало стужей. — Многие из моего народа отдали свои жизни, чтобы спасти твою. Даже глава моей стражи едва не уплатила наивысшую цену за попытку помочь тебе.  Бильбо с трудом заставил себя кивнуть:  — Знаю. Потому, в общем-то, и пришел. Я надеялся... Я надеялся, что ты позволишь мне навестить ее и тех двоих, кого спасли вместе с ней.  Глаза эльфа потемнели и подернулись ледяной коркой, словно гладь воды, охваченная морозом.  — Чтобы ты снова оморочил ей разум и подверг опасности?  — Я же не хотел, чтобы она пострадала, — тихо промямлил он, стискивая руки за спиной, чтобы никто не заметил их дрожь. — Если бы я мог поменяться с ней местами, то сделал бы это, не раздумывая.  — Но это не в твоих силах, — напомнил ему король, серые глаза сверкнули инеем. — и Тауриэль проведет всю свою вечную жизнь слепой и изувеченной.  Сердце хоббита пропустило удар:  — Что?  — Она потеряла зрение, полурослик, — медленно повторил Трандуил с таким видом, словно объясняет урок непонятливому ребенку. — Улаири нанесли ей страшный удар по лицу, погрузив навеки в незрячую тьму. Рана тянется от одного уха к другому. К тому времени, как ее нашли, глаза было уже не спасти.  — О нет, — Бильбо испугался, что его вывернет у всех на глазах. Он уже знал, что его друзей тяжело ранили, но теперь эти жуткие подробности внезапно подействовали словно ушат ледяной воды. Сознание отказывалось принимать, что Тауриэль — прекрасная и такая отважная Тауриэль со сверкающими ореховыми глазами — теперь навсегда останется калекой. Отчаянный вой рвался из груди.  — И ты посмел явиться ко мне, просить о встрече, — выплюнул эльф, изгибая губы в усмешке, смешанной с оскалом. — Неужели ты так наивен, что и вправду решил, словно я позволю тебе снова приблизиться к ней? Словно я не не захочу сорвать твою глупую голову с плеч и...  — Уймись, Трандуил, — неожиданно рыкнул Даин, перебив короля. Гном решительно шагнул вперед и мягко увлек хоббита к себе за спину, оказавшись между ним и взбешенным эльфом.  — Хватит скулить. Пусти Бильбо встретится со своими друзьями, и тогда мы закончим эту утомительную беседу и будем дальше избегать друг друга долго и счастливо, — проговорил гном, скрещивая мощные руки на широкой груди.  Трандуил ощерился:  — С чего бы мне делать это, гном? Я пришел ему на помощь. Разве этого недостаточно?  — Да что ты? Тебя влекли месть и страх за собственную шкуру, эльф, — грозно протянул Даин в ответ, подобравшись, словно для броска. — Ты ведь не хуже меня понимаешь, что случилось бы, получи Саурон свое кольцо. Так что пригладь перышки, Трандуил. Нас ты этим не одурачишь.  — Отец, никто не в праве разлучать их, — проговорил Леголас, прежде чем король успел ответить. Когда отец повернулся к нему, принц легко встретил пронзительный взгляд с неожиданной теплотой. — Тауриэль считает его дорогим другом. Даже тебе она не позволит положить конец этой связи.  На миг серые глаза распахнулись, но затем лицо короля приняло свое обыкновенное бесстрастное выражение. Он перевел взгляд на Бильбо, затаившегося за широкой спиной Даина, а затем вновь на сына. Леголас не шелохнулся. Владыка опустил плечи, признавая поражение.  — Я разрешаю тебе навестить ее и остальных, когда мы прибудем во дворец, — бесстрастно объявил король, возвращаясь к своему столу, заваленному свитками и картами. — А теперь оставьте нас. Я уже наслушался вашего нытья на всю оставшуюся вечность.  Даин презрительно фыркнул, крутанулся вокруг своей оси и, мягко подхватив Бильбо под руку, твердым шагом покинул шатер. Лишь отойдя на несколько шагов, он выпустил хоббита.  — Ну, было весело, — заметил гномий лорд, перебросив часть волос через плечо. — Хорошо иногда освежить память и убедиться, что большинство эльфов — те еще кретины.  Бильбо со вздохом кивнул:  — Спасибо за помощь, Даин. Знаю, я тебе не особо нравлюсь и мое мнение тебя мало волнует, но я очень благодарен, что ты за меня заступился.  — Никто не давал этой склизкой падали права так с тобой разговаривать, — рявкнул гном, сузив светлые глаза. — Возомнил себе, словно то, что кто-то из его приближенных пострадал, делает его особенным! Ха! Вот ведь самолюбивый засранец.  На эту тираду Бильбо закатил глаза и зашагал в сторону палаток гномьего лагеря.  — И, кстати, ты ошибаешься, — добавил суровый гном, двинувшись следом за хоббитом. — Вообще-то ты мне нравишься. Иначе разве позволил ли бы я тебе выйти за Торина?  — Ты бы попытался сорвать нам свадьбу? — Поинтересовался он, бросив через плечо заинтригованный взгляд.  — Зачем? Прикончил бы тебя — и дело с концом. Если бы Дис меня не обогнала, разумеется.  Отчего-то у Бильбо не возникло ни малейших сомнений, что ради благополучия Торина гном пошел бы и не на такое. На самом деле, в какой-то мере он был рад, что Торина окружала такая заботливая семья, не побрезговавшая бы даже убийством ради него.  Ну и дела. Кажется, я оставил свои принципы в Мордоре.  — Тогда мне остается опасаться лишь принцессы Дис, так? — Тихо уточнил он. — Торин говорит, она стократ умнее и хладнокровнее вас обоих вместе взятых.  — О, да. Она весьма сообразительна и абсолютно беспощадна, — с готовностью подтвердил Даин, вздохнув с затаенной нежностью. — Торин — всего-то недоверчивый ворчун, но с мягким животиком, который он так безуспешно пытается прятать. Но Дис! Она не такая. Она тверда и холодна как камень. Напоминает своего деда в лучшие годы — ну, пока он не свихнулся. Она любит лишь свою семью, и охраняет ее со свирепостью дракона.  — Грозная, похоже, леди, — хмыкнул он, нервно прикусив губу. — Как думаешь, я ей понравлюсь?

Ну, ты все-таки не раз бросался защищать в бою ее сыновей и брата, да к тому же рискнул судьбой всего мира ради них, — задумчиво пробормотал высокий лорд, почесав подбородок. — Думаю, можно с некоторой уверенностью предположить, что она, возможно, будет от тебя в восторге. Или, по крайней мере, не вознамерится убить. 
***
  На следующий день растянувшаяся армия неровным строем ступила под своды Лихолесья.  Идти через лес в сопровождении эльфов оказалось весьма непривычно. Темнота вдруг стала не такой уж непроглядной, тишина — не такой мертвой, даже сама чаща показалась Бильбо менее пугающей, хоть он и понимал, что это впечатление весьма обманчиво. Вокруг все еще хватало опасностей, в особенности — огромных пауков, хоть те и не осмеливались появляться на глаза там, где пролегали незримые эльфийские тропинки. Бильбо гадал, что же служило тому причиной — инстинктивный страх, или же идущий впереди отряд разведчиков предусмотрительно расчищал армии путь.  К лесному дворцу эльфийского Владыки они вышли через несколько недель. Оказалось, что чем ближе они подходили, тем сильнее охватывало Бильбо жгучее беспокойство перед долгожданной встречей с друзьями. Вдруг они не хотят его видеть? Вдруг они рассердятся, что он не сумел уничтожить кольцо? И как, во имя всего святого, ему набраться храбрости и взглянуть на увечья, которые они получили по его вине?  Сомнения продолжали терзать хоббита и в тот момент, когда объявился эльф, назначенный его сопровождать.  — Вы готовы, Мастер Бэггинс? — спросил эльф — высокий мужчина в знакомом облачении королевской стражи, таком же, какое носила Тауриэль — игнорируя косые взгляды и возмущенное фырканье со стороны гномов.  — Готов к чему? — Осведомился Фили, одарив эльфа тем высокомерным взглядом, каким Глоин награждал тех, кто не хотел слушать истории о его сынишке.  — Я собираюсь навестить Тауриэль, Барда и Беорна, — отозвался он, искоса взглянув на Торина, которого заблаговременно предупредил о своем намерении, чтобы избежать припадка.  Король кивнул в ответ с непроницаемым видом, что сильно расходилось с зажатыми напряжёнными плечами:  — Может, кому-нибудь из нас стоит пойти с тобой?  Бильбо на мгновение задумался, но тут же тяжело помотал головой:  — Нет, нет, спасибо. Я бы хотел пойти один.  Торин посмурнел, но все же кивнул в ответ:  — Как скажешь. Тогда увидимся позже?  — Вернусь к вечеру, — заверил он, по пути скользнув пальцами по руке гнома. — Обещаю.  — Удачи, — шепнул Балин, когда хоббит проходил мимо.  Бильбо ответил натянутой улыбкой:  — Спасибо. Она мне пригодится. 
***
  Раненых разместили в просторной зале в самом сердце дворца. По дороге Бильбо отчаянно пытался разглядеть что-нибудь знакомое в переплетениях проемов и переходов, по которым он когда-то бродил неделями, но теперь не мог ничего припомнить. В памяти колыхались отдельные картинки, но лучшее, на что он мог надеяться — это найти путь обратно к выходу.  Эльф оставил его у дверей, пообещав вернуться за ним позднее, чтобы сопроводить назад, а затем удалился с изяществом и грацией, свойственным его народу. Оставшись в одиночестве, Бильбо уставился на внушительные двери, за которыми таилась пугающая неизвестность.  Ты справишься, Бильбо. Ты уже сталкивался и с драконом, и с Сауроном, и даже с Бомбуром, не успевшим позавтракать. Ты сможешь войти туда и встретиться с друзьями, твердо уверял он сам себя, и какая-то часть сознания даже в это поверила. Правда, другая кричала о том, что он — распоследний дурак и нужно делать ноги, пока Беорн его не учуял. Он старательно затыкал эту свою часть. Затем, не дав себе времени на раздумья, он протянул дрожащую руку и несколько раз стукнул в тяжелую дубовую створку. На мгновение повисла тишина, а затем хриплый — такой знакомый — голос позволил ему войти.  Бард, пронеслось в голове, и сердце сделало кувырок в груди. Сглотнув вставший поперек горла сухой ком, хоббит повернул ручку и толкнул тяжелую створку.  Комната, представшая его глазам, была такой же величественной, как и весь дворец, в котором каждая деталь была выточена с присущим лишь одним эльфам изяществом. Но Бильбо даже не обратил внимания на богатое убранство: его внимание полностью захватили три разномастные фигуры, расположившиеся на просторной постели.  Бард заметил его первым. Темные глаза распахнулись, рот приоткрылся в удивлении.  — Бильбо?  — Бильбо? Он здесь? — Пробормотала Тауриэль, и легкая улыбка коснулась ее губ.  Беорн уставился на него своими лучистыми темными глазами:  — Зайчонок. Наконец-то соизволил навестить.  — Ох, — сдавленно всхлипнул Бильбо и зажал себе рот рукой, не в силах скрыть эмоций, захлестнувших его при виде искалеченных друзей. — Ох, мне так жаль... Простите меня! Я не... Я не должен был позволять вам идти со мной. Вы... Вы...  — Ну, ну, зайчонок, тише, — принялся с усмешкой утешать его Беорн — у которого не хватало руки, всей левой руки ниже середины плеча, проклятье, Бильбо, что ты наделал. — Только не надо распускать нюни из-за нас. Не будь как эти твои гномы.  — О, Бильбо, прошу тебя, не плачь, — умоляющим голосом проговорила Тауриэль — чью голову опоясывал лоскут белой ткани, скрывая глаза и ярко выделяясь на фоне рыжих волос, бесцеремонно остриженных и начисто сбритых с той части головы, куда, по всей видимости, кто-то пытался воткнуть топор — чутко прислушивавшаяся ко всему, что происходило вокруг. — Правда, все не так уж и страшно.  — Трудно это признавать, но она права, — подтвердил Бард, усмехаясь той половиной лица, которая не была скрыта под повязкой, ничуть не мешавшей заметить, что у мужчины не хватает уха. — С нами все в порядке. Надо сказать, Тауриэль даже идет ее новая стрижка.  — О, как мило, Бард, — прошипела эльфийка, с пугающей точностью схватив друга за перевязанное бедро. — Ты, как всегда, просто сама любезность. Знаешь, в потере зрения тоже есть свои плюсы, я теперь хотя бы не вижу твоей мерзкой рожи. Со временем, надеюсь, я забуду, как она выглядит, и мне перестанут сниться кошмары.  Бард зашипел, отпихнул ее руку и попытался откатиться подальше, но его порыв осложнялся тем, что мужчина был плотно зажат между Беорном и Тауриэль.  — Откуда в тебе столько кровожадности? Вот поэтому призраки тебя и пощадили — разглядели родственную душу!  — Тише, тише, барбос, угомонись, — примирительно проворчал Беорн, помогая Барду поудобнее расположить ногу, у которой, как только теперь заметил Бильбо, отсутствовала ступня. — Тебя это тоже касается, Тауриэль. Зайчонок сейчас расплачется.  — А что мне остается? — Шмыгнул носом Бильбо, с трудом сдерживая желание удариться в истерику. — Вы же... Да вы же сами знаете! Назгулы порвали вас на кусочки!  — Ну, будет тебе, большая часть кусочков все еще с нами, — жизнерадостно объявил Бард, расплывшись в мальчишеской улыбке, от которой натянулись свежие шрамы в уголке рта. — И, самое главное, наши жизни!  Бильбо не выдержал и разревелся.

Мы отправимся с тобой, — негромко объявила она, положив сложенные руки себе на колени, чтобы скрыть дрожь.  Лорд Элронд оторвался от книги и озадаченно изогнул бровь:  — Со мной? Зачем же, позволь спросить?  — Будто ты сам не понимаешь, — проговорила она с упреком, но полный решимости голос был тих. — Тебе было видение. Твой друг сообщил о том хоббите и его прошлой жизни. Я должна сама во всем разобраться и убедиться, что все это правда.  Лицо эльфа оставалось непроницаемо спокойным:

Ты собираешься взять Эстеля с собой?  Она кивнула:  — Да. Хочу взглянуть, как он отнесется к этому хоббиту и его гномам.  — Ты задумала что-то еще, — мягко заметил Лорд Элронд, которому не составляло труда прочесть все ее мысли словно открытую книгу.  Она поморщилась, но не опустила гордо поднятой головы:  — Ты снова прав. Если хоббит даст на то свое согласие, я бы хотела доверить ему воспитание Эстеля.  Глаза Лорда Элронда потемнели, словно мокрое железо:  — Это решение кажется тебе мудрым? Ривенделл был ему домом многие годы. Если говорить откровенно, то здесь единственный дом, который он знал. Неужели ты и вправду готова лишить его и этого?  — Если так ему будет лучше — то да, несомненно, готова, — ответила она, впившись ногтями в тонкую кожу ладоней. Хоть она и знала, что Лорд Элронд не представлял для нее угрозы и ни за что не причинил бы ей вред, эльф все равно внушал ей трепет. Лорд снискал себе уважение среди всех народов и обладал огромной властью, которая ей и не снилась. Потому она и пришла когда-то в Ривенделл, но до сих пор робела, столкнувшись с силой, которую источали мудрые глаза светлого владыки Элронда.  Взгляд эльфа оставался холодным как сталь:  — Неужели ты сомневаешься, что он будет счастлив здесь? Со мной? Разве не сделал я достаточно? Я оберегал мальчика и заботился о нем как о собственном сыне. Его уход ранит мое сердце хуже любого меча.  Она осталась непреклонна.  — Я всей душой благодарна тебе за все, что сделал ради меня и моего сына, — проговорила она с глубокой признательностью, чуть склонив голову. — Мне никогда не отплатить тебе за доброту, даже если бы у меня в запасе были бы еще тысячи лет. Но знай, благополучие моего сына мне дороже твоих чувств. Я уже многим пожертвовала, и готова отдать сто крат больше ради того, чтобы однажды он вырос в человека, каким ему уготовано стать.  Взгляд Лорда Элронда не дрогнул, лишь уголки губ едва уловимо напряглись.  — К тому же, — продолжила она, переведя взгляд с губ обратно на глаза, — если мне под силу знать, что мой сын любит тебя больше, чем меня, то и ты сможешь найти в себе силы смириться с его уходом.  Глаза эльфа слегка распахнулись, а затем потеплели:  — Моя госпожа, вы же знаете, это не так. Эстель любит вас.  — Я не сомневаюсь в его любви ко мне, — уверила она его, едва заметно мотнув головой. — Но не так, как тебя. Ты занял особое место в его сердце.  Он промолчал, ведь истинность этих слов была ясна им обоим.  — Я понимаю, что прощание с тобой и Ривенделлом принесет ему боль, — добавила она, выпрямив спину и расправив плечи, стараясь казаться той сильной женщиной, какой все привыкли ее считать. — Но эта боль будет ему на благо. Мы не сможем вечно его защищать; он должен научиться держаться сам по себе.  — И ты считаешь, что хоббит сможет его этому научить? — Тихо спросил Лорд Элронд.  Она мотнула головой:  — Не могу сказать, пока не увижу его своими глазами. Но если он действительно обладает той волей духа, о которой мы слышали, и сможет передать ее Эстелю — значит, так тому и быть.  Лорд Элронд вглядывался в ее лицо какое-то время. Когда он, наконец, заговорил, в звучном голосе послышалось смирение:  — Я понимаю. Ты и твой сын отправитесь с нами в Эребор, когда придет время.  Она коротко поклонилась в знак благодарности:  — Благодарю тебя, Лорд Элронд. Этим вечером я поговорю с Эстелем и все ему объясню, чтобы он успел попрощаться. Если он захочет винить кого-то в отрыве от дома, то пусть это буду я. Это меньшее, что я могу сделать для вас обоих.  Лорд Элронд возразил:  — Вы слишком строги к себе, моя госпожа. Вам не нужно взваливать на себя такой груз. Ваши мудрость и сила уже много раз были доказаны всеми невзгодами, что выпали на вашу долю. Никогда не сомневайтесь в себе.  Хоть она и понимала, что это стоило счесть за комплимент, похвала показалась ей скорее забавной, чем льстивой:  — Мой господин, вы слишком добры, — ответила она, и легкая улыбка коснулась уголка ее рта. — Я не прекрасная леди, и не мудрая женщина, и не великая воительница. Я всего лишь мать, которая хочет вырастить своего сына достойным человеком. 
***
  — Ну вот, началось, — проворчал Беорн, поднявшись с постели и проковыляв к всхлипывающему полурослику. — Ну, ну, зайчонок, успокойся. Пойдем, садись к нам. Здесь так холодно, что приходится сбиваться в кучу, чтобы согреться.  — Врунишка. Вам двоим просто понравилось спать всем вместе, — потеря зрения определенно не лишила Тауриэль ни доли ее необыкновенной проницательности.  Беорн фыркнул, единственной рукой помогая хоббиту взобраться на высокую кровать:  — Ну, и это тоже. Бард, передай свое покрывало. Зайчонку нужно утереть слезы.  — А почему именно моим покрывалом? — Пробурчал мужчина, неохотно передавая оборотню стеганое одеяло. — У тебя свое есть.  — Увы, мне никак до него не дотянуться, — отозвался Беорн, отнимая руки Бильбо от лица и заботливо утирая влажные дорожки слез с покрасневших щек. — Вот, так-то лучше. Ты такой очаровашка, когда улыбаешься, Бильбо, так что давай-ка, хватит плакать.  Бильбо яростно замотал головой, но тут же об этом пожалел — голова в отместку пошла кругом.  — Легко сказать! Посмотри, что я наделал! Это все из-за меня!  Бард фыркнул и с чувством ущипнул хоббита за локоть, отчего тот вскрикнул.  — Ох, может, угомонишься? Серьезно, когда я в последний раз тебя видел, ты казался разумнее.  — Это все гномы. Он слишком долго пробыл в их обществе, вот и нахватался не пойми чего, — заявила Тауриэль, со знанием дела качая головой.  — Разумеется, от гномов, от кого же еще? Вот эльфы, к примеру, никогда не хнычут и не строчат баллады о том, как тяжело быть непревзойденно прекрасными и вечно влачить свое безукоризненно одухотворенное существование, — ответил Бард с напускной тоской.  Эльфийка снова ухватила его за многострадальное бедро.  — Как вы можете так спокойно ко всему этому относиться? — Изумился Бильбо, сквозь слезы глядя на то, как Бард от души дергает Тауриэль за уцелевшие остатки длинных волос. — Я не...  Беорн улыбнулся и похлопал хоббита по макушке:  — Просто мы рады, что остались в живых.  — Вот именно. Честно, когда мы расстались, я был уверен, что это мои последние минуты, — признался Бард, и его оживленное лицо впервые напряженно замерло, выдав затаенный ужас. — Ты не представляешь, как я удивился, когда открыл глаза и увидел над собой Беорна в его звериной форме. Решил было, что попал на тот свет. Но потом увидел Тауриэль у него на спине и понял, что он пытался нас спасти.  — Он и правда меня спас, — подтвердила Тауриэль, одарив оборотня мягкой улыбкой, полной тепла и благодарности. — Я потеряла сознание прямо посреди схватки, когда меня ударили по голове. Нас превосходили числом, но Беорн смог от них оторваться, даже несмотря на покалеченную руку.  — Да, пришлось ей пожертвовать, — признал оборотень, взмахнув перемотанным обрубком. — После такой скачки ее было уже не спасти.  — Вот и с моей ступней та же история, — добавил Бард, в свою очередь тоже похваставшись изуродованной конечностью. — Сукин сын пропорол ее насквозь. Целителю пришлось ее отхватить, чтобы сохранить остатки ноги.

А что приключилось с тобой, Бильбо? Тебе удалось уничтожить кольцо? — Обратилась к нему Тауриэль, что склонив голову набок.  Бильбо покачал головой, чувствуя, как на горле смыкается капкан:  — Нет. Когда я понял, что мне от них не уйти, решил отдать кольцо той твари, что преследовала нас по пути. Так что все, что вы пережили... все было зря. Я не справился.  Эльфийка цокнула языком и качнула головой:  — Ничего подобного. Ты не позволил Саурону заполучить кольцо, это самое главное. Ты молодец, Бильбо.  Хоббит был в корне с этим не согласен. Ему никак не удавалось взять в толк, как могут друзья относиться к нему со снисхождением, когда он так облажался!  — Вы должны меня ненавидеть! Я во всем виноват! Я вообще не должен был тащить вас с собой!  — Опять началось, — обреченно выдохнул Бард, рухнув назад в гору мягких подушек.  — Зайчонок, если память мне не изменяет, мы пошли на это по собственной воле, — заметил оборотень, слегка потянув хоббита за косичку. — Нас никто не заставлял. Ты даже пытался нам помешать, надеясь тем самым защитить. Мы сами сделали свой выбор и теперь сами несем ответственность за его последствия.  — К тому же, кто сказал, что мы теперь ни на что не годимся? — Добавила Тауриэль, продолжавшая безмятежно улыбаться. — Я все еще слышу лучше всех в округе, так что скоро снова смогу сражаться. А волосы отрастут, как только затянутся шрамы.  — Я оборотень, зайчонок. Как-нибудь справлюсь, — согласно кивнул Беорн, оскалив клыки в широкой ухмылке.  — А я рыбак, — напомнил Бард, отпихнув с лица назойливые пряди. — Мне носиться очертя голову уж точно без надобности.  Бильбо переводил взгляд с одного счастливого лица на другое и дивился силе их духа. Они так настрадались — от войны, от страха друг за друга, от невосполнимых потерь — но продолжали смеяться и улыбаться, словно ничего и не случись. На его долю не выпало и половины их боли, а он стенал как старая развалина.  Чудесно. Просто великолепно. О, Эру, я не достоин даже стоять рядом с ними, не то что называть их друзьями.  Он поспешно зажмурился, сдерживая новую волну слез. У хоббита попросту не осталось слов, чтобы выразить свое раскаяние и вину, отвращение к себе и любовь к друзьям. Остаток жизни он твердо решил посвятить тому, чтобы заслужить право считать себя достойным их преданности.  Я все исправлю. Обещаю, я сделаю все, чтобы искупить вину, поклялся он себе, сделав рваный вдох. Я не буду сидеть сложа руки и страдать. Только не в этот раз, только не теперь. Если это последнее, что мне суждено сделать, то так тому и быть.  — Так что случилось после того, как мы разделились? Тебе удалось сбежать от всадников? — Поинтересовался Бард, словно прочитав его мысли.  Тауриэль фыркнула:  — А ты как думаешь? Иначе, стоял бы он здесь?  Бильбо медленно покачал головой:  — Вообще-то, нет. Я не смог сбежать. Они схватили меня и отвезли в Мордор. Оттуда-то меня и вызволили Торин, Трандуил и Даин. Если бы не они, я все еще был бы пленником Саурона.  Глаза Барда широко распахнулись, Тауриэль нахмурилась, а Беорн испустил грудной рык.  — Ты цел? Они что-нибудь с тобой сделали? — Обеспокоенно спросил Бард, обшаривая полурослика глазами в поисках увечий.  — Я в порядке. Они меня не тронули, — поспешно успокоил его он, умолчав о своей болезни и потери памяти. — Но я не могу себе простить, что не смог разделаться с кольцом.  — Еще успеешь. Теперь все кинутся на поиски той твари, — заметила Тауриэль.  Беорн кивнул и бросил на хоббита проницательный взгляд:  — Вот именно. Так что не вздумай страдать еще и над этим.  — Иначе придется заключить, что ты окончательно огномился, — добавил Бард, усмехнувшись.  Бильбо закатил глаза, но не удержался и вяло улыбнулся:  — Я постараюсь. Я... я правда пытаюсь не винить себя за все, что натворил, и учусь не бросаться головой вперед во всякие опасные авантюры. Трудно, но я делаю все, что в моих силах.  — Ты стараешься, а это уже что-то, — приободрила его Тауриэль, смахнув с лица растрепанную прядь. Только теперь Бильбо заметил, что она не заплела свою привычную косу. — Рада слышать. Хоть можно будет поменьше за тебя волноваться.  — Какие планы? Собираешься вернуться в горы вслед за своими гномами? — Спросил Бард, почесав покрытую щетиной челюсть. — Или отправишься домой, к родным?  — Сначала я направлюсь в Эребор, — подтвердил Бильбо. — Нужно кое-что уладить. А дальше — посмотрим.  — Стало быть, в ближайшее время ты будешь неподалеку, — заметил Беорн, ухмыльнувшись. — Тогда жди в гости.  — Конечно! Торин обещал извиниться перед Бардом, да и остальные, наверняка, будут вам рады, — залепетал он, стискивая в руках покрывало. — И... и я тоже. Я буду вам очень рад.  Беорн взлохматил полурослику волосы, а Бард с нежностью ткнул его обрубком ноги. Даже Тауриэль, обычно воздерживавшаяся от физического проявления чувств, не без помощи Барда протянула тонкую руку и потрепала Бильбо по щеке.  — Даже Саурон не смог нас от тебя отделить, — напомнила ему эльфийка, и светлая улыбка озарила ее лицо.  — Мы плечом к плечу справились с войной и стряпней лесных эльфов. Такую связь никому не разрушить, — подтвердил Бард, торжественно кивнув, но тут же вскрикнул, получив от Тауриэль звонкий подзатыльник.  — Мне мало кто нравится, но ты, зайчонок, запал мне в сердце. А это, знаешь ли, надолго, — простодушно заявил Беорн, почесав голый живот уцелевшей рукой.  Бильбо почувствовал, что новая волна рыданий уже на подходе, но на этот раз она не несла с собой горечи. 
***
  Бильбо пробыл с друзьями до самого заката, пока не вернулся его давешний провожатый. Уходя, хоббит пообещал вскоре вернуться и проведать товарищей, а те в свою очередь пообещали навестить его в Эреборе, как только раны окончательно затянутся. К тому моменту, как хоббит добрался до лагеря, уже совсем стемнело, и в лесу царила кромешная темнота, отгоняемая лишь теплым светом ламп, услужливо предоставленных эльфами. Стоило Бильбо ступить в лагерь, как из ниоткуда тут же материализовался Торин с явным облегчением на лице.  — Бильбо, ну наконец-то, — проговорил король, остановившись прямо перед ним. Синие глаза внимательно осмотрели полурослика и остановились на лице, источая беспокойство. — Как все прошло?  Хоббит вздохнул и потер лоб:  — Неплохо. Было здорово снова их увидеть, только вот...  — Что? — Подтолкнул его гном, подступив ближе.  Бильбо еще раз тяжело вздохнул и уткнулся лицом гному в грудь:  — Торин... Бард потерял ступню, — выдавил он, и почувствовал, что король замер. — Беорн лишился левой руки. А Тауриэль... Тауриэль ослепла. Они все... так тяжело пострадали... и все из-за меня.  Торин положил руки хоббиту на плечи и утешительно погладил:  — Ох, Бильбо. Мне очень жаль, что все так сложилось. Это... Даже я не желал бы такого ни этому мужчине, ни эльфийке.  — Я должен все исправить, — прошептал он, не в силах отогнать видение своих друзей, целых и невредимых, какими они были до этого треклятого путешествия. — Я обязан. Ты поможешь мне?  — Разумеется. У тебя уже есть идеи? — Согласился король не раздумывая

Пока не знаю, — признал он, обратившись к гному лицом. — Мне не под силу вернуть им утраченное, но... но не могу же я сидеть сложа руки!  Торин кивнул и провел ладонями по напряженным рукам полурослика, мягко их растирая:  — Тише, ghivashel. Мы что-нибудь придумаем. Обещаю.  Бильбо бросил на своего собеседника пытливый взгляд, услышав странное, но отдаленно знакомое слово.  — Ты уже называл меня так. Что это означает?  — Что-то вроде «сокровище сокровищ». Именно так я тебя ощущаю. Ты — моя величайшая драгоценность, — пояснил король, едва заметно изогнув губы в легкой откровенной улыбке, делавшей его лицо куда моложе.  Бильбо прекрасно понимал, что хотел этим сказать король, но все равно не смог не оскорбиться в глубине души сравнением с кучкой камней и металла.  — Торин, я тебе не бездушный объект, и уж тем более не драгоценность, — проворчал он сварливо, ткнув гнома в грудь. — И мне не нравится, когда меня равняют с чем-то вроде Аркенстона.  Торин растерянно заморгал, а затем испуганно распахнул глаза:  — Что? Нет, ты меня не так понял. Я прекрасно знаю, что ты не объект, и я никогда не стал бы относиться к тебе подобным образом. Это слово всего лишь выражает нашу любовь и преданность. Гномы... Мы выражаем свои чувства иначе, чем другие народы. Мы созданы ценить камни, минералы и творения наших рук превыше всего остального. Такими нас создал Махал, чтобы передать нам свое искусство и мастерство. Способность любить кого-то столь истово была дана нам много позже, когда Семеро Отцов пробудились ото сна. Изначально этого дара мы были лишены. Потому для нас великая радость найти того, кто собой может затмить даже саму цель нашего существования.  — То есть... Ты любишь меня так же, как гномы любят свои богатства и ремесло, — медленно подытожил Бильбо, пытаясь понять этот странный образ мышления. — Так?  — Так.  — Не знал, что ваш народ считает любовь редким даром, — заметил он, в задумчивости закусив щеку изнутри.  — Величайшим из всех, — с ноткой превосходства заявил король, ухмыльнувшись. — Ты же знаешь, что мы полны пыла и напористости. Мы любим всем своим существом, но гномам тяжело сосредоточить эти чувства на чем-то, помимо своего дела. Поэтому обретение своего Единственного считается редкой удачей. Это означает, что ты встретил кого-то, кого тебе хочется любить сильнее, чем свое предназначение, данное Создателем.  Бильбо кивнул, обдумывая слова короля:  — А я всегда удивлялся, почему вы поднимаете столько шума вокруг встречи своего Единственного. То есть, я никак не мог взять в толк, что за проблема — отыскать кого-то, чтобы его любить, когда вокруг полным-полно гномов. Вот уж не думал, что проблема не в том, чтобы влюбиться, а в том, чтобы любить всем сердцем.  — А как это происходит у хоббитов? — Поинтересовался гном, скользнув шершавыми большими пальцами по мягкой коже ладоней полурослика.  Бильбо пожал плечами, пытаясь не зацикливаться на легкой щекотке:  — Преданно. Легко. Просто принимаем любовь, какая она есть, и наслаждаемся ей. Мы не копим ее, не становимся одержимыми ею, не льем слез. Она просто есть, и этого достаточно.  Торин склонил голову набок, глядя на него совершенно открыто:  — Тебе это дается легко? Любить меня?  — Ну, я же все еще здесь, не так ли? — Заметил Бильбо со смешком.  Торин усмехнулся в ответ, заключив его в крепкие объятия:  — Да, ты все еще со мной, — пробормотал король, зарывшись лицом в курчавые волосы. — Спасибо, что верил в нас.  Бильбо улыбнулся, обвивая гнома руками в ответ:  — Должен признать, ты того стоишь. 
***
  Остаток пути через лес и Озерный Город промелькнул незаметно. Позднее Бильбо лишь смутно припоминал прощание с эльфами и оплату пошлины за проход через город. Покосившиеся гнилые домишки стояли все там же, где он видел их в прошлый раз, и этот, при ином раскладе, унылый вид на этот раз вызвал в душе полурослика робкую радость: хоть что-то ему удалось спасти без катастрофических последствий. Но это чувство померкло по сравнению с тем, что он ощутил, когда перед ними вновь предстал Эребор.  — Смотрите-ка, тут гномы, — заметил он не без удивления, следом за остальными минуя полностью восстановленные врата.  — Угу. Даин оставил несколько солдат на страже, — отозвался Глоин, шагавший рядом. — И, как я погляжу, кое-кто уже подтянулся с Железных Холмов и из Эред Луин.  Брови Бильбо взлетели вверх:  — Из Эред Руин? Это же за полмира отсюда! Они не могли прийти так скоро!  Глоин искоса глянул на него как на деревенского дурачка:  — Взломщик, опомнись, минуло уже два сезона с тех пор, как мы вернули себе Эребор. Для каравана этого более чем достаточно.  — Вряд ли у них под ногами путались орки и эльфы, так что у них было перед нами преимущество, — добавил Нори, шедший по другую руку от Глоина.  Но хоббит все еще в недоверии морщил нос:  — Но им пришлось бы путешествовать зимой. Разве это возможно?  — Бильбо, давай вместе: гномы, — проговорил Глоин с упором на последнее слово. — Холод нам ни по чем. В отличие от людей и хоббитов, мы можем проводить в пути хоть весь год.  — Интересно, кто прибыл, — пробормотал Ори, державшийся рядом с Бильбо. — Вряд ли простые горожане с детьми. Наверняка это кто-то важный, кто сможет помочь отстроить город и...  — МА!  — МАТУШКА!  Бильбо и остальные разом подпрыгнули от оглушительных выкриков, грянувших позади. Прежде чем кто-либо успел опомниться, Фили и Кили бесцеремонно протолкались через толпу, в один прыжок миновали ворота и взлетели вверх по лестнице, где неподвижно стояла незнакомая фигура. Кили, подскочивший первым, сгреб более низкого гнома в объятия и принялся кружить, заливаясь смехом, пока Фили его не остановил. Затем старший из принцев с нежностью обхватил незнакомку и уткнулся лицом ей в шею, а Кили остался стоять рядом, улыбаясь от уха до уха.  — Это же принцесса Дис! — Ахнул Ори, уронив челюсть. — Что она здесь делает? Я думал, она останется править в Эред Руин, пока все не переберутся в Эребор!  — Полагаю, она соскучилась по своим мальчуганам, — заметил Глоин, поведя плечами. — Ее можно понять. Если бы мой сынок отправился сражаться с драконом, я тоже не усидел бы на месте, дожидаясь его возвращения.  Бильбо медленно кивнул, разглядывая гномью принцессу, ласково ерошившую волосы своим сыновьям. В своих мыслях он всегда представлял Дис женской версией Торина. Но теперь, взглянув на нее вживую, понял, что сильно ошибался. Несмотря на ожидаемое сходство с братом, Дис имела свои собственные, свойственные лишь ей одной черты. Весь ее облик был более мягким и округлым, а синие глаза были посажены глубже и шире расставлены. Великолепные темные волосы были убраны назад и изящным венцом оплетали голову. Ухоженная борода лежала волосок к волоску, мягко гармонируя с гладкой блестящей кожей на несколько оттенков темнее, чем у Торина и Фили. Когда она обернулась и отдала какой-то приказ, порывисто взмахнув руками, в быстрых движения проскользнула та самая неуловимая грация, которую Бильбо уже много раз замечал в Фили.  Они с Кили так похожи, осознал он вдруг и невольно почувствовал укол нежности к незнакомой гномьей принцессе. Но вот ужимки у них с Торином общие.

Вышеупомянутый король как раз присоединился к племянникам. Объятий не последовало, вместо этого Торин осторожно коснулся лбом лба сестры, а та лихорадочно сжала руками его плечо и лицо до посинения пальцев. В ответ Торин что-то прошептал, но даже чуткие уши полурослика не уловили ни слова, и погладил сестру по спине с такой нежностью, какую до этого проявлял лишь к племянникам.  Они и вправду скучали друг по другу, подумал он, и выражение счастья на лицах всех четверых передалось и ему. В тот раз лишь три могилы ожидали Дис по возвращении домой. Но сейчас она обнимала своих сыновей и брата, ей больше не придется влачить одинокое существование, полное горечи и тоски.  — Похоже, принцесса прибыла не одна, — объявил Нори, и холод в его голосе привлек всеобщее внимание.  — О чем ты? Кто еще? — Торопливо спросил Ори у брата, принявшись вертеть головой.  Зоркий гном молча ткнул пальцем в сторону от воссоединившейся королевской семьи, туда, где из тени ворот выступили высокие фигуры. Бильбо узнал их с первого взгляда и от неожиданности поперхнулся воздухом и пошатнулся.  — Гэндальф? Радагаст? Лорд Элронд? Как они здесь оказались? — Пробормотал он про себя. Ответ не заставил себя ждать, стоило трем спутникам разглядеть среди толпы его ошарашенное лицо.  — Бильбо, — обратился к нему Гэндальф, и голоса вокруг стихли. — Кажется, я нашел решение твоей проблемы.

Бильбо неуютно ерзал на каменной скамье, чувствуя себя пони на рынке, пока Радагаст внимательно обследовал его глаза и уши. Время от времени чудаковатый волшебник наклонялся ниже и принимался его обнюхивать словно собака, бормоча что-то себе под нос. Если бы не Торин, сидевший рядом и не сводивший с волшебника тяжелого взгляда, то хоббит уже давно высказал бы свое недовольство. Но поскольку лишь его рука, лежавшая на колене короля, не давала тому вскочить и устроить неприглядную сцену, Бильбо приходилось сидеть смирно и стойко терпеть.

За спиной Радагаста возвышались Гэндальф и Лорд Элронд, внимательно наблюдавшие за осмотром, но имевшие при этом совершенно разный вид. Гэндальф нахохлился словно сердитая курица, готовая заклевать любого, позарившегося на ее цыплят. Элронд же изучал Бильбо своими серыми глазами с вежливым интересом.  — Ну что? Ты сможешь помочь ему, Радагаст? — Не выдержал, наконец, Гэндальф, впившись глазами в волшебника.  Радагаст в последний раз нюхнул прядь волос полурослика, затем отстранился и сморщил нос:  — Постараюсь. Связь все еще довольно хрупка, если постараться, ее можно разорвать.  — Разорвать? — Медленно повторил Торин, прищурив глаза. Бильбо предупредительно усилил хватку.  — Именно. А как иначе ты предлагаешь от нее избавиться? — Отозвался Радагаст, поглощенный копошением в своих многочисленных карманах и заплатах. — Да куда ж запропастились эти дурацкие перья?..  — Если не трудно, не могли бы вы объяснить чуть подробнее? — Протянул Бильбо, ни на миг не сводя глаз с бормочущего волшебника и напружинившего гнома.  — Представь, что связь между вами двумя — это отмирающая плоть, — пояснил Элронд, впервые подавший голос с самого момента их встречи. Серые глаза сверкали так ясно и пронзительно, что отливали серебром. — Если ничего не предпринимать, то со временем гниение распространится на все тело. Но если вовремя отсечь пораженную плоть, то оставшаяся часть может уцелеть. Мы уничтожим тот кусок твоей души, что был поглощен Сауроном, чтобы спасти все остальное.  — Но ведь... он сказал, что умрет лишь тогда, когда я сам умру, — проговорил он и прикусил губу, вспомнив разговор с Темным Властелином. — С чего бы ему врать?  — Не стоит слепо полагаться на слова такого типа как Саурон, — буркнул Радагаст, оторвавшись от своей возни ради короткого взгляда, полного ехидства. — Твоя смерть сильно его ослабит — это да, но он все еще продолжит существовать тенью самого себя. Лишь уничтожив кольцо, мы сможем избавиться от него навсегда.  Бильбо все еще колебался:  — Но тогда зачем он так старался сохранить мне жизнь?  — Полагаю, он поддался соблазну использовать возможность с твоей помощью быстрее вернуть себе силы. Видишь ли, в форме тени это далось бы ему куда сложнее.  — Что вы собираетесь сделать? — Уточнил Торин, не сводя тяжелого взгляда с Радагаста.  — Мы проведем ритуал, который, скажем так, отсечет ту часть души Бильбо, которую поглотил Саурон, — медленно проговорил Элронд, с видимой осторожностью подбирая слова.  Бильбо уставился на троих мудрецов, вздернув брови:  — Хотите сказать, вам это под силу?  Гэндальф усмехнулся и одарил его польщенным взглядом:  — К сожалению, нет. Но силу дадут нам Валар, мы лишь послужим инструментами в их руках.  — За этим мы и позвали Мастера Радагаста, — добавил эльф, кивком указав на странноватого волшебника. — Он является... можно сказать, проводником между нами и Валар.  — А, так вот кто я теперь? — Буркнул в сердцах упомянутый волшебник. — Зверушка на побегушках, стало быть. Посыльный. Ну-ну.  Элронд испустил протяжный вздох и был настолько близок к закатыванию глаз, насколько это вообще мыслимо для эльфа.  — Я все прекрасно слышу.  Радагаст кисло взглянул на него:  — Ну и?  — Думаю, пора приступать, — вклинился Гэндальф, колебавшийся между желанием распалить спор и в то же время избежать его. — Чем больше времени уходит, тем большую часть души поглощает Саурон.  — Вас послушать, так складывается ощущение, что меня подадут на ужин, — проворчал Бильбо, поднимаясь. — Ладно. Давайте с этим покончим. Что мне делать?  — Для начала надо тебя опоить, — заявил Радагаст, прежде чем другие успели раскрыть рты. — Иначе твои вопли будут нам мешать.  Торин рывком вскочил на ноги, и Бильбо лишь благодаря выработавшемуся рефлексу успел перехватить его руку, тем самым предотвратив неотвратимое насилие.  — Спокойно, Торин. Не нужно убивать мой единственный шанс не попасть на тарелку к Темному Властелину.  Торин продолжал грозно скалиться, но послушно отступил назад. Радагаст окинул их обоих невпечатленным взглядом.  — Скажи мне, какая часть нашего плана показалась тебе безболезненной? — Поинтересовался волшебник, склонив голову набок. — Мы собираемся отсечь ему кусок души. Это тебе не заусенец оторвать.  — И я готов пойти на это, — добавил Бильбо, крепче сжав руку Торина. — Торин, я лучше лишусь куска души, чем останусь навеки связанным с этим чудовищем.  Торин поморщился, но все равно кивнул:  — Я понимаю, что это наш единственный путь, но все равно, мне это не нравится.  — Как и всем нам, — проговорил Элронд, наблюдавший за ними с труднопереводимым выражением лица. — Но выбора у нас нет. Итак, Мастер Бэггинс, вы готовы?  Бильбо втянул в грудь побольше воздуха и выдавил:  — Готов. Приступим. 
***
  Для проведения ритуала выбрали уединенную каменистую площадку у подножья горы. На покрытой пеплом земле Радагаст начертил круг с помощью гладких белых камней, ярко сверкавших на солнце. Бильбо не требовалось даже касаться их, чтобы ощутить исходящие всполохи магии. Закончив, волшебник велел Бильбо лечь в центр круга.  — Выпей, и быстро заснешь, — приказал Радагаст, протянув ему прозрачный сосуд, полный странной лиловой жидкости. Хоббит осмотрел его с недоверием — что, учитывая гнездо на голове волшебника, было по меньшей мере разумно — но все же взял его в руки.  — От меня потребуется что-то еще? — Уточнил он, оторвав взгляд от склянки.  Радагаст мотнул головой:  — Не-а. Просто ложись по центру и засыпай. Об остальном мы позаботимся.  Бильбо кивнул, повернулся к Торину — единственному гному, которому разрешили его сопровождать — и ободряюще улыбнулся:  — Торин, со мной все будет в порядке. Пообещай мне, что не будешь вмешиваться, что бы ни случилось.  Король слегка склонил голову в знак покорности:  — Сделаю все, что в моих силах, ghivashel.  Он усмехнулся уклончивому обещанию и вступил в круг. Откупорив стеклянный сосуд, Бильбо сделал быстрый глоток, не дав себе времени задуматься. Затем хоббит лег на спину и стал ждать, когда его накроет сон. Долго ждать не пришлось.  Вспышка оглушительной боли вырвала его из небытия, уши разорвал пронзительный крик. Что-то холодное ударом молнии пронзило позвоночник, а следом его накрыла новая волна боли. Теперь он понял, что звеневший в ушах крик принадлежал ему самому.  — ... тебе нельзя входить в круг...  — ...ему больно, я должен быть с ним.!  — ... только так...  Следующий взрыв боли прокатился по всему его существу, и Бильбо показалось, что его вот-вот разорвет на части. Словно издалека до него доносился властный напев на незнакомом языке и бормотание, полное такого могущества, словно его исторгала сама земля. С новым всполохом боли что-то внутри вдруг треснуло, лопнуло, в голове раскатом прогремел полный ярости рык, и, наконец, все провалилось в блаженную пустоту, где не было ни боли, ни страха, и воцарилась милосердная тишина. 
***
  Проснувшись, Бильбо обнаружил себя закутанным в одеяла, меха и короля.  — Т-торин? — Пробормотал он, ощутив такой родной запах, исходивший от щекотавшего лицо меха. Потянувшись, он заставил себя самую чуточку приоткрыть веки и тут же наткнулся на обеспокоенный взгляд синих глаз.

Бильбо? Как ты? — Спросил гном, бережно убрав с лица хоббита разметавшиеся косички.  Он снова закрыл глаза и прижался к твердой груди гнома, обвившегося вокруг несокрушимым коконом.  — Слегка устал, немного помят, но... в целом... кажется, мне лучше. Мне лучше. Не так тяжело, не так тоскливо и... и не так безнадежно. Такое чувство, словно я стою на пороге, а впереди долгое-долгое захватывающее приключение.  — Так и будет. Гэндальф выдвинул предположение, что если Саурон все это время тянул из тебя силы, то часть его энергии могла просочиться в тебя, — пояснил гном, положив теплую ладонь хоббиту на затылок. — Возможно, именно из-за этого ты был так подавлен и беспокоен последнее время.  Он фыркнул и прижался плотнее:  — И не надейся. Это мое обычное состояние.  Могучая грудь под его щекой заходила ходуном, исторгая глубокий приятный смех:  — Ghivashel, ты просто невыносим. Я думал, что ничего уморительнее племянников со мной уже не случится. Как же я рад, что ошибался.  — Ничего уморительнее? Ну ты и врун. Да тебя начинает распирать от одного взгляда на Двалина, завидевшего печенье, — заметил он, стараясь не расчихаться от ворсинок меха, щекотавших нос.  — Еще бы. Это зрелище никого не оставит равнодушным, знаешь ли, — заявил в свою защиту Торин, почесав плечо, на котором лежала рука хоббита. — Кстати, Бильбо, я поговорил с остальными и, кажется, мы придумали, как помочь этому... твоему другу, Барду.  Бильбо встрепенулся и впился глазами в лицо гнома:  — Ты серьезно? Как?  — Изготовим ему искусственную ступню, — ответил король. — Конечно, он не будет ее чувствовать, да и в целом она не заменит настоящую, но зато твой друг сможет ходить.  — А что насчет Тауриэль и Беорна?  Глаза Торина потеплели, выражая искреннее сожаление:  — Мне не под силу вернуть зрение или потерянную руку, но, даю слово, если однажды им понадобится моя помощь, ради этого я готов буду сдвинуть горы.  Бильбо медленно кивнул, принимая обещание:  — Понимаю. Спасибо, Торин. Я знаю, что ты держишь свое слово.  Гном повел плечом:  — Я бесконечно им обязан за твое спасение. Пусть даже одна из них лесная эльфийка.  — Угу. Вообще, Тауриэль не так плоха, если узнать ее поближе, — пробормотал он, смыкая слипавшиеся глаза. — И Беорн с Бардом тоже...  — Раз уж они тебе так нравятся, значит, я действительно что-то в них проглядел, — согласился король, приобнимая хоббита за плечи. — Все, хватит болтать. Засыпай. Теперь все будет хорошо, ghivashel.  Бильбо улыбнулся и с радостью последовал совету. 
***
  На краю его постели сидел кто-то чужой.  — Бильбо Бэггинс, — холодно приветствовала его гномья леди. Даже покрытым грязью штанам, поношенным ботинкам и потрепанной тунике не удалось скрыть царственность сидевшей перед ним особы, сквозившую во всей ее позе и прямом, властном взгляде.  Он медленно кивнул, признав свою гостью:  — Принцесса Дис. Должен заметить, я все гадал, когда же вы нанесете мне визит.  — Прошу простить, что заставила вас ждать. Требовалось сначала уладить кое-какие семейные вопросы. И между делом мне поведали... несколько занимательнейших историй, — пояснила принцесса, не сводя с хоббита пронзительных синих глаз. — И в большинстве из них фигурировала ваша персона.  — Неужели? Что ж, надеюсь, эти истории пришлись вам по душе, — напряженно отозвался он, глубже осев в подушки и подтянув одеяло повыше. — Но, судя по всему, нет.  Дис одарила его очаровательной улыбкой, но застывшие глаза продолжали сверкать парой непроницаемых сапфиров:  — Как знать. Признаться, мои мальчики любят приукрасить, так что давайте мы будем откровенны между собой. Так, скажите мне, правда ли это: вы отправились следом за моим братом и сыновьями через весь континент лишь потому, что хотели уберечь их. Вы использовали любые средства и возможности, чтобы менять ход событий по своему усмотрению. И кульминацией ваших похождений стал побег в Мордор с целью уничтожить Единое Кольцо ценой собственной жизни. Все так и было, Мастер Бэггинс?  Бильбо ненадолго задумался, прежде чем кивнуть:  — Мда, звучит, в целом, довольно близко к правде. Но, похоже, ваши сыновья упустили несколько деталей. К примеру, как я разбил сердце вашего брата одним-единственным сверкающим камнем. А, и как впоследствии я согласился стать его супругом и тут же удрал навстречу своей гибели как последний трус.  Впервые за все время разговора Дис оказалась выбита из равновесия:  — Прошу прощения?  — Что вас так удивляет? Разве вы пришли не затем, чтобы испытать меня и проверить, достоин ли я быть с Торином? — Поинтересовался он, деланно округляя глаза. — Послушайте, я не собираюсь ходить вокруг да около. Давайте сразу перейдем к цели вашего визита, а затем каждый из нас сможет вернуться к своим делам.  — Семейные застолья обещают стать куда оживленнее, — пробормотала Дис, скрестив руки под своим весьма впечатляющим бюстом. Бильбо не мог сказать наверняка, было ли это обыкновенным делом среди гномов, но если так — то как, во имя всего святого, их можно было спутать с представителями противоположного пола? Такое даже бородой не скроешь.  — Раз вы так просите, то я буду откровенна, — заявила принцесса, сузив глаза, так что они стали больше походить на кошачьи. — Меня знают не за доброту, Мастер Бэггинс. Я не терплю слабости, мне чуждо милосердие и сострадание. Это по части моего брата. В нашей семье в поисках жалости и поддержки идут именно к нему. Ко мне же обращаются, когда нужно покарать виновных и свершить возмездие. Так что могу вам гарантировать, что если вы словом или делом нанесете вред моей семье, я не моргнув глазом выпущу вам кишки.  Бильбо кивнул, нисколько не ошарашенный неприкрытой угрозой. Учитывая все, что ему довелось услышать, прежде чем повстречаться с Дис вживую, он совершенно не был удивлен таким поворотом дел:  — Я все понимаю. Они ваша семья; совершенно естественно, что вы стремитесь защитить их. Если однажды мне случится каким-то образом причинить им зло, то я с готовностью приму все последствия.  — Хорошо, — ответила Дис, кивнув величественно словно королева, — а теперь я хотела бы принести вам свою искреннюю благодарность за спасение жизней моих сыновей и брата. Без вашего участия я потеряла бы их всех. Спасибо, Мастер Бэггинс, за то, что вернули мне моих мальчиков.  Он моргнул, сбитый с толку столь резким изменением в тоне:  — Что ж, всегда к вашим услугам. Должен признать, я и сам был бы глубоко опечален их кончиной. Одного раза мне уже хватило.  — Об этом я тоже наслышана, — заметила принцесса, отбросив каменную маску и впервые искренне улыбнувшись.  Ничего себе, у нее ямочки прямо как у Фили. Прелесть.  — Можете звать меня по имени, — вырвалось у хоббита прежде, чем он успел подумать. — Раз уж мы вскоре породнимся.  Улыбка на лице Дис стала еще шире:  — Лишь если в ответ я могу рассчитывать на равноценную любезность с вашей стороны. А теперь позволь мне, как будущей сестре, поздравить тебя со вступлением в нашу семью, Бильбо. Жду не дождусь, когда у меня вновь станет два брата, над которыми можно издеваться.

О, ты его еще не прикончила. Неплохо. Торин будет рад, — непринужденно проговорил Даин, бесцеремонно ввалившийся в комнату некоторое время спустя.  Дис повела темной бровью, но не отвела глаз от карт в своей руке:  — Даин. Все еще ходишь у Торина на поводу, как я погляжу.  — Не то чтобы он оставил мне выбор, решив в одиночку пойти на Мордор с кулаками и неприкрытой задницей, — заметил гном, усаживаясь рядом.  — И ты решил последовать его примеру, — подытожила Дис, бросив карту поверх кучки, выраставшей между ними с Бильбо. — Вряд ли Фрерин бы одобрил твое безрассудное стремление все время быть в гуще событий.  Усмешка Даина сползла в кислую мину:  — Может, ты не заметила, но Фрерина здесь нет, чтобы меня отчитывать.  — Да, его нет. И потому эта ноша падает на мои плечи. Впредь изволь не выкидывать подобные глупости, — проговорила принцесса с предостережением и искоса бросила на родича такой многообещающий взгляд, что даже по спине Бильбо пробежал холодок.  Даин, на которого угроза не произвела совершенно никакого впечатления, расплылся в самодовольной ухмылке:  — Катись в бездну, Дис. Ты не мамочка и не дорогая женушка, чтобы указывать мне, что делать и как себя вести.  Дис ответила точно такой же ухмылкой:  — Я твоя старшая сестра, этого достаточно! Будешь так со мной разговаривать — останешься без бороды.  — Ты правда собираешься сбрить ему бороду? — Удивился Бильбо, сбросив одну из карт к остальным.  — Не сомневайся. Спроси Двалина при случае. Ты же не думаешь, что он сам выбрал себе такую дурацкую прическу? — Проговорил Торин, входя в комнату. Подойдя к собравшейся троице, он взглянул на них с нежностью, которая, тем не менее, не смогла скрыть его раздражения.  — Отрадно видеть, что вы поладили, — заметил он, и уголки плотно сжатых губ дрогнули в полу-улыбке. — Но, боюсь, я вынужден прервать этот акт единения. Нам с Бильбо нужно поговорить... с нашей гостьей.  — Гостьей? — Растерянно повторил Бильбо, и только тут заметил смутно знакомую фигуру, тенью скользнувшую в комнату следом за Торином. Вошедшая женщина красотой не уступала ни одной эльфийке. Ореол светлых локонов и нежно-розовые губы делали ее похожей на фарфоровую куклу, о которой мечтала бы любая девочка. Но, несмотря на ошеломляющее очарование, она казалась такой... хрупкой. Словно прямая осанка и гордо поставлена голова держались лишь на тонкой соломинке, которая могла сломаться в любой момент.  Даин и Дис одновременно повернулись, чтобы взглянуть на незнакомку, и Бильбо вдруг понял, отчего им так тяжело было ладить друг с другом. Ему пришлось прикусить губу, чтобы скрыть улыбку. Эти двое просто были слишком похожи.  — Что ж, закончим нашу игру в другой раз, — объявила Дис, одним движением собрав карты и с достоинством поднявшись на ноги. — Даин, идем. Нам с тобой тоже есть, что обсудить.  Даин в ответ растянул губы в фальшивой улыбке, обнажив зубы:  — Ну разумеется, дорогая кузина. Ничто не доставит мне большей радости.  Торин тяжело вздохнул и потер лоб, по всей видимости задавшись вопросом, что такого он натворил в прошлой жизни, заслужив этих двоих себе в родственники в качестве наказания. Бильбо решил проявить снисхождение и не напоминать об Аркенстоне.  Лишь когда грозно пыхтевшая пара гномов скрылась за дверью, незнакомка — чье изумрудное эльфийской одеяние не укрылось от зорких глаз полурослика — сделала шаг вперед и слегка склонила голову в знак приветствия.  — Мастер Бэггинс, — произнесла она голосом нежным и сладким как мед. — Я Гильрен из клана Дунэдайн, дочь Ивовен, жена Араторна II. Я пришла просить от имени своего сына, Эстеля.  Гильрен? на мгновение задумался Бильбо, и вдруг его осенило. Он понял, кто перед ним. Ну конечно! Это же мать Арагорна.  — П-приветствую вас, моя госпожа, — ответил он, заикаясь, и попытался незаметно сесть прямее. — Ч-что мы можем для вас сделать?  — Мастер Бэггинс, я надеюсь, что вы не сочтете за дерзость мою просьбу, — проговорила Гильрен, не поднимая головы и уперев взгляд в пол.  — Разумеется, нет. Что это за просьба? — Спросил он, не задумываясь. Хоть до этого дня ему и не доводилось встречать эту женщину лично, но Лорд Элронд и Арагорн отзывались о ней с глубоким почтением, а их мнению он готов был верить без колебаний.  Гильрен продолжала смотреть в пол, словно завороженная:  — Я хотела бы, чтобы вы взяли на воспитание моего сына, Эстеля.  Бильбо ошарашена уставился на гостью, сомневаясь, что правильно ее расслышал.  — Что-что?  — Мой сын, Эстель, рос под опекой Лорда Элронда с тех самых пор, как погиб его отец, — тихо пояснила Гильрен. — До его совершеннолетия осталось еще десять лет. Я бы хотела, чтобы эти десять лет он провел здесь, под вашим наставлением.  Бильбо осознавал, что ведет себя крайне невоспитанно, но ничего не мог с собой поделать и продолжал глупо смотреть во все глаза на свою гостью. Из всех возможных просьб, которые он ожидал услышать, эта не входила даже в первый десяток.  — Но почему вы так решили? — Спросил Торин, глядя на женщину из-под сведенных бровей. — Почему именно сейчас?  Гильрен испустила тихий вздох и впервые за весь разговор подняла глаза и встретилась с направленными на нее взглядами.  — Последние восемь лет я провела под защитой и покровительством Лорда Элронда, — ответила она открыто. — Благодаря его заботам, Эстель рос, зная лишь любовь и благоденствие. Но ему ничего не известно ни о его наследии, ни о мире, в котором ему предстоит жить.  — О его наследии? — Переспросил Торин, изогнув бровь.  Гильрен кивнула, и серые глаза сверкнули:  — Мой сын — наследник Исильдура. Придет время, и он станет предводителем Дунэдайн, как и его отец. И, если верить Мастеру Бэггинсу, однажды его провозгласят Верховным королем Арнора, первым правителем объединенного королевства. Поразмыслив над этим, я решила, что лучший способ помочь моему сыну стать королем, которым ему предначертано быть — отдать его вам на воспитание до тех пор, пока он не достигнет совершеннолетия.  — Моя госпожа, могу вас уверить, под покровительством Лорда Элронда Эстель вырос в великого короля. Если вы желаете ему стать достойным своего предназначения, просто оставьте все как есть, — ответил хоббит.  — Боюсь, что теперь все по-другому, — проговорила она, и по напряженной линии челюсти Бильбо догадался, от кого Арагорну достался его несгибаемый нрав. — Вы изменили ход истории, Мастер Бэггинс, и мы не можем знать наверняка, как все сложится на этот раз. Но вы вырастили Хранителя Кольца, величайшего героя нашего мира. И лишь вы видели, каким должен вырасти мой сын. Неужели вы не видите, что отдать Эстеля вам на воспитание — лучшее решение, которое мне остается?  Торин взглянул на гостью с восхищением:  — Вы весьма прозорливы, моя госпожа.  — Нет, увы, это не так, — покачала она головой, печально улыбнувшись. — Я всего лишь напуганная мать, которая желает, чтобы род ее супруга не закончился на сыне. Если для этого потребуется отбросить гордость и достоинство, чтобы молить чужаков о помощи — да будет так. Я пойду на все, чтобы Эстель стал королем, достойным своего наследия.

При этих словах все сомнения и неуверенность Бильбо развеялись. Он не мог отказать этой женщине, просившей его о помощи с такой искренностью. Пусть он и не был во всем с ней согласен, но, положа руку на сердце, хоббит понял, что сдастся, как только заглянул в такие знакомые серые глаза. Но вот король гномов, стоявший у него под боком, был совсем иного мнения.  — Можем ли мы поговорить с мальчиком? — Спросил Торин, скрестив руки на груди.  Гильрен замешкалась, но кивнула:  — Разумеется. Я оставила его под присмотром Лорда Элронда. Он немного смущается в присутствии незнакомцев, но я могу привести его, если вам так угодно.  Торин бросил на Бильбо быстрый взгляд и кивнул:  — Будьте так любезны.  — Тогда я скоро вернусь вместе с ним, — ответила она, чуть присев в полупоклоне, и быстро вышла из комнаты. Когда ее шаги затихли вдали, Торин опустился на постель рядом с Бильбо и заглянул ему в лицо.  — Ну, что думаешь? — Поинтересовался он, протянув руку и принявшись накручивать на палец одну из косичек хоббита.  — Думаю, стоит поскорее соглашаться, пока она не начала плакать, — отозвался он, на что гном фыркнул. — А если серьезно — думаю, мы справимся. Я вырастил своего племянника, оставшегося сиротой. Полагаю, мне по силам сделать это снова.  — Что ж, а я помогал воспитывать сыновей моей сестры. Было сложно, но я ни о чем не жалею, — заметил король, нахмурившись. — Но растить человека не то же самое, что растить гнома или хоббита. Тем более, этому человеку суждено стать весьма значимой фигурой.  Бильбо ткнул жениха в плечо:  — То есть, по-твоему, Фили, твой наследник, — это пустяк?  — О нет, это испытание моего терпения от Махала, — пробормотал король, в то время как в дверном проеме вновь показалась Гильрен, за чью юбку цеплялся маленький мальчишка. Пухлое лицо окаймляли темные волосы, отчего фарфоровая кожа казалась почти белой.  Стоило Торину взглянуть на малыша с наивно распахнутыми серыми глазами, как его лицо растаяло, что раньше с ним случалось лишь при виде любимых племянников. Одного взгляда Бильбо хватило, чтобы понять, как ответит король на просьбу Гильрен.  — Ну здравствуй, Эстель, — ласково проворковал король. — Добро пожаловать в Эребор.

Из всех его многочисленных племянников и племянниц, Бильбо вызывал у Изенгрима Тука III меньше всего опасений.  Как глупо с его стороны.  Его сестра Белладонна слыла своенравной и необузданной. В пору юности ее выходки изо дня в день выводили родителей из себя. Всяческие проказы, вроде разжигания отчаянной драки едой в таверне или неожиданных вылазок в Ривенделл на пару с их братом Хильдигримом, так и роились в ее буйной голове. Но в тот благословенный день, когда она вышла за Банго и, кажется, остепенилась, Изенгрим, наконец, вздохнул с облегчением, решив, что с подобными треволнениями отныне покончено навсегда.

Он ошибся. Просто непростительно ошибся.  — Ты погляди, а сынишка-таки обставил Беллу, — пробормотал Изембард, следом за братом вышедший поглядеть, кого там принесло в сонный послеобеденный час.  Племянник стоял перед ними с нервной улыбкой на обветренном лице. На нем были странноватые просторные штаны и туника, подпоясанная широким кожаным ремнем, на котором висел меч. Волосы, отросшие куда длиннее, чем полагалось порядочному хоббиту, были заплетены во множество мелких кос и украшены золотыми бусинами, ярко блестевшими на полуденном солнце. Но седые волосы на затылке Изенгрима встали дыбом вовсе не из-за вычурного наряда. За спиной племянника неловко топталась тьма-тьмущая самых настоящих гномов.  — Дядюшка Изенгрим, — поприветствовал его Бильбо наигранно будничным тоном, но широко распахнутые глаза выдали его с головой. — Не представляешь, как я рад тебя видеть. Как поживаешь?  — Бильбо, что здесь происходит? — Спросил напрямик почтенный хоббит, ведь он все-таки был Туком, а не каким-то там мямлей Бэггинсом. — Откуда здесь взялось столько гномов?  Улыбка Бильбо натянулась до предела, его слегка перекосило:  — О, это мои друзья. Я ходил с ними в приключение. Они... они пришли познакомиться с моей семьей. Разве не мило с их стороны?  Изембард фыркнул безо всякого смущения:  — Брехня. Немедленно говори правду, иначе я начну припоминать все неловкие истории из твоего детства.  Один из гномов — с длинными рыжими волосами и внушительной бородой — поднял руку и помахал ею в воздухе, привлекая внимание:  — Истории в любом случае будут к месту! Вы же поделитесь с нами? Может, за кружечкой чего-нибудь согревающего?  — Примолкни, Глоин, — шикнул Бильбо, чьи кончики ушей уже начали предательски розоветь.  Другой гном выступил вперед и встал прямо перед Изенгримом. Рядом с этим здоровяком с могучими плечами и толстыми руками, почтенный хоббит вдруг почувствовал себя каким-то мелковатым. Густые темные волосы были тронуты серебром, а глубокие синие глаза, сверкавшие из-под тяжелых бровей, глядели хмуро и устало. Глядя на этого незнакомца, Изенгрим в который раз задался вопросом, какое отношение может иметь его племянник к этой чудной компании.  — Изенгрим Тук, — поздоровался незнакомец, чей низкий голос тут же подхватило эхо прихожей. — Безмерно рад, наконец, с вами познакомиться. Бильбо очень тепло о вас отзывался.  — Благодарю, — ответил он медленно, не сводя со странного гнома глаз. — А вы, собственно, кто?  Гном отвесил короткий, но преисполненный уважения кивок:  — Я Торин Дубощит, Верховный король Эребора.  Изембард снова шумно фыркнул.  — Очень приятно, — пробормотал Изенгрим, впрочем, не особо впечатленный. Да какая ему разница, что там за титул у этого чужака? — И что же привело вас к нам?  Гном, назвавшийся Торином, выпрямил спину, расправил плечи и глянул на хоббитов так, словно готовился вынести смертный приговор:  — Я пришел просить разрешения на брак с Бильбо.  Изембард поперхнулся воздухом и закашлялся.  Его племянник принял сочный багряный оттенок, которому позавидовали бы и спелые томаты.  Но серьезное выражение на лице гнома даже не дрогнуло.  Что-то подсказывало Изенгриму, что где-то там, в ином мире, Белла сейчас смеялась до слез.  ***  — Не так я себе это представлял, — пробормотал Бильбо, растирая пальцами лоб.  — Много быть куда хуже, — заметил Торин, воспринявший встречу с будущими родичами с несвойственным ему оптимизмом.  Хоббит бросил на него хмурый взгляд:  — Позволь напомнить, что мы пока повстречали лишь двух моих дядюшек. У них еще семь братьев и две сестры. И это только по материнской линии!  Торина это ничуть не смутило:  — Они всего лишь хоббиты, ghivashel, а не орки. Мы справимся.  Бильбо в ответ фыркнул и ткнул жениха локтем в ребра:  — Они не орки, они гораздо хуже!  С момента прибытия в Шир минуло только два дня, а Бильбо уже нестерпимо хотелось повернуться и бежать без оглядки до самого Эребора. Когда он предлагал наведаться в Шир, то предполагал, что с ним пойдет Торин, Бофур, может еще кто-нибудь. Но вот что весь отряд увяжется вместе с ними, ему как-то не пришло в голову. В конце концов, в Эреборе вовсю шли строительные работы и кому-то нужно было за всем этим следить.  — Эребор никуда не денется, — рассудил Балин в ответ на вопрос, зачем ему сдался Шир. — А вот возможность посмотреть на сватовство моего короля больше не представится. Я ни за что не пропущу это событие.  — Ты можешь выкинуть какую-нибудь глупость, когда Торин отвернется, — мрачно добавил Двалин, решивший не прикрывать правду изящными словами, как это делал его брат.  — А я хочу посмотреть, как дядя попытается перепить твою бабулю, — вклинился Кили, сверкавший клыками в задорной усмешке, отчего походил на забавного чокнутого зверька.  — Спасибо за поддержку, — прорычал он в ответ, в очередной раз пожалев о том, что вообще остался в Эреборе.  Так и получилось, что отряд Торина Дубощита в полном составе покинул гору и двинулся в Шир, оставив за главных Дис и Даина. Бильбо долго колебался, стоит ли так скоро и так надолго оставлять леди Гильрен и Эстеля одних, но Дис его заверила, что будет присматривать за ними до его возращения.  — Я уже много лет держу на этом свете брата и двух сыновей. Не сомневайся, я смогу позаботиться о твоем подопечном и его матери, — пообещала принцесса со своей обычной зловещей улыбкой, к которой, впрочем, он давно уже привык.  — Долго нам еще тут сидеть? — Вывел Бильбо из задумчивости жалобный вой Кили, плюхнувшегося на ковер рядом с братом. — Я уже есть хочу.  — Я должен встретить своих дядюшек и тетушек, но вас тут никто не держит, — ответил он, окинув взглядом толпу гномов, обосновавшуюся в доме старого Тука. — Кроме Торина. Он должен стоять на виду, чтобы его можно было начать обсуждать с самого порога.  — Предлагаешь нам пропустить все веселье? — Возмутился Нори, угнездившийся на подлокотнике кресла, в котором восседал Двалин. Пронырливый гном напустил на себя надутый вид. — Мы должны быть рядом в эти трепетные моменты.  — Так я тебе и поверил. Ты просто ждешь не дождешься результатов ваших глупых ставок, — огрызнулся хоббит и запустил в усмехавшегося гнома подвернувшейся под руку декоративной подушечкой. Разумеется, он промазал, но зато немного выпустил пар.  — Когда мы уже перейдем к соревнованию по выпивке? Не терпится увидеть поединок Торина с твоей бабулей, — с предвкушением уточнил Глоин, потирая руки. — Если она и правда победит, я собираюсь взять у нее пару уроков.  Бильбо страдальчески закатил глаза и осел на мягкий диванчик:  — Даже не вздумай, Глоин. Ты будешь относиться к бабуле с почтением, соответствующим ее благородному происхождению и порядочности...  — Порядочности? Вот уж не ожидал услышать такое о моей дорогой матушке.  Сердце Бильбо рухнуло в пятки, когда в комнату вошел высокий хоббит с проседью в каштановых волосах.  — Дядя Лонго. Тетя Камелия. Как... приятно снова вас видеть.  Лонго Бэггинс — первый из младших братьев отца Бильбо — изогнул дугой темную бровь, окинув его взглядом. Под руку с ним стояла хрупкая женщина с такими светлыми кудрями, что они казались сотканными из серебряных нитей. Ласково улыбнувшись племяннику, она принялась рассматривать разбросанных по комнате гномов с нескрываемым любопытством.

Бильбо. Отрадно видеть тебя в добром здравии, после того как ты исчез на целый год, — заметил его дядя в своей обычной сухой манере. — Я уж думал, что придется передать Бэг Энд малышу Дрого, который тебя даже не помнит.  — Он мой любимый племянник со стороны Бэггинсов. Оставить ему дом было бы наилучшим решением, — быстро согласился он, пряча взгляд от пытливых голубых глаз. Несмотря на то, что на самом деле он теперь был куда старше своего дяди, в его присутствии он все равно чувствовал себя неуютно. Возможно, все дело было в том, что Лонго удивительно походил на его отца и обладал той же способностью видеть все его увертки насквозь.  — Изенгрим сказал, что какой-то гном просит твоей руки, — прощебетала тетя Камелия, безошибочно уловив повисшее в воздухе напряжение. Она не зря считалась самым чутким хоббитом во всей округе. — Это который?  Торин поднялся на ноги и отвесил легкий поклон значительно уступавшей ему в росте паре прежде, чем Бильбо успел ему помешать.  — Это я. Меня зовут Торин Дубощит, в настоящее время я являюсь королем Эребора. Для меня большая честь познакомиться с вами.  Камелия, разумеется, негромко пискнула и всплеснула руками, в то время как Лонго не мигая уставился на гнома.  — Король! Ох, как это волнительно! Должно быть, у вас во дворце каких только пирогов не пекут! — Восторженно воскликнула светловолосая тетушка, глядя на Торина сверкающими зелеными глазами.  — Эребор? Это же по ту сторону Мглистых гор, — заметил Лонго, чуть прищурившись. — Далеко же вы забрались в поисках спутника жизни, ваше высочество.  — Должен заметить, что изначально Бильбо выступал в роли взломщика, и только позднее стал рассматриваться как любовный интерес, — проворковал Бомбур со своего местечка на большом диване, невинно округлив глаза, что, впрочем, Бильбо не обмануло. Гном предвкушал готовый вот-вот разразиться шторм.  Брови Лонго медленно уползли под густые кудри.  — Взломщика?  — Бильбо помог нам избавиться от дракона, обосновавшегося под нашей горой, — пояснил Фили, удобно расположивший голову на коленях брата, тем временем сосредоточенно вычищая кинжалом грязь из-под ногтей. — Подразумевалось, что он просто стащит один камень, убийство было его собственной идеей.  Тетя Камелия охнула и закрыла рот руками, испуганно округлив глаза:  — Ох, птенчик, звучит очень опасно! Все обошлось? Этот противный дракон не подпалил твои очаровательные кудряшки?  Двалин прыснул:  — Птенчик?  Бофур взглянул на тетушку с недоверием:  — Она ведь шутит?  — Так... позволь, я удостоверюсь, что правильно все расслышал, — проговорил Лонго, не дав гномам устроить перекличку. — Ты бросил свой дом, сбежал, никого не предупредив, чтобы стать преступником и, по совместительству, борцом с драконами. Правильно я понимаю?  — А еще он сражался с гоблинами и орками. Тоже прошу учесть, — добавил Кили, улыбавшийся так широко, словно лицо свело судорогой.  — И еще с варгами; не забудьте варгов! — Пропел Ори, сидевший на втором подлокотнике кресла Двалина.  Голубые глаза Лонго сощурились до узких щелочек. Бильбо пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не взвизгнуть и не нырнуть за диван в поисках спасения от испепеляющего взгляда.  — Вот как. А теперь ты явился домой, чтобы представить всем своего избранника, — подытожил дядя, переводя взор со сжавшегося Бильбо на невозмутимого Торина. — Короля из земель далеко за пределами Шира, которого мы видим впервые. Все правильно, племянник?  Он кивнул, пряча глаза:  — Да, все так.  Лонго склонил голову набок, оценивающе оглядел короля и выдал свое заключение:  — Что ж, очень хорошо. Я буду одним из твоих соперников в состязании по выпивке. Если одолеешь меня, то можешь считать, что я дал свое согласие на этот брак. Но если проиграешь, то заберешь свою свиту обратно в свои горы и больше никогда сюда не вернешься.  Торин деловито кивнул, в то время как Бильбо едва не уронил челюсть от неожиданности.  — Погоди, ты что, не собираешься меня отчитывать за то, что я своими выходками позорю славное семейное имя? — Выдохнул он прежде, чем подумал. — И за то, что я подверг свою жизнь опасности и лишь чудом за это не поплатился?  — Пожалуй, предоставлю твоим тетушкам возможность устроить тебе хорошую выволочку, — отозвался Лонго, и уголок его рта едва заметно дернулся. — Что касается твоих выходок... Имя и репутация нашей семьи действительно для меня очень важны. Но счастье и благополучие единственного сына моего старшего брата мне гораздо важнее.  — Ого, — моргнул Бильбо и рухнул обратно на свой диванчик. — Мне... спасибо. Очень рад это слышать.  Лонго повел плечом, не придав своим словам особого значения. Его вообще мало что в этой жизни могло вывести из равновесия.  — А что еще ты ожидал услышать, если так и есть?  — Ох, Бильбо, милый, ты обязан позволить мне помочь со свадьбой, — засуетилась тетушка, умоляюще глядя на него своими влажными глазами. — Вот Лобелия не стала меня слушать, и все вышло просто ужасно. Она подобрала просто жуткие цвета. Бирюзовый с розовой гвоздикой, ты можешь себе такое представить?  — Отвратительное сочетание, — с глубоким пониманием согласился Дори, поморщившись.  — К слову об этом... Лобелия была весьма оскорблена той милой запиской, в которой ты запрещал нам и близко подходить к твоей собственности, — заметил Лонго, излучавший скорее ликование, чем обиду. — Отто счел это забавным, но, боюсь, моя невестка осталась при другом мнении. Так что жди визита в ближайшем будущем.  — Она не оставила мне выбора. У нее нездоровая тяга к моему столовому серебру, — пробормотал он в свою защиту, стараясь, чтобы это не прозвучало как ябедничество.  — Это оттого, что мое ей не светит, — прощебетала Камелия, просияв. — Я пообещала его своей старшей племяннице, когда Отто еще и в помине не было.  Прежде чем Бильбо успел озвучить свое мнение, дядя Изенгрим важной походкой прошествовал из прихожей обратно в гостиную. В дверях он ненадолго задержался, обвел комнату взглядом и заметил Лонго с Камелией.  — Уже закончили отчитывать сорванца? — Поинтересовался он у степенной пары.  Лонго утвердительно кивнул:  — Почти.  — Прекрасно, тогда выметайтесь; наша очередь, — приказал гулкий женский голос, и по правую руку от Изенгрима выросла плотная хоббитянка с темными волосами и такими же темными глазами, ярко выделявшимися на фоне светлой кожи. По другую руку тут же возникла вторая фигура. Эта хоббитянка была постарше, в ореховых волосах уже виднелась седина, но маленький носик-пуговка задорно смотрел вверх. Когда все трое выстроились в одну линию, семейное сходство стало очевидным.  Застигнутый врасплох внезапным появлением этих двух гостий, Бильбо замер и похолодел от ужаса, какого он не испытывал с момента встречи со Смаугом.  — Тетушка Доннамира. Тетушка Мирабелла. А в-вы ч-что тут д-делаете?  — Бильбо, — промурлыкала младшая из двух гостий — тетя Мирабелла, такая же строгая, как его мать, но в два раза более суровая — прищурив темные глаза. — Нам столько всего нужно обсудить, мой милый мальчик.  — О, да, много всего, — согласилась вторая — тетя Доннамира, самая тихая из трех сестер Тук и самая пугающая — невозмутимо улыбнувшись.

На это Бильбо — друг эльфов, хранитель Кольца, Взломщик, Ездок-на-бочках, будущий Консорт-под-Горой — взвизгнул и скрылся в спасительном убежище за диваном.  ***  — Что ж, — объявил Нори, когда встреча с тетушками осталась позади и все немного пришли в себя, — это был лучший разнос, который я видел в своей жизни.  Дори кивнул в таким видом, словно только что увидел самое блестящее представление эпохи:  — Изумительно, изумительно. Надо было делать пометки.  — А мне понравилось как та, в красном платье, таскала Бильбо за ухо, — поделился Фили, демонстрировавший всем присутствующем ямочки на щеках в их лучшем виде. — Он пищал как котенок, которого слишком сильно стиснули.  — О да, она могла бы дать фору моей ненаглядной, — промурлыкал Глоин, покуривавший трубку с чувством полного удовлетворения.  Бильбо обвел их грозным взглядом и мысленно сделал пометку на пиршестве подлить им уксуса в мед.  — Если вы сейчас же не угомонитесь, я вышвырну вас из своего дома, — пообещал он, негодующе фыркнув.  — Ну же, Бильбо, не сердись. Мы просто шутим, — протянул Кили, плюхнувшись на диван по соседству и завалившись на бок, так что его взлохмаченная голова оказалась у Бильбо на коленях. Из такого положения ему было удобнее всего строить хоббиту глазки.  Хоббит, пребывавший в скверном расположении духа, этим жестом не проникся и процедил:  — Не пучь глазенки — выпадут.  — Какой ты все-таки вредный. Вот с Хефкелем ты бы так не разговаривал, — обиженно заметил Фили и показательно выпятил губу.  — Его зовут Эстель, — напомнил ему Бильбо в, кажется, сотый раз. Фили с Кили наотрез отказались называть своего «маленького ути-пусичного кузена» его эльфийским именем и вместо этого придумали ему собственное — Хефкель, которое означало что-то вроде «свет очей моих». Эстель воспринял это без особого воодушевления, но не жаловался. Бильбо догадывался, что мальчик уже начал свыкаться с множеством имен, которые ему предстояло носить.  — Хефкель, — в один голос заявили братья и с ними еще добрая половина отряда. Похоже, только Бильбо и Балину пришлось по душе благозвучное эльфийское имя. Даже Торин — предатель! — повадился звать мальчика на гномий манер.  — Кого мы будем навещать следующим? — Поинтересовался Ори, горевший чрезмерным желанием повстречать как можно больше родственников Бильбо. Хоббит подозревал, что во всем было виновато пагубное влияние Нори, храни их всех Эру!  Бильбо мысленно пробежался по списку и содрогнулся. Следующим значилось имя, которого он боялся пуще самой смерти:  — Моя бабушка. Лора Бэггинс.  ***  В представлении Бильбо образом непревзойденной бабушки была именно она, Лора Бэггинс. Крохотная хоббитянка с пушистым облаком белых кудряшек и россыпью умилительных веснушек на румяных щеках, скрывавших очаровательные ямочки. Ореховые глаза всегда лукаво поблескивали, а маленькие ручки сжимали невесомую розоватую шаль, которую она всегда держала наготове на случай, если кому-то из ее подопечных вдруг станет угрожать простуда. По ее мнению, разумеется.  А еще она была самым расчетливым, хитрым, беспринципным и упрямым полуросликом на свете. Даже Лобелия в ее лучшие времена не могла и близко равняться с Лорой Бэггинс, урожденной Грабб.  — Бильбо, — пропела она сладко, как только заметила внука, нерешительно топтавшегося у садовой калитки. — Как я рада снова тебя видеть, дорогой.  — Здравствуй, бабушка, — приветственно отозвался он и из последних сил натянул беззаботную улыбку на лицо, медленно двинувшись через благоухающий сад к старушке, безмятежно коротавшей время за вязанием в тени раскидистого дерева.  Лора оторвалась от своего занятия и взглянула на него с молчаливым укором.  — Я хотел сказать, бабуля Бэггинс, — поспешно поправился он, словно ему снова было всего десять, а вовсе не сто тридцать два.  — Так-то лучше, — прощебетала Лора с коротким кивком и призывно похлопала по свободной подушечке. — Посиди-ка со мной, мой хороший. Может, хочешь чайку? Давай попросим твою тетушку заварить нам по чашечке, думаю, она не будет против.  Он отрицательно мотнул головой, обреченно шлепнувшись на плетеный садовый диванчик:  — Спасибо большое, бабуля, но мне пока не хочется. По правде говоря, я пришел обсудить с тобой кое-что очень важное. Полагаю, ты и так уже все знаешь.  — Ммм.  Старушка снова взялась за спицы и вернулась к своему покрывалу.  — Все может быть. Так о чем ты хочешь поговорить?  Бильбо сделал глубокий вдох, готовясь к сражению.  — Я вернулся в Шир, чтобы получить твое благословение на брак.  — А, вот оно что. Кажется, что-то припоминаю. Твои дядюшки и тетушки вчера весь вечер только об этом и судачили, — заметила Лора, мирно покачивая головой. — Там было что-то про гнома, и короля, и еще дракона — честно говоря, я не все разобрала. Я как раз пекла свой ореховый пирог, а ты же знаешь, какая это кропотливая работа.  — Да, я вчера... повстречал их, когда заходил проведать дядю Изенгрима, — признал он, неуютно поежившись от еще свежих воспоминаний.  Бабуля тихонько поцокала языком.  — Как поживает Изенгрим? Все еще выдает дохлую крысу за собственную шевелюру?  Бильбо засмеялся, понемногу теряя бдительность под действием успокаивающего всеведающего голоса:  — Да, и все еще терпит поражение. Пора бы ему смириться с тем фактом, что лысина уже дышит ему в затылок.  — Куда ему. Видел бы ты его прелестные пшеничные кудри, когда он был мальчишкой, прямо как ты, — сухо заметила старушка. — Так, выходит, Туки уже видели твоего воздыхателя? Почему же ты сначала повел его знакомиться с ними, а не со мной, дружочек? Неужто боишься, что я его околдую своими чарами?  Нет, я боюсь, что своими чарами ты его спугнешь, пробормотал он про себя, пытаясь спрятать бившую его дрожь.  — Ой, знаешь, мы просто мимо проходили, вот я и думаю: Дай заскочу на минутку?  Лора согласно замычала и закивала головой:  — Разумеется, милый, разумеется. Ну, расскажи мне об этом своем гноме. Как его зовут?  — Торин Дубощит, — ответил он без запинки. Он знал — стоит проявить слабость, и старая акула это почует.  — Дубощит? — Переспросила старушка, и ненадолго отвела взгляд от своего вязания, тревожно изогнув губы. — Ты же не собираешься брать себе его фамилию, правда? Иначе мне придется отказаться от тебя.  Бильбо вздохнул и едва сдержался, чтобы не закатить глаза:  — Бабуля, твоя девичье имя Грабб.  Лора хихикнула:  — Справедливо. Так что, этот твой Торин — король гномов, ммм? И как давно вы знакомы?  — Достаточно, чтобы доверить ему свою жизнь, — ответил Бильбо, умышленно умолчав точную цифру. — Достаточно, чтобы полюбить его. Я никогда не встречал таких, как он, бабуль.  — Ммм.

Лора вглядывалась в него с неуловимым выражением на морщинистом лице.  — В тех книжках, которые ты так любишь читать, любовь преподносится как спасение от всех бед. В песнях поется, что ее сила способна сокрушить любые преграды. Глупости все это. Брак — настоящий брак, а не вся эта сказочная чепуха — держится вовсе не на одной любви. Он состоит из уступок, щедрости, мудрости и еще много-много чего. Как и любое дело, он требует много времени и труда. Ты это понимаешь?

Он кивнул со всей серьезностью:  — Да, бабуля. Понимаю.  — Тогда ты должен понимать, что, будучи королем, твой избранник никогда не будет принадлежать тебе полностью. В первую очередь его сердце всегда будет принадлежать его народу, — проницательно заметила старушка, прищурившись. — И обычный брак не каждому по силам, а с королем придется еще труднее. Готов ли ты к этому?  — Знаешь, раньше я сильно в этом сомневался, — признал Бильбо, нервно теребивший рукав рубашки. — Не знал, смогу ли любить его народ настолько, чтобы делить с ними Торина. Но потом до меня дошло, что именно его любовь и преданность своему народу покорили меня. Осознав это, я понял, что буду счастлив занять даже крохотное место в его сердце, которое раньше он целиком отдавал своим гномам. Его любовь — бесценный дар, и я всегда буду об этом помнить.  Лора медленно кивнула, продолжая изучать его своими пытливыми светлыми глазами:  — Ты много об этом размышлял. Это хорошо. Значит, это не просто мимолетная прихоть.  — Бабуля, ну правда, ты же меня знаешь, — слегка надулся он, наморщив нос. — Я бы никогда не выскочил за кого-нибудь без раздумий.  — Это верно. В этом ты совсем как твой отец, — промурлыкала старушка, чуть смягчившись при воспоминании о покойном сыне. — Когда Банго решил взять в жены твою маму, никто и ни за что не мог его переубедить. Он заявил, что любит ее, и все тут. Мой серьезный, благоразумный мальчик...  Бильбо отвел взгляд и уставился на пышные розы — белые и розовые. Как и тоска по матери, горе по отцу уже давно уступило место отдаленной глухой боли, с которой вполне можно было мириться. Он все еще очень их любил и искренне скучал, но, очевидно, совсем не так горько, как бабушка. Он в который раз задался вопросом, поежившись, что подумал бы отец, узнав, как мало скорби по нему осталось в душе единственно сына.  — Ну, хватит о грустном, — объявила Лора, слегка помотав головой, и вернулась к своему вязанию. — Поди приведи этого своего гнома. Я хочу познакомиться с ним... как подобает.  ***  Лора медленно обвела Торина взглядом с ног до головы. Торин, в свою очередь, стоял совершенно непринужденно, скрестив руки за спиной. Если бы не плотно сжатые челюсти, Бильбо решил бы, что гномий король даже не заметил, что его осматривают как кусок мяса.  — Ну вы поглядите, что за красавец, — проворковала бабуля, наконец, прижав руку к румяной щеке. — Оказывается, ты не сильно старше моего Бильбо.  Губы Торина слегка изогнулись:  — По правде говоря, мне уже сто девяносто пять, моя госпожа.  Лора охнула, прикрыла рот ладошкой и широко распахнула глаза:  — Не может быть! Ты так молодо выглядишь!  — Благодарю, моя госпожа, но я все-таки гном. Наши годы текут не так, как у хоббитов, — мягко заметил Торин, понемногу расслабляя плечи и вытянутую в струнку спину.  — Ох, какой воспитанный! — Хихикнула бабуля. — Как приятно встретить такого вежливого короля с далекого запада.  — На самом деле, я из Эребора, что к востоку отсюда.  — Правда? Странно, по твоему акценту можно подумать, что ты родом с Синих Гор.  — В какой-то мере, это верно. Мы обосновались там много лет спустя после падения Эребора. Лишь недавно, не без помощи Бильбо, нам удалось вернуться домой, — пояснил гном, бросив быстрый взгляд на Бильбо, державшего в стороне из соображений предосторожности.  — Да, Бильбо у меня такой, всегда всем помогает. Он тебе рассказывал, как мы с ним собирали по осени яблоки и ягоды для моих пирогов? — Принялась беззаботно болтать бабушка, неторопливо поднимаясь на ноги, опираясь на свою трость. — Ему всегда нравились мои яблочные пироги. Надеюсь, мои милые, вы не против их отведать?  — С удовольствием. Я тоже в восторге от яблочных пирогов, — заверил ее Торин, неуверенно глянув на крошечную старушку. — Моя госпожа, может, вам помочь? Я был бы только рад...  — Ох, какие глупости, я в полном порядке! Стой тут и следи за моим внучком, а я пока принесу чай и пироги, — звонко воскликнула Лора, замахав тонкой ручкой, и неторопливо двинулась к дому. — Бельба! Доставай парадный фарфор! У нас гости!  Торин изумленно проводил взглядом не перестававшую щебетать старушку, пока она не скрылась за круглой дверью, а затем повернулся к Бильбо.  — Не такая уж она и страшная. Ты сильно преувеличивал, — заметил он.  Бильбо вздохнул и потер пальцами переносицу:  — Торин, за пять минут она выведала у тебя твой возраст, происхождение, жизненный путь и страсть к яблочным пирогам. Дай ей еще пять минут, и она вытянет имена твоих родителей, любимый суп и кличку первого питомца.  Торин уставился на него, приоткрыв рот, когда до него дошло, с какой ловкостью невинная старушка вытянула из него информацию:  — Я... Но я же...  Бильбо только сочувственно похлопал жениха по руке:  — Я тебя предупреждал: хуже орков.  ***  Чаепитие с бабулей Бэггинс и Торином оказалось... занимательным. Осознав, что старушка не так безобидна как на первый взгляд, король предпринял отчаянную попытку оставить детали своей личной жизни при себе. Но Лора Бэггинс много лет являлась матриархом своего семейства не потому, что после смерти мужа осталась старшей, и с непринужденной ловкостью расставляла свои словесные сети, в которые Торин, бедняга, попадался раз за разом.  — Так вы жили во дворце? — поразилась Лора, прижав руку к груди. — Представляю, как ваша матушка намучилась искать вас. Я за своими-то пятью едва поспевала в нашей маленькой норе!  — Ну, она обычно посылала на поиски стражу, когда мы с братом и сестрой сбегали с уроков, — заметил Торин, в одиночку прикончивший целый пирог. Он как раз жевал последний кусок, когда до него дошла суть собственных слов, и гном застыл, осознав, что снова попал в мастерски расставленную ловушку.  Неподалеку Бильбо лениво потягивал чай в компании своей тети Бельбы, младшей сестры его отца:  — Возможно, мне стоит вмешаться и остановить это издевательство.  — Ну попробуй, и тогда бабуля переключится на тебя, — предупредила тетя, мило улыбнувшись в свою бело-голубую чашечку. Бельба с ее пшеничными кудряшками и россыпью веснушек походила на бабулю больше всех, но глаза и живая натура выдавали в ней Бэггинса.  Бильбо содрогнулся и мягко опустил свою чашку на блюдце:  — С другой стороны, ему полезно попрактиковаться, если он хочет прижиться в нашей семье.  — Скажи спасибо, что ему не придется иметь дело со Старым Туком. Когда Банго в первый раз пришел просить руки Беллы, старик подлил ему что-то в чай, и бедняга отключился. Потом Тук оттащил его в поля и привязал, совершенно голого, к пугалу, — заметила Бельба, задорно сверкнув синими глазами. — Этот старый ворчун очень пекся о своих дочерях, но о Белле в особенности — она ведь была его любимицей. Только с восемнадцатого раза Банго удалось добиться его благословения.  Бильбо ненадолго задумался над ее словами и снова содрогнулся. Он всей душой любил своего деда и в детстве был с ним довольно близок, но в тот момент искренне порадовался, что Торину не придется встречаться со Старым Туком. Тот либо заставил бы его сдаться и убраться восвояси, либо отравил бы знаменитым «Семейным секретом Туков».

Братец сказал, что вызвался представлять Бэггинсов в грядущем соревновании, — продолжила тетя как ни в чем не бывало, с интересом наблюдая за словесным поединком своей матери с несчастным Торином. — Ты еще не знаешь, кто будет со стороны Туков?  — Не знаю, Изенгрим пока ничего мне не говорил, — ответил он. — Думаю, он еще не до конца оправился после встречи с Торином.  Бельба фыркнула с неприкрытым презрением:  — Как глупо с его стороны забывать, чей ты сын. Должен был догадаться, что кровь Туков проявит себя, рано или поздно. На мой взгляд, все обошлось вполне неплохо, ты мог выкинуть и что похуже. Надеть обувь, к примеру. Фу, какая нелепость!  — Можешь не волноваться; я скорее побрею ноги, чем надену ботинки, — успокоил он ее, поморщившись от одной мысли. — Хватит и того, что гномы не дают мне нормально подстричься. Обувь — это уже чересчур.  — Но почему они не дают тебе подстричься? — удивилась тетя, изогнув бровь в точности так же, как делал его отец всякий раз, когда Бильбо говорил или делал что-то настолько невразумительное, что это уже выходило за рамки его понимания.  — Волосы для них очень важны. Примерно так же, как для нас ступни, — пояснил он, слегка приподняв ногу и пошевелив пальцами. — Когда я впервые заикнулся, что хочу подстричься, они едва не взвыли от ужаса. Я просто сдался и как-то привык.  Бровь Бельбы скрылась за волосами:  — Бильбо, милый, как, во имя Эру, ты уживаешься с этой бестолковой братией?  Он пожал плечами и отхлебнул еще немного чая:  — Они теперь моя семья.  ***  Спустя три дня с момента возвращения в Шир, Бильбо неожиданно обнаружил себя в самой гуще веселого празднества.  В лучших хоббичьих традициях, соревнования за его право выйти замуж были использованы как повод закатить ошеломительную пирушку, на которую, кажется, собрался весь Шир. Хоть он и не сомневался, что некоторые гости действительно пришли его поддержать, большинство, очевидно, сочли это за разумный предлог есть, пить и танцевать всю ночь напролет. Хоббиты вообще использовали любой предлог, чтобы гулять и веселиться до самого утра.  Тревоги по поводу знакомства его гномов с родичами — все же, неприкрытая недоверчивость к чужакам, к сожалению, у хоббитов так же не нуждалась в предлогах — совершенно не оправдались, чему он был несказанно рад. Конечно, родственники все еще пребывали в крайнем недоумении его выбором супруга, но тем не менее вполне охотно предоставили Торину шанс показать себя. Туки пока что проявили наибольшее дружелюбие и даже увлекли нескольких гномов в свои быстрые танцы, а остальных пригласили выпить и поиграть в кости. Даже Бэггинсы смущенно представились и завели вежливую беседу с теми гномами, кто не стремился присоединиться к буйному веселью.  А вот Торин уже вступил в ожесточенную борьбу, подбадриваемый завыванием своих племянников.  Согласно традиции, в соревновании должны были принять участие по одному родственнику с каждой стороны. От Туков выступал кузен Бильбо Фламбард — громкоголосый весельчак, вот только непроходимо тупой, — и в этом поединке король без особого труда одержал блистательную победу. Впрочем, никто особо не удивился, поскольку Фламбард был довольно юн и не очень-то умел пить. Молодой хоббит отключился где-то через час и теперь мирно спал на коленях своей жены.  Следующим противником был его дядя, Лонго Бэггинс, одолеть которого Торину удалось исключительно благодаря упрямству. Прошло целых два часа, прежде чем дядя признал свое поражение. Напоследок он отвесил Торину легкий кивок, что, в случае Лонго, можно было считать за публичное признание, теплые объятия и поцелуй в лоб.  Теперь же Торин бился с бабулей Бэггинс, и пока... все складывалось не в его пользу.  — По-моему, его сейчас стошнит, — заметил кузен Адалгрим Тук, вгрызаясь в свою кукурузу.  — А мне кажется, он скоро отключится, — не согласилась с ним кузина Роза Бэггинс, изящно потягивавшая эль. — Понятно же, что ему не победить. Госпожа Бэггинс еще только разогревается, а его уже шатает.  К сожалению, они были совершенно правы. Бабуля сидела совершенно ровно и с удивлением глядела на Торина, который изо всех сил старался не свалиться со скамьи.  — Бильбо, тебе пора его спасать, пока он не упал и не разбил голову, — посоветовала Роза, усмехнувшись. — Будет обидно, если он повредит свою милую мордашку.  — Знаете, что? Вот из-за таких как вы я и сбежал на другой конец света, — проворчал он, протиснулся через хихикавших братьев и сестер и принялся пробивать себе дорогу через весело галдящую толпу. Не успел он добраться до места, как послышался громкий крик и разразился хохот, прекрасно говоривший о том, что только что произошло.  — Бильбо, — приветствовала его бабушка, когда он, наконец, протолкался через плотно сомкнутые ряды родичей к тому месту, где происходило жестокое противостояние Торина и Лоры. — Кажется, твой король разгромлен.  Бильбо кивнул, разглядев на земле бесчувственного Торина, которого поддерживали Фили и Кили:  — Похоже, что так.  — Он справился вполне неплохо, учитывая, что Лонго его уже порядком измотал, — добавила Лора, как ни в чем не бывало отхлебнув из своей большой кружки. — А ведь он одолел бесславную «Чудинку Бэггинсов»! Даже мне не осилить больше трех кружек.  Это была бессовестная ложь, и они оба прекрасно это знали. Бильбо был живым свидетелем, как бабуля в одиночку уговорила целый бочонок всего каких-то двадцать лет назад. С того времени он подозревал, что у достопочтенной хоббитянки по венам текло вино вместо крови, других объяснений попросту не было.  — Матушка будет счастлива, когда узнает об этом, — посмеивался Фили, удерживавший Торина за плечо в сидячем положении. — Вот уж этого она ему не забудет.  — Даин будет пересказывать эту историю еще годы, — внес свою лепту Кили, улыбавшийся во все зубы. — Если повезет, он даже забудет, наконец, то дурацкое происшествие с песком и оставит нас в покое.  Бильбо отчего-то был уверен, что этому не бывать, но не стал рушить юношеские мечты. Вместо этого он повернулся к главе своей семьи и склонил голову набок:  — Ну что? Он справился?  — Разумеется, — ответила Лора и улыбнулась ему через край своей внушительной кружки. Тут до Бильбо, наконец, дошло, где этого понахватались его дяди, тети и даже отец. — Иначе твои дядюшки уже тащили бы его к ближайшему свинарнику.  Фили и Кили как один повернулись и во все глаза уставились на светящуюся благодетелью старушку-хоббитянку.  — Вот это да. Кажется, я теперь догадываюсь, в кого Бильбо такой изобретательный, — пробормотал Кили.  — Не говори ерунды, дорогой. Это у него по обеим линиям, — заметила Лора, продолжавшая безмятежно улыбаться.  — Мальчики, помогите-ка мне перенести Торина в местечко потише, пусть передохнет, — предложил он, прекрасно зная по горькому опыту, что, оставшись хоть ненадолго наедине с бабулей, его новообретенные племянники либо получат душевные травмы, либо чрезмерно вдохновятся ее злокозненной натурой. — Вон под тем деревом будет в самый раз, как считаете?  Принцы кивнули в унисон, и втроем они перетащили бесчувственного короля к одинокому дереву, стоявшему в стороне от основных гуляний. Позаботившись о дяде, молодые принцы вернулись на празднество, оставив Бильбо разбираться с мерно сопевшим гномом.

С затаенной любовью покачав головой, он опустился на землю рядом с Торином и прислонился спиной к шероховатому прохладному стволу. В усталой голове копошились раздражение и беспокойство, но, вместе с тем, его переполняло счастье. Бильбо даже не мог припомнить, когда в последний раз ему было так хорошо и спокойно. Забавно, учитывая, что радоваться было вовсе нечему.  Кольцо пропало, Саурон продолжал собирать свою армию и накапливать силы. Предстояло отстроить два города, подготовиться к войне, и вырастить из маленького мальчика великого короля. Помимо всего этого, впереди еще маячила свадьба, от одной мысли о которой у него начинало крутить живот, а еще новые законы, новые обычаи, и политика, и союзы, которые еще только предстоит заключить, но все же...  Он был счастлив.  Его распирало от счастья, словно искрящаяся радость бежала по венам и готова была вот-вот вырваться наружу. Он не мог перестать улыбаться и смеяться, его так и подмывало обнять всех и каждого, чтобы поделиться с ними бурлящим внутри теплым светом. Бильбо не помнил, было ли ему хоть когда-нибудь так же хорошо, как теперь, среди семьи и друзей. Впервые за очень долгое время, он не был один, не страдал от сожалений о том, чего, как он думал, ему ни за что не изменить. Больше не было ужаса, не было сомнений, не было страха оступиться и тем самым обречь всех, кого он любил, на смерть. Наконец, спустя почти сотню лет, Бильбо Бэггинс, кажется, нашел свое место в жизни.  У него под ухом послышался стон, и Торин завозился:  — Чт... Бильбо?  Он нежно усмехнулся и запустил пальцы в густые темные волосы:  — Да, любовь моя. Это я.  Торин глянул на него красными припухшими глазами:  — Что произошло?  — Ты отключился, когда пытался перепить мою бабулю, — ответил он честно, с усмешкой посмотрев на жениха.  Торин снова застонал и прикрыл лицо рукой:  — Ох, Махал, я что, проиграл?  — Ага. Но не переживай. Бабуля Бэггинс была весьма впечатлена твоими успехами, — проворковал хоббит, поглаживая гнома по голове. — Она дала свое благословение, как и все остальные. Поздравляю, теперь мы можем пожениться, а меня не вычеркнут из семейной хроники.  — Чудесно. Скажи, почему тебя четыре?  — Не обращай внимания, Торин. Закрой глаза и отдыхай.  Король фыркнул и слегка приподнял голову, чтобы положить ее хоббиту на колени:  — Мф. Хорошая мысль. Расскажи мне какую-нибудь историю.  Бильбо засмеялся и слегка потянул одну прядь:  — Историю? О чем?  — Без разницы, — пробормотал Торин, одной рукой обвив Бильбо за талию и улегшись ближе к животу. — Просто хочу слушать твой голос. От него мне лучше.  Бильбо почувствовал, как его сердце — старое и потрепанное, но отчего-то куда более легкое, чем когда-либо — сжалось, а затем снова забилось, разгоняя жар по телу.  — Ну, ладно. Давным давно, в одной норе жил-был хоббит...