Железные розы

Утро следующего дня выдалось ярким, солнечным и теплым. Бильбо проснулся со стоном. Он решительно не знал, чего ему ожидать. Он беспокоился, что Торину все еще будет плохо после вчерашнего, но гном с жадностью проглотил яичницу, которую Бильбо приготовил для него на завтрак, и сразу же убежал в кузницу. Его лицо снова стало нормального цвета, и, если бы не вчерашний инцидент, Бильбо бы и не заподозрил ничего, так что хоббит решил списать случившееся на случайное расстройство.  Эта мысль Бильбо категорически не нравилась, и в сад он вышел встревоженным. Он пропалывал, подрезал, поливал и ухаживал за растениями, но постоянно думал о Торине и обо всем произошедшем. Торин выглядел едва ли лучше скелета, когда только пришел: серая кожа, обтягивающая крепкие гномьи кости, бледное лицо, ни кровинки. Но с тех пор он значительно поправился: цвет лица вернулся к норме, кожа уже не так сильно обтягивала скулы, и аппетит был вполне приличным.

Торин, которого Бильбо помнил по их путешествию, относился к еде только как к средству поддержания жизни и сил, а к необходимости питаться — как к неизбежному злу. Однако с тех пор, как он пришел в Бэг-Энд, он ел как хоббит, и даже после всего нескольких дней хорошего питания начал выглядеть здоровее и немного набрал вес.  Торин плохо отреагировал именно на хлеб, и Бильбо, который тоже его ел, не мог понять, почему. Он мог бы предположить, что дело в особенностях организма: не все могут есть все подряд, Бильбо был знаком с теми, кто не переносил какой-то продукт, хотя в Шире такое было редкостью. Но это предположение было лишено всякого смысла: Бильбо был уверен, что Рода не положила в свой персиковый хлеб ничего того, что он сам не использовал для пирожков. А пирожки Торин ел так, что за ушами трещало (и даже таскал их с чужой тарелки!).  При этом Торин утверждал, что он не болен. Картинка не складывалась. Продолжая напряженно хмуриться, Бильбо покончил с делами в саду, вернулся в нору и переоделся. Возможно, ему следовало бы навестить кузницу.  Бильбо оделся и спустился с холма. Но, когда он подошел к кузнице, он замер, как вкопанный. Торин стоял во дворе, руководя двумя хоббитами из каменоломни Майкла Делвинга. Они раскидывали по двору большую гору белого гравия. От огромной дыры посреди двора не осталось и следа, а голую землю теперь прикрывали аккуратные белые камни. Стены кузницы были покрыты свежей побелкой, старая крыша исчезла, столбы выкопаны и сложены рядом с оградой.  Если бы Бильбо не был здесь еще вчера, он бы ни за что не поверил, что столько всего можно сделать всего за один день. Торин, слишком увлеченный своей работой, рассеянно улыбнулся и приветственно кивнул.  Бильбо прошел дальше, в само здание, но снова замер на самом пороге. Все инструменты были вычищены, аккуратно разложены по полочкам и развешаны по креплениям на стене, наковальня практически сияла, жар горна ощущался даже на входе. Несколько ящиков аккуратно стояли вдоль стены, рядом с ними были сложены мешки с углем. Верстак также был очищен от пыли и паутины, на нем стояли три ящика с вчерашними кучами металла. Пол кузницы, как и двор, был устлан мелким белым гравием, который придавал ей светлый и опрятный вид. Ни во дворе, ни в здании не осталось ни следа от былого запустения.  Все еще ошарашенный, Бильбо развернулся обратно во двор. Хоббиты уже заканчивали свою работу, а с другой стороны улицы ему махал взволнованный Пигги. Бильбо подошел к нему, очень надеясь, что хоббит не начнет жаловаться.  — Доброе утро, Пигги.  — Мистер Бильбо, доброе утро, — улыбнулся ему конюх. — Пришли посмотреть, как идет работа, да?  — Да, — ответил Бильбо. — Я с трудом могу поверить, что это все та же кузница. Прошел ведь всего один день!  — Я прожил немало, мистер Бильбо, но я тоже никогда не видел ничего подобного, — Пигги с восхищением смотрел через дорогу. — Я подумал, что этот гном сумасшедший, когда вчера он зашвырнул это бревно, но теперь у нас наконец есть собственная кузница, впервые на моей памяти! И кто бы мог подумать, что камень во дворе — это основа для наковальни? Клянусь, будь у меня двое таких ребят, как этот Торин, я мог бы за неделю построить целый новый город! Он основательно взялся за дело, да?  Бильбо ухмыльнулся. Похвала Пигги льстила так, словно была обращена к нему самому.  — Да, все так, — кивнул он. — Все гномы, которых я видел, любят и умеют работать, но Торин выделяется даже среди них.  Пигги бросил на него понимающий взгляд.  — Правда? Знаете, я не удивлен, что вы так считаете, — он беззлобно усмехнулся. — К слову о работе, мне пора вернуться в конюшню. Был рад вас увидеть. И мистер Бильбо! Покормите своего гнома! Уж больно он худой.  С этими словами Пигги скрылся за воротами конюшни, оставляя ошеломленного Бильбо стоять посреди улицы. Неужели абсолютно все в Хоббитоне считают, что они с Торином... Бильбо покраснел. Он едва справился с желанием броситься вслед конюху и сообщить ему, что он в курсе чрезмерной худобы Торина, но вовремя понял, как это будет выглядеть, и остался на месте. И без того о нем ходит слишком много слухов.  Бильбо тяжело вздохнул и перешел на другую сторону улицы. Рабочие уже закончили и ушли, и Торин прохаживался по двору кузни, придирчиво высматривая неровные участки гравия.  — Торин, это выглядит чудесно! Ты так много сделал!  — Очень любезно с твоей стороны дать такую высокую оценку моей работе, — проворчал он, но вместо того, чтобы улыбнуться, нахмурился и недовольно огляделся. — Теперь кузница выглядит едва ли приемлемо.  Бильбо почувствовал, как все его существо до краев переполняет нежность.  — Просто прими комплимент, нелепый гном! — рассмеялся он. Торин удивленно хмыкнул, и посмотрел на Бильбо своим Взглядом. У хоббита задрожали коленки.  — Кузен Бильбо, какой сюрприз, — раздался противный гнусавый голос у него за спиной. Все веселье тут же сползло с лица Торина, на нем появилось выражение скуки и раздражения, Бильбо про себя называл это «лицом Короля Торина». Хоббит слишком хорошо знал этот голос. На мгновение он прикрыл глаза, вознес быструю молитву о терпении, и лишь после этого развернулся.  — Лобелия, доброе утро. Рад тебя видеть, — сказал он.  — Мм, — неопределенно произнесла женщина. Ее вьющиеся темно-каштановые волосы были тщательно уложены под огромной и несколько гротескной ярко-оранжевой шляпой с закрепленным на ней таким же огромным букетом цветов. Платье такого же жуткого оранжевого цвета было сплошь покрыто складками и воланами, а в шерсть на ногах были вплетены маленькие оранжевые цветочки.  Это все выглядело довольно мило, но уж больно по-девичьи для женщины в ее возрасте. Однако вся миловидность разрушалась ее кислым ядовитым выражением лица и подозрительно прищуренными глазами.  — Что здесь происходит, Бильбо? Ты что, решил заделаться кузнецом с... а ты кто такой? — переведя взгляд на гнома, она изобразила на лице явно наигранное удивление, словно до этого момента не замечала его присутствия. Она окинула Торина с головы до ног подозрительным взглядом, словно полагала, что он может умыкнуть ее кошелек, стоит ей отвлечься на минуту. Как всегда, подумал Бильбо. Лобелия ко всему относилась с подозрением.  — Лобелия Саквиль-Бэггинс, позволь представить тебе Торина, сына Траина. Он был... предводителем похода, в котором я участвовал, и приехал погостить на некоторое время. Торин, Лобелия — жена моего двоюродного брата Отто Саквиль-Бэггинса.  Бильбо показалось, что Торин поклонился, не пошевелив ни единым мускулом. Если бы он сам этого не увидел, никогда бы не поверил, что такое возможно.  — К вашим услугам, — сказал Торин тоном таким холодным, что мог бы заморозить всю воду в округе.  — Мм, — последовал ответ, и Бильбо закатил глаза от того, как грубо это прозвучало, но Торин, кажется, и бровью не повел. Лобелия прошла мимо них и без спроса вошла в здание, окидывая его оценивающим взглядом. — Наводишь тут порядок? Неплохая работа. Наконец-то хоть до кого-то дошло, что в любом уважающем себя городе должна быть кузница, пусть даже и чужаку. Впрочем, местные бездельники никогда бы не взялись за такую работу, — она развернулась к Бильбо. — Может быть, я принесу свои садовые ножницы на заточку. Чтобы такой труд не пропал впустую.

Бильбо едва сумел подавить рвущийся из горла громкий вздох и сохранить добродушное выражение лица.  — Ты очень любезна, Лобелия. Так что же привело тебя в город?  — Регистрация на Ярмарку, разумеется! Какой глупый вопрос. Полагаю, ты тоже хочешь представить что-нибудь из своего сада? — небрежно спросила она, но ее цепкий как у ястреба взгляд выдавал ее с потрохами.  — Да, наверное, что нибудь, — беззаботно махнул рукой Бильбо, наслаждаясь гримасой злости, на мгновение исказившее ее лицо. — Еще не решил, буду ли я участвовать в конкурсе цветов.  При слове «цветы» у Лобелии дернулся нос.  — Разумеется, не с розами! Почва на вершине холма для них совершенно не пригодна! Я уже давно это поняла, и именно поэтому отказалась покупать этот дом, — Бильбо аж дар речи потерял от этой чудовищной лжи, а взгляд Торина вполне мог бы испепелять. — Но у тебя с этим парнем Гэмджи неплохо растут овощи, так что кто знает. Может, огурцы или кабачки, что-то вроде того.  С этими словами она развернулась и быстро зашагала прочь от кузницы, не удосужившись даже попрощаться. Бильбо облегченно выдохнул. Что ж, это было не настолько плохо, как могло бы быть, хотя Торин выглядел так, будто был готов пойти убивать.  — Я приношу свои извинения, — произнес он. — Я не поверил тебе, когда ты сказал, что твой кузен Тан не самый надоедливый из жителей Шира. Теперь я понимаю, что даже не представлял, насколько все может быть плохо.  На лице Торина была мрачная маска, и лишь небольшое движение бровей выдавало в его словах шутку.  — Я предупреждал тебя, — вздохнул Бильбо. — Я бы сказал, что даже она не самый худший представитель нашего народа, но не могу сейчас вспомнить, кого привести в пример. Спроси меня через пару дней, — тихий смешок Торина был едва слышен за ревом пламени в горне. — Но, Торин... я хотел сказать, что здесь все выглядит прекрасно! Ты так много сделал, и это место теперь не узнать!  — Я не... — Торин заметил приподнятую бровь Бильбо и осекся. — Спасибо. Когда я увидел, что здесь есть такая хорошая наковальня, решил, что ей нужна достойная кузница. Это инструмент, но для нас она имеет религиозное значение. Махал не просто наш Создатель. Он Творец, а кузница — не просто рабочее место, но святыня. Никто из детей Махала не смог бы... — он оборвал себя. — Кхм, в общем, использовать основу для наковальни в качестве сидения — несколько неуважительно. На этом давай сменим тему.  — О, — задумчиво произнес Бильбо, — уверен, кто бы это ни сделал, он не знал... Но как бы то ни было, я прошу прощения за это.  Ярко-голубые глаза встретили взгляд Бильбо, а затем опустились.  — Не нужно извиняться. Едва ли ты несешь ответственность за это. Я уверен, что это место никогда не было настоящим святилищем. Эта работа была сделана для другого народа. Я просто был потрясен, когда увидел это. К тому же, я никогда не был по-настоящему религиозен. Я знаю только то, как должна проходить церемония... коронации, — Бильбо услышал короткую заминку, и его сердце снова сжалось, — так что острая реакция с моей стороны была бы лицемерием. К счастью, этого не видел Балин, или того хуже — Ори, — Торин широко ухмыльнулся. Видимо, это была какая-то шутка, которую Бильбо не понимал.  — Ори? — Бильбо осторожно присел на табурет у верстака. — Тот самый тихий Ори, который вечно писал или рисовал? Он религиозен?  — О, Ори, пожалуй, самый набожный гном из всех, кого ты знаешь, — с улыбкой ответил Торин. — Я удивлен, что ты не узнал об этом раньше. Он писец, а они — жрецы нашего народа. Он бы очень долго был в ярости. Настоящая наковальня, не стоящая в здании... наше слово означает «голая». В общем, чтобы не задеть чувства Шира, давай просто скажем, что это неуместно.  У Торина было серьезное выражение лица, он действительно хотел, чтобы Бильбо понял его объяснение, но разум Бильбо запнулся о слово «голый», и продолжил кружить вокруг него, вызывая разные неуместные образы. Ох, Зеленая Леди, он хуже подростка!  — Основа, наковальня и молот — это три инструмента кузнеца, и с их помощью Махал сотворил мир, — Торин в очередной раз замолчал и покачал головой. — Мне придется назвать тебя Кхуздбаха, другом гномов. Ты узнаешь все больше тайн нашего народа. По правде говоря, я должен был дать тебе этот титул, еще когда мы были в Эреборе. Ты так много сделал для нас... — на мгновение в его глазах мелькнула печаль.  — Давай не... сейчас нет смысла говорить об этом, — быстро сказал Бильбо — Ты сможешь открыть кузницу в базарный день? Я уверен, по Ширу уже ходят слухи, и всем будет любопытно. Мне нужно будет пройтись по рынку, купить кое-что, но днем я смогу зайти, посмотреть, как у тебя дела.  Торин еще раз огляделся и молча кивнул, на этот раз сдержав замечание, что ему стоило бы сделать больше. Хоббит знал этот взгляд. Он видел его каждый день на протяжение нескольких месяцев, пока они шли через половину Арды, и Торин подгонял их (и еще сильнее — себя): быстрее, быстрее, быстрее... Стало ли это причиной его ухода из Эребора? Или его изгнания?  — Ты готов идти домой? Или мне подождать?  — Сейчас, только закрою кузницу. Здесь больше нечего делать, пока не придут клиенты. Завтра будет долгий день, хорошо будет снова поработать.  «Снова поработать», — про себя фыркнул Бильбо. Как будто этот гном не работал не покладая рук с того момента, как прибыл в Шир. Нелепый гном.  За своими мыслями Бильбо едва не пропустил мимо ушей вопрос Торина.  — Что это за Ярмарка, о которой все говорят? Это там ведь, ты рассказывал, Тана уронили в грязь?  — Ох, Зеленая Леди, только не говори об этом Фосси... Фортинбрасу, — расхохотался Бильбо. — Он все еще злится из-за того случая, хотя с того дня стал обходить стороной свиноводов, и в частности Ирис. Ярмарка... с чего бы начать? Это праздник, отчасти фестиваль урожая, в целом — просто возможность хорошо провести время. Под вечер устраивают большую пирушку, все наедаются и напиваются до отвала. И еще проводят конкурсы на лучшие цветы, выпечку, животных... в общем, все, что только можно. Вообще, это проводят для того, чтобы повеселиться, но некоторые... — Бильбо покосился на дверь, — относятся к этому слишком уж серьезно.  — Хм, — пророкотал Торин, забрасывая огонь в горне золой, — за победу в конкурсе дают призы? Или приз — просто честь выиграть?  — Победителю вручают ленту, и иногда кто-то делает специальный приз за какой-то конкурс. Например, пивоварня Гоутфутов уже много лет дарит бочонок эля победителю в выпечке, и довольно часто Брайтлиф и Брэгг шьют камзол как награду за лучший сад. Но я не знаю, будут ли они это делать в этом году. Это просто хорошее время. Мои родители всегда любили Ярмарку, — печально закончил Бильбо. — Я помню, как мы ходили все вместе, когда я был еще ребенком. Я всюду ходил за судьями, видел всех животных и цветы.  Сердце отозвалось болью на эти воспоминания. Хотя прошло уже много лет, чувство потери не притупилось ни на йоту. Но Торин не мигая смотрел на него, и Бильбо пришлось отогнать печаль.  — Не смотря на то, что я сказал здесь Лобелии, я собираюсь выставить на конкурс свои розы и помидоры. «Почва не подходит для роз», подумать только!

Торин запер кузницу, и они с Бильбо отправились обратно в Бэг-Энд, по дороге заглянув на торговую площадь, чтобы зарегистрироваться на Ярмарку. Ужин прошел спокойно, как и раньше (за исключением инцидента прошлым вечером, который Торин наотрез отказывался обсуждать). После ужина они почти не разговаривали, но тишина между ними была уютной, а от нежно сказанного Торином «спокойной ночи» у Бильбо подкосились ноги.  Это медленно сводило хоббита с ума: быть так близко к тому, кого он желал, но не сметь прикоснуться. Иронично, два года он мечтал, чтобы Торин был рядом (и, если быть откровенным, далеко не все эти мечты были невинными), а теперь, когда он наконец поселился с ним, Бильбо не мог коснуться его из-за... из-за чего?  Бильбо поборол желание ворваться в спальню Торина и потребовать объяснить, когда уже этот его ритуал ухаживания будет завершен. Здравый смысл подсказывал, что такое поведение вряд ли одобряется тем же самым ритуалом. Откровенно говоря, даже у хоббитов такое поведение считалось бы позором, а ведь гномы куда строже в этом вопросе. Бильбо заснул недовольным и очень злым.  Утром, едва над Хоббитоном поднялось солнце, Бильбо проснулся из-за того, что кто-то громко стучал в дверь. Хоббит попытался предположить, кто бы это мог быть, но по всему выходило, что никто из его знакомых не стал бы так себя вести. Открыв дверь, он обнаружил на пороге неряшливого мальчишку, сжимающего в маленьком кулачке мешок.  — Доброе утро, — весело сказал Бильбо, хотя это утверждение было весьма сомнительным. — Вы явились с визитом слишком уж рано, юный хоббит. Могу я вам чем-то помочь?  Ребенок кивнул, его черные кудряшки покачнулись, а лицо озарила улыбка.  — Доброе утро, сэр! Простите, что побеспокоил вас так рано, но миссис СБ сказала, что вы уже не спите. Она послала меня отнести кузнецу это, — сказал он, радостно размахивая мешком. Да кто же, ради Зеленой Леди...? Миссис СБ...? Лобелия! Бильбо тихо выругался сквозь зубы. Отвратительная женщина! Хоббит не позволил своему лицу скривится лишь невероятным усилием воли. Мальчик был не виноват, и Бильбо не имел права вымещать свою злость на нем.  — Боюсь, юноша, вас ввели в заблуждение, — с улыбкой ответил он мальчику. — Вам следует отнести это не сюда, а кузнецу в кузню, когда он ее откроет. Погоди минуту, я принесу тебе печенье.  Лицо мальчика померкло, улыбка сползла с его лица, плечи сгорбились, он нерешительно кивнул. Бильбо закрыл дверь и прислонился к ней лбом. Если так продолжится и дальше, нужно будет прибить к двери подушку, чтобы не биться о твердое дерево.  — Кто там? — спросил вышедший в коридор Торин. Он был еще в ночной рубашке, а его волосы были влажными после умывания. Бильбо вздохнул.  — Лобелия послала какого-то ребенка со своими проклятыми ножницами. Она, видимо, не в состоянии подождать, когда ты откроешь кузницу. Хочет быть уверенной, что станет первой. Извини, мне нужно отнести мальчику печенье, — Бильбо проскользнул мимо Торина в кладовую. Обратно он шел с небольшой коробкой овсяного печенья в руках.  — Что? — сказал он уставившемуся на него гному. — Ребенку нужно есть!  Бильбо выскочил обратно в коридор, стараясь игнорировать звонкий смешок Торина. Вернувшись на кухню, он опустился на стул и с благодарностью посмотрел на дымящуюся чашку чая.  — Мой герой, — ласково сказал он, делая первый глоток. — Торин, не позволяй этому мальчику поймать тебя на улице. Если Лобелия будет считать, что может присылать свои вещи в мой дом или куда-либо еще, кроме кузницы, мы никогда от нее не отделаемся.  — Один из военачальников Даина, Брагни, забил человека до смерти в городе людей. Тот человек обсчитал его на три медяка. Еще один военачальник Даина женат на гномке по имени Вур, дочери Варту. Однажды Вур провела без еды и сна четыре дня. Все это время она колотила в дверь своего обидчика. После четырех дней безостановочного стука дверь разлетелась на кусочки, и она обнаружила, что гном, который должен был быть внутри, на самом деле был где-то в другом месте. Она повернулась, не сказав ни слова, и ушла, — Торин вздохнул. — Мне кажется, что твоя кузина упустила свое истинное призвание. Она была бы идеальной придворной в королевстве Даина. Жаль, что она прозябает здесь.  Бильбо расхохотался, не в последнюю очередь потому, что это был едва ли первый раз, когда Торин пошутил при нем. Улыбка, с которой гном говорил это все, была подобна солнечному лучу. Бильбо заговорил прежде, чем успел подумать, что он хочет сказать.  — Торин, ты ведь ухаживаешь за мной, верно? — Бильбо очаровательно улыбнулся гному, стараясь игнорировать волнение, появившееся на бородатом лице.  — Да...? — неуверенно ответил он.  — Знаешь, у хоббитов тоже есть обычаи, — сказал Бильбо. Торин, услышав его дразнящий тон, расслабился и откинулся на спинку стула.  — Разумеется. Я нарушил один из них? Надеюсь, только один, — ответил он.  — Пока что я вспомнил только про один, — ухмыльнулся Бильбо, — но очень важный. Знаешь, у нас в Шире невозможно представить себе ухаживания без единого поцелуя.  Щеки Торина под бородой приобрели ярко-красный оттенок. Видимо, по меркам гномов это немного выходило за рамки приличного.  — Это... я... э-э... — пробормотал Торин, неловко отводя взгляд. Хоббит почувствовал, как в груди гулко ухнуло. С его губ почти сорвались слова о том, что это не так уж обязательно, что Торину не следует волноваться об этом, и что он не хотел поставить гнома в такое неловкое положение, но Торин опередил его.  — Ладно, — серьезно сказал он. Поднялся из-за стола, подошел к Бильбо и приобняв его за плечи, поцеловал.  Бильбо думал, что Торин просто чмокнет его в щеку, или, может быть, если ему очень повезет, нежно и сладко коснется его губ. Нежный поцелуй, ласковый поцелуй, поцелуй-обещание, поцелуй, в котором будет чувствоваться сладкий привкус будущего медового наслаждения. Или, быть может, стеснительный поцелуй, который могли бы подарить друг другу подростки. Но получил он нечто совершенно иное.  Торин наклонился к нему и прижался своими губами к губам Бильбо, скользя по ним языком, раздвигая и проникая внутрь. Борода непривычно царапала лицо, даря Бильбо совершенно новые, удивительные ощущения. Бильбо уже целовался раньше, более того, он считал себя довольно искушенным в этом деле, но такого поцелуя у него не было никогда.  Торин оторвался от хоббита. Его губы пылали алым, а глаза почернели от желания. У Бильбо кружилась голова от прилива возбуждения, и если бы он не сидел, он бы точно рухнул, потеряв опору. Это не было обещанием медовой сладости, его словно с головой окунули в медовый океан. Бильбо ошарашенно глотал воздух. Кто бы во всей Арде мог подумать... мог представить...  Руки Торина на его плечах подрагивали от напряжения. «Зеленая Леди», — подумал Бильбо, — «он меня даже не обнял, он превратил меня в дрожащую массу одним поцелуем. Ох, как же я влип...»  — Это... — промямлил Бильбо, — это было...  Торин резко сделал шаг назад. На его лицо вернулась серьезная непроницаемая маска, хотя руки и плечи все еще были напряжены

надеюсь, этого достаточно, чтобы соблюсти ваши обычаи, — сказал Торин сдавленным голосом. — Не знаю, ты действительно так уверен в моей силе воли или проверяешь ее, чтобы удостовериться, что я достоин, но, должен сказать, ты бросил мне серьезный вызов. Просить меня о таком без присутствия сопровождающего... это тяжело.  Бильбо замер. Он не хотел обижаться на это заявление, но...  — Мне жаль, что тебе трудно целовать меня, — тихо сказал он, пытаясь скрыть боль в голосе. Торин хрипло и невесело рассмеялся.  — Трудно целовать? О, нет, mizimel, трудно остановиться, — Торин отступил в коридор. — Мне нужно в кузницу, — с этими словами он покинул кухню. Хлопок входной двери вывел Бильбо из оцепенения.  — Но... завтрак? — запоздало пискнул он. Он откинулся на спинку стула попытался успокоиться. В штанах было тесно. Проклятье, как вообще можно так целоваться?  Ему все-таки пришлось посетить ванную комнату, иначе вернуть ясный рассудок было невозможно. Вернувшись на кухню, Бильбо на скорую руку сообразил себе яичницу с грибами, не переставая думать об этом невероятном поцелуе.  После завтрака Бильбо собрал в корзину еды для Торина. Он не мог даже представить себе, каково это, проработать в кузнице целый день на голодный желудок. Такого и врагу не пожелаешь, что уж говорить о гноме, которого он... Бильбо мысленно одернул себя. Не следует торопить события.  Когда Бильбо наконец спустился с холма, базарный день был уже в разгаре. Толпы хоббитов переходили от прилавка к прилавку, общались друг с другом и с торговцами, ругались, пытались сбить цену. Завернув за угол, Бильбо остановился, разинув рот. Кузница была в осаде, иначе не скажешь. Хоббиты окружили ее, потрясая кто вилами, кто садовыми ножницами, кто кухонной утварью. Все они кричали, махали руками и старались пробиться к Торину. Гном, казалось, был готов начать убивать.  Бильбо повертел головой и обнаружил рядом с собой утреннего мальчишку. Он, казалось, удивился появлению Бильбо, но все равно улыбнулся ему.  — Еще раз доброе утро, юный хоббит, — сказал Бильбо. — Как вас зовут?  — Ф-Фредегунд, сэр, но все зовут меня Фредди, — смущенно ответил он. Бильбо очень хорошо помнил себя в этом возрасте и сумел разглядеть искорки паники в его глазах.  — Хорошо, Фредди. А где ты живешь? Я не уверен, что видел тебя раньше. Кто твои родители?  Лицо мальчика скривилось, и он отвел взгляд. Бильбо понял, что задел больную тему.  — Я сирота, сэр, но спасибо, что спросили. Мы жили в Марише, мои родители умерли от болезни несколько месяцев назад. Мне сказали, что из-за плохого воздуха. Когда я... ну, когда это случилось, я устроился работать в «Зеленого дракона» в Байуорте. Сегодня у меня выходной, — Фредди обеспокоенно огляделся. — Я не хотел доставлять вам беспокойство, сэр. И спасибо вам за печенье, оно было восхитительное!  Фредди, казалось, искал предлог, чтобы поскорее сбежать. Бильбо понимал, что лучше бы ему прекратить расспросы, но это «спасибо, что спросили» буквально разбивало ему сердце. Горло сжалось и дыхание перехватило от захлестнувшей его жалости к этому несчастному ребенку.  — Ты не доставил никаких проблем, — сдавленно произнес он. — Скажи мне, Фредди, ты знаешь алфавит? — заметив странный взгляд мальчика, Бильбо быстро продолжил. — Я все тебе объясню. Просто скажи, ты умеешь читать и писать?  — Да, сэр, мама научила меня, — он шмыгнул носом, но продолжил. — Так что да, я умею читать, неплохо пишу и немного могу считать. А вам что-то нужно?  — Я думаю, да, Фредди. Видишь вон того гнома? — они оба посмотрели на все сильнее хмурящегося Торина, суровое выражение лица которого уже начало отпугивать некоторых хоббитов. — Судя по всему, он скоро выйдет из себя, и никому от этого лучше не будет. Ему нужен помощник, и почему бы тебе не пойти туда и не составить список того, кому что требуется сделать. А я пока накормлю его. И когда и он, и вся эта толпа успокоятся, он сможет воспользоваться твоим списком, чтобы разобраться со всем. Сможешь это сделать?  Фредди кивнул, явно довольный тем, что ему поручили такое важное и ответственное дело. Предвосхитив его вопрос, Бильбо продолжил:  — И если ты останешься и будешь помогать ему таким образом до вечера, я заплачу тебе серебряный. Идет?  Выпучив глаза, Фредди быстро закивал и бросился в толпу. Бильбо подошел к Торину и, не слушая его протестов, практически за шкирку уволок его в кузницу.  — Бильбо, прекрати, я должен разобраться с этими... — Торин оборвал сам себя, и Бильбо был этому несказанно рад. Он не знал, что именно хотел сказать Торин, но был уверен, что это ему не понравится. Хоббит сунул корзину с едой гному.  — Ешь, — Торин было открыл рот, чтобы возразить, но Бильбо не дал ему сказать ни слова. — Не желаю ничего слышать до тех пор, пока ты не поешь. Я не допущу, чтобы ты опозорил меня, выйдя из моего дома голодным и нагрубив половине Хоббитона, — затем понизил голос до шепота и добавил, — хотя, несомненно, они этого заслуживают.  Удивленная улыбка буквально на мгновение озарила бородатое лицо, и Бильбо улыбнулся гному в ответ. Торин безропотно поднял салфетку с корзины и принялся за еду.  — Я договорился с юным Фредди, чтобы он составил для тебя список заказов. Все любят детей, так что ты получишь отличного помощника, а он, бедняжка, — так необходимые ему деньги. Я пообещал ему за эту работу больше, чем за нее платят обычно, но немного доброты — это то, что ему сейчас нужно.  — Я заплачу ему, — сказал Торин, оторвавшись от еды. — Будет неправильно, если...  — Я сказал, что я сделаю это, значит я это сделаю, — перебил его Бильбо. — А теперь замолчи и ешь, нелепый гном!  Бильбо улыбнулся и Торин улыбнулся ему в ответ. Хоббит вышел из кузни в гораздо более приподнятом настроении. Его походка была пружинистой, он довольно помахивал опустевшей корзиной. На выходе он обратил внимание, что Фредди выстроил толпу в очередь и теперь общался с пожилой леди. Юный хоббит оглянулся на него, и Бильбо одобрительно улыбнулся. Мальчик отлично справлялся, и Бильбо подумывал увеличить обещанный гонорар.  По рынку Бильбо проходил несколько дольше, чем планировал. Он не мог сосредоточиться, то и дело отвлекаясь на собственные мысли. Подумать только, уже неделю Торин живет в его доме! У лавки мясника он столкнулся с Родой Гэмджи. Они обменялись новостями, впрочем, говорила больше Рода: о детях, кузенах и кузинах, племянниках и племянницах, друзьях, знакомых. Когда Бильбо собрался уходить, она вдруг спохватилась и сказала, что они с Хэмом снова видели, как кто-то бродил по его саду. Опять Лобелия, кисло подумал Бильбо, но сердечно поблагодарил миссис Гэмджи.  Когда Бильбо поднялся на холм, тяжело дыша и обливаясь потом, волоча за собой кучу свертков с продуктами. Около его калитки его ожидал сюрприз: толпа гномов стояла прямо поперек дороги, и они явно ждали именно его. Впрочем, мелькнула мысль, они вполне могли явиться и к Торину. Кто знает?  Бильбо не узнал никого из них, если они и прибыли из Эребора, то там они появились уже после его отъезда. У них не было и отличительных секир гномов Железных Холмов. Они были одеты в кольчуги, за их спинами висели тяжелые топоры, какие хоббит видел у Двалина, на поясе каждого висел короткий меч. У всех, кроме их предводителя. У него были черные, искусно заплетенные волосы и борода, в них сверкали золото и драгоценные камни, а прическа была настолько сложной, что Бильбо поневоле задумался, сколько пришлось потратить времени, чтобы это все заплести.

Доброго дня вам, господа гномы! — поприветствовал он их, подходя ближе. — Бильбо Бэггинс, к вашим услугам! Прошу прощения, что я отсутствовал, я не ждал сегодня гостей. Боюсь, мне сейчас не очень удобно с вами беседовать, но дайте мне полминуты, и...  — Так вы и есть Взломщик? — у предводителя отряда гномов был глубокий богатый тенор, и звучал он, как показалось Бильбо, очень знакомо. Гном подошел к нему вплотную и уставился на него ярко-голубыми, льдистыми глазами. — Вы выглядите не так, как вас описывают.  — Ну я... э-эм, — Бильбо не знал, что на это можно ответить. — Уж не знаю, что вам обо мне рассказали, но я такой, какой есть. Прошу прощения, позвольте мне пройти в мою нору. Я хотел бы положить наконец покупки.  Бильбо обошел стоящего поперек дороги гнома и протиснулся через калитку. «И вот всегда надо гномам стоять посреди дороги!» — раздраженно подумал он. Стражники грубо и, по мнению Бильбо, весьма невежливо пялились на него. Бильбо уже и сам был готов забыть о хоббитской вежливости, если разговор продолжиться в том же духе.  Не успел Бильбо сделать шаг в прихожую, как за его спиной снова раздался тенор:  — Могу я войти в ваш дом?  «Какой настырный!» — подумал Бильбо. Он развернулся и бросил на гнома свирепый взгляд.  — И с чего бы мне вас впускать? — сердито спросил он, упирая руки в бока. — Вы даже не соизволили представиться, смею напомнить. Встали поперек дороги и не давали мне пройти в собственный дом. Поскольку вы, по-видимому, предпочитаете грубый тон, хорошо, я буду груб. Кто вы и что вам нужно?  Предводитель гномов гордо вскинул голову и сверкнул глазами. Бильбо вдруг подумалось, что этот жест и взгляд ему уж слишком хорошо знакомы. Они были слишком Ториновыми. А голос этого гнома так похож на голос Фили и Кили...  — Я прошу прощения. Мы не хотели быть грубыми. Я здесь, чтобы обсудить одно очень деликатное дело, — гном махнул рукой, и остальной отряд отошел на другую сторону улицы. — Спрашиваю еще раз, я могу войти?  — Ладно. Ладно, входите, если вам так это нужно. Я сделаю чай.  Как только дверь за ними закрылась, гном рухнул на колени. Бильбо в ужасе распахнул глаза.  — Что...?  — Я Дис, дочь Траина, и я пришла просить жизни моего брата.

очередной раз за этот день Бильбо почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Он плюхнулся на скамейку рядом с дверью, во все глаза глядя на предводителя гномьего отряда, который, оказывается, был... была сестрой Торина? Не удивительно, что ее голос показался ему таким похожим на голоса Фили и Кили, она же, как-никак, их мать!  — Жизни... Торина... я, ну. Я... если честно, я не знаю, что вам сказать. Что вы имеете в виду? — язык Бильбо ему не подчинялся, впрочем все равно ему было нечего ответить на такое заявление. Мысли метались в его голове как растревоженные птицы.

Дис подняла взгляд от пола, ее темные брови нахмурились над льдисто-голубыми глазами.  — Не думаю, что вы в курсе, но мой брат оставил свой трон моему старшему сыну и покинул Эребор. Он сказал, что хочет прийти сюда, но мы не смогли его отыскать, — теперь, присмотревшись повнимательнее, Бильбо разглядел на ее лице морщины волнения, а под глазами — глубокие тени, следствие бессонных тревожных ночей. — Есть... вещи, которые вам нужно знать. Обычно мы не рассказываем такое чужакам, но даже если это оскорбит Махала или народ Кхазад, я возьму на себя этот позор. Я не могу потерять брата лишь из необходимости следовать традициям, — Дис подняла на Бильбо прямой, открытый взгляд. В ее глазах было такое страдание, какого хоббит не видел никогда за всю свою жизнь. — Я прошу вас держать все, что вы сейчас услышите в секрете. Это не то, что позволено знать кому-то, кроме гномов. Лишь крайние обстоятельства вынуждают меня рассказать вам это.  Снова эти проклятые секреты, простонал про себя Бильбо. Такими темпами вся его жизнь превратится в одну большую проклятую гномью тайну!  — Я не стану никому раскрывать ваши секреты, а теперь расскажите, что с Торином? Ему грозит опасность? Что с ним? Ну, говорите же! — Бильбо был готов проклясть себя. Он знал, видел, чувствовал, что с Торином было что-то не так! Он был болен. Наверняка он солгал Бильбо об этом. О, дайте ему только добраться до этого гнома, он сделает все, чтобы спасти его жизнь, чтобы потом самолично свернуть ему шею! Дис явно нужно было время, чтобы собраться с силами.  — Встаньте с пола, прошу вас, я уверен, он совершенно неудобный, — Дис явно требовалось время, чтобы собраться с силами, а Бильбо вспомнил, что он хозяин в этом доме, и что Дис — его гостья. — Пойдемте на кухню, я заварю нам чай. Поверьте мне, с чашкой чая даже самые ужасные вещи становятся чуть лучше.  Дис странно посмотрела на него, но все же поднялась с пола и последовала за Бильбо на кухню. Там она сразу уселась на стул, на котором обычно сидел Торин. «Как странно, — мелькнула мысль у Бильбо, — думать «обычно» про кого-то, кто живет у меня всего неделю». Он поставил чайник на плиту, ненадолго отлучился в кладовую и достал небольшую банку печенья, скорее чтобы они могли на что-то отвлечься, чем чтобы действительно поесть, и сел на стул напротив Дис. Его терпение начинало потихоньку иссякать.  — Прошу, продолжай. Что не так с Торином? Я клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Он болен? Что я могу сделать? — Дис молчала, и, всмотревшись в ее лицо, Бильбо понял, что она смущена. Он бы никогда не догадался, если бы не провел неделю с гномом, у которого было точно такое же выражение лица. — Ну же, леди! Вы сами затеяли этот разговор, теперь его следует завершить.  Дис тяжело вздохнула.  — Мастер Взломщик, — начала она. Бильбо закатил глаза.  — Я больше не взломщик, да и не был им никогда. Пожалуйста, зовите меня Бильбо или мистер Бэггинс, если вам так важно соблюдать формальности, — сказал Бильбо, засыпая чай в заварник и заливая его кипятком.  — Мастер Бэггинс, — снова начала она, — когда вы путешествовали с отрядом, кто-нибудь рассказывал вам о... наших ритуалах ухаживания и свадьбах? Дис явно чувствовала себя не в своей тарелке, а Бильбо осознал, что начинает выходить из себя. Кажется, он понимал, к чему идет беседа, и он не был намерен терпеть чрезмерное любопытство родни Торина.  — Нет, но я кое-то слышал об этом недавно, — коротко ответил он. — Что с того?  — Недавно? — мгновение она казалась удивленной, но тут же мотнула головой и продолжила. — Вы знаете, что гномы влюбляются лишь один раз в своей жизни, если вообще влюбляются? Вы знаете, что большинство гномов не вступает в брак либо из-за того, что их возлюбленные не считают их достойными, любо потому что не испытывают любви? — она водила пальцами по столу точно так же, как это делал Торин. — Мне очень неловко говорить об этом, честно говоря.  Бильбо был так ошеломлен всем, что она сказала, что почти пропустил мимо ушей последнюю фразу.  — Я... нет, я не знал об этом. Выходит... это обычное дело, что гном не женится, — теперь у хоббита действительно кружилась голова. Он вцепился в чашку и принялся нервно крутить ее в пальцах, просто чтобы хоть чем-то занять руки. — Это все, конечно, интересно, леди Дис, но все же какое отношение это имеет к Торину?  — Не то чтобы обычное дело, но и не редкость, — ее губы сжались в тонкую линию, она смущенно отвела глаза. — И все же... это не все. Любовь — это... можно сказать, в ней заложено более духовное, чем плотское, — ее щеки под бородой залились краской. — Это связь, которая образуется между душами, а не просто эмоциональная связь. И эта связь должна быть либо, скажем так, формализована, либо разорвана. Если гном... неспособен заполучить своего избранника, ему нужно совершить определенный ритуал. Он должен разорвать связь. Без этого ритуала желание быть вместе с возлюбленным становится сначала бременем. Потом оно начинает пожирать разум, гном перестает есть, не может спать. В конце концов гном умирает от неразделенной любви. Такое случалось на моей памяти. В детстве наши родители наставляют нас, предупреждают, как опасно влюбиться прежде, чем соединиться узами брака или хотя бы обручиться.  Бильбо с трудом мог осознать все, что только что свалилось на него. Зачем Дис рассказывает ему это все? Он почувствовал влагу на руках и понял, что расплескал чай по столу. Вместо того, чтобы потянуться за полотенцем и все вытереть, он смотрел на потихоньку растекающуюся лужицу.  — Боюсь, я все еще не понимаю, какое отношение это все имеет к Торину? — о, Бильбо понимал, прекрасно понимал и едва ли был удивлен. Разъярен, зол, да, но не удивлен ни на йоту. Дис снова вздохнула.  — Мастер Бэггинс, Торин влюблен в вас, — ее лицо уже было похоже на помидоры из огорода Бильбо, она не поднимала взгляда от стола, лоб был нахмурен, а уголки губ чуть опущены. — Он был влюблен с тех пор, как вы покинули Эребор, а скорее всего, и еще раньше.  Бильбо с трудом различал ее слова сквозь гул в ушах. На окраине сознания мелькнула мысль, возможно ли умереть от злости и стыда? Такие вещи нельзя узнавать таким мерзким, отвратительным способом. Дис сказала это так, словно это было общеизвестно, словно это была любимая гномья сплетня. Вот только Торин как-то забыл рассказать об этом своему возлюбленному. Бильбо с трудом подавил в себе желание накричать на Дис — она была тут совершенно не при чем.  — Ясно, — холодно сказал он. — вы, кажется, уверены в этом. Я так понимаю, все, кроме меня, в курсе.  На лице Дис отразилось выражение неподдельного ужаса. Бильбо не знал, смеяться ему над этим или обидеться.  — Нет! — почти крикнула она, но тут же спохватилась. — Прошу прощения. Нет, Торин рассказал об этом только моим сыновьям, и то лишь потому, что Фили должен был занять трон вместо него. Он должен был знать, почему Торин так поступает. Они в свою очередь сказали мне, потому что... ну, я их мать.  Бильбо взял чайник и снова наполнил их чашки. Дис осторожно откусила печенье и оценивающе посмотрела на Бильбо.

Очень вкусно. Спасибо, — она отпила чай, поставила чашку на стол и в упор посмотрела на хоббита. — Мастер Бэггинс, я не знаю, насколько близки с моим братом вы были во время вашего похода, но у Торина была очень тяжелая жизнь. Он сурово судит себя за все, что произошло с нашим народом, хотя в том нет его вины. Он думает о себе хуже, чем есть на самом деле. Он полагает, что недостоин счастья, не заслуживает его. И вы точно должны были заметить, что у него есть дурная привычка искать самый трудный способ, чтобы что-то сделать. Еще когда он был ребенком, он брался за дела, которые и взрослому-то гному показались бы сложными, и старался сделать их задом наперед и стоя на руках, просто чтобы доказать всем, что он может. Боюсь, такова его натура.  Вопреки всем обуревавшим его чувствам, Бильбо рассмеялся. Пожалуй, это было самое точное описание Торина, которое ему доводилось слышать.  — Я... о, да, я это заметил! Ему, видимо, нравится делать себя несчастным, — Бильбо отсмеялся и задумчиво посмотрел на дно своей чашки. — Я не знал этого. Если бы у меня была хоть капля надежды, что все так, я бы никогда не покинул Эребор. Но давайте проясним еще раз. Торин выбрал меня своим единственным возлюбленным, но ничего мне не сказал, даже несмотря на то, что знал, что это сведет его с ума и в конце концов убьет. В итоге он довел себя до того, что ему пришлось отречься от престола в пользу Фили, после чего он пересек пол Средиземья в полном одиночестве для того, чтобы встретиться со мной или умереть, пытаясь это сделать. Я все правильно понял?  Бильбо вдруг осознал, что таким злым он не был никогда. Сегодня вообще очень многое случается впервые в его жизни. Он чувствовал, что если он сейчас увидит Торина, он просто убьет его голыми руками. Дис печально усмехнулась и кивнула.  — Очень точное изложение. Из вас получился бы прекрасный гном, мастер Бэггинс. Единственное, слово «выбрал» не совсем уместно. Существует множество теорий о том, как гномы находят своих Единственных. Возможно, все предрешено еще задолго до нашего рождения... Есть множество предположений, однако, как та, кто испытал это на себе, я могу точно сказать, что это не осознанный выбор. Когда я встретила своего супруга, я словно почувствовала между нами какую-то связь. Со временем она усиливалась, и в какой-то момент я поняла, что не смогу жить без него, — она сделала глоток чая и продолжила. — Я пришла сюда лишь из отчаяния и в надежде найти Торина до того как... случится непоправимое. Я не знаю, жив ли он сейчас, мои гномы не смогли его найти. Он, несомненно, ослаб от голода, возможно, бредит из-за бессонницы. Но я прошу вас... если мы найдем его, вы согласитесь провести ритуал разрыва связи? Я понимаю, это большая просьба, и наверняка это все кажется вам мистической чушью, но...  Бильбо перебил ее.  — Смею заверить, сейчас с ним все в порядке, хотя это изменится, когда я доберусь до него, — Бильбо произнес это спокойным голосом, но его глаза метали молнии.  — Что?! — воскликнула Дис, вскакивая со своего места, — Откуда ты знаешь? Ты видел его? Он здесь? Почему ты ничего мне не сказал, зная...  — Довольно, леди! Сядь! — Бильбо уже едва держал себя в руках, и вспышка Дис не помогла делу. Гномка не пошевелилась, и Бильбо повысил голос: — Сядь, я говорю!  Она медленно опустилась на стул, но в ее взгляде Бильбо явно читал все, что она желала ему высказать.  — Благодарю. Торин сейчас в кузнице в Хоббитоне. Он здоров и он ест, хотя он все еще очень худой. Он выглядел совсем ужасно неделю назад, когда приехал, но теперь...  — Ест? — перебила его Дис, — Как он может есть? Он же... ооо, — она уставилась на Бильбо так, словно у него выросла вторая голова. — У тебя нет прислуги в доме, ты сам готовишь еду, так? И для него тоже? — Бильбо медленно кивнул, и она впервые за весь их разговор радостно рассмеялась. — Еда из рук возлюбленного! О да, он мог бы ее есть. Но ничего, что не было бы приготовлено тобой он не ел, да?  Бильбо осенило. Конечно же, вот почему Торину стало плохо из-за хлеба Роды! Дис кивнула, наблюдая за сменой эмоций на его лице.  — От чужой еды ему делается дурно, как от яда. Но он здоров и он ест, и, о, это замечательная новость, я и не надеялась... — она запнулась и на ее лице появилось странное выражение. — Мастер Бэггинс... Я заранее приношу свои извинения за этот вопрос, но... вы не женаты?  — Нет, — коротко и раздраженно ответил он, — какое это вообще имеет значение?  Его терпение стремительно иссякало. Прямо сейчас он был готов устроить Дис самый настоящий скандал. Гномка нервно сжала руки, так, что костяшки ее пальцев побелели.  — Я снова прошу прощения за свой вопрос, но мой брат... вел себя прилично? — ее лицо уже было настолько красным, что, казалось, волосы вот-вот воспламенятся. Бильбо бы удивился, если бы у него остались хоть какие-то эмоции, кроме ярости. Какая наглость! — Если гном остается наедине со своим избранником, он не всегда... ведет себя сдержанно, — тихо добавила она. Бильбо свирепо посмотрел на нее.  — Я нахожу этот вопрос крайне неуместным, леди, поскольку это не твое дело. Но раз уж ты считаешь, что обязана это знать, он вел себя крайне сдержанно и воспитанно. У меня нет ни единой жалобы на его поведение, большое спасибо, — и тут его прорвало. — Хотя, должен сказать, что я намерен содрать с него шкуру при первой же возможности за то, что он не соизволил рассказать мне это все. Полагаю, я должен поблагодарить тебя за то, что рассказала мне правду, но сейчас это выше моих сил. Поверить не могу! Заявился ко мне, попросил разрешения ухаживать за мной и даже словом не обмолвился! — воскликнул он, и тут заметил ее удивленный взгляд. — О да, твой брат пришел с ласковыми речами, и я, влюбленный дурак, решил, что у нас теперь все замечательно! И это только для того, чтобы ты сказала мне, что он... что ему плохо, а он даже не удосужился мне об этом сказать. Я не должен быть так зол, это ведь так по-Ториновски, но...  Бильбо резко замолчал и закрыл лицо ладонями. Дис просто сидела напротив него и, кажется, она была настолько шокирована, что не могла вымолвить ни слова.  Бильбо сосредоточился на дыхании в попытке успокоиться.  — Кажется, мне снова следует попросить вашего прощения, мастер Бэггинс. Я никогда не думала, что привязанность Торина может быть взаимной. Полагаю, это выставляет меня, как его сестру, не в лучшем свете, но... Я могу только принести вам свои самые искренние извинения. Я не хотела проявить к вам неуважение.  С трудом Бильбо взял себя в руки.  — Забудь. Откуда тебе было знать, — он на мгновение прикрыл глаза. — Пожалуй, я тоже должен извиниться. Ты беспокоишься о своей семье и делаешь все, чтобы помочь брату, а я вымещаю на тебе свою злость. Мне жаль. Не твоя вина, что этот нелепый гном, судя по всему, растерял последние...  Раздался стук в дверь. У Бильбо дернулся глаз. «Если это Торин, я могу прямо сейчас провести ритуал разрыва связи и отправить его восвояси» — сердито подумал он. Хоббит резко выдохнул и пошел открывать дверь. Он рывком распахнул ее, и Фредди испуганно отскочил назад. Бильбо мысленно отвесил себе подзатыльник.

Ох, Фредди! Прошу прощения, ко мне пришли нежданные гости, и совершенно забыл...  — Сэр, сэр! — ребенок восторженно подскакивал на одном месте. — Ваш гном — настоящий герой!  — Это точно, — только и смог выдавить из себя Бильбо. Зеленая Леди, ну что еще?  — Да, сэр, там были эти дылды из Бри, — Бильбо поджал губы, и Фредди спохватился, — Простите, сэр, большие люди, и один из них начал кричать на вдову Чабб, ну, знаете, которая торгует одеждой, и она велела ему уйти, а он не ушел, и тут пришел господин кузнец и двинул ему прямо в шнобель! Он упал, бах! Я это все видел, правда-правда! — мальчишка был так взволнован, что не мог перестать тараторить. Бильбо пришлось его прервать.  — Фредди, не следует употреблять такие выражения в приличном обществе. Ударил в нос, если уж на то пошло, но не... как ты сказал... двинул... Постой, что? Торин ударил кого-то на рынке? — ярость Бильбо сменилась беспокойством. Гномы-стражники через дорогу слушали их разговор, откровенно развесив уши.  — Да, сэр. Пришли ширрифы и оттащили этого человека. Они поблагодарили гнома, сказали, что им пришлось бы повозиться, чтобы утихомирить этого переростка, если бы господин кузнец не подоспел так быстро, — мальчик собрался, но он был все еще перевозбужден от всех свалившихся на него впечатлений. Стражники за его спиной улыбались до ушей. — Он теперь герой! Вдова Чабб сказала, что приготовит для него сливовый пирог!  Бильбо невольно уважительно кивнул. Сливовый пирог Амагдалин Чабб мог получить далеко не каждый в Шире... Не то чтобы Торин мог его съесть, сердито подумал он.  Дис вышла из-за его спины, и Фредди замер, шокировано уставившись на нее. Громким голосом она раздавала на кхудуле приказы бездельничающим воинам. Наконец она махнула рукой, и отряд двинулся вниз по холму. Фредди продолжал таращиться на это шоу.  — Прошу прощения, что прервала вашу беседу, — уже гораздо тише сказала Дис Бильбо, и тут же улыбнулась мальчику. — Добрый день, юный мастер хоббит. Мастер Бэггинс друг гномов, возможно, даже больший, чем мы заслуживаем. А как вас зовут?  Увидев, как ласково, почти по-матерински, смотрит на ребенка Дис, Бильбо удивился, как вообще он смог принять ее за мужчину. Бильбо вздохнул.  — Дис, дочь Траина, позволь представить тебе Фредегунда... ох, мальчик мой, прости меня, я забыл твою фамилию. Он очень помог сегодня Торину в кузнице.  Фредди выпятил грудь и задрал подбородок. Гордость пересилила детскую стеснительность. Сейчас, стоя на пороге в поношенной одежде, которая была ему явно мала, он выглядел так же гордо, как любой король.  — Диплиф, сэр, ой, то есть миссис... то есть, меня зовут Фредегунд Диплиф, к вашим услугам. Вы можете звать меня Фредди. — он вежливо поклонился, и Бильбо почувствовал прилив нежности к этому мальчику. — Простите, что назвал вас «сэр».  «Проклятье», — подумал Бильбо, — «Я должен найти Фосси и выяснить, почему этот ребенок работает мальчиком на побегушках в «Зеленом драконе». Почему он вообще оказался на улице?!»  Дис ласково улыбалась, глядя на Фредди сверху вниз.  — Женщины-гномы на людях выдают себя за мужчин, поэтому я не в обиде, юный сэр. Я тут слышала, что мой брат устроил какой-то переполох? — Бильбо устало прикрыл глаза. В голову закралась мысль, что прожить остаток жизни в библиотеке Ривенделла — не так уж плохо.  — Ваш брат? Кузнец — это ваш брат? Ну ничего себе! Да, миссис, он... — Фредди бросил настороженный взгляд на Бильбо и явно проглотил слова, которые рвались у него с языка. — Он ударил по носу человека за то, что он назвал вдову Чабб сво... что он обругал ее, — он снова виновато покосился на Бильбо, который теперь беззвучно смеялся, уткнувшись лицом в ладони. Слишком много событий для одного дня.  — Видимо, человек устроил шумиху, и Торин утихомирил его. Местные ширрифы увели человека, а Торин теперь герой дня, — сказал Бильбо, все еще борясь со смехом. Дис не стала сдерживаться и расхохоталась в голос.  — О, да, это мой брат! Если он затевает драку, чтобы защитить обиженного, очевидно, он чувствует себя лучше, чем я полагала!  Фредди переводил взгляд с Бильбо на Дис, не совсем улавливая нить разговора. Бильбо усмехнулся, но не стал развивать тему в присутствии ребенка. Ему пришлось напомнить себе, что он все еще злится на Торина. Бильбо собирался задать ему знатную трепку, когда он вернется домой.  — Прошу прощения, Дис, мне нужно поговорить с мистером Диплифом, — гномка снисходительно улыбнулась и вошла в нору. Бильбо протянул Фредди серебряную монету. — Фредди, насколько я могу судить, ты справился со всем просто прекрасно! Сегодня вечером я поговорю с Торином, узнаю, что он об этом думает. Зайди ко мне завтра после работы в трактире, если хочешь, — мальчик поморщился.  — Да, сэр, я бы хотел, но мне завтра нужно убраться в конюшне и еще наколоть дров, если только Большой Гар еще этого не сделал. Я могу помыться после этого и прийти к чаю, если только...ну, после работы в конюшне... — Фредди замолчал.  — Да, я понимаю, — поспешно ответил Бильбо. — Я буду ждать тебя к чаю, — он ласково улыбнулся, и Фредди, все еще смущенный, кивнул. — Теперь беги, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за опоздания. Ох, нет, постой, погоди минуту! — Бильбо убежал в дом. Промчавшись мимо Дис, он на скорую руку сделал несколько бутербродов с горчицей и говядиной и, вернувшись, отдал их Фредди. — Моя мать отреклась бы от меня, если бы я позволил ребенку уйти от меня голодным. Хорошего вечера, Фредди! Мы с Торином будем ждать тебя завтра.  — Спасибо большое, сэр! До завтра! — крикнул Фредди уже от калитки, на ходу запихивая в рот почти половину бутерброда. Бильбо волновался, как бы мальчик не подавился. Либо Торин не подумал, что Фредди нужно поесть (что вполне вероятно), либо у Фредди не было денег, чтобы купить себе еду (что тоже вполне вероятно), либо он просто был подростком, и хотел есть абсолютно всегда (что было абсолютно верно). Бильбо снова напомнил себе поговорить с Фортинбрасом о том, что случилось с семьей Диплиф. Этот мальчик слишком умен, чтобы тратить свою жизнь на рубку дров и уборку конюшен.  Бильбо вздохнул. Теперь нужно было решить, что делать с Торином. Фредди отвлек его, и от былой ярости мало что осталось, но он все еще чувствовал обиду за то, что гном не рассказал ему всего. Он постоянно говорил о каких-то гномьих тайнах, но о самой главной и самой важной из них забыл упомянуть.  На кухне его дожидалась Дис.  — Ты дал мальчику еды в дорогу? — спросила Дис с радостными искрами в глазах.  — Разумеется, — ответил Бильбо. — Наши дети едят как три взрослых хоббита, а хоббиты едят больше, чем любой другой народ. Он будет есть все, что только можно, еще лет двадцать или около того. Но что делать с мальчиком мне ясно, а вот как быть с твоим братом?  Дис рассмеялась в ответ, не обращая внимания на хмурый взгляд хоббита.  — Мастер Бэггинс, никто из его близких людей никогда не знает, как быть с Торином. Если вы действительно решите принять его ухаживания, вы присоединитесь к людям, которые недоумевают из-за поведения Торина практически при любых обстоятельствах. Это может выводить из себя, поверьте, кому как не мне знать об этом. Я знаю его больше полутора столетий, и, уверяю вас, моменты, когда я могла понять ход его мыслей, можно пересчитать по пальцам одной руки. Однако он хороший гном. Я снова прошу прощения, что не...

Бильбо поднял руку, останавливая ее.  — Больше ни слова об этом. Мне нужно еще разобраться во всей этой ситуации, и я бы хотел обсудить ее с Торином. Я так понимаю, вы послали свой отряд за ним.  Она кивнула и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут входная дверь резко, со страшным грохотом распахнулась. Бильбо подумал, что если дверь или стена пострадают, то новую он сделает из костей одного конкретного гнома.  На пороге не было кузнеца. Перед ними стоял Торин, сын Траина, Король-под-Горой.  — Namadith! Durinul zantul'abban!

Торин ворвался в коридор, крича что-то невразумительное, и тут же на него с воплями набросилась Дис. Бильбо подумал, что будь у них рога, они бы сцепились ими, как бараны, а так они просто стояли друг напротив друга и орали как на поле боя. Разумеется, на Кхуздуле. У Бильбо начинало звенеть в ушах. Не удивительно, мелькнула мысль, дети Дурина росли как полководцы, а чтобы твои приказы услышали во время сражения, нужно иметь сильную глотку. Наверняка эти вопли слышны аж в Тукборо.  Несколько минут Бильбо просто стоял, не зная, что можно сделать, затем он побежал на кухню и схватил железный противень. Хоббит грустно посмотрел на него и мысленно извинился. Он не заслуживал такого обращения, но иного выхода Бильбо не видел. Он зажмурил глаза и с размаху швырнул противень на каменный пол. Раздался жуткий грохот, после чего наконец наступила благословенная тишина. Бильбо открыл глаза. Оба гнома удивленно смотрели на него.

Вы оба, замолчите! Хуже идеи затеять ссору в чужом доме может быть только идея начать ссориться на другом языке! Уверен, ваши крики слышали все мои соседи, и большое вам спасибо, что нанесли очередной удар по моей репутации. Как будто всего произошедшего раньше было мало, — язвительно добавил он. Бильбо уже достаточно знал о культуре гномов, чтобы понимать: этот прием точно сработает. Оба сердитых лица одновременно виновато вытянулись, хотя глаза все еще горели яростью. Очевидно, ссора была лишь отложена, а не завершена. Что ж, подумал Бильбо, это лучше, чем ничего. — Полагаю, с нас всех довольно. Дис, ты подождешь снаружи. В саду есть скамейка, посиди и успокойся. Торин, ты сейчас пойдешь в кабинет и подождешь меня там. Если кому-то что-то не нравится, вы оба можете покинуть этот дом.  Гномы ошеломленно уставились на рассвирепевшего хоббита. Дис открыла рот, еще мгновение посмотрела на Бильбо, кивнула и вышла на улицу, закрыв за собой дверь, к всеобщему счастью, целую.  — Глазам не верю, — тихо начал Торин, глядя ей вслед. Он обернулся к Бильбо, хотел сказать что-то еще, но хоббит резким жестом указал ему на дверь кабинета. Торин медленно кивнул и ушел.  Бильбо наклонился и поднял с пола противень. Теперь он был погнут еще сильнее. Бильбо с сожалением погладил глубокую вмятину и пошел на кухню. Он взял в руки чайник, чтобы вылить старую заварку, и обнаружил, что его руки дрожат. Они продолжали подрагивать, пока он мыл заварник и кипятил воду и заваривал новый чай, но к моменту, когда Бильбо ставил на поднос чашки, ему удалось слегка успокоиться. Знакомый ритуал помог унять бурю эмоций, хотя гнев все еще клокотал в глубине его сознания.  Бильбо ухватил поднос с заварником и двумя чашками и направился в кабинет. Еды не было, и Торин должен был понять, что это значит. Будь Бильбо проклят, если накормит того, на кого он был так сильно зол.  Зайдя в кабинет, он решительно поставил поднос на стол. Торин сидел в своем кресле, на его лице была явно написана тревога.  — Mizimel, что... — начал он, но Бильбо остановил его взмахом руки.  — Не называй меня так сейчас, Торин. Я не знаю, что значит это слово, но оно звучит ласково, а я слишком зол на тебя, чтобы принимать от тебя ласку. Вот твой чай, — Бильбо передал ему чашку. Он глубоко вздохнул, чтобы собраться с мыслями, а Торин в шоке уставился на него.  — Я... что... Бильбо, это из-за драки на рынке? Я и не думал... я могу пойти и извиниться, я не хотел... — Бильбо снова пришлось перебить его.  — Торин, — твердо сказал он, — достаточно. Нет, дело не в драке, хотя мы обсудим это позже, — он еще раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Дис сказала, что ты оставил свой трон из-за меня. Что ты долгое время страдал, не ел и не спал из-за меня. Что ты любил... — на этом слове голос Бильбо предательски дрогнул, но он взял себя в руки и продолжил, — любил меня и мучился из-за этого. Это правда или это какая-то гномья шутка, которая выше моего понимания?  Ответ на его вопрос был виден на лице Торина. Если бы Бильбо вонзил нож ему в сердце, гном и то выглядел бы лучше. Он сидел ссутулившись, наклонив голову так, что волосы черным занавесом закрыли его лицо. Он молчал.  — Понятно, — сказал Бильбо, так и не дождавшись ответа. — Из твоего молчания я делаю вывод, что правда. Я хочу знать, почему? Почему ты мне ничего не сказал? — Бильбо безотчетно, даже не почувствовав вкуса, сделал глоток из своей чашки. — Почему, Торин?  — Потому что так было бы хуже, — ответил Торин тихим, едва слышимым, сдавленным голосом. Он всхлипнул, и Бильбо увидел, что Торин плачет. Слезы текли по его щекам и терялись в бороде. — И теперь все разрушено.  — Я пока ничего не понимаю, — Бильбо раздраженно дернул плечом. — Что разрушено?  — Все это, — Торин неопределенно махнул рукой. Было не ясно, он имеет в виду эту комнату, нору или весь Хоббитон в целом. — Мне следовало предположить, что это все слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. И вот появилась Дис и все разрушила.  Бильбо фыркнул.  — Дис не рассказала мне ничего такого, чего не мог бы рассказать мне ты сам. Я очень зол на тебя, Торин, так зол, что у меня не хватает слов. Позволь я изложу тебе, как я вижу ситуацию. Ты явился ко мне домой без предупреждения, как гром среди ясного неба, и я доверчиво впустил тебя, почему бы и нет? Ты раскрыл мне множество тайн твоего народа, которых мне знать было не положено, но упустил самое важное, и я не понимаю, почему. Ты попросил разрешения ухаживать за мной, и я чувствовал... я чувствовал себя таким счастливым только от осознания того, что ты мог влюбиться в меня. И теперь я не знаю, что и думать. Если ты не доверяешь мне настолько, что не можешь рассказать такие вещи... Это может прозвучать чересчур драматично, но я чувствую, словно меня предали. Разумеется, я не стал бы выходить замуж за того, кто не может мне довериться. Умоляю тебя, объясни понятными словами, почему ты ничего мне не рассказал? Не послал за мной еще в Эреборе, чтобы попросить меня помочь? Торин, если бы я знал, что нужен тебе, я бы примчался так быстро, как смог бы, ты должен это знать. Почему ты не мог мне довериться? Почему ты не доверяешь мне сейчас? — теперь Бильбо тоже плакал, украдкой утирая глаза платком.  — Я знаю, что ты добр, Бильбо. Наверно даже слишком добр, — тихо сказал, почти прохрипел Торин. Уголки его губ чуть приподнялись в горькой улыбке. — Именно поэтому я ничего тебе не рассказал. Когда я пришел сюда и увидел свой портрет, поставленный там, где ты мог видеть его каждый день, у меня появилась надежда. Впервые за очень много лет. Я пришел сюда лишь для того, чтобы увидеть тебя в последний раз, а не для того, чтобы спасти свою жизнь. Я уже решился умереть. Я просто... просто хотел увидеть тебя. Но этот портрет дал мне надежду, и все случилось в тысячу раз лучше, чем я когда-либо мог себе представить. Я рискнул и раскрыл тебе свое сердце и взамен получил величайший дар в своей жизни. Ты принял меня, мои ухаживания, и ты принял их потому, что ты хотел этого. Потому что ты хотел меня, а не из желания помочь или из чувства долга или жалости. Если бы я сказал тебе... — Торин всхлипнул, — Я помню, каким ты был во время нашего похода. Ты не откажешь в помощи ни единому живому существу. Разумеется, ты бы помог мне, но мне нужна не твоя помощь, мне нужна твоя любовь. Ты не представляешь, что бы я чувствовал, если бы ты остался со мной лишь из жалости. Ты не представляешь, что значит для меня то, что ты принял меня по своему желанию. Я никогда ничего не получал для себя, я... я никогда... никогда... — теперь Торин уже по-настоящему, но все еще беззвучно, рыдал. Бильбо с ужасом подумал о том, какой ужасной должна была быть жизнь Торина, чтобы он научился так тихо плакать, и его нежное сердце сжалось.  «Я не могу больше злиться на него, — подумал он. — Просто не могу. Йаванна, помоги мне».  — Ох, Торин, — вздохнул Бильбо, — если бы ты попросил разрешения ухаживать за мной в Эреборе, я бы тоже сказал «да», ты, нелепый гном. Вот почему здесь стоит этот портрет. Я любил тебя уже тогда. Но я не понимаю, почему ты решил так все усложнить? Зачем тебе нужно было дожидаться, когда ты будешь на грани смерти?

Торин горько рассмеялся.  — Потому что ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать, — слезы все еще стекали по его несчастному лицу. — Я был уверен, что здесь, в Шире, тебя кто-то ждет. В тот первый вечер, когда ты сказал мне, что на тебя здесь косо смотрят, я не мог в это поверить. До сих пор не могу. Ты словно солнце, ты сияешь так ярко, что порой это пугает меня, и я не понимаю, как они все этого не видят. И даже если тебя никто не ждал, как я смел надеяться, что ты примешь меня? Ты не из тех, кто мечтает о богатстве или о власти, а что еще я мог тебе предложить? Но я боялся, что если расскажу тебе о своих чувствах и о том, чем это может обернуться для меня, ты согласишься остаться со мной из жалости ко мне и из чувства долга. И эта мысль была пыткой страшнее, чем ma'rikh, тоска. Мысль о том, что ты решишь разорвать связь, была невыносима. То, что ты согласишься принять мои ухаживания по собственной воле, было больше похоже на несбыточный сон. Эта неделя была тем самым сном. Ты дал мне все, чего я когда-либо хотел в своей жизни, и, что бы ни случилось потом, я благодарен тебе за это. Но теперь сон закончился, мы проснулись, — он в последний раз шмыгнул носом и выпрямился в кресле. — Мне жаль, что все так вышло. Я никогда не хотел предавать тебя или лгать тебе. И я никогда тебе не лгал о своих чувствах. Каждое сказанное мной слово — правда. Я умолчал об этом не из злого умысла, хотя, справедливо будет сказать, что из эгоизма. Я хотел рассказать тебе, но мне так хотелось прожить еще хоть несколько мгновений просто... только с тобой, вместе. И все же, я понимаю. Если ты хочешь провести ритуал освобождения и отослать меня, пусть будет так.  Бильбо впервые видел Торина по-настоящему сломленным. Даже когда они думали, что не смогли отыскать потайную дверь в День Дурина, Король не выглядел таким опустошенным. Теперь он словно постарел и уменьшился.  Хоббит встал, подошел к его креслу и уверенным жестом взял гнома за руку. Бильбо буквально выдернул его из кресла и подвел к диванчику, на котором редко кто сидел. Торин выглядел ужасно: заплаканный, растрепанный, с красными опухшими глазами, — но Бильбо он все равно казался самым красивым существом на свете. Бильбо уселся рядом с ним и обхватил своими ладонями его руку.  — Торин, я не собираюсь прогонять тебя. Но я хочу, чтобы сейчас ты меня услышал, — добавил он, потому что после первой фразы гном явно перестал слышать вообще что-либо. Выждав несколько мгновений, чтобы дать ему прийти в себя, Бильбо продолжил. — Послушай меня внимательно. Ты, видимо, наслушался романтических историй в тавернах. То, что ты рассказал, было самой жуткой нелепицей, которую я когда-либо слышал в своей жизни. Но я также не слышал ничего романтичнее. Я хочу, чтобы ты знал: я прощаю тебя, но только на этот раз. Я считаю твою логику не слишком разумной и довольно трагичной, но я ее понимаю. Хотя и не хотел бы, — Бильбо вдруг задумался, а как бы он поступил на месте Торина. Его жизнь последние два года (если подумать, куда дольше) была невыносима, и это здесь, в Шире. Представив себе жизнь короля в Эреборе, со всей политикой, интригами, жадными придворными и немногочисленными друзьями... Бильбо невольно вздрогнул. — Но если я однажды узнаю, что ты снова утаил от меня что-то настолько важное, у меня будет разбито сердце, и снова простить тебя мне будет очень нелегко. Прошу, пожалуйста, не скрывай от меня больше такое. Если мы хотим быть вместе, по-настоящему вместе, мы должны поддерживать друг друга, не скрывая ничего и не храня секретов друг от друга. Хорошо? — Торин кивнул, все еще слишком ошарашенный, чтобы ответить более вразумительно. — И еще кое-что. Кажется, ты считаешь меня более самоотверженным, чем есть на самом деле. Я бы никогда не принял твои ухаживания лишь из чувства долга. Я бы совершил ритуал разрыва связи, если бы узнал, что ты можешь умереть, но я никогда бы не решился провести свою жизнь рядом с тем, кого не люблю. Я бы не сказал «да» из чувства жалости, я бы сказал «да», потому что... — ох, гори все огнем, подумал Бильбо, — потому что я люблю тебя, ты, нелепый гном. Я действительно тебя люблю, мне кажется, что уже целую вечность. Я старался сказать это каждым приготовленным для тебя блюдом, каждое проведенное с тобой мгновение. Я надеялся, что ты понимаешь это. Я просто хотел бы услышать это от тебя раньше, чем от кого-то другого.  Торин снова заплакал.  — Я правда люблю тебя. Люблю уже давно. Я никогда ее не прощу, — сказал он резким, сдавленным голосом. — Она не имела права рассказывать тебе, она не имела права даже знать об этом!  Волосы снова загородили его лицо, но Бильбо увидел, как глаза Торина полыхнули от ярости, прямо как у кота.  — Глупости, — ответил Бильбо. — Она твоя сестра, и она покинула Синие горы и проделала весь этот путь в слабой надежде, что сможет спасти твою жизнь. Она любит тебя, и все, что она делала, она делала из любви. Я уже говорил, у тебя было семь дней для того, чтобы рассказать мне обо всем. Не делай это ее виной, Торин, — Бильбо протянул руку и нежно отвел волосы от его лица. — Перестань. Мы с тобой обо всем поговорили и все выяснили, так что давай... давай просто оставим это в прошлом.  Рука Торина поднялась и прижала ладонь Бильбо к его щеке. Жесткие волоски бороды кольнули нежные пальцы. У Бильбо перехватило дыхание. Глаза гнома закрылись, тревожные морщины на его лбу разгладились.  — Я правда люблю тебя, — прошептал хоббит. До этого дня он изредка решался шепнуть эти слова портрету на его столе. Сказать это самому Торину казалось недостижимой мечтой.  Торин улыбнулся, не открывая глаз.  — Услышать это из твоих уст — все, о чем я мог когда-либо мечтать, — едва слышно прошептал он. — Я боюсь, что я сплю, и это все мне снится. Твоя рука на моей щеке, твои слова любви... Это больше, чем то, на что я когда-либо надеялся, — сказал он чуть нахмурившись, все еще не размыкая век. — Я никогда не думал, что смогу обрести покой. Я надеялся, что смогу найти его в Эреборе, — он распахнул глаза. На Бильбо внимательно смотрели два невероятно голубых сапфира, — но Эребору было нечего предложить мне с тех пор, как ты его покинул. Когда я впервые увидел Шир, я подумал, что он маленький, незначительный, его народ мелочен, его заботы не имеют никакого значения для большого мира. Но теперь, когда я увидел, что такое королевская власть, я понял, что был неправ. Я понял, что жители Шира добрые, что его земля нежная... и самое главное, что мое сердце здесь, — гном повернул голову и прижался губами к маленькой хоббичьей ладошке. — Мое сердце здесь.  — Никогда бы не подумал, что угрюмый суровый гном, постучавший в мою дверь три года назад, может оказаться таким романтиком, — сказал Бильбо. По его телу растекалось тепло, но он не смог удержаться от ухмылки. — Но я не могу сказать, что хоть немного расстроен этим. Уверен, что твоя семья это знала, но... — его лицо внезапно вытянулось. — О, Зеленая Леди, как я мог забыть! Я должен впустить Дис обратно... и извиниться, что я так грубо ее выгнал, — Торин внезапно расхохотался, громко и заливисто, — что смешного?

Не могу поверить, что ты указал ей на дверь и она действительно ушла, — сказал он, вытирая глаза. — У Двалина до сих пор есть оставленный ею шрам на спине. Отец как-то приказал ей покинуть его комнату, а Дис не захотела. Двалин тогда решил ей «помочь», но не успел он ее поднять, как она ударила его своим ножом. Лекарь тогда сказал, что она чудом не задела его почку — она оставила порез не хуже, чем от орочьего клинка, а ведь ей было всего шесть. Ее невозможно заставить что-то сделать, но тебя она беспрекословно послушалась. О, мое сердце сделало верный выбор.  Бильбо помнил этот страшный шрам. Он был уверен, что Двалин получил его в какой-то битве, но... это сделала Дис? Бильбо не знал, смеяться ему или ужасаться. Он удивленно покачал головой.  Он подался чуть вперед, чтобы поцеловать Торина в щеку перед уходом, но гном неожиданно повернул голову, и их губы встретились. Это снова был тот поцелуй, такой же, как на кухне, но только на этот раз Бильбо не сидел за столом, а почти лежал на Торине.  Вместе с выдохом с его губ сорвался стон, сильные руки обхватили его за талию, не позволяя отодвинуться. Восхитительное покалывание бороды Торина, его вкус, запах дыма от его волос... Бильбо был прижат к груди, твердой, словно камень. Он хотел просунуть руку под гномий кафтан, чтобы ощутить силу его мышц, но тут, словно гром, вспомнил о предупреждении Дис. Проклятье. И ведь еще Торин хотел подождать, хотя Бильбо ничего так не желал в своей жизни, как забыть сейчас обо всех формальностях.  Бильбо попытался встать, но сильные руки Торина оставались неподвижны, удерживая хоббита, словно стальные оковы. Теплое дыхание гнома на его лице было таким восхитительным, что у Бильбо поджимались пальцы на ногах.  — Торин, — задыхаясь, простонал он, — я должен позвать Дис. Ты сказал, что хочешь подождать, и... я... я пытаюсь...  Торин неохотно разжал хватку, и, кажется, смутился.  — Прости, — сказал он несчастным голосом, — видимо моя сила воли не так велика, как мне казалось. Я прошу...  — Торин Дубощит, если ты еще хоть раз извинишься за то, что поцеловал меня так, что я чуть разума не лишился, я буду очень зол, — улыбаясь, пропыхтел Бильбо. — Проблема скорее в моей силе воли, если уж на то пошло, не в твоей.  Голубые глаза гнома снова потемнели, и Бильбо счел за благо встать с диванчика и направиться к двери.  — Не удивительно, что Дис волнует, есть ли у нас сопровождающий, — Бильбо хихикнул, услышав рычание гнома в ответ на эту фразу. Уже из коридора он просунул голову в дверной проем и добавил. — И никаких воплей, иначе я правда выставлю за дверь вас обоих.  Бильбо дал себе несколько секунд, чтобы собраться с духом, прежде чем выйти за дверь. Кто знал, что он там увидит. Он был приятно удивлен, обнаружив Дис, спокойно сидящую на скамейке в саду. Она смотрела на заходящее солнце и курила трубку, словно в мире не было ничего, что ее бы тревожило. Только напряженный подбородок и чуть сдвинутые брови выдавали ее напряжение. Бильбо провел с гномами год и знал, что из вот такого «расслабленного» состояния они могут в любой момент отразить удар или напасть сами. Слишком явно спокойный гном был в разы опаснее напряженно озирающегося по сторонам с мечом наголо. Он специально хлопнул дверью погромче и прочистил горло, давая ей понять, что он приближается.  — Добрый вечер, — осторожно начал он. — Благодарю тебя, что вышла ненадолго и дала нам поговорить. Я ценю твое понимание.  — Добрый вечер, мастер Бэггинс, — ехидно ответила она. — Я была рада воспользоваться единственным вариантом, который вы мне предложили, за исключением, разумеется, позорного изгнания обратно в горы, — она фыркнула. — Еще раз приношу свои извинения за то, что вымещаю на вас недовольство моим братом. Едва ли это справедливо. Впрочем, вы, оказывается, весьма свирепы и в обиду так просто себя не дадите, — сказала она, искоса взглянув на хоббита. Бильбо немного покраснел, но извиняться за это он не собирался. В конце концов, это не он устроил отвратительную ссору в чужом доме.  — На самом деле, я чувствовал себя очень злым, — сказал он немного резко. — Впрочем, кажется, буря миновала. Мы поговорили с Торином, он пообещал больше не скрывать от меня такие вещи. Похоже, он планировал рассказать все мне, но не успел до твоего приезда. И, откровенно говоря, он очень зол на тебя, что ты все рассказала мне. Я попросил его держать себя в руках и не кричать, когда ты вернешься, и тебя я прошу о том же. Громкие ссоры не очень-то приняты в Шире. Я уверен, что мои соседи уже слышали вас... один раз такое еще можно принять, тем более, что вы не хоббиты, а гномы, как известно, вспыльчивы, но этого более чем достаточно. Это ясно? — Дис нахмурилась, но все же кивнула. — Очень хорошо. Тогда прошу обратно в дом. Я приготовлю ужин, а вы пока можете пообщаться в гостинной, — Бильбо огляделся, но не увидел двух других гномов. — Куда делись твои стражники?  — Я отправила их в трактир, — ответила Дис. — Вряд ли имело хоть какой-то смысл оставлять их стоять посреди дороги. Бури хотел остаться, но едва ли здесь мне может что-то угрожать, — она улыбнулась. — Шир кажется очень мирным местом, пока здесь нет «вспыльчивых» гномов, устраивающих ссоры.  Бильбо весело рассмеялся, но тут же осекся, когда посмотрел за спину Дис и увидел свои розы. Они были изорваны, распустившиеся цветы были смяты, лепестки рассыпаны по земле, а ветви с новыми бутонами — сломаны.  — Что случилось с моими розами? — в ужасе воскликнул Бильбо. — Что... Это же не ты сделала?  — Что? Я просто сидела на скамейке. У вас прекрасные цветы, но у меня не было желания разглядывать их, не говоря уже о том, чтобы что-то с ними делать. И я никого не видела, пока сидела здесь.  Бильбо печально осмотрел бутоны и стебли. У него было одно подозрение, и присев на корточки рядом с разоренным кустом, он обнаружил в траве маленький оранжевый цветок.  «Ох, эта ужасная, просто ужасная женщина!» — подумал он. Мелькнула мысль попросить Дис отправить к ней своих воинов, но Бильбо тут же отбросил ее.  — Что это? — спросила Дис, вглядываясь в миниатюрный цветок на ладони Бильбо.  — Это... еще один цветок. Он остался здесь от того, кого мне следует поблагодарить за это все. Одна дама в Хоббитоне твердо вознамерилась выиграть приз на Ярмарке, и, похоже, она испортила мои розы, чтобы быть уверенной... Как мелочно! С цветами, конечно, все будет в порядке, но... как ей не стыдно! — Бильбо понимал, что по сравнению со всем произошедшим за сегодняшний день, беда с розами была сущей мелочью, но все равно не мог не грустить. — Я трудился над ними целый год, а теперь все... Что ж, если она так хочет победить, может, просто позволить ей сделать это?  Дис сурово нахмурилась. Очевидно, она была с ним не согласна.  — Это бесчестно! — заявила она твердым голосом, и ее интонации были так похожи на Ториновы, что Бильбо невольно улыбнулся. — Мне жаль, что мы не прибыли раньше и не предотвратили этот позорный поступок. Никто не имеет права поступать таким образом ради собственной выгоды, и не важно, вырастут новые цветы или нет, — она повернулась к Бильбо и посмотрела на него самым серьезным своим взглядом. — Ты должен рассказать об этом Торину.

не стану этого делать, — отрезал Бильбо. — Торин наверняка пойдет к ней в дом и устроит скандал на весь Шир. Это последнее, что мне сейчас нужно.  «Впрочем, не то чтобы я этого не хочу», — кисло подумал он.  — Ты ошибаешься, — сказала Дис все тем же твердым голосом. — Ты сердился на него за то, что он хранил тайну от тебя, а теперь сам хочешь что-то от него скрыть? Это не вопрос жизни и смерти, но если ты начнешь с такой малости, то закончится все плачевно. Если ты действительно хочешь стать его спутником жизни, тебе следует делиться с ним и радостью, и неприятностями. Ты можешь помочь ему направить его гнев в нужное русло, но ты не имеешь права лишать его возможности чувствовать его.  «О, проклятье на весь род Дурина!» — мысленно простонал Бильбо. Он сердился на Дис, когда она была неправа, но теперь, когда она права, он просто хотел убить ее.  — Теперь я понимаю, почему Торин зол на тебя, — ответил Бильбо. Дис понимающе усмехнулась. — Разумеется, ты права.  — Он злится, потому что я права. Так было всегда. Нравится тебе это или нет, он будет злиться и на тебя, когда ты будешь прав. Со временем ты привыкнешь.  Бильбо покачал головой. Зеленая Леди, во что превращается его жизнь?  — Но имей в виду, — сказал Бильбо, — я сам скажу об этом Торину. Если ты вмешаешься, то мы оба будем злиться на тебя, и ничем хорошим это не кончится.  Дис довольно рассмеялась.  — Ты уже говоришь как гном, Кхуздбаха! Пойдем в дом. Я обещаю держать язык за зубами... если только мне не покажется, что ты решил умолчать об этом.  И с этой угрозой (совершенно необязательной, на взгляд Бильбо) они вошли в нору.

Когда они вошли в Бэг-Энд, Торин вышел из кабинета им навстречу, злобно посмотрел на Дис и, не сказав ни слова, прошел на кухню. Бильбо жестом пригласил Дис пройти в гостиную, и она ухмыльнулась. «Повеселись», — беззвучно произнесла она одними губами и скрылась за дверью.  Прежде чем пойти на кухню, Бильбо зашел в кабинет и собрал чайный сервиз (в том числе и нетронутую чашку Торина). Покачав головой, он еще раз задумался, не поздно ли сбежать в Ривенделл и спрятаться там в библиотеке на ближайшие лет пятьдесят.

Войдя на кухню, он увидел сидящего за столом Торина, мрачного, как грозовая туча, уставившегося на столешницу так, словно она нанесла ему личное оскорбление. Он поднял глаза, и, казалось, удивился, увидев Бильбо. «Или, что вероятнее, увидев только меня», — подумал хоббит.  — Где она? — послышался гулкий рычащий баритон.  — Если под «она» ты подразумеваешь свою сестру, — Бильбо намеренно выделил последние слова, — то она ждет тебя в гостинной, которая больше подходит для приема приличных гостей, чем кабинет или кухня. Хотя я не уверен, что тебя все еще можно называть гостем, — Бильбо сполоснул заварник и ухмыльнулся, глядя на Торина через плечо. Торин все еще сидел за столом, но хмурый взгляд был теперь устремлен не на столешницу, а на Бильбо. — Ты слишком фамильярен для гостя. И едва ли я мог назвать тебя приличным, — Торин протестующе вскрикнул, и Бильбо захихикал. Взгляд, которым гном одарил его, не был добрым. Любящим, да, но не добрым. И он стал по-настоящему злым, когда Бильбо продолжил: — И когда я заварю свежий чай, ты пойдешь в гостинную и поговоришь со своей сестрой, — Бильбо снова сделал акцент на этих словах, — тихо и спокойно, как воспитанные гномы. А я пока приготовлю ужин. Может быть, куриную запеканку, или...  — Mizimel, — начал Торин, но тут же осекся, — если мне позволено снова так тебя называть...  Бильбо ласково улыбнулся.  — Что это значит? — спросил он. Щеки Торина заалели.  — Это слово для обозначения... привязанности, — Бильбо прищурил глаза и поджал губы. Поняв, что его уловку раскусили, Торин продолжил: — Буквально оно значит «сокровище сокровищ». Это же слово используют для обозначения магических драгоценных камней, таких как Сильмариллы или...  Бильбо удивленно распахнул глаза.  — Или Аркенстон. Ты называешь меня тем же словом, что и этот проклятый камень, который чуть не свел тебя с ума, — Бильбо закатил глаза. — Гномы! Что ж, возможно, я буду сводить тебя с ума всю оставшуюся жизнь, так что, наверно, это подходящее сравнение. Пусть это остается на твоей совести.  Торин гордо вскинул голову.  — Не думаю, что об этом может судить тот, кто называет своего возлюбленного «нелепым гномом», — парировал он. Его голос звучал немного обижено, и на этот раз Бильбо было нечем ему ответить. С минуту хоббит просто смотрел на гнома с открытым ртом, затем кивнул и развернулся к подносу.  — Это аргумент, — пробормотал он, составляя на поднос чашки и заварник, — А теперь идем.  Не слушая раздраженное ворчание у себя за спиной, Бильбо подхватил поднос и пошел в гостиную. Дис сидела в любимом кресле его матери. Бильбо понимал, что глупо думать об этом, но все же... Оно стояло на самом видном месте комнаты, так, чтобы с любого другого кресла или дивана его было видно. Впрочем, чего еще он ожидал?  Торин снова надел свою королевскую маску. Скука и легкое раздражение скрывали его истинные эмоции.  — Леди Дис, благодарю тебя за ожидание. Я принес чай. Вы с братом можете поговорить, полагаю, вам есть о чем, — Дис скосила взгляд на стоящего за его спиной Торина, гном снова заворчал. — Прошу прощения, что не предлагаю вам ничего к чаю. Но я готовлю ужин и почту за честь, если ты присоединишься к нам.  — Благодарю, — раздался теплый тенор Дис, — предложи это кто-то другой, я бы отказалась, но ужин в трактире едва ли может сравниться с едой, приготовленной таким искусным поваром, — увидев приподнятую бровь Бильбо, она рассмеялась. — Я успела попробовать одно из твоих печений. Тот, кто их приготовил, посрамит любого трактирщика, за какое бы блюдо ни взялся. К тому же, я бы хотела познакомиться с тобой поближе, ведь ты, судя по всему, вскоре присоединишься к нашей семье, — она перевела взгляд на суровое лицо Торина. — Конечно, я с удовольствием присоединюсь к вам.  — Я благодарю тебя, — сказал Бильбо, послав им обоим предостерегающий взгляд. — Если я вам понадоблюсь, я буду на кухне. В чайнике чай, если он закончится, я заварю вам еще. Ужин будет готов через час, пожалуйста, постарайтесь не поубивать друг друга, — сказал он напоследок, криво ухмыльнувшись. Когда он развернулся, он услышал у себя за спиной удивленный смешок, но он не был уверен, кто его издал.  Едва Бильбо переступил порог, начался тихий разговор на Кхуздуле. «О, Леди Деревьев!» — подумал Бильбо. — «Как дети переростки!» Даже в Шире братья и сестры, казалось, были способны проникать друг другу под кожу. Впрочем Бильбо, как единственному ребенку в семье, было сложно это понять.  Он вышел в огород за овощами для ужина, еще раз вздохнул, глядя на разодранные розы, и быстро вернулся на кухню. Проходя мимо гостиной, он замедлил шаг и прислушался, но услышал лишь тихое ворчание на Кхуздуле. «Ладно», — подумал он, — «по крайней мере, они не кричат друг на друга. Ну и что, что их язык звучит так, словно они говорят с полным ртом камней.»  Бильбо разделал курицу, слегка обжарил ее на сковороде и оставил тушиться, затем нарезал овощи для салата, капнул в них немного масла и посыпал тертым сыром. В какой-то момент голоса гномов стали громче, и Бильбо уже собирался идти в гостиную, но они затихли сами. Хоббит фыркнул: ну как есть дети.  Он сделал запеканку и отправил ее в духовку. К тому времени, как ужин был готов, обстановка в гостиной снова накалилась. До слуха Бильбо донеслось несколько довольно громких слов. Хоббит не знал их значения, но звучали они довольно неприятно. Он быстро накрыл стол в столовой, зажег свечи и лампы на стенах и пошел в гостиную.  Когда он вошел, он удивился тому, что оба гнома спокойно сидят и, кажется, ведут непринужденную беседу. «Может, просто сам их язык звучит так грубо», — подумал Бильбо.  — Прошу прощения, что прерываю вашу беседу. Ужин подан, — только и успел сказать хоббит. И тут же его едва не смели два гнома, едва ли не бегом бросившиеся в столовую. Память подкинула картину, когда Бильбо впервые столкнулся с гномьими манерами в этом самом доме, и он невольно рассмеялся, следуя за явно голодными гномами. «По крайней мере, они не дерутся», — подумал он, закатывая глаза.  Торин чуть не столкнулся с Дис в дверном проеме. Протиснувшись в столовую, гномка внимательно оглядела сводчатые потолки, шкафы с фарфором, аккуратный, но крепкий стол и стулья вокруг него, и ее лицо озарилось улыбкой.  — У тебя чудесный дом, Бильбо! — радостно сказала она. — Каждая комната лучше предыдущей, и эта — великолепна. Неужели все хоббиты живут в таких прекрасных домах?  Торин ответил прежде, чем Бильбо успел открыть рот.  — Отец Бильбо подарил этот дом матери Бильбо в знак ухаживания. Похоже, мне задали очень высокую планку.  На лице Дис отразилось явное одобрение.  — Это был воистину королевский подарок! От имени присутствующего здесь мастера Бэггинса я выражаю ожидание, что ты будешь соответствовать.  Глаза Торина полыхнули яростью.  — Ты не его... адвокат, — пробормотал он, и Бильбо на мгновение задумался, какое слово он хотел употребить изначально. Наверно, что-то непонятное на Кхуздуле, с пятитысячелетней историей и традициями, которые подразумеваются под ним.  — Но я собираюсь им стать, — весело ответила Дис и повернулась к Бильбо. — Знаете, мастер Бэггинс, у гномов во время ухаживания, если одна из сторон находится в положении, когда ей неудобно вести переговоры о браке или если кто-то не знает наших законов в достаточной мере, чтобы быть уверенным, что все будет сделано правильно, он может назначить... как ты это назвал, Торин? Адвоката, — она довольно оскалилась. — Я сочла бы за честь вести переговоры от твоего имени, хотя весьма необычно выбирать представителя из той же семьи, что и жених.

Торин, казалось, был готов начать убивать, и Бильбо быстро заговорил.  — Я вполне могу разобраться с этим сам, большое спасибо. На самом деле, во всем этом нет никакой необходимости. Вообще-то здесь, в Шире, ухаживание и свадьба — это больше веселье и радость, чем переговоры, контракты и вся прочая чепуха, — Бильбо показал Дис ее место за столом. Ему определенно нужно было время подумать. — Но давай пока просто поедим? Пожалуйста, присаживайся. Не стоит обсуждать дела за едой. Хотя я, судя по всему, намерен нарушить собственное правило. Торин, скажи, как тебе работалось сегодня с Фредди? Он помог тебе?  Они все приступили к ужину. Дис явно наслаждалась едой, а Торин ел так, словно его не кормили несколько дней. Гномка с нежностью смотрела на то, как ест ее брат и время от времени бросала понимающие взгляды на Бильбо.  — Вполне, — Торин кивнул, не обращая внимания на их переглядки. — Он знал всех, кто приходил ко мне, и он ловко выяснял, чего они хотят. Некоторые фермеры, видимо, считают, что мне для того, чтобы починить их плуг, нужно знать о каждом камне, на который он когда-либо натыкался.  Бильбо усмехнулся.  — Да, мы, жители Шира, любим поговорить, особенно с приезжими. И, боюсь, тебе следует готовиться к худшему. Если все поймут, что ты планируешь остаться, тебе начнут задавать разные немыслимые вопросы. А потом собираться в Соленой Фляге и, уже изрядно подвыпив, пытаться пересказать друг другу, что ты им ответил, половину переврут, и вскоре ты станешь потерянным королем Гондора, и не важно, что ты гном. И как только об этом перестанут сплетничать, ты станешь частью Шира, — он беззлобно улыбнулся двум удивленным гномьим лицам. — Для жителей Шира ты всегда останешься «гномом», хотя спустя пару десятилетий ты вполне можешь стать «нашим гномом».  Дис заливисто расхохоталась. Хмурое выражение удивления на лице Торина сменилось странной улыбкой.  — Боюсь, с этим прогнозом ты немного ошибся, сказал он, утирая рот салфеткой. Прежде чем Бильбо успел начать с ним спорить, он добавил: — Я уже «гном мистера Бэггинса». По крайней мере, так меня называли все, начиная с Фредди, заканчивая вдовой с треснувшим котлом. Даже в лицо.  Бильбо залился румянцем, что вызвало новый приступ смеха у Дис.  — Ну... я... то есть... — Бильбо наконец сдался и засмеялся вместе с гномами, хотя смущение еще не до конца отпустило его. Но он был вынужден признать, что оспорить это утверждение весьма затруднительно. Торин — его гном. Бильбо вспомнил, с чего начался разговор и радостно сменил тему.  — Что ж, раз помощь Фредди оказалась тебе полезной, как ты думаешь, ты мог бы нанять его в качестве постоянного работника? Тогда фермерам и вдовушкам было бы с кем поговорить. Он вырос здесь и знает местные обычаи: что допустимо и что нет, — по крайней мере, Бильбо на это надеялся.  — Я только открыл кузницу, — нахмурился Торин, — я не думаю, что... — он вдруг замер со странным выражением лица. Бильбо глянул на Дис, которая с преувеличенным интересом рассматривала запеканку в своей тарелке. Он решил игнорировать глухой стук из-под стола, словно железный каблук тяжелого гномьего сапога ударился о ногу. Торин посмотрел на Бильбо с болью на лице и продолжил: — ...что я смогу продолжить работать без помощника. Да, это прекрасная идея.  Бильбо подумал, что так довольно ухмыляться в еду, как это делала Дис, — просто неприлично. Он укоризненно посмотрел на нее, но она старательно делала вид, что не замечает ничего вокруг.  — Не соглашайся только потому, что Дис тебя ударила, — сердито сказал Бильбо, игнорируя явно наигранный невинный взгляд, который она бросила на него. Видимо, Дис закончила ту же актерскую школу, что и Бофур: ее притворство было еще более явным, чем у веселого шахтера. — Если ты не хочешь, то и не нужно. Мне просто жаль мальчика. Ему сейчас очень нужна помощь и он очень сообразительный. Если не в кузнице, то я подыщу для него другой способ достойно зарабатывать на жизнь. Но заставлять его работать в конюшне, колоть дрова и общаться с пьяными фермерами... Нет, эта работа не для него. То, что он потерял родителей, не значит, что ему следует зарывать в землю свой ум и талант и...  Хоббит вдруг понял, что его речь стала более страстной, чем в ее начале. Оба гнома внимательно смотрели на хоббита: глаза Торина сияли гордостью, Дис кивнула каким-то своим мыслям. Бильбо покраснел, пробормотал что-то невнятное и откусил еще кусочек запеканки.  Через некоторое время, когда с запеканкой было покончено, Бильбо принес десерт: остатки персикового хлеба Роды, покрытого густым слоем взбитых сливок и карамели. Ставя его на стол, он бросил на Торина внимательный взгляд.  — Если тебе это не понравится — не ешь. Не нужно нам повторения прошлого раза.  Торин покраснел, пробормотал что-то в ответ, игнорируя понимающий взгляд Дис. К счастью, оказалось, что он вполне может это есть, вероятно, потому что Бильбо использовал хлеб, чтобы приготовить другое блюдо. Хоббит задался вопросом, кто вообще устанавливает эти правила.  После десерта они переместились в гостиную с чаем для Бильбо и вином для гномов. Пока они сидели, Бильбо несколько раз бросал нежные взгляды на Торина, и каждый раз получал такой же взгляд в ответ. Они забыли, что они в комнате не одни, но лающий смех Дис быстро напомнил им об этом.  — Да, — коротко сказала Дис, ни к кому не обращаясь. Торин поднял глаза и улыбнулся. Бильбо переводил непонимающий взгляд с одного на другую.  — Так ты не против? — спросил Торин.  — Абсолютно, — она повернулась и внимательно посмотрела на Бильбо. — Чтобы Торин мог продолжать ухаживать за тобой, его ближайший родственник должен дать свое согласие на ухаживания и быть готовым защищать брак. Я даю свое согласие. Ты намного лучше большинства гномов, которые приходят мне на ум. Менее, чем за день, ты проявил такие силу, милосердие, свирепость и доброту сердца, на какие не все гномы способны, но в которых так отчаянно нуждается мой брат. Торин, только представь, если бы ты начал ухаживать за той ужасной дочерью Железного лорда Вурна! — она весело подмигнула Торину, выражение лица которого явно передавало все, что он думает по этому поводу. Дис снова повернулась к Бильбо. — Но хватит дразниться, хотя дразнить Торина — сущее удовольствие. У нас есть дела, мастер Бэггинс. Я заранее прошу прощения за, как тебе может показаться, излишнюю церемонность. Как ты уже понял, мы, гномы, — народ, управляемый традициями и ритуалами. Как регент Синих Гор, сначала при Торине, теперь при Короле Фили, я нарекаю тебя Кхуздбаха. Это меньшее, что мы должны сделать для тебя. Это следовало бы сделать еще Торину, когда он взошел на трон Эребора, и я бы сделала это даже если бы мой непутевый брат погиб по пути к тебе, — два ледяных взгляда скрестились в центре комнаты, и Бильбо показалось, что воздух стал холоднее. — Но это неважно. Как друг гномов, ты должен кое-что знать, — она вздохнула. — То, о чем я сейчас расскажу, должно храниться в секрете. Я знаю, ты часто слышал эти слова от нас обоих, но то, о чем я собираюсь говорить, еще большая тайна, чем все, о чем мы говорили прежде. Клянешься ли ты, что это останется известным только тебе и что ты никогда не заговоришь об услышанном с тем, кто не является гномом

Бильбо растерялся. Проклятье на головы этих гномов с их проклятыми секретами! И все же в нем горело любопытство. У него всегда была слабость к тайным знаниям.  — Да, я клянусь Зеленой Леди, своей создательницей, что сохраню вашу тайну.  Дис удовлетворенно кивнула.  — Ты должен знать, что значит быть гномом. Каждый гном знает это, но чужаки... ладно. Как Кхуздбаха, ты тоже будешь это знать, и станешь почти гномом, если сумеешь понять, о чем я расскажу, — она вздохнула и выпрямилась в кресле. — Я ступаю на шаткий камень, и не знаю, выдержит ли он меня.  Последнюю фразу она произнесла торжественным ритуальным тоном, и Торин ответил ей так же.  — Я рядом, и я поддержу тебя.  Дис глубоко вздохнула и посмотрела на Бильбо. Хоббит не мог отвести взгляд от ее печальных глаз. Лицо Торина было напряжено, он сидел как каменный, его полный боли и страдания голубой взгляд был устремлен куда-то вдаль, за пределы этой комнаты. Бильбо не знал, что он видит, но надеялся, что сможет хотя бы чуть-чуть понять эту боль. Дис кивнула и заговорила снова официальным тоном.  — Меня поддержали, поэтому я буду говорить. Слушай меня, Бильбо Бэггинс, друг гномов и спаситель Эребора. Быть гномом — это знать вечные потери, но в то же время хранить надежду. Это суть нашего народа, известная лишь нам, а теперь еще и тебе.  — Сперва я расскажу о потерях. Когда мы появились, мы не были похожи на другие народы. Мы родились лишь из любви Махала к созиданию. Он создал нас в одиночку. Наши отцы были готовы отправиться в мир и служить ему, но их не отпустили. Высшие желали, чтобы первыми были эльфы. Таково было наше рождение и такова наша судьба теперь. Мы не должны были появиться в этом мире, и он не принимает нас. Это горе, которое несет в себе каждый из Кхазад. Возможно, ты заметил, путешествуя с моими собратьями по Арде, что нам нигде не рады по-настоящему, кроме как в недрах гор, созданных нашим Отцом. Леса ненавидят нас, животные не любят нас, большинство людей боится нас, эльфы презирают нас. Возможно, ты задавался вопросом, почему мой народ ненавидит эльфов? По той же причине, что любой пасынок в семье ненавидит первенца. Им достается все лучшее лишь по праву рождения, а мы отчаянно боремся за крохи. Они получают дар за даром, а мы должны трудиться, чтобы получить хоть что-то. Так было всегда. Каждому из гномов, созданных Махалом, был дан дом, и со временем каждый из этих домов мы потеряли. Это горе, которое разделяют все гномы — горе потери дома. Мы потеряли наши дома, а вместе с ними и единственные места, созданные лишь для нас, и с тех пор мы не можем быть счастливы. У нас очень мало детей. Мы сражаемся за право выжить, но теряем многих в этой битве. Нас становится все меньше. И это горе, которое разделяют все гномы — потеря близких. И поэтому наши взгляды обращены назад — в те времена, когда мы были чем-то большим, ибо мы знаем, что мы никогда не будем счастливы в этом мире.  Бильбо слушал и удивлялся. Он слышал множество рассказов эльфов о том, как был сотворен этот мир, но в них не были ни слова о гномах. Дис продолжала.  — Из всех Кузнецов Мира, кого эльфы называют Валар, только Махал любит нас. Его братья и сестры смотрят на нас с подозрением, а порой и с неприязнью. Они не рады нам в их мире, — она скорчила горькую гримасу и отпила вина, словно хотела смыть вкус только что произнесенных слов. — Махал создал семь гномьих кланов, и каждому дал дом. Дурин Длиннобородый был первым, и мы его потомки. Мы потеряли три дома, другие кланы больше или меньше, но самое главное — мы потеряли Кхазад-Дум, нашу колыбель. Мы ушли оттуда и отправились на север, чтобы найти новый дом. И мы построили новое королевство, но вскоре пришел этот проклятый змей. Ты знаешь, что мы потеряли Эребор из-за Смауга. Действительно потеряли дом! Торин теперь легенда, такая же далекая, как Костяные Горы, просто потому, что он сумел отвоевать и вернуть нашему народу его дом. Однако настанет день, когда нас станет слишком мало, чтобы удержать его. И тогда мы снова отправимся в Кхазад-Дум, и тогда мы познаем процветание в этом мире в последний раз. Вечное Пламя взовьется до небес, прежде чем погаснуть окончательно. Дурин придет в мир, чтобы вместе с нами в последний раз пройти по древним залам, которые были созданы в первые дни его жизни, и в конце концов они исчезнут. Погаснут угли костра нашего народа, кости последних гномов истлеют среди руин нашего дома и миру придет конец. И после сотен тысяч потерь, когда мы наконец потеряем все, звезды погаснут в великом Кхелед-Зараме, неугасимый огонь потухнет в сердце Зирак-Зигиля и вечная ночь опустится на могилу Дурина. Так было предсказано, и судьба моего народа была бы горькой, если бы это был конец.  — Но теперь я расскажу о надежде. Ибо Махал обещал нам другой мир после конца. Махал обещал, что следующий мир мы построим сами, и он станет настоящим домом для гномов. Действительно домом, а не жалким приютом, который мы находим в этом мире. Мы наконец станем равными избалованным эльфам — детям Высших, мы больше не будем подвергаться презрению и насмешкам. Поэтому мы — народ, живущий ожиданием.  Ее голос звучал так торжественно и печально, что сердце Бильбо дрогнуло. Он едва сумел сдержать рвущиеся слезы, слушая о бесконечных, незаслуженных страданиях этого народа. Но все же у Бильбо было множество приятных воспоминаний об эльфах, поэтому он попытался возразить.  — Презрение и насмешки кажутся мне слишком грубыми словами. Я не думаю...  Дис не дала ему договорить.  — Это не те вещи, с которыми ты должен соглашаться или не соглашаться. Это те вещи, которые ты должен знать. Я говорю «презрение и насмешки», и именно это я и имею в виду. Эльфы обвиняют гномов в жадности, но из-за чего, если не из-за жадности нолдор нарушили мир? Или может сыновья Феанора были гномами? Они говорят, что гномы недоверчивы, но именно из-за недоверчивости эльфов начиналась каждая война в Первую эпоху и почти каждая — во Вторую. Не подозрительные гномы прятали от чужих глаз врата Гондолина и Норготронда, не гномы возводили защитный барьер вокруг Дориата. Они смеются над нами по многим причинам, но больше всего потому, что знают: этот мир был создан для них, а не для нас. Мы знаем, что они чувствуют, но также мы знаем, что их вина здесь не больше, чем вина собаки, обученной кусаться, когда она кусается. Но мудрый человек не станет вытягивать ноги, когда она рядом, независимо от того, насколько хорошо ему ведомы причины.  — Прежде всего тебе следует помнить об этом. Когда гном увидит в твоих волосах косу и бусину Кхуздбаха, он может испытать тебя. Он спросит: что видит гном? Ответ, который ты должен будешь дать: глаза гномов зрят в прошлое. Тогда он поймет, что ты действительно друг гномов. Ты должен сказать это именно этими словами. С этим нельзя шутить и нельзя над этим смеяться. Если гном и дальше будет сомневаться в тебе, скорее всего, он не станет твоим другом, но таков наш народ: гномы не любят чужаков. В этом случае гном спросит тебя: и что видят эти глаза? И ты должен ответить ему: обещание того, что грядет. На это не может быть ответа, гном должен будет принять тебя. Мы учимся ремеслам всю нашу жизнь из-за обещания Махала, что мы станем творцами нового мира. И мы хотим создать этот мир совершенным. И теперь, когда ты знаешь все это, ты действительно стал Кхуздбаха. Бусина и коса лишь обозначат твой статус, но делает им тебя — это знание. Ты знаешь то, что известно каждому гному, — Дис поднялась, подошла к креслу хоббита и жестом попросила его встать. Когда Бильбо сделал это, она прижалась лбом к его лбу. — Добро пожаловать.

Леди, я... — слезы текли по лицу Бильбо. Он даже не понимал, почему он плачет, это все просто было... слишком. — Спасибо.  Бильбо вдруг подумал, что хорошо, что Торин не провел этот ритуал в Эреборе. Ему было бы очень неловко, если бы он также разревелся в присутствии всего их отряда. Он чувствовал себя жалким сентиментальным старикашкой, но все же... все же как это все было грустно.  — Брат, он плачет по нашему народу, — удивленно сказала Дис. — Он действительно почти гном. Твое сердце сделало мудрый выбор.  Торин подошел к ним и тоже прижался своим лбом ко лбу Бильбо.  — Добро пожаловать, — шепнул он. Затем обнял плачущего хоббита и совсем на ухо сказал: — Ты оказываешь нам большую честь.  Торин повернулся к Дис.  — Я сделаю для Бильбо железную бусину, у меня нет с собой готовой. Пожалуйста, пришли мне нормальную сталь. То что есть в их кузнице — prukh худшего сорта.  Бильбо с самого начала подозревал, что это слово не значит ничего хорошего, а хихиканье Дис развеяло все оставшиеся сомнения. Торин снова сосредоточил на нем все свое внимание. Он все еще держал Бильбо в объятиях, не обращая внимание на вкрадчивое покашливание его сестры.  — Бусина Кхуздбаха будет железной, но бусину нашего союза я сделаю из золота. У меня достаточно...  Дис прочистила горло.  — Я дам тебе бусину, — она внимательно посмотрела на Торина. — Она принадлежала Amad, но теперь... я думаю, она не станет возражать, если ты будешь ее носить.  Торин кивнул, а Бильбо снова удивленно смотрел на них, не понимая, о чем идет речь.  — Я прошу прощения, — сказал он, — но я не совсем понимаю, что вы обсуждаете. При чем тут бусины?  Дис улыбнулась.  — Бусины — это способ гномов рассказать миру о себе, мастер Бэггинс. Каждая бусина в волосах или бороде гнома должна рассказывать историю его жизни, хотя часто это просто украшения. По косам и бусинам ты можешь узнать о гноме все: его профессию, женат ли он, его статус и мастерство в его деле... что угодно. Торин сделает для тебя бусину, которая расскажет остальным гномам о том, что ты Кхуздбаха. Вторая бусина — брачная. У меня есть та, что принадлежала когда-то нашей матери, Королеве Дар, и я отдам ее тебе.  — Это большая честь для меня, — ответил Бильбо. — Мы, хоббиты, не часто носим бусины или плетем косы, так что это определенно будет привлекать внимание, но мы что-нибудь придумаем. И прошу, Дис, зови меня Бильбо. Учитывая обстоятельства, я думаю, мы можем забыть о формальностях, — Дис согласно кивнула и очень внимательно посмотрела на Бильбо исподлобья. Бильбо внезапно вспомнил их недавний разговор. Он тяжело вздохнул и повернулся к Торину.  — Торин, мне нужно кое-что тебе сказать. Когда я сегодня вышел на улицу чтобы позвать Дис, я обнаружил, что мои розы были... повреждены, и это была Лобелия, и Торин, послушай меня. Я категорически запрещаю тебе устраивать с ней скандал, — эти слова вырвались сами собой, когда Бильбо почувствовал, как напрягаются все еще удерживающие его руки. Спокойное до этого дыхание рядом с его ухом стало резким.  — Вообще-то, — сказал Бильбо почти задыхаясь, — у нас в Шире не принято так решать конфликты. Я что-нибудь придумаю... ну, все знают, какая она ужасная, но если мы устроим из этого шумиху, лучше никому не будет, — Торин зарычал, но оставался неподвижным, и Бильбо считал... надеялся... что это хороший знак. — Это все неважно, с розами все будет хорошо. Она повредила только цветы, а не стебли. Даже Лобелия не сделала бы чего-то в этом роде. Я просто теперь не смогу участвовать с ними на Ярмарке, вот и... — Бильбо резко замолчал. Гном напрягся еще сильнее, вытянулся как струна и замолчал. — Что...  — Дис, немедленно пошли сообщение в горы. Мне нужно черное железо и медь, желательно из третьей глубинной штольни, если ее еще не забросили. Мне надо идти.  Дис явно удивилась, но кивнула.  — Хорошо, — сказала она. — Я пошлю ворона сейчас же, пока еще светло. Доставить все в кузницу, я полагаю?  Рассеянно кивнув, Торин стрелой вылетел на улицу, оставив круглую зеленую дверцу нараспашку. Дис проскользнула мимо хоббита в сад и издала странный свист. Бильбо открывал и закрывал рот, словно рыба, вытащенная на берег. Проклятье на головы этих гномов, что происходит?