20
Начало сентября. 2017.
Кира сидела у окна в съёмной квартире, обняв колени, в мягком свете торшера. За стеклом моросил дождь, в комнате пахло мандаринами и кофе. На часах было почти полночь. Юры всё ещё не было.
Он почти не бывал дома. Утром — костюм, галстук, краткий поцелуй в висок, иногда без слов. Вечером — уставший взгляд, тяжёлое дыхание и фраза: "Устал, малыш, завтра поговорим."
Она не устраивала сцен, не просила внимания. Она понимала: отец всё больше затягивает его в дела, встречи, переговоры. Она училась — лекции, конспекты, зачёты, но всё казалось пустым, если дома не было его.
Кира начала ловить себя на том, что считает часы до звука ключа в замке. Иногда ложилась, не дождавшись. Иногда просыпалась, когда он уже был рядом, пахнущий сигаретами, дорогим парфюмом и чужой усталостью.
**От лица Юры**
Работа с отцом — как болото. Каждый день — испытание. Он ловил себя на том, что не успевает даже поесть. В голове цифры, графики, планы. А в груди — всё чаще щемящая пустота.
Он заходил в квартиру и первым делом искал глазами её силуэт. Когда не находил — словно что-то внутри сжималось. Он подходил к кровати, смотрел, как она спит, нежно поправлял выбившуюся прядь волос.
*— Прости, малышка...* — шептал почти беззвучно, чтобы не разбудить.
Он знал: теряет что-то важное. Но пока не знал, как остановиться.
**Конец сентября 2017.**
Поздний вечер. Квартира.
На кухне тикали часы. Кира сидела за столом, перед ней остывший ужин и свеча, которую она всё-таки зажгла — не теряя надежды.
Юра так и не пришёл к девяти. И не пришёл к десяти. В пол-одиннадцатого пришло сообщение:
«Ещё в офисе. Не жди. Прости.»
Она не ответила. Просто закрыла глаза и глубоко вдохнула. Погасила свечу. И выключила свет.
Следующее утро.
Он снова вышел рано. Кофе налил в термос, поцеловал в висок, даже не дождавшись, пока она откроет глаза.
В ответ — лишь движение ресниц и тихое:
— Ты уже уходишь?
— У меня встреча в центре, извини... я позже.
Он не посмотрел в глаза. Не заметил, как она встала и, обняв себя за плечи, осталась в темноте комнаты.
Неделя спустя.
Она почти не видела его. Юра стал частью другой реальности — он вечно спешил, вечно был на звонках, вечно с кем-то важным. Она — была где-то рядом, но как тень.
Когда он всё-таки приходил, он был выжатым. Раздражённым. Сухим.
Однажды она попыталась подойти с вопросом:
— Мы... мы давно не были вместе. Может, хотя бы завтра поужинаем?
Он даже не оторвался от ноутбука:
— Кир, правда... не сейчас. Завтра подкинули встречу. У меня нет сил.
Она ушла, молча. А потом долго стояла в ванной, сжав зубы, чтобы не заплакать...
Поздний вечер. Квартира.
Юра вошёл, как обычно — ключ в замке, щелчок двери, тишина в ответ. Скинул пиджак, прошёлся вглубь квартиры.
— Кира?.. — позвал в пустоту, как по привычке.
Никакого шороха, ни света, ни запаха её шампуня. Квартира была пугающе тиха. Только слабое жужжание холодильника и лёгкий скрип паркета под его ногами.
На кухонном столе лежала записка. Сложена пополам. На ней его имя.
Юра медленно развернул её.
Юра,
Я долго ждала, надеялась, молчала. Я пыталась понимать. Но в какой-то момент я просто перестала быть частью твоей жизни. А ты — моей. Мы стали соседями в этой квартире, как будто вместе, но по разным мирам.
Ты перестал видеть меня. А я устала чувствовать себя лишней. Я не злюсь. Я всё ещё люблю. Но люблю достаточно, чтобы отпустить.
Не ищи меня. Я оставила ключ под подоконником. Пусть твой дом станет твоим покоем. Я найду свой.
— Кира.
Юра замер. Только теперь до него дошло, как тихо в квартире. Как пусто. Как холодно без неё.
Он прижал записку к груди, закрыл глаза и впервые за долгое время почувствовал, как в горле встала боль. Настоящая, с голосом её, с её дыханием, с её утренними взглядами, с поцелуями в висок.
Он потерял её...