Новая Земля 3: Туманная Война {countryhumas}[ЗАМОРОЖЕН]

Прости, но я волнуюсь.
За твои слезы, за улыбку.
У тебя я интересуюсь
И делаю жалкую попытку.
______________________________________

И опять в этом доме крики и ругань, только без разбитой посуды и раскиданных вещей. Ссоры - стали частые явления в этом доме, после начала войны. Они боялись за сына, который мог допустить пару ошибок и повторить судьбу своего отца.
Союз и Рейх стали ругаться сначала только из-за войны. Они оба хотели помочь Ройзу, но они были разные, и у них разные методы.
Но нервы стали более расшатаны после глупой дуэли. Теперь оба были как на ниточках, могли начать кричать по любому поводу.
Сойх лежала на втором этаже, прикрывая уши подушкой. У них в школе опять началась практика, поэтому она постоянно была дома. Что такое практика в школе, где учатся бедующие правители? Это такой период, когда страны приезжали к себе, в их страну, и было что-то типа каникул. Они должны были изучить местность, познакомится с родной культурой. Ведь как это сделать, когда ты учишься не у себя, как это сделали три старшие страны, Гри, Ройз и Истиная Поляния, а в особой школе, где уже с детства тебе начинают что-то говорить о политике.
Но Рейх и Союз поняли, если они приедут на русские земли, то не смогут там жить нормально. Да и Сойх не хотела никуда ехать, так что было решено остаться в их домике.
Приподнявшись с кровати, девушка осмотрела свою комнату, будто ища за что зацепиться, чтобы отвлечься от криков в низу. Но ничего интересного не было, кроме бутылки водки и пачек сигарет, лежащие на столе. Необычно для девочки, которой весной исполнится 16 лет.
Как только Ройз уехал от них, то жизнь Сойх в корни изменилась. В первое время она даже боялась ходить в школу. Ведь подростки - самые жестокие создания на земле, да и некоторые взрослые тоже. Но когда ее телефон уже разрывался от сообщений лучшего друга, Карка, то она выбралась из своей "берлоги" и решила выйти в свет. Оставшиеся дни до практики Карк ходил всюду с подругой с его поддержкой, что можно было увидеть редко, ведь казах редко показывает свои истинные эмоции.
Но вот практика, и многие страны уехали, как и Карк. Другие страны, которым исполняется 18 в этом году остались и готовятся взять власть в свои руки. Одни разбираются с бумагами, другие с переездом. Но факт остается фактом, что Сойх осталась одна в шумном доме.
Коммунистка вспомнила, что забыла наушники в своей куртке, когда вернулась с утренней прогулки с Каспером. Она просто быстро завела пса Vater в дом, бросила куртку на вешалку и поспешила скрыться в своей комнате. Но сейчас эти наушники ей нужны больше всего, так что собравшись с духом, она направилась на выход.
Пробежав по ступенькам, ей нужны было пройти по коридору, от куда шли крики. Это их другой дом, не такой как в Берлине. Хотя в том было очень удобно, спустился по лестнице, вот тебе и вешалка. Не приходилось бы проходить вдоль коридора, где один проход ведет на кухню, а именно там сейчас были Рейх и Союз.
Проходя по коридору, коммунистка старалась как можно тише наступать на скрипучие доски.
Цель достигнута и наушники в руках, осталось только вернуться.
Проходя мимо открытой двери на кухню, девушка зачем-то обернулась и посмотрела внутрь, что были лишним.
Союз угрожающе держал воротник Рейха, а немец пытался отодвинуться, в это же время оскаливая клыки. А наличие ножа на кухонном столе придавал еще больше тревоги.
Сойх так и замерла, смотря на спорящих, боясь какого-либо финала. В груди все сжимало, от каждого басистого рыка коммуниста и от язвительного ответа фюрера.
Но взор Союза на мгновение упал в сторону и заметил девушку, которая с ужасом смотрела на них. Тогда коммунист отпустил немца и рукой показал ему, чтобы тот лучше бы молчал. Рейх только открыл рот, чтобы возразить, но, увидев дочь в проходе, прикусил губу.
Сойх сразу спохватилась и быстрыми шагами направилась в свою комнату. Закрыв за собой дверь, коммунистка сразу начала прятать свои "анти стрессы", ведь скоро придет отец и будет какая-либо беседа. И да, даже пяти минут не прошло, как в комнату вошел Союз.
- Сойх. - раздался басистый голос коммуниста, и девушка резко обернулась, параллельно захлопывая ящик, где спрятала сигареты.
- Да, папа? - еле-еле сдерживая дрожь в голосе, проговорила коммунистка.
- Подойди. - тяжело вздохнул мужчина, а Сойх прошлась медленными шагами по комнате, остановившись напротив отца. Выглянув за комнату, она заметила Vater у лестницы, который, сложив руки, ожидал вестей.
- Прости нас. - тихо проговорил Союз, положив свои руки на плечи дочери, сжав их в больших ладонях.
- Не-не-не. - затараторила девушка, руками показывая что-то непонятное. - Вы нервничаете, я понимаю. Я тоже волнуюсь из-за всей этой войны. Просто вы уже видали мир, знаете что это такое, поэтому вам и страшнее. Я...я.. - к этому моменту быстрый темп убавился, а голос решил пропасть на некоторое время - ..я просто боюсь..за целостность нашей семьи.
- Что ты имеешь в виду? - нахмурил брови Союз.
- Ну...брат на войне, вы на гране развода..
- Погоди-погоди. - замотал головой коммунист - С чего ты решила, что мы с Рейхом разводимся?
- Вы кричите все время, ссоритесь по пустякам. Не хватает, чтобы вы еще друг друга побили. Хотя нож уже был рядышком с вами.
- Сойх, - устало вздохнул мужчина - не надо себя накручивать. Наша семья не распадается, а после войны она станет только сильнее.
- Обещаешь?
- Обещаю. - уверенно кивнул Союз, а девушка накинулась ему на шею, крепко обнимая ее своими ручками.

В другой день Сойх спокойно валялась у себя в комнате, читая какую-то книжку, ну или пыталась. В голове опять кружили мысли, которые не давали нормально погрузиться в чтение.
Но ее попытки прервал стук в дверь. "Странно. - пронеслось в голове у девушки. - Родители обычно не стучат"
- Да? - проговорила коммунистка, приподнимая корпус.
В комнату вошла молодая девушка, от которой Сойх сразу сморщила носик.
Это была Уби, с которой они раньше дружили, хотя для родителей они и оставались подругами, но на самом деле они терпеть друг друга не могли. А ведь раньше считали себя лучшими подружками и делились самыми тайными секретами, но теперь эта информация используется больше для шантажа.
- Может ты полегче лицо сделаешь? - усмехнулась украинка, поправляя свою длинную косу.
- Зачем ты вообще пришла? - буркнула коммунистка, вставая с кровати.
- Ну для ложной дружбы нужны хоть какие-то визиты. - пожала плечами Уби. - Если мы не будем видеться хоть иногда, то родители что-то заподозрят.
- А можно просто сказать им, что мы просто не дружим, но у нас хорошие политические отношения.
- Не-е-е... - протянула юная императрица. - Потом пойдут все эти вопросы, попытки нас снова сдружить. Мне этого не надо.
- Так чего ты пришла? - повторила свой вопрос Сойх.
- Так, я потихоньку собираю вещи и переселяюсь. У меня остались только экзамены и все, дальше будут дела. - тут ее искусственная вежливость ушла, а на ее место пришла довольная улыбка. - Да и я знаю, что свершилось то, о чем мы когда то спорили.
- И что же? - сложила руки на груди коммунистка, хотя и знала ответ.
- Не строй из себя дурочку, это тебе не к лицу. - сморщила носик украинка, а потом вернула свою улыбку. - Твой брат ввязался в войну. Точнее ее развязал.
- Во-первых, в отличии от остальных, это война не мировая. Во-вторых, ты сама дала согласие на проход его военных сил, так что ты тоже причастна к этому.
- Я просто не хочу мучить своих людей. - закатила глаза Уби. - И да, война не мировая. Но если он будет усиливать свои амбиции, то я буду наблюдать, пока он не пойдет на меня.
- Да он раздавит тебя, как букашку.
- Мои люди один раз победили, смогут и еще.
- Да-да. - саркастично проговорила Сойх. - Особенно, когда у тебя очень любимый дядя будет тебе шептать на ушко присоединится к фашистам.
От этого Уби вспыхнула, глаза загорелись такой ненавистью, что могли сжечь любого. Это замечание было очень грубым, так еще и надавливал на детство, которое украинка хотела забыть.
- А знаешь, тут у западных стран появляются проблемы с едой. - сквозь зубы сказала императрица. - И ведь твоему братику нужно будет найти страну из средней Азии, чтобы прокормить себя и народ. И знаешь кого он выберет? Карка, ведь он слаб еще и отпор не сможет дать. А ведь он тебе так нравится, да? - на последнем предложение она сделала противный голос, как будто говорила с младенцем.
- Он так не сделает. - возразила коммунистка, сжимая ладошки в кулак.
- Сделает. - как будто дразня, проговорила Уби. - Потому что он фашист, а на большее такие люди не способны.
- Пошла вон! - выкрикнула Сойх, уже не сдерживая своего гнева. Она не могла терпеть, когда на ее родных вешали ярлыки, которых на самом деле нет, когда их обвиняют во всем, что плохо. Хотя это будет всегда, ведь всем нужен какой-то злодей, и выбирают часто тех, кто не является таковым.

(Последний день в школе, перед практикой)

Сойх спокойно собирала вещи в рюкзак, а в голове не было ни одной мысли. Ни каких переживаний, которые в обычное время часто посещают головку девушки.
- Сойх? - послышался знакомый голос, и даже поворачиваться было не надо, чтобы коммунистка поняла, кто это.
- Ты вроде должен сейчас спешить, нет? - как можно спокойнее и без нотки женского раздражения, попыталась сказать девушка, ведь она и вправду не хотела показать недовольство, ведь это глупо в данной ситуации.
- Ну ты серьезно? Обижаешься? - устало вздохнул юноша, повернув Сойх к себе.
Коммунистка только улыбнулась, поправляя волосы друга, которые были довольны длинные для юноши, где-то по плечи. Она любила с ними играться, заплетать косички, параллельно кидая взгляд в янтарные глаза.
- Я не обижаюсь, Карк. - уже веселым голосом проговорила Сойх, потрепав все волосы друга, которые минуту назад укладывала. - Это глупо. Мы и в прошлые практики расставались, но ведь никто не обижался.
- Но ты же никуда не едешь. - пробубнил казах, сделав шаг назад, чтобы нормально поправить волосы и заплести их в низкий хвостик. - Тем более ты изменилась, после начала войны. Я беспокоюсь.
- Неужели наша ледышка о ком-то беспокоится? - усмехнулась коммунистка.
- Сойх, я серьезно. - устало вздохнул Карк.
- Не волнуйся. - отмахнулась девушка. - Я в порядке. И буду в порядке.
Казах только недоверчиво смотрел на подругу, после чего снова вздохнул и обнял ее на прощанье, сильнее притягивая к себе. Девушка ответила на объятья, роняя голову на плечо друга.
- Я буду скучать. - пробубнил он.
- Я тоже. - прошептала коммунистка, пальчиками цепляя одежду казаха.
Но Карку и вправду надо было спешить. Так что попрощавшись, он схватил свой рюкзак и поспешил на выход.
Сойх только вздохнула, взглянув на свой рюкзак, в котором среди учебников скрывалась пачка сигарет.
"Я не в порядке. И не буду в порядке"

Рейх сидел за столом, множество раз перечитывая письма от угтроесов, которые сообщали о разных действиях Ройза. Здесь было и о дуэли, и о атаках, и даже от Тимофее. Каждое письмо вызывало разные эмоции, но их объединяла одна - страх. Как бы сильно немец не пытался переубедить себя в том, что все идет в нужном темпе, сердце все равно больно бьется от каждой мысли об этом.
За своего первого сына, Германию, он переживал больше из-за других стран, которые могли использовать проигрыш фюрера против него, что, собственно и было. Но это другое. Теперь его младший сын сам подвергает себя опасности, и фашист не может никак этому помешать. Так еще Ройз пошел по очень похожему пути, хотя и имел в это же время множество отличий.
Так Рейх и сидел в своем небольшом кабинете, стуча пальцами по столу.
Но послышался скрип двери, и в комнате появился силуэт Союза.
- Ты собираешься спать? - промолвил коммунист, подходя к столу немца.
- Ja-Ja... - пробубнил фашист, лбом упираясь в косточки ладоней.
- Зачем ты опять их читаешь? - устало вздохнул мужчина, взяв в руки пару листочков и стал пролистывать их.
- Мало ли...что-то упустил...- промямлил фашист, протирая засохшие глаза.
- Тебе нужно прекратить их читать. - более строго сказал Союз. - Они только сильнее заставляют тебя волноваться.
- Я и так сильно волнуюсь. - огрызнулся немец. - Больше или меньше уже не имеет смысла.
- Рейхи...- устало вздохнул коммунист, опираясь ладонями о край стола, внимательно смотря в глаза фюрера. - Прекращай себя изматывать. Ройз справится, я уверен.
- Я тогда тоже был уверен в своей победе, но проиграл, и с большим триумфом. - рыкнул Рейх. - Я допустил кучу ошибок. Если Ройз также ошибется? Достаточно всего одной ошибки, чтобы поменять ход действий! Я не хочу такого же конца для моего сына.
- Пойдем спать. - после долгой паузы сказал коммунист, взяв немца под локоть, заставляя встать из-под стола.
Рейх встал самостоятельно, жестом показывая, что дойдет сам, и когда Союз направился из кабинета, то ухватил одно из писем, чтобы ночью опять мучать себя сомнениями.

Союз сидел в одном из залов дворца своего отца. На самом деле его позвала Аляска на беседу, но это очередной раз, когда она оставляла их наедине, заставляя их разговаривать, чтобы убрать неловкую тишину.
Ри спокойно пил свой чай из кружки, отведя взор в сторону. Конечно, Союз и Ри любили друг друга как сын и отец, но сейчас их дети воюют, и от этого неловкая ситуация становится еще больше неловкой.
- Как ты? - наконец прервал тишину император, поставив чашку на стол.
- Как на иголках. - после глубокого вздоха на выдохе проговорил коммунист. - А ты?
- Так же. - отозвался монарх.
И вот опять неловкое молчание. И за что Аляска так с ними?
- Забавная ситуация вышла. - слегка хихикнул Союз, пальцами проведя по щекам, которые покрылись жесткой бородкой.
- О чем ты? - недоуменно спросил Ри.
- Кто бы из них не выиграет, все равно пострадает родственник. - ответил коммунист. - Я люблю их обоих. Не хочу печального конца ни для одного из них. Гри же мне братом приходится, а Ройз тебе внуком.
Союз взглянул на отца и увидел в его глазах тень сомнения. "Это мне не нравится!"- сразу пронеслось в голове у Ссср. Он слегка приподнялся, внимательно всматриваясь в глаза монарха, которые он пытался спрятать.
- Чего ты молчишь?
Ри только глубоко вздохнул, проведя рукой по волосам.
- Союз, послушай. - тяжело говорил император, будто у него ком в горле. - Ройз славный парниша, умный, сообразительный...но...он не мой внук. Ну или я его таковым не считаю.
Ссср оцепенел, ошарашенно уставившись на отца. В нем сейчас играло столько эмоций и чувств. Шок, непонимание, чуть-чуть страха, гнев, - и все они заставляли биться его сердце с бешеной скоростью.
- Только не кричи и дай мне договорить. - поспешно добавил Ри. - Да, у него есть на флаге твои знаки, у него есть некие русские земли, но он не русский. Он чистый сын Рейха, его копия. Вспомни сам, что в его воспитании играл большую роль именно он, а не ты. Он внук Ги, но не мой. Он слишком выделяется на фоне нашей семьи - Я, ты, Россия, Ракс и Сойх. И также с Сойх. Она не вписывается в эту немецкую семью. Да, они ваши дети, вы вместе о них заботились, но они слишком разные.
- Ты до сих пор из-за этого паришься? - психанул Союз, встав из своего кресла. - Ты также не принял Казахстана или Киргизию, ведь у них другие корни. Когда ты научишься забывать о крови и чья где течет.
- Союз, успокойся. - спокойно проговорил монарх.
- Каким был, таким и остался. - фыркнул коммунист, направляясь из дворца.
По пути домой он понимал, что в словах отца был смысл. Ройз и вправду больше похож на Рейха и участника в этой некой немецкой семье. И также Сойх. Она больше вписывалась в русскую семью. Но сейчас все перемешались, нет никакой отдельной национальности. В период Мирового переворота стали рушатся сильные страны, приходили на помощь другие, стали возрождаться исторические страны, которые после опять потеряли влияние и уступили место своим детям. Все они перемешались, многие национальности исчезли, другие объединились. И Ройз, несмотря на все отличия, останется самым младшим сыном Союза, которого он будет любить как и других.

Российская Империя находился в одном из самых любимых залов своего дворца - музыкального. Это была не такая большая комната, но амплитуда была просто прелестной. Когда играл один человек, можно было услышать целый оркестр, играющих в унисон. Цвета были бордового цвета и молочного шоколада. Кресла и шторы - бордовые, а стены, плитка на полу и сама маленькая сцена - шоколадного.
На сценке стоял черный рояль, на котором играла вся семья, а также два чехла для скрипки и флейты.
Германская Империя много раз играл для Ри и Гри на скрипке, из-за чего маленький император заинтересовался инструментом и стал настоящим профессионалом на игре по скрипке. Ну а русский царь же сколько не пытался освоить скрипку в детстве, так и не смог. Но Ри прекрасно владел флейтой, и часто играл дуэли с супругом.
Музыка была важным фактором в царской семье. Она помогала отвлечься или просто расслабится, что иногда было необходимым. Ри и Ги решили, что Гри обязан знать минимум два инструмента и играть классические произведения, так как в их время это было необходимо особам высшего статуса. Да, сейчас совсем другая эпоха и мало встретишь людей, которые знают, кто такой Вивальди или Гайдн, но сам Гри не был против такого и с удовольствием изучал мир классической музыки.
И сейчас, чтобы отвлечься от своих терзаний, император взял в руки флейту, стоя на маленькой сцене, исполняя «Размышление» Массне. Русский император погрузился в музыку, слушая прелестное эхо, от своей же игры. Эту атмосферу прервал слуга, который только издав один стук в дверь, вошел в зал.
Ри опустил флейту, раздраженно смотря на юношу.
- Что ты себе позволяешь? - гневно спросил император.
- Простите, господин. - поклонился слуга - Но угтроес Императора Рафаэля прибыл.
Ри сразу положил флейту на пюпитр и быстрыми шагами направился из зала. Проходя по коридорам своего дворца, император оказался в главном зале, где уже стоял Ги и угтроес. Успокоив свое дыхание, он подошел к ним, встав рядом с немцем, сложив руки за спиной.
- Говори. - строго сказал Ги - Угтроесы просто так не приходят.
- Гри участвовал в одном из сражении. - дрожащим голосом проговорил мужчина. Он выглядел потрепанным и испуганным, находясь под давлением двух стран. - И его...он...
- Говори! - рявкнул немец.
- Он попал в плен...
Ри слегка расширил глаза, пораженный такой новостью, грудь сжимало от страха за жизнь сына, дышать становилось сложнее. Двумя пальцами, указательным и большим, он зацепился за рукав немца, чтобы не пошатнуться.
Слегка отойдя от шока, русский посмотрел на Ги, который был также поражен. Его руки дрожали от гнева, а глаза окрашивались в черный оттенок. Заметив это, Виктор сделал шаг назад, что было большой ошибкой. Немец набросился на мужчину, хватаясь за его горло, сжимая все сильнее, а гневным взором смотря прямо в глаза угтроесу.
- Да как ты посмел это допустить?! - закричал немецкий император - Я могу тебя задушить здесь и сейчас!
- Господин Ги... - хриплым голосом проговорил мужчина, хватаясь руками за кисти рук мужчины.
- Ты обязан оберегать его! - перебил его немец - Обязан! И ты мне смеешь говорить, что его захватили в плен!
- Ги. - спокойно проговорил русский. Ри кое-как сдерживал дрожь в голосе, но если не остановить порыв гнева немца, то все закончится весьма трагично.
- Я убью тебя здесь и сейчас! - продолжал рычать император.
- Ги! - уже крикнул Ри, строгим и требовательным взором смотря на супруга. Немец посмотрел сначала на монарха, потом на угтроеса, а после отпустил его, делая шаг назад.
- Виктор, - продолжил русский император - чтобы докладывал обо всем. Какие условия, где находится.
- Хорошо. - дрожащим голосом проговорил мужчина, держась за свое горло.
- А теперь иди.
Виктор поклонился, развернулся и пошел прочь.
Ги постоял пару минут и тоже вышел, а Ри последовал за ним. Пройдясь по длинным коридорам, они оказались в своей спальне, ведь уже был поздний вечер. Немец ходил по комнате, ругаясь на все подряд, а русский стоял и пытался успокоить разгневанного.
- Ги, ты сейчас всю комнату разнесешь. - тяжело вздохнул русский, уже уставшей от всей суеты, но сам кое-как сдерживавший эмоции. - Печать Хитеевшвта должна будет удерживать Ройза.
- Ри, - проговорил тихо немец, подходя к монарху, вставая совсем рядом, будто нависая над верующим - как ты можешь так спокойно говорить?
- Ги...
- Как ты можешь так спокойно говорить, пока наш сын в плену?!
- Если я сейчас начну показывать эмоции, то наш дворец полностью рухнет. - будто фыркнул русский, смело смотря в глаза супругу.
- Но в твоих глазах я не вижу даже страха! - прокричал Ги, в упор смотря на русского, после чего несколько минут молчал, а его глаза возвращали себе прежний облик. - Когда тебе сообщили, что на Союза напали, ты больше переживал.
- Ги, это...
- Чем наш сын хуже этого коммуниста, который своими руками убил тебя?! Где твои эмоции? Страх? Гнев? Печаль?...Где?! - крикнул немец и замолчал, продолжая смотреть в глаза русского, а он все молчал, не зная что сказать. Точнее зная, но не хотя.
- Иногда твое безразличие и холодность убивают меня. - тихо проговорил Ги, сразу же развернувшись и направляясь к кровати.
- Пора спать. - буркнул он, ложась, укрываясь одеялом, развернувшись лицом к стене.
Ри судорожно выдохнул, пытаясь успокоить свое сердце, которое бешено билось в груди.
Устроившись поудобнее, русский смотрел на спину немца, который долго засыпал, но все же уснул...вроде как.
Монарх же почти не сомкнул глаз, а услышав ровное сонное дыхание супруга поднялся, усевшись на краю. Взгляд устремился на часы...1:02.
Ри встал и направился из спальни. Их комната находилась на втором этаже, и если идти прямо по коридору, то попадаешь на балкон. Туда и направился император.
Было темно, хотя светильники, которые напоминали по форме факела, слабо светили, делая дорожку слегка освященной. Ри любил все старинное, то, что было при нем, поэтому их дворец был похож на дворец из XVIII - XIX века.
Дойдя до балкона, монарх подошел к самому краю к перилам, которые так же были выполнены с той эпохи. Плоская поверхность, как доска из белого гладкого камня, а ее держали маленькие колонки, которые по краям были худенькие, а к середине расширялись.
Ри оперся руками о поверхность, крепко держась пальцами за край. Спина, которая всегда была выпрямлена в гордости, силе, величии, согнулась, под огромным страхом и печалью. Монарх смотрел вниз, на свои руки, которые становились красными от мороза, снежинки падали на них, а кончики пальцев щипало. В груди снова затрепетало, сердце бешено забилось, дыхание стало прерывистым и слезы тонким ручьем потекли по щекам. Были только всхлипы и судорожные вздохи и выдохи. Ри специально хранил все свои первые эмоции, чтобы успокоить немца. Но теперь, пока он спит, русский может спокойно все выплеснуть из себя, а потом снова быть холодным.
Hоги перестали держать тело монарха, и он медленно спустился, сев на холодный пол балкона, а руками крепко держась за тонкий участок колонок, упираясь головой о кисти рук. Страх укутывал все больше, все тело императора дрожало от боли и от холода. Судороги так сильно били в грудь, что казалось, что ребра сейчас сломаются под действием мороза, и вопьются в друг друга, в легкие и в сердце, облегчая душевные страдания.
Так он сидел примерно двадцать минут, пока не послышались шаги сзади. Они были медленными, но тяжелыми.
Русский не оборачивался, продолжая смотреть в никуда, пока к нему не подошел Ги и не сел рядом, с виной смотря на него. Ри затих, не в силах посмотреть на немца. Было тихо, только свист ветра развеивал это молчание.
- Прости... - тихо проговорил Ги, осторожно положив руку на плечо русского - Я был в гневе и наговорил лишнего.
Ри молчал. Ему нечего было сказать и от холода все тело тряслось, а губы слиплись. Приоткрыв рот, облизав губы, чтобы смягчить их, русский судорожно вздохнул, чтобы что-то сказать:
- Не вини...
- Шшшш... - перебил монарха немец, второй рукой повернув мокрое лицо от слез императора к себе - Ты был сильным для меня, теперь позволь быть сильным мне для тебя.
Ри охватил немца за шею, повиснув на нем, а Ги обнял его за талию, пододвигая к себе. Они сидели так пять минут, слушая всхлипы и судорожное дыхание русского, пока немецкий император не взял его на руки и не понес обратно в комнату со словами: "Давай обратно, а то заболеешь".
Когда они шли по коридору, выбежала служанка, воскликнув от увиденного.
- О Боже! Что случилось? Что с господином?
- Не кричи. - раздраженно выбросил немец - Лучше принеси успокоительного и стакан воды.
- Слушаюсь. - протараторила служанка и побежала куда-то по коридору.
Ги дошел до спальни и усадил русского, укрыв его теплым одеялом. Ри сидел неподвижно, смотря в никуда.
Вскоре пришла служанка, и немец разбавил успокоительное с водой в стакане.
- Выпей. - проговорил Ги, подавая стакан к монарху.
Ри посмотрел на стакан, медленно поднимая дрожащие руки, взяв в них посуду, постепенно глотая содержимое.
- Выйди. - строго сказал немец служанке, и она поспешно выбежала, хотя не раз бросала взгляд на дрожащего императора.
Ги обошел кровать и лег с другого края, но рядом с православным. Взяв из рук уже пустой стакан, немец положил его к себе на тумбочку, стоящую рядом с кроватью. Обняв русского императора, католик нежно поцеловал его в лоб, глубоко вздохнув нежный аромат монарха.
- Давай спать. - тихо проговорил он.

Аляска подошла к дверям кабинета брата, подняв руку, чтобы постучать. Но перед этим ей пришлось немного постоять, приводя мысли в порядок. "И с каких пор мне стало сложно заходить к брату?"-пронеслось в голове у девушки, и постучав пару раз, вошла в кабинет.
- Гри, ты здесь? - тихо проговорила Аляска, заходя в комнату. Но в ней было так тихо, что звенело в ушах. Только небольшая лампа на рабочем столе мигала и подавала какие-то признаки жизни.
Девушка прошлась по кабинету, подходя к рабочему столу брата. На нем были раскиданы разные бумаги, договоры, а на краю стола лежал небольшой блокнотик, который служил как личный дневник для императора.
- Император Рафаэль сейчас сражается на фронте. - послышался голос из дверей, а обернувшись, Аляска заметила Эдика, который мялся у порога.
- Спасибо, - кивнула девушка, возвращая взор на стол. - можешь идти.
Эдуард ушел, а Аляска осталась одна со своими мыслями.
- Почему опять на фронт?! - начала рассуждать девушка, расхаживая по комнате. - Почему не на переговоры? Зачем себя подвергать опасности? Молодость ударила в голову? Что за риски?
Совсем недавно у них произошла ссора, и девушка пришла поговорить об этом, но брата опять не оказалось на месте, что ее ужасно злило.
Так прошли пару часов, а Аляска все сидела в кабинете брата, пытаясь отогнать плохие мысли.
Тут дверь заскрипела. Девушка сразу поднялась, ожидая увидеть брата, но в комнату вошел Виктор.
- Виктор? - удивленно спросила девушка, заглядывая за его спину, в надежде увидеть силуэт. - Где Гри?
Угтроес печально поднял глаза, а потом снова опустил.
- Не томи! Говори уже! - слегка прикрикнула Аляска.
- Гри схватили в плен...-очень тихо проговорил Виктор, да так, что девушке надо было всматриваться в его губы, чтобы полностью понять его слова.
- Как в плен? - повторила Аляска, падая опять в кресло, пустыми глазами смотря перед собой.
"Нет-нет-нет! - стало биться в ее голове. - "Он же не мог! Он обещал быть осторожным!"
- Разве он не должен быть сейчас здесь в виде какого-нибудь советника? - с надеждой проговорила девушка.
- Формально Гри остается императором, так что это не возможно. - и каждое слово угтроеса било как нож.
Аляска уронила голову на руки, закрывая свое лицо. Было такое чувство, что кто-то ей давил на плечи и спину, не давая возможности вздохнуть и подняться.
Тонкие ручейки слез потекли по девичьему лицу, оставляя за собой следы, плечи дрожали и вздрагивали со всхлипами.
- Простите...- послышался подавленный голос угтроеса перед тем, как закрылась дверь.

Коля сидел в комнате, пролистывая очередной учебник. Его папа, Иван, настоял на том, чтобы во время войны у него было домашнее обучение. Но мальчишка и не спорил. Он не желал ходить никуда после смерти матери, он хотел быть постоянно рядом с его маленькой сестрой, чувствуя ответственность, что именно он должен следить за ней. Забавно, что делает война с детьми. Мальчик, которому только осенью исполнится 11, уже чувствует ответственность.
Лиза сидела рядышком с ним и в вместе с Соней разбирала старые вещи. Маленькая девочка с интересом разглядывала старые плюшевые игрушки, которые раньше принадлежали Коле, рассматривала фотографии.
За это время дети быстро сблизились с новыми няньками. Ну так назвала их Лиза, на самом деле они просто работали на Райнера, заодно присматривали за детьми его друга. Но они были настолько добры, что Коля был бы не против, чтобы они стали их новыми няньками. Особенно они сблизились с Соней, которая всегда помогала детям, когда те заходили в заблуждение.
- Коля, - послышался ласковый голос девушки. - давай с нами посмотришь.
Мальчишка оторвался от учебника, положив фантик как закладку, и перевел взгляд на Соню. В ее руках был какой-то альбом, который явно был потрепан жизнью.
- Что это? - как можно равнодушно проговорил мальчик, но все равно с любопытством смотрел на предмет в руках девушки.
- Это альбом родителей. - проговорила Лиза, мило улыбнувшись. - Давай посмотрим!
- Хорошо. - улыбнулся в ответ Коля и подошел к сестре, присев рядом.
Соня расположилась рядышком с ними, открывая первую страницу фотоальбома.
Первая фотография - их папа стоял напротив зеркала в какой-то квартире. На нем была военная форма, которую он поправлял. На вид ему было 16-17 лет, но обратив внимание на дату, которая находилась в уголке, сразу было понятно, что ему было 16 лет.
Возник вопрос, почему 16-летний мальчик примеряет военную форму. В виду с новым режимом, изменилась и трудоспособность подростков. Им сократили учебный год до 10 лет и на службу или на работу можно было идти в 16 лет. Сначала подписывался контракт на 2 года (если человек ушел армию в 16), а после на 25 лет.
Внизу фотографии было выведено красивым почерком: "Мой Ваня идет на службу, чтобы обеспечить нас".
Коля и сам до конца не понимал смысл этих слов. Но он знал, что являлся раним ребенком, и что его родителям пришлось не сладко в начале.
Следующая фотография была сделана в той же квартире. На этот раз на ней была изображена их мама по плечи, которая мило спала в кроватке, укутавшись белым одеялом. Солнечные лучи падали на щеки девушки, красивые волнистые волосы были запрокинуты назад, но пару прядей все же попали на лицо.
При виде мамы у Коли больно кольнуло в сердце, но он не хотел отводить взгляд, ведь он хотел любоваться своей мамой вечность, пусть теперь только на фотографиях.
И под этой фотографией была надпись. Только теперь это было более жесткий почерк. Надпись была такая: "Из-за этой фотки Маша проснулась, и я получил подушкой по голове. Но это того стоило!"
И вправду, это того стоило.
Пролистав так еще пару страничек, из альбома что-то выпало и со звоном ударилось об пол.
Соня поймала этот предмет и подняла вверх, крутя у себя в руках. Это оказалось кольцо золотого цвета. Не сложно было догадаться, что это было обручальное кольцо.
- А чье оно? - поинтересовалась Лиза, вставая на носочки, чтобы получше рассмотреть, а Соня опустила руку, чтобы девочке было удобнее.
- Наверное Ивана. - задумчиво проговорила девушка, подняв с пола альбом, от куда и выпало украшенье.
- Но папа никогда не снимает свое колечко. - возразила девочка, недоуменно хлопая глазками.
- Это мамино. - твердо сказал Коля, уводя взгляд на пол.
Наступила неловкая тишина. Мальчишка задумчиво смотрел в пустоту, Лиза рассматривала колечко, а Соня и не знала, что сказать. Она явно чувствовала себя здесь лишней.
"Как же тебя не хватает, мама." - пронеслось в голове у Коли, и положив кольцо обратно в альбом, он вернулся к учебе.
_______________________________________

Глава посвящена родителям и всем другим родственникам главных героев. О их переживаниях за своих детей или близких. А в войну они войти не могут, так как многие уже исторические страны и влияние не имеют. А если они и попытаются, то только сделают хуже, ведь пойдет разрыв во времени.
_______________________________________

...5014 слов