Глава 13
Единственным ответом для неё стали помехи и короткие гудки.
Дыхание застряло в горле, гул в трубке звучал зловеще. Лия сглотнула, но ком никуда не делся, и воздуха не хватало. Бесконечные гудки резко били по нервам, и сознание реальности навалилось на неё.
Нет. Не может быть. Она не то хотела сказать!
Она сбросила звонок, судорожно прижимая трубку к уху. Короткие гудки сменились длинными. Радость, которую Лия почувствовала, услышав голос Аллен, сменилась холодным ужасом и ощущением, что она летит в пропасть, как парашютист, у которого не раскрылся купол. Маленькая ошибка с непоправимыми последствиями? Она по опыту знала, как это бывает.
Еще дважды Стеффи зло обрывала гудки, теряя голову все больше и больше.
О, Господи Боже! Она ужасный, ужасный человек! Так думала Лия, нервно меряя кухню шагами. Она, что, только что накричала на Аллен, на солдата, каждый день рискующего жизнью, за то, что ту ранило?! Брюнетка покачала головой, поражаясь собственной глупости, мысленно на чем свет стоит ругая себя за резкость. О чем, дьявол её побери, она думала?! Конечно, она не думала, это же очевидно! Она волновалась, она расстроилась, она испугалась, но всё это не оправдание, потому что всё это не имеет значения. Единственное, что важно – Аллен жива! И значит, всё хорошо. Так вот это и нужно было сказать, а не вести себя, как полная идиотка! Лия сердито хлопнула себя по лбу. Вообще‑то, Стеффи называла себя идиоткой только в исключительных случаях, но Аллен была самым исключительным случаем в её жизни.
Она должна извиниться. Здесь и сейчас. Зарычав, Лия в отчаянии стукнула кулаком по столу. Она не может извиниться прямо здесь и сейчас, расстояние убивает её. Аллен сейчас в другой части света, там, где стреляют и раздаются взрывы. Женщина часто дышала. Вдохи стали короче, и внезапно она почувствовала себя так, будто ей снова восемнадцать, и она сидит одна в приемном покое больницы Сторибрука. Ей только сообщили, что сердце её матери не выдержало. И она, не видя ничего вокруг, бежит на могилу отца, и... Усилием воли Лия вырвалась из воспоминаний и начала медленно глубоко дышать, чтоб открыть дыхательные пути и успокоится. С каждым вдохом паника медленно отступала.
Она немного успокоилась, но чувство вины неотступно грызло брюнетку. Она не может позвонить Аллен, и Сидни тут бесполезен. Смирившись с этим, отчаявшаяся Лия почти выбежала из кухни. По пути она заглянула в игровую комнату и, убедившись, что Генри спокойно играет, влетела в кабинет, резко рванув дверь. В два шага преодолев расстояние до стола, она открыла ящик, дернув его так, что ролики чуть не слетели с направляющих. Стеффи нетерпеливо вытащила первый попавшийся на глаза чистый лист.
Обычно, Лия писала Аллен письма, тщательно подбирая слова. Каждое письмо переписывалось аккуратным почерком по нескольку раз, потому что женщина всегда старалась сообщить в коротком письме как можно больше об их с сыном жизни, сказать самое важное или то, что может успокоить блондинку, поддержать её. Но сейчас Лия схватила первый же карандаш, до которого смогла дотянуться, и, склонившись над столом, позабыв и про дату, и про приветствие, дрожащей от волнения рукой быстро нацарапала первое, что пришло в голову:
Прости меня... Я вышла из себя... Нет, не оправдание. Дело не в тебе... Банальность.
Прости меня – написала Лия еще раз. Ты не проблема, с которой нужно справляться. Ты смелая и добрая. И ты так много значишь для меня и для Генри, что я боюсь даже подумать, что с тобой может случиться что‑то плохое. Я так благодарна, что ты жива. Пожалуйста, прости, что сорвалась на тебя.
Сложив лист треугольником, Лия запечатала конверт и побежала ко входной двери. Только опустив письмо в почтовый ящик, она успокоилась.
Она ждала.
* * *
Мне с этим не справиться.
Аллен задохнулась, глядя на телефон. С трудом сглотнув, она прижала трубку к уху и зарычала, услышав треск помех. Ни в чем не повинная трубка спутникового телефона полетела на стол, едва не разбившись. Хорошо еще, что её сослуживцы тактично вышли из палатки, заменявшей им комнату отдыха, и теперь никто не видел, как Дуэль рвёт и мечет. Резко поднявшись, она со злостью пнула застеленный старым потертым пледом диванчик, стоявший перед маленьким телевизором, и ураганом вылетела из палатки. Двое солдат, ждавших снаружи, быстро расступились, как Красное море перед Моисеем, увидев упрямо сжатые кулаки и напряженные плечи блондинки. Только после того, как девушка скрылась из виду, они рискнули войти в палатку.
Аллен была в бешенстве и злилась на себя за это, и... Блядь, вот же черт! Она пнула попавшийся под ноги камень, взметнув облако пыли. Какое, черт возьми, Лия имеет право срываться на неё? И за что?! Она никого не убила кроме террориста, который этого заслуживал!
Аллен вспомнила застывшие безжизненные взгляды той женщины и её сына, которых она так отчаянно хотела спасти, и желчь поднялась к горлу. Она увидела их, когда товарищи вытащили её из‑под кучи щебня на следующее утро.
Она жива, чёрт подери! Она правильно поступила. Она поступила правильно.
‑ Дуэль! – Кеннеди нагнал её, бесцеремонно обнимая рукой за шею. – Выглядишь лучше, милая.
Зарычав, Аллен оттолкнула его, вырываясь из захвата, и в следующую секунду парень полетел на землю.
‑ Отвали!
Не будь Дуэль так зла, она непременно рассмеялась бы, увидев его офигевшее лицо, но ей было не до смеха, и она просто перешагнула через Кеннеди, направившись в свою палатку.
‑ Что за херня, Дуэль?! – он поднялся и пошел следом. – Вот значит, как ты благодаришь человека, спасшего твою задницу?
Аллен резко развернулась, живо вспомнив, как мушка собственной винтовки смотрела ей прямо в лоб, а потом оружие просто упало наземь, когда пуля, пущенная кем‑то из её отряда, нашла свою цель.
‑ Ага, – самодовольно хмыкнул Кеннеди, подходя чуть ближе. – Толкнешь меня ещё раз, и может, в следующий раз я забуду о благородстве, – помрачнев добавил он.
Он зашагал прочь, оставляя растерянную и взбешенную Аллен позади. Она прикусила язык, пытаясь заставить себя не кинуться за ним, чтоб выместить клокотавшие в ней гнев и досаду на его бесполезной физиономии. Получение взыскания не входит в её планы. Усилием воли девушка заставила себя развернуться и пойти в свою палатку. Войдя туда, она увидела, что внутри никого нет, кроме Нила, сидевшего на своей койке, над которой помимо фотографий и сонограммы теперь гордо висел еще и американский флаг. Нил был по пояс голый и осторожно касался бинтов, закрывавших шею.
Аллен застыла у входа, удивленная, что друг вернулся из лазарета. Честно говоря, они все были уверены, что Кэссиди отправят лечиться в Германию, слишком уж сильными были ожоги. Но, опять же, среди них есть люди, потерявшие в боях глаз, люди, лица которых покрыты шрамами, как страшными ритуальными масками, и они продолжают служить. У Нила рука больше не кровоточила и не гноилась, и была от плеча до тыльной стороны ладони покрыта свежими красными рубцами. Это выглядело так, будто кожа на руке стала велика костям и теперь свисает складками. Их награждали медалями за отвагу, и это было почетно, но эти шрамы, полученные в боях, явные отметины на теле, и те, что не видны глазу, они носят их, как награды. И они много ценнее тех, что вручаются под звуки торжественных речей. И точно много тяжелее.
‑ Мама не говорила тебе, что так глазеть не прилично? – пошутил Нил, пряча усмешку в отросшей бородке.
Улёгшийся было гнев поднялся в душе снова, когда она услышала замечание Нила.
‑ Моя мать бросила меня на обочине шоссе, когда я родилась.
Улыбка сползла с его лица и Нил смущенно отвел глаза.
‑ Прости, – пробормотал он и, откашлявшись, решил попытаться еще раз. – В чем дело, подружка? Проблемы? – парень ребячливо улыбнулся.
Аллен села на койку напротив него. Закрыв глаза, девушка неопределенно махнула рукой, пытаясь сформулировать свою мысль:
‑ Можешь просто заткнуться?
Брови Кэссиди удивлённо взметнулись:
‑ Ты чего?
‑ Это не твое дело, ладно? – огрызнулась она и, улёгшись на койку, накрыла голову подушкой. – Я сплю. Не буди меня.
Дуэль закрыла глаза, пытаясь отрешиться от мира, но слова Лии всё ещё раздавались в её ушах.
Мне с этим не справиться.
Сколько раз Аллен слышала это? Не справиться с заботой о трёхлетней девочке, потому что в семье скоро появится родной ребенок. Не поверить ребёнку, что ваш муж чертов извращенец, потому что это слишком пугает. Быть не способным принять то, что Аллен нравятся девушки.
Она всегда была трудным ребёнком. И все проблемы имели только одно решение. Отдать её в другую семью, посадить в тюрьму, отослать её в ебаный Ирак.
Подступившие слёзы жгли глаза, а подавленные эмоции кипели, буквально разрывая грудь на части. Нужно успокоиться. Она должна была уже привыкнуть к этому. Но сердце болело сильнее, чем когда‑либо в её жизни. И хоть Аллен не хотела этого признавать, единственной причиной этой адской боли было то, что именно Лия оттолкнула её.
Уткнувшись лицом в жесткую ткань наволочки, девушка выровняла дыхание. К гневу примешивалась раздражение и досада на Нила, который молчал и не сводил с неё глаз. Он ждал, а Аллен, чувствуя его испытывающий взгляд, бесилась всё больше и больше, злясь на этого придурка с идеальной жизнью за то, что он не понимает намёков.
Наконец, девушка не смогла дальше игнорировать присутствие Кэссиди.
‑ Что?! – сердито воззрилась на товарища Дуэль.
‑ Ну, кажется, ты хочешь поговорить, – он слегка развёл руками.
‑ Кажется, ты хреново разбираешься в языке жестов.
‑ Аль... – умоляюще протянул Нил.
‑ Меня зовут не «Аль»! – огрызнулась Дуэль, запустив в него подушкой. – Я не «мужик», не «бро», не «девочка». Если Августа больше здесь нет, это не значит, что ты должен взять меня под крылышко, как какую‑нибудь младшую сестрёнку, которой у тебя никогда не было. Я всю жизнь одна, и я могу сама о себе позаботиться.
Нил отложил подушку и вопросительно вздёрнул бровь:
‑ Серьёзно, что случилось?
‑ Ничего не случилось! – рявкнула Аллен, размахивая руками. – Все просто отлично, бля!
‑ Эй, кажется, тебя накрыла «лихорадка отшельника».
‑ Прекрати делать вид, что знаешь, что для меня лучше, Нил! Ты сам даже не можешь сказать жене, что тебя ранило.
Глаза Нила потемнели, и он покачал головой, предупреждающе глядя на Аллен. В другой раз она обязательно замолчала бы под этим взглядом, но сейчас ей нужно было сорвать злость, и блондинке было всё равно, с кем ругаться.
‑ Я решаю проблемы постепенно.
‑ Ты боишься, – заявила Аллен, упрямо вздёрнув подбородок, – боишься, что она поймёт то же, что понял ты, что твоя жизнь здесь гроша ломаного не стоит, и что ты здесь убивал и мог быть убитым. Боишься, что все твои боевые ранения испугают и оттолкнут её.
Нил сердито фыркнул и встал, бросив подушку ей на живот.
‑ Я знаю, чего я боюсь, а чего нет, Дуэль. Не пытайся приписывать мне собственные страхи.
Он стоял в проходе между койками, повернувшись к ней спиной. Аллен встала.
‑ Мои страхи? – переспросила она, сухо усмехаясь.
Нил резко повернулся, ткнув пальцем ей в грудь:
‑ Да, твои страхи! Ты так боишься, что тебя опять оттолкнут, что никого к себе не подпускаешь! Да ты даже соображать нормально не можешь из‑за этого.
‑ Тебя когда‑нибудь трахали, Нил?
Парень резко замолчал, пораженно уставившись на неё. Аллен стало его почти жаль, и она горько рассмеялась:
‑ Так я и думала. А для меня это суровая реальность, и даже тут от неё никуда не деться. И что у меня останется, когда я вернусь домой? Блядь, да у меня даже дома нет! Я ничтожество там, и я ничтожество с пушкой здесь.
Нил прищурился, глядя на неё. Девушка протолкнулась мимо него, неосторожно задев левое плечо, и Кэссиди скривился от боли. Распустив волосы и вцепившись в локоны пальцами, Аллен металась по проходу, и эмоции, которые она держала в себе последний час, даже последние несколько месяцев, черт, да, наверное, всю жизнь, теперь выплёскивались нескончаемым потоком, как вода, прорвавшая плотину.
‑ Если ты девочка, попавшая в «мужской клуб», все будут смотреть на тебя свысока, а если, ты не дай Бог, ещё и лесбиянка, то всё, считай, что у тебя на спине здоровенная мишень! И я, блин, не могу просто повесить фотографию Лии над своей кроватью и сказать всем, что эта женщина выбрала меня, а не кого‑то из тех жеребцов, которые вечно выясняют, у кого член длиннее! Нет, что вы! Я же всего лишь долбаный морпех, я умею только воевать, поэтому я разозлила и напугала её! И я, блядь никогда не выигрываю! – она остановилась, глядя на Нила со смесью обиды и смятенья. – Но ты, у тебя есть жена и ребенок, и когда ты вернёшься домой, Тамара будет целовать твои ожоги, и вы будете счастливой семьёй! И все начальники души в тебе не чают, потому что ты остался здесь, хотя мог поехать домой!
‑ Аль... – Нил попытался взять её за руку, но Дуэль отпрыгнула, как ошпаренная.
‑ Нет, серьезно, как? Как, черт подери, тебе это удается? У нас у обоих родители были мудаки! Так какого чёрта я всегда вытаскиваю короткую соломину? Потому что я девушка?
‑ Аль...
‑ Я сказала, не называй меня так! – рявкнула она, топнув ногой.
Нил молча подался вперед и схватил её за плечи, прижав руки к туловищу и силком усаживая обратно на кровать.
Девушка упрямо дернулась, пытаясь вырваться из рук Нила, но он был сильнее и не отпускал. Через пару минут блондинка расслабилась и уткнулась в грудь бережно обнимавшего её друга, тихо всхлипывая.
Нил дождался пока она немного успокоится и выровняет дыхание.
‑ Аллен, – тихо позвал он.
‑ Я устала, – хрипло пробормотала она, отодвигаясь от него и пряча глаза. Блондинка уже начала стыдиться своей слабости, но Нил продолжал приобнимать её за плечи, и Аллен всё‑таки повернулась к нему. Нил смотрел ласково, как любящий щенок. – Я так устала, – с отчаяньем повторила она, шмыгнув носом.
‑ Мы скоро будем дома, – успокаивающе заверил парень, мягко притягивая голову Аллен к своему здоровому плечу.
‑ Я не знаю, где мой дом.
‑ В Мэне, конечно, – откликнулся Нил, но Аллен всхлипнув покачала головой.
‑ Думаю, она больше не хочет меня видеть, – тихо призналась она.
‑ Я примерно так и понял. И всё‑таки что она тебе сказала?
‑ Она разозлилась, что меня ранило.
Услышав это Нил тихо хохотнул:
‑ Ну, да, те, кто нас любит, именно так себя и ведут. И она будет злиться, если тебя ранит еще раз.
‑ Она меня не...
‑ Она любит, – заверил мужчина, не дав Дуэль договорить. – Наши близкие злятся в таких случаях просто потому, что беспокоятся о нас. Они почти потеряли тебя, конечно, они злятся.
Прикусив губу, Аллен отрицательно покачала головой:
‑ Она не это имела в виду.
‑ А что она имела в виду?
‑ Она сказала, что не может со мной справиться. Она устала беспокоиться обо мне. От неё ведь требовалось только писать письма. И она ничем мне не обязана.
Нил покачал головой и поддел Аллен плечом, вынуждая посмотреть на него:
‑ Эй, не мне, конечно, говорить и обещать тебе что‑то, но если мы говорим о той самой леди, о встрече с которой ты мечтала три года, той, которая снится тебе ночами, и той, у которой маленький сын, которого ты обожаешь, то тогда, я думаю, она просто напугана не меньше твоего. Может, она и устала беспокоиться о тебе, но поверь, она предпочтёт беспокоиться, а не оплакивать тебя.
Аллен начала отрицательно качать головой, но тут Нил чувствительно боднул её головой.
‑ Ау! – она потерла ушибленную макушку и сердито посмотрела на Кэссиди.
‑ Ты уверенно управляешься с оружием, но тебя нужно чуть больше уверенности здесь, – он слегка коснулся ладонью её грудной клетки и кивнул, вставая. Взъерошив и без того встрёпанные волосы Аллен, он направился к выходу. – И не забывай про главное.
‑ Про что? – Дуэль повернулась, провожая его взглядом.
‑ Вернись домой живой.
* * *
Декабрь 14, 2004. Сторибрук, Мэн
‑ Мамочка, мне жмёт, – сморщился Генри, сидевший на скамейке в раздевалке.
Опустившись на корточки, Лия надевала ему на ноги коньки. Сегодня Тина отвела детей на каток в Сторибрукский развлекательный центр. Убедившись, что лезвия закреплены надежно, Стеффи похлопала сына по колену:
‑ Так лучше?
Мальчик кивнул и потянул воротник зимней куртки:
‑ Жарко.
‑ Ты ведь скоро выйдешь на каток.
‑ Но остальные все без курток, – обиженно надулся Генри.
Естественно, он был единственным ребенком, всё еще одетым в куртку. Все остальные дети вышли на крытый каток, одетые в тёплые штаны и свитера, и их курточки, розовые у девочек и черно‑красные, с изображениями Могучих Рейнджеров, у мальчиков, висели на вешалке в раздевалке.
Лия нахмурилась:
‑ Я не хочу, чтоб ты заболел, дорогой.
‑ Я не заболею, – серьёзно пообещал малыш.
Вздохнув, женщина расстегнула молнию на его куртке, помогая Генри снять её. Оставшийся в вязаном свитере и теплых, держащихся на подтяжках, штанах, мальчишка радостно улыбнулся и, вскочив на ноги, потянул маму за руку, пытаясь усадить её на скамейку:
‑ Твоя очередь.
Нежно глянув на сына, Лия покачала головой и села, чтоб надеть свои старые коньки.
‑ Мы опаздываем, мамочка, – Генри нетерпеливо потянул её к выходу. Лия строго глянула на него, но отругать взволнованного сына не смогла, хотя они и выходили из раздевалки одними из первых.
Скоро Генри обнаружил, что идти, когда ноги обуты в коньки, не так‑то просто. Посмотрев на его мучения, Лия взяла его на руки и вышла на маленький каток, заказанный для группы. Тина уже летела по льду спиной вперед. Увидев, что некоторые дети уже вышли из раздевалки, она приветливо помахала им, заманивая на каток. Повернувшись, девушка изящно притормозила и грациозно спрыгнула за бортик, подходя к Лие.
‑ Вау! – Генри восхищенно посмотрел на воспитательницу, а потом повернулся к матери. – А ты так можешь?
‑ Нет, если только не захочу сломать ногу, – брюнетка опустила сына на лежащий у входа резиновый коврик, придерживая его за руку, и кивнула, повернувшись к Тине. ‑ Почему у меня такое чувство, что вы нарочно вытащили родителей на каток, чтоб самой не присматривать за детьми и спокойно покататься со скидкой?
‑ Да будет вам известно, связь с родителями является одним из ключевых моментов в развитии ребенка, – многозначительно ответила Тина и, пропустив подошедших с родителями детей на каток, пошла следом за ними, чтоб проверить, как справляются с коньками другие ребята.
Лия ступила на только что отполированный лёд и протянула Генри руку:
‑ Хочешь, возьмём пилон, дорогой?
Прикусив кончик языка, мальчик осторожно сделал маленький шажок, став на лёд одной ногой, но этого оказалось достаточно, чтоб тут же потерять равновесие и поскользнуться.
‑ Ой‑ой‑ёй! – пытаясь не упасть, Генри отчаянно вцепился в ногу Лии, которая тут же наклонилась, чтоб подхватить его под руки.
‑ Думаю, нам всё‑таки нужен пилон, – она кивнула на остальных детей, которые неуклюже скользили по льду, держась за пилоны с себя ростом.
‑ Нет, – упрямо возразил Генри, – я сам могу.
Лия нежно улыбнулась и, взяв его за кончики пальцев и наклонившись, поехала чуть впереди. Генри ехал за ней, делая крохотные шажки.
‑ Молодец, Генри! – крикнула, проезжая мимо, присматривающая за своими воспитанниками Тина.
Обрадовавшись похвале, Генри радостно улыбнулся и повернулся, чтоб помахать в ответ. От резкого движения рукой его туловище снова потеряло равновесие, и, покачнувшись, он громко шлёпнулся на лёд. Нижняя губа мальчика моментально начала дрожать, а к глазам подступили слёзы, хотя заплакать он был готов, скорее, испугавшись неожиданного падения, чем от боли.
‑ Генри! – испугано ахнула Лия и присела, пытаясь поднять его и одновременно сохранить равновесие.
Малыш скривился, заливаясь краской, и Лия знала, что за этим последует. В следующую секунду его рот широко раскрылся, и каток огласился громким воплем. Заливаясь слезами, он забрался к маме на руки. Лия легко притянула его к себе и встала, но ехать по катку с плачущим ребёнком на руках было сложнее, чем бежать марафон на шпильках. Она была единственной, кто шел к выходу, остальные десятеро детей и их родители неуклюже катались. Едва успевая извиниться, Стеффи объезжала их, держась ближе к бортику. Наконец, они с Генри подошли к трибунам.
Мальчик всё еще плакал, держась за запястье. Усадив его на скамью, Лия взяла его за руки, испуганно осматривая:
‑ Где болит, дорогой?
Он протянул руку, показывая покрасневшую ладошку, и брюнетка мысленно отругала себя за то, что не заставила сына надеть перчатки.
‑ Хочешь, пойдём домой?
Генри покачал головой, постепенно успокаиваясь; шумно вздохнув, он утёр нос тыльной стороной ладони.
‑ Уверен? Тогда, может, чуть‑чуть посидим?
Он снова покачал головой, уже более уверенно и, насупившись, быстро вытер слёзы, стараясь показать, что он в порядке и может вернуться на лёд.
‑ Генри, я знаю, что ты уже большой мальчик...
‑ Я смогу, – решительно перебил её Генри. Он произнёс это таким не допускающим возражения тоном, что ни у кого в этот момент не возникло бы сомнений в том, чей Генри сын. Лия не смогла сдержать лёгкой, полной материнской гордости улыбки.
Кивнув, она помогла ему встать. Крепко взявшись за мамину руку, Генри аккуратно ступил на лёд и ухватился за бортик. Большинство детей катались, держась за пилоны, а те, кто стоял на коньках не впервые, катались по кругу, держа родителей за руки. Пара человек в центре катка скользила по льду, опустившись на колени.
‑ Вот так, – подбодрила Лия сына, преодолевающего миллиметр за миллиметром.
Он поскользнулся и упал на колено, но не разрешил ей поднять его, вместо этого Генри схватился за бортик и, покачнувшись, поднялся сам, гордо улыбнувшись. Лия ехала впереди, повернувшись к Генри лицом и протянув ему руки, маня за собой. Внезапно она вспомнила, как когда‑то вот так же учила своего девятимесячного сына ходить. Брюнетка улыбнулась этим мыслям. Удивительно, как, казалось бы, самые незаметные моменты превратились в самые дорогие воспоминания.
‑ Помедленнее, Генри. Не спеши.
Увидев, как Генри отпустил бортик, Лия едва не закричала, но сдержалась, когда малыш, выставив вперед одну ногу, сосредоточено сморщив нос, медленно поехал к ней. На секунду он потерял равновесие и покачнулся, но ему удалось устоять на ногах. Однако внезапное движение придало его туловищу импульс и остаток пути в объятия мамы он пробежал бегом.
‑ Я сделал это! – радостно воскликнул он, обнимая её за шею.
‑ Да, ты сделал это, – просияла Лия, звонко чмокнула Генри в щеку. – Ещё разок?
К концу часа Генри самостоятельно объехал каток, упав всего пару десятков раз. Он очень гордился собой, а Лия радовалась не только его успехам, но и тому, что всё обошлось без отрезанных пальцев и рук, учитывая, насколько у коньков острые лезвия. Она только немного помогла ему спуститься с катка. Когда они вместе с остальными шли в раздевалку, после которой должны были отправится в кафетерий, который Тина заказала для них на время ланча, Генри вдруг спросил:
‑ Мы расскажем Аллен, что я научился кататься на коньках?
Лия на секунду замерла, стараясь не показать эмоций, моментально накрывших её при звуке имени солдата. Она не должна показывать сыну ничего кроме радости. Стеффи так переживала из‑за их с Аллен стычки, что даже не подумала, как может отразиться на Генри возможное исчезновение девушки из их жизни. Это нервировало её, пугало и волновало одновременно.
‑ Конечно, расскажем, дорогой, – наконец ответила она.
‑ Мы можем вместе покататься, когда пойдет снег, а потом можем слепить снеговика, и сделать снежных ангелов, и выпить горячего шоколада, и поесть снега, – оживлённо тараторил малыш, пока мама, усадив его на скамью, снимала с него коньки. Услышав последнюю фразу, Лия вопросительно посмотрела на сына, но Генри был слишком взволнован и не заметил этого. – Я куплю ей коньки на Рождество, и мы пойдём кататься!
‑ Да? – весело переспросила Лия.
‑ Ага, – упрямо кивнул головой Генри.
Раздался хлопок, а потом еще три подряд, это Тина привлекла внимание детей. Все они разом оставили свои занятия и как по команде повернулись к ней.
‑ Так, детишки, кто хочет горячего шоколада?
Оказалось, горячего шоколада хотели все, и малыши радостно потянулись за Тиной, ведя следом родителей. В кафетерии они сидели за столиком, и пока Генри потягивал из пластикового стаканчика горячий шоколад с зефирками, Лия была предоставлена собственным мыслям, а значит, как обычно в последнее время, волновалась за Аллен и ругала себя. Особенно зло Стеффи напустилась на себя сейчас, осознав, что в случае разрыва с Дуэль разбито будет не только её сердце. Эти мысли скручивали её внутренности страхом.
Лия всегда стремилась быть лучшей во всем и гордилась этим. Мать прививала ей это стремление с самого детства, и с возрастом Лия Стеффи превратилась в законченную перфекционистку. Находчивая, хитрая, страстная – список качеств, которыми она обладала, был велик.
Но теперь, сидя в комнате, полной гиперактивных детей и оживлённо общающихся между собой дружелюбных родителей, она чувствовала себя отвратительно.
На следующий день после ссоры она получила от Аллен письмо, написанное около месяца назад. Аллен писала, что она в порядке. Лия перечитывала его снова и снова, как будто письмо могло сказать, что девушка простила её. Это было глупо, но брюнетка была в отчаянии.
Аллен говорила в своем послании:
Хэй.
Я знаю, что давно не писала, но я всё ещё здесь. Мы провели операцию, ну, знаешь, из тех, которые показывают в боевиках. Только как бы в 3D формате, с трясущимися креслами и всё такое. И страшнее, чем в кино. Но я в порядке. Получила пару порезов и царапин, но ничего серьёзного. Просто хотела рассказать вам с малышом. Больше тебе, конечно. Не рассказывай Генри.
Я так скучаю по тебе.
Твоя Аллен.
Её солдат никогда не могла похвастать аккуратным почерком, а теперь, увидев, как прыгают и наезжают одна на другую строчки, Стеффи поняла, что Аллен была нездорова, когда писала ей. Девушка забыла о собственной слабости и боли, чтобы только рассказать Лие, что с ней всё хорошо, успокоить её. От этой мысли чувство вины, не дававшее мэру уснуть, увеличилось раз в десять.
Ситуация осложнялась и тем, что у Лии не было никакой другой возможности связаться с Аллен. И пока блондинка не решит еще раз попробовать перекричать помехи в телефонной трубке ради звонка в Сторибрук, Лия будет пребывать в неведении.
Это сводило Лию с ума, и это полностью её вина.
Большую часть времени Лия пыталась успокоиться. Это не разрыв. И наверняка это не последний их разговор. Эта расстроенная, брошенная сгоряча фраза вовсе необязательно приведет их к разрыву. Конечно, учитывая, как Лие «везёт» по жизни, этот их с Аллен разговор вполне мог быть последним. Но жизнь ведь не может быть так жестока, правда? Женщина с трудом глотнула, пытаясь заглушить пессимистичный голосок, напоминающий, что жизнь обычно жестока к ней, а мир иногда просто ужасен.
Она даже не знает, кто они друг другу. Что, если белокурый солдат просто выбросит её письмо, не читая? Подумав об этом, Лия начала волноваться вдвое больше. Нет, твердо сказала она самой себе. Нет, у них всё будет хорошо. Это просто маленькая стычка. Ничего такого, с чем бы они не могли справиться.
Но что, если её снова ранит? На этот раз тяжело? Что, если...
‑ Ты не взяла свой какао, – к их столику подошла Тина, протянув задумчивой брюнетке большую дымящуюся кружку.
Лия моргнула, замечая присутствие Тины, и вежливо покачала головой:
‑ Нет, спасибо, я не большая поклонница горячего шоколада.
‑ К сожалению, сидр только что закончился.
‑ Даже если бы был, я сомневаюсь, что он сравнится с моим.
Воспитательница улыбнулась и, отпив из своей кружки, кивнула на Генри, сидевшего за столиком в окружении двух девочек:
‑ Кажется, из него растёт тот ещё дамский угодник.
Лия нахмурившись, закатила глаза, но чуть поднявшиеся уголки губ говорили, что комментарий Тины брюнетке не так уж неприятен.
‑ Решила поиграть в фею‑крёстную?
‑ Я просто констатирую факт, – легко откликнулась мисс Белл, и Лия засмеялась, понимая, что это правда. – Держу пари, он из вас с Аллен верёвки вьёт.
Услышав имя солдата, брюнетка резко замолчала.
‑ Эй, что случилось? – Тина подвинулась ближе и понизила голос, оберегая их разговор от лишних ушей.
На лице Лии моментально появилась привычная маска, и мадам мэр упрямо покачала головой:
‑ Не понимаю, о чем ты, дорогая.
Тина задумчиво поглядела на неё и нахмурилась, улыбнувшись почти озадачено:
‑ Я думала, мы, вроде бы, подружились.
‑ Вы учитель Генри.
Тина закатила глаза и встала:
‑ Ладно, мисс Стеффи.
Лия нахмурилась, глядя, как Тина подошла к столику, за которым сидел Генри, чтоб спросить детей, понравилось ли им кататься. Её всегда удивляло, как эта миниатюрная женщина может тратить столько энергии, занимаясь с малышами, а вечерами заботиться о мальчишках Пэн практически вместо их опекуна. Тина делает так много, а Лия едва говорит с ней. Она не станет винить воспитательницу, если та оставит свои попытки завязать разговор. И Тина была права, за последний месяц они стали если не подругами, то почти приятельницами. Лия не знала, почему настойчиво отталкивает от себя всех. Была ли это склонность к умалению собственного достоинства или нечто врожденное? Единственное, что было для Стеффи очевидным, это то, что на этот раз ей не плевать на последствия.
Женщина глубоко вздохнула, добавив Тину Белл к списку людей, которых она обидела зря, и отпила горячего какао.
* * *
Генри не терпелось похвастаться Августу своими успехами, и вечером Лия позвонила сержанту.
‑ Я научу тебя кататься на коньках, дядя Август, – решительно объявил Генри.
Мужчина усмехнулся:
‑ Не знаю, малый, а если я не смогу за тобой угнаться?
‑ Ничего, – успокоил мальчик, – я тоже сначала медленно катался, но теперь я катаюсь очень‑очень‑преочень быстро.
‑ Очень‑преочень быстро? – переспросил Август.
‑ Угу, я сам объехал весь каток!
‑ Ни фига себе! Смотри, пацан, другие дети начнут тебе завидовать.
Генри довольно хихикнул:
‑ Я в школе сделал подарки для мамы с Аллен.
Лия навострила уши. Ей Генри об этом ничего не говорил, хотя обычно рассказывал о том, что делает в садике, в мельчайших подробностях. Вот и сейчас она сидела рядом с ним, слушая, как Генри взахлёб рассказывает Августу про поход на каток. Конечно, они были там вместе, но Лия просто любила слушать рассказы Генри.
‑ Только тс‑с‑с, – мальчик приложил палец к губам, будто Август мог его видеть, – это секрет.
‑ Я никому не скажу, – серьёзно пообещал Август.
Лия положила ладонь на спину сына:
‑ Попрощайся с дядей Августом, дорогой, тебе почти пора идти в ванную.
Генри недовольно выпятил нижнюю губу, но спорить не стал и, попрощавшись с Августом, передал трубку Лие. Держа телефон в одной руке, она сняла Генри с высокого барного стула, спуская его на пол. Тут же позабывший своё недовольство мальчик сразу убежал, чтобы успеть еще немного поиграть.
‑ Здравствуй. – тихо поздоровалась Лия, одновременно прислушиваясь к возне Генри в игровой комнате.
‑ Ты в порядке? – не стал ходить кругами Август. – Вы, ребята, обычно звоните по воскресениям.
‑ Извини, – торопливо ответила женщина, – я не хотела нарушать твои планы.
‑ Нет, всё хорошо, – тут же заверил Бут.
‑ Я понимаю, что уже, наверное, поздно, и у тебя могут быть другие планы, но мы будем очень рады, если ты приедешь к нам на праздники. Думаю, Мисс Лукас тоже будет в городе, – последняя фраза вполне могла бы прозвучать, как дружеское подшучивание, если бы не серьёзный тон Лии. Из‑за него её предложение больше походило на официальное приглашение. Впрочем, если Август и заметил некоторую натянутость, то промолчал, всё равно тронутый её щедростью.
‑ Спасибо, – искренне поблагодарил он и хохотнул, скрывая эмоции. – Жаль, Аллен не может приехать, а то вся семья была бы в сборе.
‑ Мы поссорились, – Лия даже не дала Августу договорить, долгие недели молчания убивали её, а мэр не привыкла ждать. – Август, как я могу связаться с ней? У тебя ведь есть какие‑то свои каналы? – добавила она в отчаянии.
Мужчина глубоко вздохнул:
‑ Есть, но не для тебя.
‑ Что ты хочешь этим сказать? – моментально ощетинилась брюнетка.
‑ Лия, – Август говорил, медленно подбирая слова, – армейскому начальству известно, что у Аллен Дуэль нет семьи. Нет друзей. Она идеальный солдат, из тех, кто, надевая жетоны на шею, теряют имя, становясь на бумагах просто номером социальной страховки.
‑ А ты? Ты можешь её найти? – Стеффи взъерошила волосы, приводя в беспорядок идеальную причёску. – Мне нужно... Она должна узнать, что я сожалею. Она, наверное, в ярости из‑за того, что я ей сказала. И наверняка не хочет обо мне слышать...
‑ Лия, – спокойно перебил Август, не давая женщине возможности накручивать себя дальше, – я посмотрю, что можно сделать.
‑ Что, если с ней что‑то случится? – почти обреченно спросила Лия.
‑ Не беспокойся об этом.
‑ Как я могу об этом не беспокоится?
‑ Слушай, ребята знают, что мы с Аллен вроде брата с сестрой. Если с ней что‑то случится, меня тут же найдут и сообщат об этом. Армия всегда уведомляет родных о происшествии раньше, чем информация просочится в СМИ.
Проглотив ком в горле, Лия кивнула и прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями. Через несколько секунд она кивнула более уверенно:
‑ Ладно. Хорошо.
‑ Расслабься, – отозвался Август.
‑ Ты не спросишь, из‑за чего мы поссорились?
‑ Нет.
‑ Почему?
‑ Потому, что это не важно, – услышав его ответ, женщина недоуменно прищурилась. – Что бы это ни было, у вас двоих всё будет в порядке.
‑ Откуда ты знаешь?
Август издал сухой смешок, Лия не слышала раньше, чтоб он усмехался так. В этом смехе не было обычного, присущего Буту веселья или многозначительности. Он звучал почти горько.
‑ Я был там, помнишь? Не важно, как сильно ты злишься на тех, кого любишь, пока ты там, ты постоянно мечтаешь о том, чтоб вернуться домой.
* * *
Декабрь 16, 2004. Ирак, местоположение неизвестно
‑ Вы заметили, Спенсер появляется только тогда, когда что‑то идет не так? – громко спросил Нил. Сморщив нос, парень осматривал ветхий, насквозь прошитый пулями автомобиль. Весь салон машины был заляпан кровью.
‑ Угу, а стоит нам отличиться, так он тут же оповещает всех, что мы под его началом, – откликнулся со своего места Фред.
Они находились в одной из заброшенных деревень. Они часто встречались здесь, эти поселения‑призраки, оставленные жителями, испугавшимися войны, постоянных обстрелов и бомбежек. Единственным свидетельством того, что здесь когда‑то жили люди, были пустующие каменные и глинобитные дома.
В группу входило пять человек, включая их нового сержанта, Денни Карберу. Подтянутый латинос отличался волевым подбородком и крепким желудком. Та их операция, по задержанию Аль‑Джамиля, и без того тяжелая, теперь обросла слухами и превратилась для тех, кто там не был, в нечто вроде страшилки, которой пугают друг друга желторотики. Ещё бы, столько мирного населения погибло. Так вот, по слухам, Карбера, бывший среди тех, кому пришлось разбирать завалы и убирать искалеченные и изуродованные тела, единственный смог удержать свой завтрак в желудке. Он действительно тогда даже глазом не моргнул.
Аллен разгребала листы металла, бывшие когда‑то крышами домов. Она чувствовала под пальцами пулевые отверстия, и они казались девушке огромными, как пропасть Большого Каньона. Дуэль было грустно, было жаль людей, живших здесь. Эти листы металла, защищавшие дома от дождя, от палящего солнца, от ночной сырости, они казались людям надежным укрытием. Владельцы домов верили, что под этими крышами они в безопасности. Так ребенок верит, что, если он спрячется под одеяло, Бугимэн не достанет его. А оказалось, что этот, такой надёжный с виду металл не может никого защитить, и Бугимэн оказался сильнее детской веры.
Под обломками лежала обгоревшая и порванная самодельная кукла. Она как будто тоже искала убежища от того хаоса и ужаса, с которыми столкнулся её маленький владелец. Чувствуя, как к горлу подступает желчь, блондинка подняла её. Голова игрушки запрокинулась, повиснув на двух нитках. Перед глазами Аллен тут же появился силуэт ребенка, неподвижно лежащего на щебне, такого же бездыханного, как соломенная игрушка, зажатая в её пальцах. Аллен крепко зажмурилась, пытаясь прогнать видение.
Господи Иисусе! Есть вещи, которые, к сожалению, невозможно забыть.
‑ Дуэль! – окликнул Карбера. Кукла упала, мягко стукнувшись о металл. – Разбуди Кеннеди и иди отдыхать.
‑ Есть, сэр! – кивнула девушка и, бросив последний взгляд на куклу, пошла к находившемуся через дорогу почти уцелевшему дому. Кеннеди лежал в тени навеса. Аллен потыкала его носком ботинка, чтоб разбудить.
Он дернулся, просыпаясь, и тут же зажмурился, ослеплённый бликами солнца на белом песке.
‑ Не похоже, что уже час прошел, – пробурчал парень, прикрывая глаза ладонью и подтягиваясь.
‑ Привыкай, – блондинка плюхнулась рядом с ним. – А ты что думал, что успеешь поесть индейки в этом году?
Кеннеди искоса глянул на неё. В глазах у него было больше разочарования, чем досады.
‑ Эх, мои родители такую бы вечеринку закатили, вернись я домой к Рождеству, – протянул он, затаскивая лежащую рядом винтовку к себе на колени.
‑ Охотно верю, – сухо отозвалась Аллен.
Кен помолчал с минуту и тоскливо добавил:
‑ Это место – настоящий ад.
‑ Ага, – согласилась Аллен, она сняла винтовку и положила её рядом, и теперь пыталась устроиться поудобнее, – но для многих людей это дом.
‑ Они просто двинутые.
‑ Ты пошел в армию, – отозвалась она. – И кто здесь двинутый?
Кеннеди усмехнулся и, поднявшись на ноги, пошел к остальным. После обнаружения деревни, Карбера по рации доложил об этом, и Спенсер приказал им оставаться на месте. Ни больше, ни меньше. Видимо, Спенсер не доверял их сержанту. Так что они разбирали завалы и наблюдали, ожидая прибытия начальства.
Хотя раньше Аллен могла спать где угодно, на диване, на заднем сидении жука, просто на земле, последнее время ей никак не удавалось как следует отдохнуть, и не важно, сколько раз ей приказывали. Вот и сейчас, сделав глоток из фляги, она просто сидела, прислонясь спиной к стене. Стоило ей хотя бы задремать, ей тут же начинали сниться жена Хусейна и его сын, лежащие на земле лицом вниз. Спенсер аплодировал ей, когда хвалил за устранение угрозы, но какой ценой? Для него это того стоило, а Аллен слышала ночами детский плач. Хуже всего бывало, когда в её снах на месте тех женщины и ребенка оказывались Лия и Генри. Изломанные, окровавленные, лежащие на земле, и Аллен видела, как медленно угасает последний проблеск надежды в карих глазах. После таких снов она вскакивала в холодном поту и не могла заснуть по нескольку дней.
Через десять минут девушка открыла глаза, оставив попытки заснуть. Она огляделась: Нил с Кеннеди только что зашли в здание, стоявшее восточнее, Карбера расчищал здание напротив, Фред всё еще на своем наблюдательном посту.
Вздохнув, Дуэль достала из нагрудного кармана пару фотографий. Сейчас у неё не было возможности вешать на стены фотографии или рисунки, и даже Рекса пришлось убрать в ящик с одеждой, но с этими двумя снимками она не расставалась. На одном были они с Лией, второй был со дня рождения Генри, тот, где они втроём стояли у лестницы. Фотографии успели порядком обтрепаться по краям, линии, по которым они были сложены, четко проступали на бумаге.
Десять дней назад она была слишком расстроена, чтоб найти утешение в этих фото, но, немного успокоившись, Аллен мысленно настучала себе по голове за то, что такое могло прийти ей на ум. День, когда она не сможет посмотреть на их фотографии, станет днём её смерти. После разговора с Нилом ей полегчало, хотя после того, как Аллен призналась, что завидует ему, блондинке первое время было неловко смотреть другу в глаза. Но Нил об этом разговоре не вспоминал, и Аллен была ему благодарна и за это тоже.
Она так привыкла быть одна, что теперь, девушке не верилось, что кто‑то может беспокоиться о ней. Аллен злилась всего день, а потом начала ужасно скучать по ощущению тепла, которое согревало её, когда они с Лией сидели в обнимку на диване, и по тому, как Генри обнимал её за шею, лёжа у неё на спине во время утренних отжиманий. Конечно, им с Лией надо будет поговорить, когда Дуэль вернется домой, но у неё наконец‑то появились близкие, и придется привыкать к тому, что они за неё переживают. Всё ещё сложнее из‑за того, что Аллен вечно то в патрулях с отрядом, то на дежурствах. У неё просто нет ни времени, ни возможности написать Лие. А о том, чтобы дозвониться в Мэн отсюда, даже и речи быть не может.
Она просто надеялась, что Лия больше не злится на неё. Аллен кочевала с места на место всю свою жизнь, но в этот раз она не была готова отказаться от того, что обрела в Сторибруке. Если Лия устала быть за неё в ответе, блондинка поймёт, в глубине души она готова к этому, это уже въевшаяся в кровь защитная реакция. Тем более, что, поразмыслив над их небольшой ссорой, Дуэль поняла, как, должно быть, перепугалась Лия. В конце концов, ещё неизвестно, кому тяжелее: солдатам, рискующим жизнью, или их любимым, которым остаются только ожидание и неизвестность.
Тишину нарушили скрип шин по гравию и рёв мотора. Большой грузовик мягко затормозил, и Аллен закатила глаза, увидев, как Спенсер выходит из пассажирской двери.
Из кузова выскочили солдаты, и без разговоров начали выгружать привезенную провизию и осветительное оборудование.
‑ Дуэль! – она была первой, кого увидел Спенсер. Остальные только подходили к навесу. Аллен торопливо встала, пряча фотографии в карман, но в спешке выронила одну, и снимок, на котором она была с семьёй, полетел на землю. Девушка не успела его поднять до того, как носок тяжелого армейского ботинка придавил фото, впечатывая его в пыль. – Что это?
Аллен выпрямилась, глядя прямо перед собой. Спенсер убрал ботинок и, нагнувшись, поднял измятую, пыльную и запачканную копотью фотографию. Только почувствовав головокружение, Аллен поняла, что перестала дышать. Спенсер внимательно разглядывал фото, с удивлением отмечая, как сильно девушка с сияющей улыбкой и лучащимися счастьем глазами на фотографии отличается от хмурого напряженного солдата, стоящего перед ним.
Жестко глянув на подошедших солдат, Спенсер отослал их. Пульс Аллен подскочил, но внешне она была совершенно спокойна.
‑ Это ваше, солдат, – он протянул ей фотографию, но отдавать явно не собирался.
‑ Так точно, сэр, – бесстрастно ответила Аллен.
Спенсер приподнял бровь, на лице появилась неприятная ухмылка, больше напоминающая оскал хищника, травящего жертву. Эта ситуация явно забавляла его. Аллен всё еще стояла по стойке смирно, глядя офицеру в глаза и явно не собираясь ничего объяснять.
‑ Горячая штучка, – Спенсер провел пальцем по лицу Лии.
Взгляд Аллен метнулся к фотографии, но голос остался таким же спокойным, а дыхание ровным:
‑ Да, сэр.
Он плотоядно ухмыльнулся, глядя на фотографию:
‑ Ох, я бы её объездил, – Спенсер сказал это тихо, как если бы это была просто мысль, высказанная вслух, но фраза явно предназначалась Аллен.
Девушка моргнула, но ничего не сказала.
Не дождавшись реакции, мужчина прищурился:
‑ А мальчишка...
‑ Мой крестник, сэр, – быстро перебила Аллен, забыв о субординации.
Спенсер посмотрел на неё, всем своим видом показывая, что не поверил ей, и снова с неприкрытым отвращением перевёл взгляд на фото.
Он наклонился к девушке так близко, что Аллен почувствовала его дыхание на своем лице:
‑ Выпрямитесь, солдат, – прошипел он, бросая фотографию ей в грудь.
‑ Сержант, – повернулся он к Карбере, – ваш отряд останется здесь вплоть до получения следующего приказа. Данные воздушной разведки позволяют предположить, что эта деревня – некий перевалочный пункт...
Дальше Аллен не слушала. Подняв и спрятав фотографию в карман, она изобразил на своем лице величайшее внимание к приказам Спенсера, но в голове у неё билась только одна мысль: «Что Спенсер знает? Что он понял?»
Так страшно ей не было с тех пор, как она была подростком. И единственное, чего ей хотелось, это оказаться дома.
* * *
Декабрь 27, 2004. Сторибрук, Мэн
‑ Ты вернешься за ним? – с надеждой спросила Лия.
Аллен улыбнулась, покачав головой, светлые локоны слегка перепутались с тёмными прядями:
‑ Я вернусь к тебе.
Лия усмехнулась, притягивая девушку к себе в страстном поцелуе. Они так близко, что она чувствует Аллен всем телом. Горячая ладонь скользит по спине, опускаясь на поясницу, и блондинка осторожно опускает её на кровать. Обнаженные ноги запутались в простынях, пальцы мягко ласкают изгибы тела, а дыхание так горячо, что, кажется, воздух вокруг плавится. Они на секунду разрывают поцелуй, только чтоб тут же начать его снова.
Брюнетка не может удержать довольный смешок, когда Аллен прикусывает её нижнюю губу и чуть тянет на себя. Цепочка горячих поцелуев опускается на шею, и Лия откидывает голову на подушку, трепеща под этими мягкими губами.
‑ Я так давно хотела этого, – выдыхает Аллен, легко прикусывая кожу на ключице.
Дыхание Лии сбивается. Путаясь пальцами в золотых локонах, она притягивает Аллен к себе. Они прислоняются лбами и просто смотрят друг другу в глаза. Воздух в комнате плотный от желания, кажется, еще секунда, и он начнет искрить.
‑ Правда? ‑ карие глаза удивленно смотрят на девушку, и она приподымается, садясь на колени, и смотрит на брюнетку, нежно взяв её лицо в ладони.
‑ Лия, ты мой лучший друг, – её улыбка такая яркая, что освещающий комнату ночник меркнет в сравнении с ней. Стеффи хочет отвернуться, чтоб скрыть собственное смущение, но она не может не смотреть на сияющую Аллен. – Ты больше, чем друг, и с тех пор, как я это поняла, я почти ни о чем другом и не думаю.
Лия испытывающе смотрит в зелёные глаза, ища намёк на ложь, но, не найдя ничего, кроме искренности, приподнимается и крепко целует Аллен, обнимает её и прижимает к себе, лаская загорелую спину.
Аллен не может сдержать стон, когда колено Лии случайно упирается между её разведенных бедер, задевая возбужденную плоть. Она покрывает поцелуями смуглую шею брюнетки и сгибает колено, повторяя позу Лии. Комната наполняется хриплыми, рваными стонами.
Лия обвивает девушку ногой и с неожиданной для нее силой переворачивает, меняя их местами. Аллен удивлённо ахает, но Стеффи только усмехается в ответ и медленно поднимает белую майку, легко пробегая пальцами по загорелому животу. Крепкие мышцы пресса напрягаются под этими дразнящими прикосновениями. Пальцы замирают, дойдя до груди, но не коснувшись её. Аллен нетерпеливо стонет и выдыхает:
‑ Лия.
Её имя срывается с губ Аллен тихим шепотом, просьбой, молитвой, обещанием.
Когда Лия проснулась, у неё болезненно ныло внизу живота, и было тяжело на сердце. Не в первый раз она прокляла себя за то, что в их с Аллен последнюю неделю они не решились зайти дальше поцелуев. Но, признаться, после таких снов больше всего её мучило даже не физическое желание. Она просто хотела обнимать Аллен, чувствовать её рядом, знать, что она здесь.
В день, когда Лия усыновила Генри, она точно знала, что одиноким рождественским вечерам, в которых было много яичного коктейля и слишком много размышлений на тему того, что прошел ещё один год, а она снова одна, пришел конец. Но это Рождество опять принесло с собой ощущение пустоты – уже не только для неё, но и для Генри. Пустоты, которую точно смог бы заполнить один её знакомый белокурый солдат.
Перед рождеством мать с сыном были очень заняты, украшая дом. В их первый совместный праздник Лия убедилась, что, хотя настоящие ёлки восхитительно пахнут, она предпочитает искусственное дерево. К этому выводу её подтолкнула склонность Генри тянуться к сверкающим гирляндам. Малыш постоянно кололся и царапался об иголки, а если не царапался, то пытался ободрать и сжевать хвою с нижних веток.
К тому же, было весело вместе собирать и наряжать ёлку. Генри смешил Лию, играя с искусственным снегом, как котёнок с клубком.
Потом была ежегодная вечеринка в Ратуше, на которой мэр Стеффи героически выдержала фотосессию, устроенную Сидни, а Генри, пользуясь тем, что мама занята, увлеченно таскал со стола пряники. Лия даже извинилась перед Тиной Белл, одетой рождественским эльфом. Когда она подошла, воспитательница тепло ей улыбнулась. Чуть позже Лия услышала, как Тина рассказывала об этом Руби, добавив, что Рождественские чудеса и правда случаются. В другой раз Лия непременно сделала бы им замечание, но сейчас брюнетка просто насмешливо закатила глаза и не стала вмешиваться.
Время пролетело и наступил сочельник. Вечером Лия битых полчаса гонялась за Генри по дому, пытаясь уложить сына спать. Одетый в пижаму малыш с тапочками‑оленями на ногах катался по натёртому паркету, ловко увертываясь от мамы. В конце концов, он со смехом взбежал по лестнице и, влетев в мамину спальню, прыгнул в кровать. Когда слегка запыхавшаяся Лия вошла в комнату, он уже лежал под одеялом с самой невинной улыбкой на лице.
‑ Сегодня ночью к нам придет Санта, – взволнованно прошептал он.
‑ Санта придет, только если ты заснёшь, – мягко сказала Лия, ложась рядом. Она поняла, что уговорить Генри спать в своей комнате сегодня не удастся. Да и кто знает, как быстро он вырастет и устанет быть Маминым лучшайшим другом? Нужно проводить с ним время, пока это возможно.
Мальчик улыбнулся и, закрыв глаза, обнял её за шею:
‑ Я хорошо себя вёл, мамочка?
Лия поцеловала его в лоб, гладя по спине:
‑ Ты самый лучший, солнышко.
* * *
Это рождество не принесло Генри радости, и сердце Лии было просто разбито, когда она поняла, почему.
Как всякий нормальный ребенок рождественским утром Генри проснулся на рассвете, и Лие стоило больших усилий уговорить его поспать еще часок. Конечно, малыш не смог заснуть, но, по крайней мере, еще сорок пять минут пролежал тихо и почти неподвижно. В конце концов, Лия сжалилась над ним, и они спустились посмотреть, какие подарки положил ночью под ёлку Санта.
Некоторое время они были заняты, мальчишка увлечено потрошил коробки и ел печенье с изюмом, а женщина незаметно фотографировала его. Но когда все подарки были разобраны, Генри продолжил что‑то искать.
‑ Генри, что ты ищешь? – Лия поставила глиняный отпечаток ладошки сына на столик.
‑ Не могу найти, – пробормотал малыш, падая на живот, чтоб заглянуть под диван.
‑ Что не можешь найти, дорогой?
‑ Мой подарок, – подойдя к камину, Генри попытался заглянуть в дымоход.
‑ Больше Санта ничего не принёс, – озадачено сказала Лия. Она была уверена, что ничего не забыла из его списка.
‑ Нет! – топнул ногой мальчик и побежал обратно к дереву.
‑ Генри, – неодобрительно сказала Лия, подходя к сыну, и наклоняясь к нему. Он надулся и, судя потому, как задрожала нижняя губа, уже готов был заплакать, – было бы нечестно, если б Санта всё подарки оставил тебе, правда?
‑ Но я хорошо себя вё‑о‑о‑ол, – последнее слово перешло в плач, и Генри бросился матери на шею.
Она тут же обняла его и, взяв на руки, пошла к дивану. Присев, она усадила плачущего ребенка к себе на колени. Подняв воротник пижамы, Генри уткнулся в него лицом.
‑ Я знаю, что ты хорошо себя вёл, но иногда Санта не может принести нам всё, что мы хотим.
‑ Но я‑а‑а же так хотел, – всхлипнул малыш, вытирая слёзы.
‑ Что ты хотел, родной?
‑ Чтоб он привез Аллен! – слёзы потоком хлынули из глаз, и Генри уткнулся в шею Лии.
Брюнетка не смогла ничего сказать, когда услышала это. Она обняла сына, гладя его по спине, прижавшись щекой к его затылку. Она могла бы сказать, что дядя Август скоро приедет к ним в гости, и что Рекс‑старший теперь женатый дракон, и миссис Рекс будет ждать его, как они с Генри ждут Аллен, или что ночью выпал снег. Но она знала, ничто не заменит ему Аллен в этот день.
‑ Я тоже, солнышко, – тихо прошептала Лия, – я тоже.
* * *
Немного успокоившись, Генри убежал в свою комнату и скоро спустился, пряча руки за спиной. Обычно живой и энергичный, он явно смущался, протягивая Лие двух вырезанных из бумаги ангелочков с голубыми крылышками и петельками за спиной, за которые их можно было повесить на ёлку. Один был с короткими темными волосами, второй с желтыми локонами. Над головами у кукол были нимбы из золотой фольги. Не нужно было быть гением, чтоб понять, кому какой ангелочек предназначался. Лия счастливо улыбнулась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, и пообещала, что они обязательно отдадут Аллен её подарок, когда она приедет домой.
Время до обеда они провели, играя с новыми игрушками Генри, а после обеда, явно слишком обильного для семьи из двух человек, сели смотреть «Дом Микки». За время просмотра они съели по две порции шоколадного пломбира. Лия постоянно теребила свой кулон, ну, то есть, кулон Аллен. В голову ей пришло, что такое поведение для неё – непозволительное ребячество, да и вообще разрыв шаблона, но Лия отогнала эти мысли, зачерпнув побольше мороженого ложкой. А потом они с Генри пошли показывать миссис Рекс дом.
Даже сейчас, два дня спустя, у Лии всё еще было ощущение, что праздники проходят не так, как нужно. Она послала Аллен рождественский подарок несколько недель назад, и теперь ожидание просто сводило её с ума. Вытаскивая себя из кровати, брюнетка думала о том, что сегодня нужно сделать перед приездом Августа. Брат Аллен обещал приехать послезавтра.
Она заглянула в комнату сына. Обнимая драконью семейку, он крепко спал, раскрывшись и свесив ногу с кровати. Решив не будить его, Лия приняла душ и оделась в леггинсы и удобный свитер.
Через час гостиная и кухня были убраны, и когда сонный Генри спустился, он обнаружил маму сидящей на корточках перед холодильником. Малыш быстро забрался к ней на спину и обняв за шею, уткнулся в плечо. Кажется, он готов был опять заснуть.
‑ Доброе утро, маленький принц, – Лия выпрямилась и осторожно взяла его на руки – Хорошо спал?
Мальчик нахмурился и протянул ей игрушку:
‑ Миссис Рекс приснился кошмар.
‑ Ох, – чуть нахмурилась в ответ брюнетка, – какой?
‑ Она скучает по Рексу.
Лия улыбнулась и легко поцеловала миссис Рекс в плюшевый лоб:
‑ Но ты ведь обнял её чтобы успокоить?
Генри серьезно кивнул.
‑ Пока она с тобой и Рекси‑младшим, она будет в порядке.
Генри снова кивнул и звонко чмокнул маму в щеку. Вывернувшись из её рук, он понесся в ванную. Естественно, он попытается почистить дракону зубы, но, в общем, его игрушки переживали вещи и похуже.
Лия пошла следом за сыном, чтоб предотвратить возможные неприятности, но тут телефон зазвонил, отвлекая её.
Заглянув в ванную, Лия убедилась, что Генри уже чистит миссис Рекс зубы, к счастью, забыв намазать щетку пастой. Войдя в кабинет, Стеффи подняла трубку радиотелефона.
Она ахнула, и почувствовала, как что‑то обрывается в животе, когда в трубке раздался голос, который она мечтала услышать несколько долгих недель:
‑ Эй.