Wicked Hate|Fred Weasley

Все в комнате, казалось, были очень напряжены. Мы уже не были детьми и все прекрасно знали, что такое непростительные проклятия и как сильно они влияют на магическое сообщество.
— Кто-нибудь знает, что это такое? Держу пари, некоторые из вас знают о них все.
Грюм вздрогнул, в то время как его глаз быстро двигался, а потом остановился на слизеринцах. Затем мужчина сделал большой глоток из своей фляжки.
— Какое первое?
Я с трудом сглотнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Конечно, я его знала.
— Империо, сэр, — еле слышно ответила девушка с Гриффиндора. Грюм кивнул и взял маленькую клетку с чем-то похожим на паука. Он положил зверька на стол девочки, которая стала еще бледнее, чем прежде.
— Давай произноси.
— Ч-что?! — задрожала девушка.
— Произнеси проклятье, — повторил он, как будто просил ее прочитать абзац в книге. Бедняжка с трудом сглотнула и подняла волшебную палочку. Почти шепотом она произнесла: «Империус», — и паук выгнулся, словно кукла.
— А теперь подвигай палочкой. Девушка повиновалась, и когда она взмахнула палочкой, паук последовал ее движению, как будто кто-то дергал его за ниточки. Грюм сделал медленное движение, и управление пауком перешло прямо к нему.
— Кто-нибудь может мне сказать, что случилось? — спросил он так, словно это была самая обычная вещь в мире. Все молчали. Плюм подняла руку, но мракоборец не обратил на нее внимания. Вместо этого он направился прямо к Фреду.
— Уизли?
Наверное, впервые я видела страх на лице рыжего.
— Она управляла телом паука.
— Верно, с проклятием Империус ты можешь заставить любого делать то, что хочешь. Я могу приказать ему утопиться в кубе воды, и он сделает это, не задумываясь. Вы будете контролировать тело, но вы не сможете контролировать ум. Вот что делает это проклятие одним из самых травматичных и противоречивых, и почему оно заслужило свое место как первое из Непростительных.
Я уже ненавидела ЗОТИ в этом году. — Какое второе?
На этот раз ответил студент из Слизерина.
— Круциатус.
Грозный Глаз взял паука и, прихрамывая, подошел к парню, оставив существо над столом.
— Говори.
Слизеринец отрицательно покачал головой, широко раскрыв глаза.
— Пожалуйста, сэр. Не заставляйте меня это делать, — прошептал он. Грюм посмотрел на него без всякого выражения на своем исполосованном шрамами лице.
— Ради Мерлина, дети! — простонал он, хватая палочку и указывая на животное.
— Круцио!
Существо начало корчиться от боли, и послышались тихие вскрики. Я посмотрела на девушку рядом со мной, которая, как оказалось, была той самой, что разговаривала с Сиенной в коридоре. Она казалась очень встревоженной, и глаза ее остекленели.
— Это проклятие причиняет огромную боль человеку. Вы не сможете описать ее словами, только почувствовать. Никто не может понять каково это, если не подвергался Круциатусу. Исходя из моего личного опыта — это любимое проклятье Пожирателей. Твои кости ломаются каждую секунду снова и снова,как будто в них забивают гвозди.
— Последнее… — начал Грюм снова, и никто ничего не сказал.
— Думаю, вы все это знаете.
Я молчала, сжав руки в кулаки, а костяшки моих пальцев побагровели от напряжения.
— Арамбелла, я уверен, что ты знаешь.
Ублюдок.
— Да, профессор, — ответила я спокойно и холодно. Все взгляды были устремлены на меня. Мы все прекрасно знали третье Непростительное. Благодаря великому Гарри Поттеру, это было самое известное проклятие всех времен.
— Так скажи мне, должен ли я использовать его на пауке? Или ты сама испробуешь его на ком-то? — сказал Грозный Глаз, медленно приближаясь ко мне. Я смотрела ему прямо в глаза, не колеблясь и не бросая молчаливого вызова. Весь страх, который я испытывала к нему раньше, постепенно превратился в чистое презрение и гнев.
— На Уизли, например, чтобы сохранить семейные традиции, ты ведь понимаешь?
Он не просто так сказал это, сукин сын. Кто-то ахнул, и хотя я не смотрела прямо ни на Фреда, ни на Джорджа, я заметила, как оба замерли и затаили дыхание. Я саркастически улыбнулась.
— Прошу прощения, сэр. Но на самом деле я не являюсь последователем семейных традиций. — ответила я, сохраняя спокойствие в голосе, но убедившись, что он звучит достаточно уверенно и не прерывая зрительного контакта. Он издал жалобный звук и опустил руки на мой стол, чтобы придать своему лицу еще более устрашающий вид.
— О, неужели? Почему младшая Снейп не хочет продолжать наследие?
— Я не Снейп, сэр. Я Арамбелла.
— Да, это правда, — ответил он, горько улыбаясь,— Надеюсь, что вы не будете продолжать семейные традиции, ради ваших же отметок в этом году. Но ведь и у Арамбеллы были свои традиции?
Внезапно я подумала, что не прочь применить проклятие к нему. Я сжала губы и почувствовала, как в горле образовался огромный комок. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из присутствующих в этой комнате знал что-нибудь об Аресе Арамбелле или о том, чем он занимался. Мне и так надоели шутки о сумасшедшей матери. Грюм быстро обернулся, направив на меня палочку.
— Авада Кедавра!
Воздух покинул мое тело, и я закрыла глаза, думая, что он на самом деле проклял меня, но он этого не сделал. Я открыла глаза и увидела, что паук был действительно мертв, распластавшись на моем столе. Я снова посмотрела на мракоборца, пытаясь скрыть эмоции, которые жгли меня изнутри.
— Просто хочу прояснить две вещи, сэр: во-первых, Цирцея Снейп никогда не использовала смертельное проклятие. А во-вторых, может быть, все эти годы работы мракоборцем утомили вас, но ради вашего же блага, я советую вам научиться различать преступников от невиновных. Потому что я — не моя мать. И не мне расплачиваться за то, что она сделала.
Слова обожгли меня изнутри. Все молчали. Я могла заметить, как большинство из них были удивлены тем, как я отвечала Грюму, который, в конце концов, он был профессором с огромным авторитетом, но в тот момент мне было все равно, был ли это Грозный Глаз или сам Дамблдор. — Кроме того, я была бы вам очень благодарна, если бы вы больше не упоминали Ареса Арамбеллу.

Когда урок закончился, я убежала так быстро, как только могла, и спряталась в старом туалете, где выкурила три сигареты менее чем за пятнадцать минут. Паника накрывала меня с головой. Почему Грозный Глаз так давил на меня? Я понимала, что старик был чертовски зол, но, какого черта Дамблдор нанял кого-то вроде него, чтобы преподавать самый спорный предмет? Все знают, что эти проклятия — запретная тема внутри Слизерина. Я, как и многие другие слизеринцы, не хотела иметь ничего общего с тем, что делали наши родители в прошлом, но, по-видимому, нам было суждено заплатить за их преступления. Оливия вошла в туалет через пару минут.
-Привет,я слышала, у тебя только что был первый урок с профессором Грюмом, — спокойно сказала она и села на один из старых унитазов.
— Как прошло?
Я не могла вымолвить ни слова, поэтому просто подошла к ней и обняла, прижимая к себе, чувствуя, как слезы жгут мне глаза. Вскоре рыдания уже невозможно было сдержать.
— Все так плохо, да? — тихо сказала она, потирая мою спину. — Мне очень жаль, Лилит. Расскажешь что случилось?
— Лив, он упоминал о нем, — сказала я между рыданиями и слезами, разрывая объятия. Оливия открыла глаза, и потрясение отразилось на ее лице.
— Ты серьезно? Откуда он мог его знать?
— Я не знаю,этот ублюдок решил поговорить о непростительных проклятиях и попросил меня использовать Аваду. Он хотел, чтобы я прокляла одного из Уизли. Я уверена, что он просто провоцировал меня. Но он точно знает, что сделала моя мать…
Я сидела на холодном полу, прижав колени к груди и запустив руки в волосы.
— Я знала, что занятия у Грюма не будут легкими, но не думала, что он так опустится…
Я только сильнее расплакалась. В другой ситуации я бы быстро утерла слезы и просто проглотила свои чувства, но сейчас я была так подавлена, что мне было все равно. — Ты этого не заслуживаешь, — резко произнесла Лив. — Ты не заслуживаешь расплаты за грехи своей матери, они даже не дают тебе шанса показать, что ты отличаешься от нее.
Она едва заметно вздохнула.
— Я ничего не могу поделать с Грюмом, но я могу быть рядом, когда гриффиндорцы опять начнут доставать тебя. Уверена, они такого шанса не упустят. Черт, я даже не думала о них.
— Нет, — ответила я. — Нет, не надо. Тебе хватает проблем с Когтевраном. Зачем тебе еще один факультет, который тебя ненавидит?
— Лилит, ты мне как сестра. — Ее глаза были серьезны, а голос сохранял необычный жесткий тон. — Пусть не по крови. Я не могу оставить тебя одну.
Она была права, мы могли быть из совершенно разных семей, но я считала ее своей родственницей больше, чем того же Снейпа. И именно поэтому я не могла позволить ей быть рядом со мной столько, сколько мне хотелось. Я уже научилась справляться с насмешками и презрением, я привыкла к этому, но я знала, что Оливия была намного сентиментальнее, чем я, и даже если она притворялась, что это не так, ее очень расстраивало то, что о ней говорили на Когтевране. А я привыкла: мало того, что я была слизеринкой, так еще и ребенком Пожирателя Смерти.
— Давай не будем сейчас об этом, ладно? Мне просто нужно докурить, вернуться в гостинную и послушать этот чертов маггловский бойзбенд, который ты так любишь.
Она улыбнулась и кивнула. Мы обе собрали свои вещи и вышли из туалета. Когда Лив пошла к себе за кассетой, я двинулась в подземелья. Я шла по коридору, не обращая внимания на всех, кто попадался на моем пути, но я не могла игнорировать особую пару глаз, которые пристально смотрели на меня. И впервые в них не было обычного гнева или высокомерия. Фред Уизли смотрел на меня, прислонившись к колонне рядом с Джорджем, скрестив руки на груди и делая вид, что слушает слова своего близнеца. Однако, он не выглядел так, будто хотел меня проклясть.
Это было что-то новенькое…