7
Вечер ноября и минус один на термометре. Стоило им покинуть здание клиники, как легкие окутал промозглый холодный вечерний воздух.
Джису кинулась завязывать ему рот и нос шарфом.
— Тебе нельзя дышать холодным воздухом. Капиляры могут...
— Могут резко сузиться и создать лишнее напряжение в легких, я знаю.
Иногда он задумывался о собственной беспомощности. Каково это, восемнадцатилетнему парню зависеть от дозы лекарств, снабжения через капельницы, видеть эти сожалеющие взгляды, когда вокруг тебя возятся, а ты даже дышать не можешь самостоятельно, не то, чтобы принимать решения в какой вид спорта податься. Но поразительно, медсестру Ким он воспринимал в первую очередь как своего вечного собеседника за чашкой чая с шоколадками, а потом уже как работника клиники.
Они подошли к маленькой кафешке в метрах ста от входа в клинику и, прислонившись ладонями к большому стеклу, заглянули внутрь. Желтый свет маленьких ламп согревал посетителей над маленькими деревянными круглыми столиками. Оба зашли внутрь и подошли к месту заказов.
— Мне, пожалуйста, чай с жасмином и воон ту шоколадку с орехами, — она указала пальцем на пачку чёрного негорького шоколада напротив. — А моему.... «сопровождающему» ..... — Ким улыбнулась, ожидая ответа.
Чонгук замешкался, ведь всё это время наблюдал за профилем девушки и , опомнившись, сказал:
— Мне кофе с молоком и ..... шоколад, справа, да, тот. — парень потёр руки и занурился в свой шарф.
Дождавшись напитков, молодые люди заняли столик у окна. Сквозь него они наблюдали, как жители городка начинают украшать свои дома огоньками и мерцающими лентами. Чего только не сделаешь для создания праздничного настроения. Даже в этом уютном помещении было полным полно украшений.
— Аж непривычно видеть вокруг людей без униформы и капельниц. — Чонгук согревал замёрзшие руки кружкой горячего кофе. Терморегуляция у него никудышная, стоит выйти на холод, как всё тело трясётся от «внепалатной» температуры — побочные эффекты препаратов.
— Но вам ведь тоже нелегко, так ведь? — продолжил парень. — Скажите честно, вы жалеете таких, как я? Но всеми силами пытаетесь вселить надежду.
— Медсестры никогда не рассказывают, что знают. — начала Ким. — Их берут на работу за шустрые руки и жизнерадостный вид. Они должны выглядеть бодрыми и здоровыми, чтобы пациентам было к чему стремиться.
Джи разломила шоколад и протянула его мальчишке.
— Сначала попробуем мою, а потом угостишь меня своей.
Отпив глоток чая, она продолжила:
— Знаешь, мальчик-жутик, главное — не место, в котором ты находишься, а состояние духа, в котором пребываешь. Просто представь, что это пансионат, где ты можешь читать книги без остановки. Разве не здорово? У тебя есть масса времени для чтения, и ты можешь запомнить все сюжеты наизусть. К тому же, где бы ты ещё нашёл такого заядлого новеллиста, как медсестра Ким.
Парень кивнул. Будь это кто-то другой, он ухмыльнулся бы. Но не ей.
Она говорила это с таким энтузиазмом, активно артикулируя, с распахнутыми милыми глазами, а он всё вдыхал и вдыхал её мудрость вперемешку с ароматом шоколада, и ему казалось, что нет на свете девушки мудрее и красивее её. Таких, как она, он видел только на телеэкранах и страницах журналов, правда в нарядах намного превышающих стоимость её горчичного пальто да пары ботинок под столом. Она была для него обогревом в холодных стенах палат, холодных не физически, а душевно. Кто бы мог подумать, что он найдёт её вот здесь, в отделении интенсивной терапии, родственную душу, его лучшее лекарство, свою анестезию от тоски.
Песня Billie Eilish - Ocean Eyes
https://youtu.be/HQitbbtPZz8
Разве это так уж невероятно — встретить человека и сказать себе: мне с ним хорошо. И у каждого свое понятие этого «хорошо». Для парня, зависящего от периодической гормональной терапии и ингаляции, хорошо было синонимом их с нуной незапланированных посиделок, вечерних и утренних, разговоров, коротких и долгих. И она давала ему их, давала безвозмездно, ведь верила, что её предназначение — хоть так вселить надежду в этого мальчишку жить дальше.
Стоило Джису уйти, как Чон начинал по ней скучать. Когда она была вне его поля зрения, ему казалось, будто он её выдумал. И часто подавлял внутри желание пойти и понаблюдать за ней из-за угла, или отвлечь от её рутины чтением рассказов.
Он считал, что привык к её компании. За месяцы проведённые в клинике Йонмина, они не раз разговаривали непринужденно. Какой самообман. Ведь стоило ей оказаться поблизости, как сердце раздавалось щебетанием канарейки в грудной клетке, в голове путались мысли, точно котёнок, играющий с бабушкиными нитками, и он ничего не мог с этим поделать.
Вот сейчас она сидит напротив и улыбается. А он не сводит взгляда и тает.
В такие моменты Чон думал, что со стороны выглядит полнейшим придурком, ведь иногда в его фразах или движениях не было никакого смысла, всего лишь попытки унять ту дрожь, нарастание непонятного жара внутри. Он так хотел ей понравиться, продержать её тёплую улыбку подольше, что всякий раз пытался смешить. Ведь смеётся-то она, потому что он смешит, ведь смеётся-то она вместе с ним.
Он шутил. Она смеялась.
Когда кто-то тебя смешит, сколько не отрицай, но твоё сердце уже поимели. И Ким это понимала, глядя на обезоруживающую улыбку этого паренька с пачкой таблеток в кармане и катетером в руке. И чтобы забыть все свои печали, она позволяла себе трепетать от его милого «нуна», и пьянить своё сердце этими шутками да бессмысленными байками на фоне прочитанных томов Кинга и Стейна. Никогда не бывает, чтобы было всё так, как хочется. Но когда у Джи появлялась возможность насладиться моментом удовольствия, она цеплялась за него, как за спасательный круг в хаосе бытия.
Поэтому старалась растягивать это неуловимое удовольствие, потому что не хотела омрачать своё настроение одной лишь мыслью, что после ночной смены ей придётся опять возвращаться в тот холодный дом, к «нему», видеть «его» нетёплый взгляд и чувствовать холодные прикосновения.
Она хотела запечатлеть этот воздушный момент в своей памяти. Вот они сидят в кафе, на ней пальто сверху медицинской униформы, вот он отламывает шоколад покрасневшими от холода пальцами, запивает его кофе с молоком и смотрит на неё своими большими мальчишескими чёрными глазами.
Поддавшись внутреннему порыву, она предложила:
— А давай сделаем фото.
Парень улыбнулся, взял у неё телефон, переключил на фронтальную камеру. Он аккуратно пододвинулся ближе, приобнял за плечо, оставляя незримую дистанцию между своей ладонью и её пальто. Джи приобняла его за торс сквозь расстегнутую куртку и сложила пальцы в форме «V».
Щёлк.