Глава 11
***
Когда солнце уже постепенно выходит из-за горизонта, у покоев Императора, как и положено, дожидаются стыдливо выбегающую наложницу, особенно после того, как она ночью перебудила весь замок. Но Соны так и не выходит.
Она просыпается позднее Исина и то, только от того, что чувствует на себе его взгляд. Протерев глаза звякнувшей браслетом рукой, Соны садится в постели. Одеяло сползает, открывая нагое тело в украшениях.
— Доброе утро, — улыбается Соны.
— Доброе, — Исин привстает и целует локоток Соны.
— Как в этот раз ты себя чувствуешь? — стягивает одеяло ниже, проводя рукой от коленки до бедра и следом тот же путь проделывая губами.
— Более чем хорошо, — ложится поперек кровати, демонстративно перекидывая ноги через грудь Исина.
***
После жаркой ночи и полного нежности утра Чон Соны все-таки выходит из покоев Императора, но вместе с самим Императором. Они принимают баню, и Исин наслаждается, смотря на обнаженное тело, по которому струится вода. Промокшие волосы кажутся еще длиннее и прекраснее, а шаловливые взгляды, которые бросает наложница, так и завлекают.
Еще совсем недавно Исин думал, что это для него просто развлечение, сладкая диковинка, но этой ночью он понял, что, раз попробовав Соны, уже никогда не сможешь насытиться ей до конца. Вместе с красивыми лицом и телом и пламенным характером, она также обладает умом, смекалкой и хитростью, которых порой Исину с его прямолинейностью не достает. Это странно, но именно в ней междуморский Император чувствует свое дополнение. Ведь именно рядом с Соны он был готов простить провинившегося слугу, но потом все-таки взял себя в руки и выполнил то, что должен.
Соны подмигивает и наклоняется, чтобы черпнуть воды из ведра. Исин засматривается на круглые половинки с отпечатками её пальцев. И приходит в себя только после того, как ледяная вода прилетает ему в лицо.
***
— Ты бы видел себя, — уже за завтраком в сотый раз звонко хохочет Соны. — Я думала, ты меня прибьешь.
— У меня была такая мысль, — Исин отцепляет виноградинку, поднося ее к губам Соны, и та захватывает ягоду вместе с пальцами. — Но у меня рука просто не поднимется.
Соны снова и снова смеется. Исин любуется этому, касаясь неприкрытых халатом участков и целует руки. Так продолжается до того момента, пока не приходит смотритель покоев. Он говорит что-то невнятное вроде «у меня те самые новости» и странно косится на Соны. Исин тут же пытается аккуратно выпроводить наложницу.
— Ты же потом мне все равно расскажешь. Дай я тут посижу, — канючит Соны.
— Нет, ты сейчас уйдешь, — начинает злиться Исин, потому что Соны не хочет его понимать.
— Соны, тебя это не касается. Ты должна уйти.
— Ну, Исин... то есть Мой Импера... И-сии-н...
— Соны, ты всего лишь наложница. Если я сказал уйти, значит уйди!
Соны встает, чуть не опрокинув стол, и громко хлопает дверью. Её лицо покрывается красными пятнами, а кулаки сжимаются до побеления костяшек. Она просто не может смириться с тем, что её назвали всего лишь... наложницей! Всего лишь какой-то ничтожной наложницей, в то время, как она забыла обо всем и приложила огромное количества сил, чтобы открыть сердце чужому правителю. И даже, кто бы подумал, ревновала. А она для него просто наложница!
Соны уходит в свои покои, переполненная гневом, вновь разгоревшейся ненавистью и больше не намеренная отступаться от своих первоначальных задумок.
— Я узнал, зачем к нам едет король и королева Поднебесья, — говорит Чанель. — Говорят, что у нас в плену их младшая принцесса.
— Какая принцесса? — удивляется Исин. — Мы даже не нападали на их страну. Ну, что ж... встретим.
Чон Соны, как ошпаренная, залетает к себе в покои и со всего маху садится на постель, от чего даже подушки подпрыгивают. Руки её сжимаются в кулаки, челюсть беспрерывно двигается, разве что скрипа зубов не раздается. Необузданная злость закипает внутри. Соны хочется кричать, кусать подушку и крушить все вокруг, чтобы все, абсолютно все видели, как она ненавидит эту отвратительную страну, этот отвратительный замок и этого отвратительного, грубого, жестокого правителя. Соны не понимает, почему она раньше была насколько покорная и как могла опуститься так низко, что ревновала и собственноручно отдала себя, свою гордость этому лжецу.
Конечно! Без сомненья! Исин лгал и лжет! Ведь Соны всего лишь наложница.
Схватив подушку, Соны швыряет ее в кувшин с водой и тот вдребезги разбивается и каменный пол. Вскочив на ноги, она влетает во вторую комнату, распахивает окно, и подарки один за другим вылетают вместе со шкатулками, то трескаясь от ударов о мощеные дорожки, то повисая на дальних деревьях сада и теряясь в обширных кустах.
«Как я могла носить это... это...», — Соны пытается подобрать подходящие слова, но они застревают в горле. На улице поднимается шум. В коридоре тоже. Соны хватает очередную шкатулку, намереваясь выкинуть следом за всем остальным, но в итоге выкидывает только шкатулку. Заколка, так заботливо уложенная служанкой. Соны перехватывает ее как нож. От напора трескается узор и отваливаются золотые нити, а острые края впиваются в кожу.
Боль в ладони немного отрезвляет, и в уголках глаз собираются крупным градом капельки влаги. Соны отбрасывает заколку в угол комнаты и опирается ягодицами о край подоконника. Обида разливается в ней подобно черной морской бездне, затопляя только-только успевшие зародиться чувства. И, если бы это было возможно, то Соны бы услышала, как трескается её собственное сердце.
«Всего лишь наложница» – эти слова настолько прочно въедаются в душу, что шаг от ненависти до любви делается в обратную сторону.
И, конечно, эта истерика не обходится без её виновника – Исина. Сначала слуги во главе со смотрителем замка Сухо забегают в покои наложницы , намереваясь устроить ей за такое неподобающее поведение и пренебрежительное отношение к императорским подаркам, но стоит им только увидеть Соны, сидящию на подоконнике, в унисон издают испуганный писк.
— Так, сейчас медленно отойди-"те" оттуда, — говорит Сухо, вытянув руки вперед по направлению к окну.
Соны поднимает заплаканное лицо и не понимает, почему с ней так осторожничают. Теплый ветер приятно щекочет спину и только сейчас наложница осознает, где она сидит. Повернув голову и взглянув вниз, она вызывает еще большую бурю эмоций у окружающий, что даже кто-то кричит «Императора! Срочно позовите Императора!».
Соны ухмыляется. Сухо почти трясется и выглядит так, будто вот-вот свалится в обморок. С ним еще не разговаривали про эту ночь, а что теперь будет за то, что он недосмотрел и допустил такое. Сейчас это же не просто рабыня или служанка, а возлюбленная наложница , которая своими стонами и криками не давала спать всему замку.
— Пошел вон отсюда, — сразу же, только войдя, командует Исин.
— Но... но, мой Император... — от страха заикается Сухо.
— Вон пошел! — Исин дожидается, когда они оказываются одни, и в несколько шагов преодолевает разделяющие их расстояние, хватает Соны за руку и грубо стаскивает с окна. Раздается звонкий шлепок, и щеку Соны опаляет от сильного удара, что голову её даже дергает в сторону.
— Что ты здесь устроила?!
Соны молчит, прижимая ладонь к полыхающему месту, а грудь высоко вздымается от тяжелого дыхания.
— Я повторно спрашиваю: что ты здесь устроила?!
— Избавилась от лишнего, — Соны иронично ухмыляется, стараясь скрыть наворачивающиеся слезы. Щека горит, а вместе с этим душе становится еще больнее.
— А что, жалко подарочки?
— Я не про подарки спрашиваю, — строго говорит Исин. Он прекрасно видит и опухшее лицо, и заплаканные глаза, и красный отпечаток своей ладони, но держится изо всех сил, чтобы не показать слабину. Но, когда из уголков этих трепетно припухшых глазок выскальзывают две маленькие слезики, он не справляется с собой. Убрав ладошку наложницы, Исин касается горящей щечки тыльной стороной своей ладони.
— Я же за тебя испугался. Ты зачем туда полезла вообще?
— Я не полезла, — Соны громко всхлипывает, позволяя эмоциям выходить наружу, и обнимает протянутую к ней руку Исина. — просто присела.
— Хорошее же место ты нашла,
—Исин притягивает её к себе, подхватывает на руки и относит в спальню, бережно укладывая на кровать.
— Не пугай меня так, ладно?
Соны ничего не отвечает. Исин лежит рядом, приподнявшись на локте, поглаживает раздраженную слезами кожу, коротко целует открытые участки. Чон Соны млеет под ласками, вновь ругая себя за то, что сдается. От нежных прикосновений она становится податливой. Она ластиться как котенок и мурлычет, хотя и понимает, что так нельзя.
Продолжение следует ....