1
Как обычно. Конец рабочего дня.
Попадаю на улицу через чёрный выход, так будет меньше внимания, но есть лишь только один минус. Темнота, стоит пройти совсем небольшое расстояние, и лишь тогда ты увидишь тусклый свет фонаря вдалеке. Закрываю дверь на замок с помощью ключей, которые дал мне Дилан сегодня утром. Я потеряла прошлые, да и позапрошлые. В целом, Дилан менял замки уже четыре раза и должна признать — я весьма удивлена, что до сих пор работаю здесь. Он слишком добр ко мне, и слишком влюблён. Кафе досталось ему от отца, который скончался пару дней назад. Отец Дилана был человек радушный, добрый, всегда готов помочь. Но именно его решила забрать смерть в свои цепкие когти.
Я ещё не привыкла к новому замку, поэтому провозилась чуть дольше обычного. Уже собираюсь открыть рюкзак, чтобы закинуть ключи, но в памяти эхом всплывают слова Дилана:
«— Будь добра, не потеряй и их тоже,— вымученно выдохнул он, вручая мне ключи, — и да, чуть не забыл, надеюсь, тебе не составит труда закрывать на 2 оборота»
Я забыла про второй оборот.
День был тяжёлым, так что даже такая мелочь казалась проигрышем всего самого дорогого в каком-нибудь элитном казино. Я прижалась лбом к металлической двери и захныкала словно ребёнок. Сегодня утром мой градусник вновь показывал 39 градусов. Эта температура не спадала уже неделю, после чего мне следовало остаться дома на время и не работать, но я не могу себе этого позволить, свихнусь наедине с собой окончательно. Состояние было более чем хреновое, я вставила ключ заново и повернула ещё один раз. Ко всему этому ужасу добавлялась и музыка в наушниках, от громкости которой давило на виски и глаза.
Тяжело не плюхнуться прямо здесь, возле двери чёрного выхода, и не кануть в забытье. Начинаю ощущать противную тошноту и скорое приближение обморока. Накидываю капюшон чёрного худи, ведь так я похожа на какого-то наркошу-грабителя, и никто не посмеет приставать ко мне. Спускаюсь по ступенькам и на последней спотыкаюсь. Я даже не чувствую боли в коленях, понимаю, что упала довольно удачно, и даже не разодрала ткань штанов. Опираясь на перила, сажусь на ступеньку, с которой благополучно упала, стряхиваю грязь с себя и поднимаюсь, рефлекторно смотря на колени, чтобы оценить масштаб полученного вреда. Удостоверившись в их более или менее сносном виде, продолжаю путь по переулку, смотря вниз.
Я не замечаю ничего вокруг, музыка орёт в наушниках, в голове дикая пульсация, но я продолжаю плестись. Это самообман, я ведь знаю, что не дойду, да я буквально с ног валюсь. Если бы кто-то хоть мизинцем левой руки чуть толкнул меня, я бы тут же свалилась. И дай бог, чтобы пришла обратно в сознание. Честно, я совершенно не имею понятия, с какого момента я начала чувствовать себя настолько плохо. Может, это началось гораздо раньше, чем заметила, просто я этого упорно не замечала. Как обычно выпила таблетки, которые нашла в аптечке и забила, да, возможно проблему нужно решать комплексно, но не мне.
Тем временем, я продолжаю перебирать ногами по дороге между домами. Замечаю, что даже следующий фонарь не работает, и единственное освещение дают яркие вывески с людной улицы, которая остаётся далеко позади, и лунный свет.
— Мать твою, — злобно рявкнула, бегая глазами по окружённому темнотой пространству.
Присев на корточки начала аккуратно водить руками по земле, ощущая на асфальте маленькие камешки и со скрипом контактирующие меж собой стекла разбитых бутылок, скорее всего спиртного.
— Ну-у же, — прохныкала я.
С детства не скрывала своё плохое настроение или проблемы с самочувствием. Так что, если плохо мне, плохо и другим.
Тем временем, я продолжала искать не вовремя выпавший наушник, а в голове уже буквально горела навязчивая мысль оставить его ко всем чертям здесь, в совершенно тёмном, грязном и абсолютно немом переулке. И тут, кистью правой руки я нахожу этого малыша, но испытываю не радость, а раздражение, и подавляю желание с большей силой отшвырнуть наушник обратно.
Пытаюсь подняться, но это оказывается сложнее, чем представлялось мне ранее. Сую наушник обратно в ухо, поправляю волосы и, опираясь на асфальт, пробую подняться снова.
Наверное, сейчас я чем-то похожа на пьяницу. Несуразная на первый взгляд попытка оказалась удачной, но в глазах сразу же потемнело, поэтому я схватилась за голову и вымученно простонала. Сама я этого не услышала, ведь в наушниках продолжала громыхать музыка, и должно быть, это услышали бы другие люди, если бы хоть кто-то ходил здесь. Я представила лицо человека, который лицезрел бы эту картину и невольно рассмеялась. А потом этот смех перерос в дикий хохот, такой сильный, что мне пришлось наклониться вперёд, так как мышцы живота болезненно тянули. Но после этого последовал прилив ещё более дикого смеха, ведь я опять представила, что было, если бы это кто-то увидел.
Эта безумная смесь, музыка в ушах, головная боль, температура, дикое воображение превратили меня в какую-то психованную дуру.
Ещё немного побыв в безобразных судорогах, я выпрямилась, насколько это было возможно. Вытерла скопившуюся в уголках глаз от смеха влагу, и продолжила свой путь.
Пройдя от силы два шага, я уперлась, словно в стену. Подняв взгляд, я увидела ещё более тёмный сгусток в ночной темноте.
— Чудно, я могу найти стену даже там, где её нет, — хохотнув я шуточно поклонилась. — О, очередной плод моей изуродованной фантазии, я сделаю вид, что ты существуешь, и обойду, так уж и быть, — после своей короткой реплики я снова разразилась заразительным хохотом.
Я настолько сильно рассмеялась, что ненавистный наушник опять выпал. Завизжала от злости, в этом порыве злостно топнула ногой, примерно в том месте, куда должен был приземлиться наушник. После чего, я издала непонятный звук, который произошёл вследствие моей неудержимой злости.
— Господи Боже, я дойду сегодня домой?! — прокричала я. — С наушником или без него.
Позже я снова уверенно начала шагать в уже обыденном направлении, но, опять во что-то врезалась, не сделав даже одного шага. Попытка вторая.
Но нет, это оказался не плод моего воображения, а вполне реальное препятствие. Я испуганно вскрикнула и отскочила от «места происшествия». Тут же почувствовала запах гари и увидела зажигалку в руках кого-то. От неё падал тусклый свет, судя по комплекции, видимо на двух парней, которые стояли напротив. Только после этого я заметила ещё один маленький огонёк сигареты, который находился на уровне лица парня, он, должна признать, был высок. На голову выше меня, или меньше, или больше. Кто вообще на это смотрит в такой ситуации? Голову задирать неудобно.
— Извините, — невнятно пробормотала и уже намеревалась продолжить путь, но у нежеланных гостей, похоже, были другие планы.
Меня дернули за руку так, что в итоге я отлетела к стене. Больно ударившись затылком, измученно простонала, борясь с соблазном не скатиться по шершавому твёрдому кирпичу на асфальт. Но колени мои подкосились, и остались немного согнутыми. Я всё ещё держалась стоя, благодаря выступу на стене, который был словно спасательным кругом для меня, как для утопающего. Я поморщилась от боли, которая уже, казалось, впрыснула свой губительный яд во всё тело. Не оставляла попыток выпрямить колени, в голове как-бы помечая, что второй наушник, похоже, тоже выпал.
— Какого черта? — я совершенно не была уверена, что меня услышали. Мой голос был тихим, в нём словно смешались все эмоции, вся боль, что были во мне. Такой голос, что можно было подумать, что я вот-вот расплачусь, но это всего лишь неспособность переносить такое моим телом.
В этот момент я уже собиралась потерять сознание, но оставалась, словно между небом и землёй. Не могла уже ничего сказать, и уж тем более сделать, но мозг продолжал получать и обрабатывать информацию.
— Да ну, Кёрц, ты видел, что тут вытворяла эта ненормальная, она еле на ногах стоит. — Голос парня, которого я так и не смогла рассмотреть. Он был слишком звонким для этой ночной тишины. От него уши резало.
— Скорее всего, у такого же, как ты взяла свои игрушки, ну переборщила чуть-чуть, с кем не бывает.
Я продолжала стоять, опиравшись о стену с согнутыми коленями. Глаза смотрели вниз. Может я что-то и видела, может и слышала, но это ничего не значит. Рюкзак давно уже валялся где-то на земле.
Прикосновение. Лёгкое прикосновение отдалось дрожью по всему телу, я неосознанно наклонила голову в сторону, где моей щеки коснулась чья-то рука.
Она была холодная, словно лёд, грубая и большая. Проведя тыльной стороной ладони по щеке, этот «холодный человек» продолжил вести ею по шее, а после прервал эту маленькую связь. Я вздрогнула. Если бы не моё обессиленное состояние...
Я прикрыла глаза, но уже в следующую секунду широко распахнула их. Меня ещё сильнее придавили к стене, он душил меня одной рукой. Я уже могла не держаться ни за что, на весу меня могла держать только его грубая ладонь. Кёрц, должно быть.
— Брось. Зачем она тебе? — вновь начал говорить тот задорный паренёк и подошёл чуть ближе, заговорив тише, — не видела она ничего, да она в хлам, оставь, — в голосе промелькнуло беспокойство.
Тем временем давление на мою шею усиливалось, но недостаточно для того, чтобы кислород совсем перестал поступать в лёгкие. Я приоткрыла глаза, подняла одну руку в попытке убрать от своей шеи забирающую жизнь конечность. В голове бардак, мысли спутаны, я не чувствую даже грань между реальностью и забвением. Глаза часто моргают в попытке сфокусироваться, но впереди только мутная темная пелена. Хватка на шее усиливается, во рту всё пересохло, от этого чаще глотаю. Рот самопроизвольно открывается и из меня выходит непонятный то ли скрип, то ли хрип с кашлем.
В этом городе такого рода ситуация далеко не редкость, и меня это абсолютно не удивило, я особо даже не задумывалась, чем это закончится. Но одно могу сказать точно, очень жаль, что я не полностью понимаю, что происходит. На грани между сознанием и бессознательностью, это невозможно. Жаль, очень жаль.
Снова прикрываю глаза и сглатываю.
— Я серьёзно, давай спокойно разойдёмся. Она сейчас вырубится. — Кёрц, должно быть, всё это время в упор смотрел на меня, а давление его руки на моей шее становилось всё больше. Да и вообще, я лишь только предположила, что он смотрел на меня, силуэт его головы был повёрнут в мою сторону. Он медленно повернул голову в сторону говорящего, и честно сказать, мне было интересно, каков его взгляд. — Ты шутишь? Думаешь, что она что-то видела? Забей и разойдёмся.
В голове всплыл довольно запоздалый вопрос. Мой «душитель» не вымолвил и слова за всё время. От этого мои губы искривились в полуулыбке. Почему мне показалось это смешным, понятия не имею, но предположение есть: может это ещё один плод моего воображения, и всего этого просто нет?
Я просто стою возле стены посередине тёмного переулка и улыбаюсь.
Эта мысль заставила улыбнуться меня чуть более явно, и, должно быть этот жест заставил пребывать говорящего в непонимании.
— Да она сумасшедшая, — выдохнул он, чуть отходя. — Кёрц, возьми. — Я так и не увидела, что он ему дал, но услышала еле уловимый шелест купюр. — Я сваливаю.
Позже его длинная худощавая фигура начала удаляться, исчезая в темноте неосвещённой улицы.
Я недовольно промычала, так как сил уже совсем не оставалось.
— Знаешь, мне понравилось представление, которое ты здесь устроила, — голос, какой же мать его, удивительный голос. Хотя вполне может быть, что виной такой впечатлительности лишь от тембра звучания было пересечение сложившихся обстоятельств и моё нездоровое состояние. Он наклонился чуть ближе и прошептал,— оно было весьма безумным. Но, — выставил перед моим лицом указательный палец, словно отец ругал свою маленькую девочку, — красавица, ты просто оказалась не в то время, не в том месте.
В следующую секунду он взялся двумя руками за мою голову и сильно ударил ею стену.
Это было последней каплей. Перед полной потерей сознания, я чувствовала лишь острую боль в затылке.