Счастье на троих
Полночь.
Кывылджим лежала на боку, обнимая массивную, мягкую подушку. Омер спал рядом, его дыхание ровное, спокойное. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.
Внезапно её тело напряглось — резкая, пронзительная волна боли пронеслась по низу живота, заставив её вдохнуть через зубы. Она замерла, инстинктивно прижав ладонь к животу. Схватка?
Но, прежде чем она успела испугаться, боль отступила, оставив после себя лишь слабое эхо. Кывылджим медленно выдохнула, прислушиваясь к своим ощущениям. Малыш шевелился, будто реагируя на внезапный спазм.
Прошло несколько минут. И вот — снова. На этот раз боль была сильнее, глубже, будто кто-то сжимал её изнутри стальными тисками. Она сжала пальцами подушку, стиснув зубы.
— Омер... — её голос прозвучал тихо, но он мгновенно проснулся, будто её инстинкты передались ему по цепочке.
— Что? Что случилось? – он приподнялся на локтях, вглядываясь в ее лицо.
— Кажется...началось?
Его лицо на секунду окаменело, затем он резко вскочил с кровати, уже на ходу хватая телефон.
— Схватки? Как часто?
— Только начались...Пару раз прихватило.
— Дыши, — он говорил спокойно, но в его голосе начала проскальзывать лёгкая дрожь. — Вдох... и медленно выдох.
Она кивнула, подчиняясь его команде, стараясь не сбиваться. Боль отступала, но она знала — это только начало.
— Собирайся, — Омер уже набирал номер врача, а его пальцы дрожали на экране. — Мы едем в больницу.
Она закрыла глаза, сжимая край пижамы. Новый спазм пронзил живот, но она лишь глубже впилась пальцами в ткань, стараясь дышать ровно.
— Секунду... — Кывылджим медленно поднялась с кровати, одной рукой придерживая поясницу. — Мне надо собраться. И...может, немного подкраситься? Ой, и маму нужно разбудить?
Омер замер с телефоном у уха, а его глаза округлились.
— Ты... что? — голос его дрогнул. — Дорогая, давай я тебе всё соберу. Какой макияж?! Ты же... рожаешь!
Она усмехнулась, уже шагая в сторону ванной, слегка прихрамывая.
— Ну не прямо же сейчас, — бросила через плечо, хватаясь за дверной косяк, когда очередная волна боли накрыла её. — У нас есть время... ой...
Омер в панике провёл рукой по лицу, затем резко дёрнулся вперёд, подхватывая её под локоть.
— Нет, у нас НЕТ времени! — почти закричал он, но затем резко понизил голос, увидев, как она морщится. — Прошу тебя, просто оденься, а я пока вызову такси, соберу сумку, разбужу твою мать, свяжусь с врачом...
Он говорил всё быстрее, словно боялся, что, если остановится — всё рухнет.
Кывылджим, опираясь на него, вдруг рассмеялась – лёгким, чуть нервным смехом.
— Офф, ты выглядишь так, будто рожать собрался ты, — прошептала она, нежно касаясь его щеки. — Всё будет хорошо. Дай мне пять минут...и мы поедем.
Омер застыл, глядя на неё. Потом глухо выругался себе под нос и рванул к шкафу, выдёргивая первую попавшуюся одежду.
— Четыре минуты, — процедил он. — И ни секундой больше.
— Хорошо, хорошо. Папаша-паникер, — Кывылджим подмигнула ему, расплываясь в улыбке, — четыре минуты, как ты и сказал. Пока достань сумку, она уже собрана. И...–она замялась, прикусив губу, — прихвати из холодильника баночку маринованных огурцов.
Омер застыл на полпути к коридору, медленно оборачиваясь. Его лицо выражало такую степень непонимания, будто она только что попросила принести ей луну.
— Ты... — он сделал паузу, явно подбирая слова, — ты СЕЙЧАС, в этот момент, думаешь о солёных огурцах?!
Она уже копошилась у зеркала, одной рукой сглаживая растрёпанные волосы, другой — сжимая край раковины, когда новая волна легкого спазма накатила.
— Омер, — её голос прозвучал удивительно ровно для человека, чьи пальцы впивались в мрамор, — когда я говорю «огурцы», ты идёшь и берёшь огурцы и, по возможности, не задаёшь философские вопросы. Хорошо?
Он открыл рот, закрыл, потом резко повернулся к холодильнику, бормоча себе под нос:
— Огурцы. Ну конечно. А может, ещё и чайку заварить? Или полный завтрак приготовим? — стеклянная банка звякнула о дверцу, когда он выдернул её с такой силой, будто огурцы лично ему что-то должны.
Из ванной донёсся её сдавленный смешок:
— Ты же знаешь... Ой! — смех резко оборвался, сменившись прерывистым вдохом.
Омер бросился обратно, прихватив баночку огурцов с собой.
— Всё, принес. Точно всё? Может, ещё что-то нужно? — он метался между сумкой, огурцами и женой, словно перегруженный процессор. — Воды?
Кывылджим, опираясь на него, вдруг нежно прикоснулась к его щеке:
— Только успокойся, мой герой. Сейчас я переоденусь и поедем.
— Такси уже подъехало.
В больнице.
— Кывылджим-ханым, по показателям у вас всё в норме, — доктор Эрмин улыбнулся, просматривая график схваток на мониторе. — Судя по динамике, к утру ваш богатырь появится на свет. Сейчас мы сделаем анестезию, и через пару часов начнётся активная фаза. Ваш муж останется с вами в палате?
Кывылджим, переминаясь на кушетке, бросила взгляд на Омера, который в этот момент нервно теребил край её халата.
— Ой, доктор, — она игриво подняла бровь, — а вам нельзя заодно и ему что-нибудь успокоительное вколоть? А то боюсь, когда все начнётся, вам придётся не роды принимать, а отхаживать моего «героя».
Омер резко выпрямился, выпустив из рук ткань. Его лицо выразило такую комичную смесь возмущения и обиды, что медсестра у аппарата УЗИ невольно фыркнула.
— Конечно я останусь! — он провёл рукой по лицу, собираясь с мыслями. — И... не обращайте внимания, она всегда так шутит. Особенно в... очень подходящие моменты.
Доктор Эрмин, пряча улыбку, сделал пометку в карте:
— Что ж, тогда готовимся. Медсестра проведёт вас в предродовую. — Он повернулся к Омеру, и в его глазах мелькнул искренний интерес. — А вам, Омер-бей, я бы всё же посоветовал...может, выпить чашечку кофе? Для бодрости.
Кывылджим закатила глаза, но тут же вцепилась в руку мужа, когда новая схватка сковала тело.
— Видишь? — она прошептала сквозь стиснутые зубы. — Даже доктор понял, что ты выглядишь бледнее, чем я.
Омер, не находя что ответить, лишь покрепче сжал её пальцы, и его ладонь была на удивление тёплой и твёрдой, как якорь в этом внезапном шторме.
***
Кывылджим лежала на кушетке, ощущая, как каждая новая схватка сжимает её тело все сильнее. Анастезия притупила остроту боли, но не могла убрать её полностью, а лишь превратила острые всплески в тяжёлые, давящие волны.
Омер сидел рядом, его пальцы переплетались с её, крепко, почти до боли. Его лицо было напряжённым, брови сведены, губы плотно сжаты. Он не отрывал взгляда от монитора, где кривая схваток поднималась и опускалась, как шторм на экране радара.
— Ты... как? — он спросил хрипло, будто это он, а не она, уже час дышал по особой технике.
Кывылджим слабо улыбнулась:
— Пока жива. Но если будешь смотреть на этот монитор так, будто от него зависит твоя жизнь, я заставлю тебя читать мне вслух. Чтобы отвлечься.
Омер моргнул, словно только сейчас осознал, что буквально впился взглядом в аппарат. Он нервно провёл рукой по лицу.
— Хорошо. Что читать?
— Что-нибудь смешное. Чтобы я не думала о том, что сейчас со мной будет.
Омер потянулся за телефоном, но в этот момент дверь открылась, и вошла акушерка.
— Ну что, Кывылджим-ханым, скоро начнём. Ваш организм готов, а вы готовы встретить своего малыша?
Кывылджим глубоко вдохнула. Готова? Нет. Но выбора уже не было.
Омер сжал её руку сильнее.
— Мы готовы
После родов. В палате.
Тишина.
Не та напряжённая, тревожная тишина перед бурей, а мягкая, уставшая, наполненная покоем.
Кывылджим лежала на кровати, обессиленная, но глаза её сияли. На груди, завернутый в тонкое белое одеяльце, лежал он. Их сын. Маленький, сморщенный, с тёмными волосиками, такими же, как у Омера. Их Кемаль.
Омер стоял рядом, его пальцы осторожно касались крошечной ладошки малыша. Он дышал медленно, словно боялся спугнуть этот момент.
— Он... — голос его дрогнул. — Он идеальный.
Кывылджим слабо рассмеялась:
— Ну конечно. Разве могло быть иначе?
Омер наклонился, прижав лоб к её плечу.
— Спасибо.
Одно слово. Но в нём было всё — и боль, и страх, и бесконечная благодарность.
Кывылджим закрыла глаза. Где-то за окном уже светало. Начинался новый день.
Их первый день втроём.
Лёгкий запах антисептика, смешанный с чем-то новым, тёплым — запахом их малыша. Кывылджим слабо улыбнулась, проводя пальцем по крошечной щеке сына.
— Тебе спасибо, — прошептала она, голос её был хрипловатым от усталости, но в глазах светилось счастье. — За всё...
Омер присел на край кровати, а его обычно уверенные движения теперь были осторожными, будто он боялся раздавить воздух вокруг ребенка. Он протянул палец, и малыш рефлекторно сжал его в своей ладошке — такая маленькая, такая хрупкая, и такая сильная хватка.
— Омер, ты просто посмотри, какой же он крошечный... — Кывылджим рассмеялась тихо, но тут же зашикала сама на себя, когда малыш сморщился во сне.
Омер не ответил. Он просто смотрел на эти миниатюрные ресницы, на сморщенный носик, на едва заметное движение губ. Его собственные губы дрогнули, и он резко провёл рукой по глазам, будто в них вдруг попала соринка.
— Он... — голос его сорвался, и он замолчал, сжав челюсти.
Кывылджим протянула свободную руку, коснулась его щеки.
— Да, он твой. Твой родной сын. Весь в тебя. Даже брови хмурит так же драматично.
Омер фыркнул, но не стал отрицать. Вместо этого он наклонился и прижал губы к её пальцам, потом — ко лбу малыша.
— Я вас люблю, — прошептал он так тихо, что слова едва долетели. — Обоих. Больше жизни.
— И мы тебя.
Следующий день.
Омер сидел в их двухместной палате, застыв в неудобной позе, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить крошечное создание на руках у жены.
— Знаешь...– шепотом сказала Кывылджим, боясь разбудить сына, которого недавно им принесли. — Когда я впервые его увидела...мне показалось, будто я знала его всегда.
Омер осторожно провел пальцем по детской ладошке.
— Он так мало весит...– прошептал он, и вдруг его голос дрогнул, — Как мы будем...Как мы сможем...
— Шшш, – Кывылджим слегка наклонилась и прикоснулась губами к его губам, — Мы вновь научимся всему. Вспомним, как это делается. Вместе.
Омер закрыл глаза, прижавшись лбом к ее плечу.
— Я так боялся вчера. Боялся, что что-то может пойти не так, а твое спокойствие...
— Омер, всё прошло хорошо. – она улыбнулась, глядя на сына, который во сне скорчил смешную гримасу. — Посмотри, он уже улыбается, Омер. Наверное, видит хорошие сны. Возможно, о нас.
— Или о том, как его папа два часа бегал по коридору, спрашивая у медсестры, нормально ли, что у него такие маленькие ноготочки? – пробормотал Омер, но в его голосе уже не было прошлой паники. Лишь нежность и бесконечная любовь.
Кывылджим рассмеялась, прижимая Кемаля сильнее к себе.
— А я думал, что знаю , что такое счастье, – вдруг сказал Омер. — Но это, это что-то совсем другое.
Кывылджим кивнула, чувствуя, как слезы снова подступают к ее глазам. Какой по счету раз за день?
— Теперь нас трое. — прошептала она. — Навсегда. Мы – родители Кемаля Унала. Ты веришь в это?
Омер бережно обнял их обоих, стараясь не давить слишком сильно. В этот момент малыш открыл глаза, такие темные, мутноватые, но уже такие осознанные.
— Он смотрит на нас, – ахнула Кывылджим.
— Запоминает своих слишком слезливых родителей, – поправил Омер, усмехаясь.
— Это точно. Нам уже стоит подаваться на конкурс самых нежных и заботливых мамочку и папочку?
— Определенно победим.
Выписка.
Утро встретило их ярким солнцем. Омер с гордостью нес автолюльку, в которой мирно посапывал Кемаль. Кывылджим шла медленно, слегка придерживаясь за перила, но с сияющей улыбкой. Омер поглядывал на нее, желая помочь, но не зная как именно.
— Ты уверена, что тебе не нужна коляска? Я бы тебя довез до машины. – спросил он нервно, десятый раз за последние несколько минут.
— Омер, – начала она, — Если ты еще раз это предложишь, я возьму и ударю тебя чему-нибудь, даже не смотря на присутствие сына и людей вокруг.
Доктор Эримин и медсестра, провожая их, едва сдерживали смех:
— Поздравляю вас еще раз! И, Омер-бей, попробуйте не довести жену в первые же дни. Она еще не полностью восстановилась.
— Я лишь забочусь...– начал Омер, но заметив упрямый взгляд Кывылджим, замолчал.
Кивнув докторам, и еще раз поблагодарив, он закрыл двери автомобиля и повез свою семью домой.
Дома.
Дверь квартиры распахнулась еще до того, как они успели достать ключи. На пороге стояла Сенмез, а сзади маячил Метехан. Он молча взял сумки из рук Омера, но его взгляд то и дело возвращался к автолюльке.
— Кывылджим, родная! Наконец-то, где мой внучок?
— Оф, мама, хоть бы спросила как я себя чувствую, – она улыбнулась, отдавая малыша матери. — Он спит, не разбудите только.
Сенмез, взяв внука, мгновенно улыбнулась еще ярче, стирая второй рукой слезы.
— Какой он красивый, весь в Омера! Ну разве что, глаза твои, Кывылджим. – она подмигнула зятю. — Бесконечно красивый и крепкий!
Омер тем временем ушел в комнату.
Вернувшись, он протянул руки к Сенмез:
— Давайте, его нужно переодеть. Иначе он вспотеет и, не дай Аллах, заболеет.
— Будет весело, — сказал Метехан, переводя взгляд с тревожного отца на Кывылджим, которая наконец то почувствовала себя дома.
Она присела на диван в гостиной с улыбкой наблюдая за происходящем.
— И не говори! Будем жить как в комедийном шоу. – давясь смехом, сказала она.
— Не смешно, дорогая. Сейчас я все сделаю и пойдем обедать.
Он чмокнул ее в макушку, держа на руках их сына.
За окном шумел Стамбул, солнце проникало внутрь, играя на полу бликами, а в квартире началась новая жизнь, новая история.
—————————————————————
Вот примерно так я бы хотела увидеть 1 серию 4 сезона! Жалко, что планы у них совсем другие, но очень надеюсь, что уделят достаточно времени такому моменту🥹 ...А пока, я напишу свою историю!
Жду ваших впечатлений в комментариях!