Глава 21
Это спасение, что-то такое приятное, оно обрывает странный сон, в котором меня целуют, и я не знаю кто, на его шее мелькает то кусочек пластыря, то мазок красной помады, а я зарываюсь рукой в его волосы, и они почему-то мокрые.
Тело простреливает, и я вздрагиваю, кажется, задремала. С трудом разлепляю веки и щурюсь - в открытое окно слепит солнце.
Окно чужое, и потолок, утыканный неровными светильниками, тоже. Кровать большая, и я в ней не одна, под одеялом шевеление, а еще...
Всхлипываю, отбрасываю его в сторону и смотрю на черную макушку между моих разведенных ног.
Это не сон, мои пальцы зарываются в его влажные волосы, влажный язык зарывается в меня.
Со стоном падаю обратно в подушки и крепче цепляюсь в его макушку. Он замечает, что я проснулась и, не теряя, времени, добавляет к языку палец.
Бессовестно...
Ноги разъезжаются, он укладывает их удобнее себе на плечи. Целует глубже, с тихими рыками, с пошлыми хлюпами втягивает мокрые складки. С каждым движением все сильнее начинаю метаться в постели.
- Нравится? - он жжет дыханием, ничего кроме стонов выдавить не могу, голой пяткой бью его по спине.
Он сочно целует, тропинкой по телу поднимается выше, с живота на грудь, зубами оставляет метки. Его лицо зависает над моим.
В глазах мое проклятье, разливается море, плещется конец света, я смотрю в омут, вижу вынырнувших оттуда чертей. Он так красив, так прекрасен, я, возможно, все ещё пьяна. Нет сил противиться, сжимаю его шею, когда он резко входит.
Охаю и выгибаюсь, рукой стукаюсь об тумбочку.
- Осторожно, он проскальзывает до самого конца. Замирает там, давая мне осознать. Что я с ним, в его кровати, у меня в голове обрывки памяти, ночь в клубе, мажорные одногрупники, и...он, он был там.
А потом провал.
Мну простынь, сомлевшая шепчу:
- Мне на пары надо.
- Сегодня суббота, - томным голосом поддерживает он разговор.
- Мы учимся.
- Ты проспала. Еще ночью в такси уснула, - он убирает прядку волос с лица, касается щеки.
- Я...
Член выходит, и рывком врезается снова.
Затыкаюсь и мучаюсь, неловко и приятно, ловлю его поцелуй и пробую свой вкус, меня так не будили ни разу, и никто не говорил, что взрослая жизнь такая, с самого утра развратная.
- Считается, что секс - лучшее средство от похмелья, Янчик, - он шепчет и медленно двигается во мне, вынуждает с ним соглашаться.
Ногами веду по его телу, он полностью голый, как и я, и мы так спали, всю ночь, глубокими толчками он вдавливает меня в кровать, поддаюсь этим тягучим ощущениям и соображать перестаю, со мной остаются его губы, руки, обьятия и член, таранит меня. Встречаю его взгляды и без слов сближаюсь, вот эта полуулыбка когда ему хорошо, блеск в глазах он прикрывает ресницы и распахивает, на лоб спадает влажная прядь волос.
- Ты по утрам очень вкусная, - пальцами он сдавливает мои щеки и проталкивается в рот языком.
Ускоряется во мне, и я в панике мычу, мозг не успевает, реакция на сигналы тела путанная и острая, крепче обнимаю его ногами и вбираю в себя, кровать стучит в стену, она стучит, я кричу. Еще один толчок, нет, вот сейчас, и бам, в крови взрываются салюты, перед глазами вспышки.
Он резко выходит, горячая жидкость обстреливает мой живот.
Сгибаюсь и заваливаюсь на бок, удовольствие почти как боль.
- Ш-ш, Янчик, - он валится рядом, притягивает к себе, слепо целует волосы, обнимает под грудью.
Мышцы разжимаются, так медленно, неохотно, в спину колотится его сердце, все тише, тише.
Тикают часы, он ласково перебирает прядки, губами ведет по шее, на ухо спрашивает:
- В душ хочешь?
Киваю и тяну на себя одеяло, запоздало стесняюсь, ведь он все давно уже видел.
Слышу, как он спрыгивает на пол и решаюсь обернуться, смотрю на крепкие ягодицы, когда он босыми ногами шлепает в коридор.
У него родинка, там где лопатка, слева, Авель не врал. Боже мой.
Вытираю одеялом живот и скатываюсь с кровати, с пола подхватываю свои брюки и быстро натягиваю. Влезаю в футболку, оглядываюсь в поисках белья.
Невольно понимаю, что мне тут нравится, светлее, чем у Авеля, комната зонирована на спальню и кабинет. Низкая кровать, и над ней полка, корешки черно-белые, словно он читает лишь то, что визуально вписывается в стилистику спальни.
Подхожу глянуть названия и чертыхаюсь, некогда мне. Заглядываю за перегородку.
Белый диванчик в нише, компьютер и стол, во всю стену картина женского лица.
Трусов нет, буду без них.
Забираю рюкзак с дивана, крадусь в коридор. Прислушиваюсь к шуму воды, налетаю на угол мизинцем и мысленно ору. Сжимаю зубы и вываливаюсь в прихожую, это еще не так страшно, какой-то мизинец, в голове стучит имя мужа, он, наверное, меня убьет.
Отмечаю это мимоходом, пока застегиваю куртку. Обуваюсь и щелкаю замком, тихо выхожу в тамбур. Прикрываю дверь.
Нельзя было идти в клуб, и пить коктейли тоже, но уже поздно.
- Я помню чудное мгновение, - в тишине ехидно цитируют Пушкина.
Оглядываюсь.
У другой двери стоит другой близнец. В пальцах теребит ключ с брелоком-гвоздикой.
- Привет, - он подходит на шаг, кивает на квартиру брата. - Ночевала там?
- Да, - признаюсь.
- Понравилось? - еще шаг.
- Да, - не вру.
- Почему уходишь?
Избегаю взгляда, кошусь на пластырь возле его уха.
Ответа у меня нет, я и приходить не должна была, и сексом заниматься, мне теперь будет плохо, похоже, и...
Щелкает замок, и в тамбур высовывается черноволосая голова.
- Янчик, я там ванну, вообще-то, набираю, - он улыбается, рывком выдергивает у меня рюкзак. - Заходи обратно.
❤️❤️❤️
- Мне звонила Алла, дочь нашего якобы отчима, - говорю брату.
А он якобы не слышит, ходит по залу.
Черный ковер, черные диваны. Прозрачные столики, на полу валяются подушки. Большой телик беззвучно работает, под ним имитация огня из камина.
- Нахрена ты с ней связался, - продолжаю, не дождавшись ответа.
Не знаю, может, специалист она и классный, но у нее ведь на лбу написано, что она стерва. Такая же проженная, как и ее белые волосы.
Да и само имя...Алла - громкое какое-то, мне сразу представляется та звезда эстрады с прокуренным голосом, в безразмерных коротких балахонах и стогом сена на голове.
Переспит он с ней, допустим. И она сразу вцепится, как питбуль.
Брат играет в молчанку.
Переставялю венки, сваленные у стены. Венки - не значит смерть, слишком часто мы бываем на кладбище, и людей немало, желающих квесты, а у нас вечные проблемы с администрацией - погост не место для игр.
Но дело в другом - там есть симпатичная заброшка, неподалеку от ворот, старый недостроенный склеп - и квесты там проводить одно удовольствие, люди платят за испуг, и пугаются самой атмосферы, а если раскидать там у входа еще и венки...
В итоге ведь ничего не случится, все выберутся живыми, это не фильм-ужастик, это реальность.
Каин завис у окна в телефоне.
Вряд ли там что-то важное, это он со мной разговаривать не хочет.
В вазочке на столе вместо конфет аскорбинки.
Ем. Сладко-кисло, как в детстве.
Прислушиваюсь к плеску воды за стеной - там моется Яна. Он отобрал рюкзак, сам ее дернул за руку, и она осталась.
Юркнула в душ. И торчит там до сих пор.
А я зачем припёрся, все и так ясно.
Трогаю пластырь возле уха - это не было поводом ее соблазнить, это просто, от сердца. Я неправ, и я хотел исправиться.
Я так часто был неправ. Не только с ней, вообще. Но она из квартиры брата вышла. И пусть он ее словил нетрезвую в клубе - это не считается.
И я закипаю, как так.
- Алла обиделась? - Каин отвлекается от телефона.
Ну надо же, заметил меня.
Переглядываемся - позади институт, девушки и наше соперничество. Они не после его татухи оборвались даже, тату повод не путать нас. Я ушел в армию, а он нет. У него были все шансы учиться, защитить диссертацию, он классный программист, он умный.
А я умом не блещу. Боевой опыт, мастер спорта ММА, я рвался в спецназ, и меня взяли.
- Разводом Яны она займётся, - отвечаю. - Но лично ты - козел, - подражаю возмущённому тону, что лился мне в трубку в семь утра.
Брат улыбается, криво и невесело.
Его часто называли козлом, он привык. И я. Это слово слышал неоднократно вместо него.
- Главное с разводом поможет, - Каин выходит в коридор.
Он старше на три минуты, всего лишь. Но так повелось, что лидер он.
У двери ванной он замедляет шаг, прислушивается - долго там Янка плещется.
Он шагает на кухню. Я за ним, на ходу грызу аскорбинки.
Мы ту тему не поднимаем, никогда не обсуждали. Но это есть. Два человека с одним лицом - нам стало тесно. Разными дорогами пошли давно, и были пацанами тогда, студентами, как Янчик. Еще умели влюбляться, мечтать, верить в будущее.
У него наука, у меня служба, мы и не встретились, может быть, больше, но бойцов из моего подразделения зацепили за разбой. И меня вместе с ними, гиблое дело, не отмазаться. Помог Адам, подергал, где надо, и я вышел, еще до суда.
Я его не просил. От него ничего не хотел. Сам бы справился, да даже сел бы.
Но его попросил Каин, для меня. И считает наверное, что я ему за это должен. Иначе безнадежно испортилась бы жизнь, а так лишь чёрное пятнышко в прошлом.
Авель, не будь идиотом, гордость иногда выключай.
Любит он это повторять.
И я послушал, и вот мы снова вместе, живем напротив, уже пару пару-тройку лет владеем игровым бизнесом на паях, и все хорошо. Девчонок не делим и не путаем, мы помирились.
Но как-то внезапно начали сейчас, заново.
- Мне это не надо, - не хочу, скидываю, наконец, куртку на барный стул. - Снова ты красавчик, я лох, окей.
- Ты сам сказал, что ты не против. В себе уверен.
Он в одних трусах. Моя копия, только немножко счастливее. Забирает сотовый со стола, жмет сенсор.
- Аллу вчера в клубе бросил, - говорит, прижимая телефон к уху. - Извиниться надо.
Смотрю на брата, он названивает.
- Нечестно подкатывать, когда девочка ничего не соображает, - все таки вываливаю раздражение. - Так любой может. А я, вообще-то, - морщусь, признания не любил никогда, - серьезно.
- Так мне уйти, может? - он хмыкает. Ему не отвечают, он по-новой набирает номер.
- Иди, - соглашаюсь, опираюсь на барный стул.
Он изгибает бровь.
Не двигается.
Ему же легко уйти, чего он ломается.
Найдет другую в один щелчок стрелок на часах.
В ванной шумит вода, Янчик основательно засела.
У нее приятный голос и яркая внешность, сможет блистать, второй курс юриспуденции и судьба, которую заготовил Адам.
Я это все вижу, а Каин нет.
Иду сам. Останавливаюсь у ванной и барабаню по двери:
- Купание закончено, рыбка, давай, открывай.
Жду.
Там ничего не происходит.
Хмурюсь, дёргаю ручку. Оглядываюсь на брата.
Он стоит в проеме, прислонившись к косяку пьет кефир. Смотрит на дверь.
Сильнее дёргаю ручку, не слышу голоса по ту сторону, а на ум не к месту лезут венки из комнаты брата, бедная Янчик, привязались оба, вдруг довели?
Отхожу на несколько шагов и с разбегу врезаюсь в дверь. Трещит косяк, дверь с трудом, нехотя, поддается моему весу.
В ванной висит пар, жар, фигурка на коврике торопливо заматывается в синее полотенце.
- Совсем сдурел?! - она поворачивается, отбрасывает черные волосы, налишпие на распаренное покрасневшее лицо. - Ты что делаешь?
- Ничего, - шагаю назад, гашу волнение. - Ты долго. Выходи отсюда.
- А что у вас тут очередь по часам? Как в общественной бане, - босыми ногами она шлепает мимо. Придерживает полотенце на груди. - Вещи в стирке, - заявляет. - Они, оказывается, грязные. Мне нужна сухая одежда. И я уезжаю.