Глава 8: «Тонкая грань»
Две недели спустя. Элиф больше не приходила на кружок.
Диас сидел на последнем ряду, механически записывая слова профессора, но его взгляд то и дело скользил к пустому месту у окна — её месту.
— Сегодня мы разберём кейс пациента, отказавшегося от переливания крови по религиозным соображениям, — объявил Хакимов, оглядывая аудиторию. — Где Элиф? Она могла бы дать ценный комментарий.
— Заболела, — буркнул Диас, тут же пожалев о своей глупой лжи.
Профессор хмыкнул, но продолжил лекцию.
Общежитие.
— Ты идиотка! — Лера швырнула в Элиф подушку. — Он сходит по тебе с ума, а ты тут в четырёх стенах сидишь!
Элиф молча подняла подушку и прижала к животу.
— Ты даже не представляешь, как он выглядел, когда ты...
— Хватит!— Элиф вдруг вскочила, глаза её горели. — Ты ничего не понимаешь!
Лера отступила на шаг, но тут же собралась:
— Тогда объясни! Почему ты убежала?
Элиф сжала кулаки.
— Потому что если я останусь... если я хоть раз позволю себе... — голос её сорвался. — Я предам всё, во что верю. Для меня... религия важнее.
Лера молчала. Потом осторожно обняла подругу.
— Любовь — это не предательство.
Элиф разрыдалась.
Кафе.
— Брось её, — Артём отхлебнул кофе. — Она сама не знает, чего хочет.
Диас крутил в руках нераспечатанный пакет сахара.
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что... — он вдруг улыбнулся. — Когда она говорит о вере, у неё горят глаза. Когда она злится, морщит нос. Когда пугается...
—Хватит,—перебил Артём закатив глаза.— Боже, ты ещё и сопливый поэт.
Диас рассмеялся, но тут же стал серьёзным.
— Я подам заявление на перевод в её группу.
— Ты... что?—подавился своим напитком.—Ты в своем уме? Учился 4 года на стомфаке, а теперь на лечебное дело, еще и 1 курс?
—Ты слышал меня.
На следующий день Элиф замерла у дверей деканата. Диас стоял у стойки администратора, протягивая документы. Она инстинктивно шагнула назад — но он уже обернулся. Их взгляды встретились. Она увидела в его глазах не торжество, не злость — только облегчение.
— Привет, — сказал он просто.
— Ты... что ты делаешь?
— Меняю группу, — он улыбнулся. — На твою.
У неё перехватило дыхание.
— Ты сумасшедший.
— Да.
И в этот момент она поняла — он не отступит. Никогда.
Охрана как всегда спит. Но камеры могут спалит девушку, однако ей всё-равно. Будь что будет. Она пришла к нему сама. Ночью. Стояла под дверью его комнаты в общежитии, подняв руку для стука — и не решаясь опустить. Дверь открылась сама.
Диас стоял на пороге — босиком, в мятом свитере, с тёмными кругами под глазами.
— Я... — начала она.
— Заходи, — он отступил, давая ей дорогу.
Комната была крошечной, заваленной книгами. На столе — раскрытый Коран.
Она посмотрела на него, потом на Диаса.
— Ты читаешь...
— Каждый день.
Она вдруг засмеялась — нервно, истерично.
— Ты издеваешься?
— Нет, — он подошёл ближе. — Я просто хочу понять.
— Почему? Почему ты не можешь просто забыть, отстать от меня?!—Ее тревожили попытки Диаса ее понять, зная это, она не могла забыть его, она знала насколько интересна ему, и это сводило ее с ума.
— Потому что ты важнее!
Тишина.
Они стояли так близко, что она чувствовала его дрожь.
— Я не смогу... — прошептала она.
— Сможешь. Сможем.
И тогда она снова сдалась.
Она бросилась в его объятия. Он обнял её так крепко, что стало больно, но она только прижалась сильнее, чувствуя покой впервые за долгое время.
«Это грех»
«Это счастье»
«Это конец»
«Это начало»
«Это...просто момент...»
На следующее утро Лера нашла на своей кровати записку:
«Прости. Я уехала домой. Надо поговорить с отцом».
Лера улыбнулась и достала телефон:
«Она едет к родителям. Готовься, принц»
Диас прочитал сообщение и засмеялся— впервые за много недель.
Две недели спустя.
Университетский двор был залит осенним солнцем. Диас стоял у главного входа, нервно перебирая ключи от аудитории в кармане. За эти четырнадцать дней он успел:
- Перечитать весь Коран (три раза)
- Прокрутить в голове их последний разговор (сто сорок семь раз)
- Позвонить ей (ноль раз, потому что «она сама должна решить»)
И вот он увидел их.
Элиф шла посередине — слева отец в строгом костюме и тюбетейке, справа мать в скромном платье и платке. Она сама выглядела как всегда — хиджаб, длинное пальто, — но в глазах читалось что-то новое. Решимость?
Диас сделал шаг вперед, потом замер.
«Подойти? Нет, лучше подождать».
Но отец Элиф уже заметил его. Их взгляды встретились — и Диас понял.
«Он знает».
Они сидели в кабинете декана — Элиф с родителями на одном диване, Диас напротив. Молчание становилось невыносимым.
— Так, — наконец сказал отец. Его голос был спокоен, но Диас почувствовал, как по спине пробежал холодок. — Вы — тот самый юноша?
— Да, — Диас выпрямился.
— Моя дочь говорит, вы хотите... познакомиться.
Мать Элиф потупила взгляд. Сама Элиф сжала руки на коленях так, что костяшки побелели.
— Я уважаю вашу дочь, — Диас говорил медленно, подбирая слова. — И ваши традиции. Если вы позволите, я хотел бы...
— Вы мусульманин? — резко спросил отец.
Тишина.
Элиф закрыла глаза.
— Нет, — честно ответил Диас. — Но я изучаю...
— Ха! — отец встал. — Тогда о чем разговор?
—Пап,— Элиф вдруг подняла голову. — Он читает Коран. Каждый день.
Отцовские брови поползли вверх.
— И что?
— И... — она глубоко вдохнула. — Я прошу тебя просто поговорить с ним.—Отец впервые слышал от дочери подобные слова. В их семье отношения, сватовство не обсуждалось вот так открыто. Поэтому отец согласился.
Они остались одни — отец и Диас — в пустом лекционном зале.
— Вы понимаете, что просите невозможного? — старик ходил взад-вперед. — Моя дочь — хорошая мусульманка. У неё есть будущее.
— Я не помешаю её вере, — Диас сжал кулаки. — Я сам хочу понять...
— Молодой человек, — отец резко повернулся. — Вот мои условия:
1. Вы заканчиваете свой стоматологический факультет. Как планировали.
2. Если через год вы всё ещё... настаиваете— приходите к нам домой. С родителями.
3. До этого — ни слова моей дочери. Ни взглядов. Ничего.
Диас молча кивнул.
— И последнее, — голос отца стал тише. — Если вы хоть раз за этот год прикоснётесь к ней...
— Я не прикоснусь.—На этом моменте Диасу стало интересно, что именно рассказала Элиф своим родным? Про касания—вряд ли, она бы тут живая не стояла бы... или... Диас не знает, как рассуждать.
Они смотрели друг на друга — молодой человек и седой отец — и в этом взгляде было что-то древнее их обоих.
Элиф ждала у выхода.
— Ну? — она схватила Диаса за рукав, затем опомнившись отпустила руку.
— Через год, — он улыбнулся, но глаза были грустными. — Твой отец — жёсткий переговорщик.
Она засмеялась — нервно, с облегчением.
— Ты согласился?
— Да.
Они стояли так близко, что он чувствовал её дыхание.
— Значит... мы не увидимся?
— Увидимся, — он осторожно отстранился. — На защите диплома.
И ушёл — не оборачиваясь, чтобы не видеть, как дрожит её подбородок.