«Пушечное мясо снова увязло с нелюдями» [Быстрое переселение]

Глава 20. — Одежда промокла

Ладонь мужчины была грубой.

Длинные ресницы Се Сынин легонько скользнули по ладони Хэ Чэньюня.

— Ты ел? — спросил Хэ Чэньюнь.

Перед глазами Се Сынин все еще стоял образ Хэ Чэньюня, залитого кровью. Он протянул руку, медленно провел вниз по талии мужчины, пальцы слегка дрожали. Когда он почти коснулся его раненой ноги, Хэ Чэньюнь поймал его за запястье.

— Со мной все в порядке.

Се Сынин поднял взгляд. Рука, закрывавшая ему глаза, уже исчезла. Они встретились глазами.

— У тебя сломана нога, — спокойно сказал Се Сынин.

Всего одного взгляда ему хватило, чтобы понять, насколько серьезна травма.

Но самое странное...

После всего лишь одного посещения ванной тот, кто еще недавно с трудом передвигался, вдруг встал и пошел, будто ничего не произошло.

Хэ Чэньюнь не ожидал, что Се Сынин окажется таким проницательным. На мгновение он замолчал, думая о ногах молодого человека, которые совсем ничего не чувствуют.

— Нет, все уже зажило, — сказал он.

— ...

Се Сынин посмотрел на него несколько секунд и убрал руку.

На ужин Хэ Чэньюнь просто сварил лапшу, но в тарелку Се Сынин добавил два жареных яйца.

Только когда увидел, как молодой человек медленно ест, он начал есть сам.

Но у Се Сынин был слабый аппетит. Сделав всего несколько движений палочками, он отложил их и откинулся на спинку стула. Его взгляд задержался на лице Хэ Чэньюня, где появилось еще больше ран.

Он молчал.

Даже когда Хэ Чэньюнь отнес его в спальню, он не сказал ни слова.

Только когда он лег в постель, наконец заговорил:

【8806, Хэ Чэньюня кто-то избил?】

【8806: Пожалуйста, выясните это самостоятельно.】

Опять одно и то же.

Се Сынин не стал спорить, просто продолжил размышлять.

Когда Хэ Чэньюнь поднялся и хотел уйти, Се Сынин дернул его за край одежды. Встретившись с его взглядом, он спокойно сказал:

— Принеси аптечку, я обработаю твои раны.

Хэ Чэньюнь замер.

Только когда смоченная в спирте вата коснулась его ран, пронзая кожу холодной болью, он понял, что происходит.

Его брови непроизвольно дернулись.

Се Сынин был совсем рядом.

Настолько, что Хэ Чэньюнь мог сосчитать его ресницы.

Сердце пропустило удар.

Когда он осознал это, то, сам не зная почему, задержал дыхание...

На следующий день

Хэ Чэньюнь взял выходной, чтобы остаться дома и восстановиться.

Но тот, кто никогда не выходил из дома, вдруг после завтрака собрался куда-то идти.

Хэ Чэньюнь отложил все дела и пошел следом.

Когда дверь закрылась, Се Сынин уже сидел в инвалидном кресле, а позади него шел серьезный и собранный Хэ Чэньюнь.

— Куда? — спросил он.

В лифте Се Сынин нажал кнопку и равнодушно ответил:

— Собираю арендную плату.

— ...

Хэ Чэньюнь почти забыл, что этот молодой господин владеет целым зданием.

Конец месяца приближался, и действительно пора было собирать арендную плату.

Этаж за этажом.

Хэ Чэньюнь шел позади Се Сынин, словно телохранитель, защищая его от любых угроз. Если кто-то начинал торговаться, он тут же шагал вперед и пристально смотрел на них.

При его росте под 1,9 м это было весьма эффективно.

Методы сбора аренды у Се Сынин отличались от обычных домовладельцев.

В этом районе жили в основном небогатые люди, а передвигаться ему было сложно, поэтому арендная плата взималась раз в три месяца через онлайн-переводы. Те, кто не платил вовремя, получали личный визит.

Этаж за этажом.

Одни платили заранее, другие пытались увильнуть, но из-за присутствия Хэ Чэньюня все быстро доставали деньги.

Когда они добрались до девятого этажа, Се Сынин закончил обход. Но на обратном пути они услышали громкую ссору за одной из дверей.

Хэ Чэньюнь хотел отвезти Се Сынин подальше, но тот остановил кресло.

Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем ругань прекратилась.

Дверь открылась, и из нее выбросили подростка, покрытого синяками.

Он был худым, весь в ранах, но, увидев Се Сынин, улыбнулся и бодро сказал:

— Брат.

Се Сынин не ответил. Он лишь вытащил несколько купюр и бросил их перед парнем.

— Пойдем, — сказал он Хэ Чэньюню.

В лифте Хэ Чэньюнь наконец спросил:

— Кто он? Твой брат?

Но что-то не сходилось.

Он уже видел брата Се Сынин — тот был таким же избалованным, как и сам молодой господин, только с неизменной злобой в глазах.

Но тот, кого они встретили сегодня, совершенно не походил на него.

Лифт мягко остановился.

Глаза Се Сынин, до этого пустые и безжизненные, наконец обрели проблеск эмоций.

— Это сын человека, из-за которого я попал в аварию, — спокойно сказал он.

Хэ Чэньюнь замер.

Голос Се Сынин оставался ровным, словно он рассказывал чужую историю:

— Его отец сел в тюрьму за вождение в нетрезвом виде, и теперь он живет с дядей. Но тот пьет и, когда не в себе, часто его избивает. Иногда даже не дает еды.

Хэ Чэньюнь посмотрел на него.

— Тогда почему ты...

Почему ты сдаешь им жилье? Почему дал ему деньги?

Но Се Сынин больше ничего не сказал.

Поздней ночью

Хэ Чэньюнь долго не мог поговорить с ним.

Он взял стакан воды и постучал в дверь. Ответа не последовало.

Пришлось войти.

В комнате было темно.

Почему-то сердце вдруг сжалось.

Он включил свет.

Как и ожидалось, Се Сынин сидел в кресле, безразлично глядя в пустоту.

Видимо, встреча с тем парнем оказала на него сильное влияние.

Хэ Чэньюнь вспомнил, почему вообще оказался рядом с ним, и, чуть охрипнув, неловко спросил:

— Хочешь воды?

Се Сынин посмотрел на него, помолчал и взял стакан.

Вода была теплой. Он сделал несколько глотков, но вдруг его вырвало.

Тело невольно задрожало.

Хэ Чэньюнь поймал падающий стакан, но не смог предотвратить разлив воды.

— Ты...

Перед ним расползлось мокрое пятно.

Не зная, что делать, Хэ Чэньюнь достал салфетки и аккуратно вытер капли с губ и подбородка Се Сынин.

— ...Ты меня жалеешь?

В тишине, где можно было различить даже дыхание друг друга, этот вопрос заставил Хэ Чэньюня замереть.

— Что? — он не расслышал.

Но Се Сынин спокойно повторил:

— Ты меня жалеешь?

Он смотрел на Хэ Чэньюня с болезненной усталостью в глазах.

— Мне не нужна чужая жалость.

Хэ Чэньюнь коротко хмыкнул, но продолжил вытирать капли воды с его подбородка и шеи. Когда закончил, посмотрел на мокрую белую рубашку Се Сынина и нахмурился.

— Ты сам снимешь или мне помочь?

Он сказал это совершенно естественно, будто ничего необычного в этом не было.

— Одежда мокрая, так некомфортно, — пояснил он.

— ...

Се Сынин вдруг тихо усмехнулся, словно только сейчас осознал, что этот мужчина тоже какой-то странный.

Он протянул руку:

— Помоги.

Хэ Чэньюнь даже не задумываясь потянулся вперед.

Кожа Се Сынина была очень светлой.

Когда Хэ Чэньюнь наклонился, его пальцы слегка дрожали.

Он никогда не думал, что однажды будет расстегивать рубашку этому избалованному богачу.

Одна пуговица, затем другая...

Руки Хэ Чэньюня привыкли к тяжелой физической работе, но никогда раньше не выполняли такие мелкие действия. Даже несколько пуговиц заставили его вспотеть.

Когда очередная пуговица ускользнула из пальцев, он недовольно пробормотал:

— Почему их так много? И такие мелкие...

Се Сынин не ответил, только наблюдал, как этот высокий и крепкий мужчина, слегка согнувшись, старательно расстегивает его рубашку.

Обритая до короткого «ежика» голова Хэ Чэньюня почти уткнулась ему в грудь.

Наконец, последняя пуговица была расстегнута.

Хэ Чэньюнь выпрямился и с облегчением вздохнул.

Но тут Се Сынин протянул к нему руку.

— Что? — спросил Хэ Чэньюнь.

— Сними.

Этот молодой господин был до ужаса избалован.

Хэ Чэньюнь не ожидал, что помимо расстегивания, ему еще придется помогать снимать рубашку. Он напрягся, но все же протянул руку, прежде чем задуматься.

— Разве у тебя не мания чистоты? — вдруг спросил он.

Се Сынин слегка приподнял бровь:

— Откуда ты знаешь?

— Да любой бы понял, — фыркнул Хэ Чэньюнь.

Се Сынин промолчал, лишь спокойно наблюдая, как мужчина снова наклоняется к нему.

И, что удивительно, он даже почувствовал какое-то странное удовольствие от этого зрелища.

Когда одна рука наконец высвободилась из рукава, Се Сынин опустил ресницы и посмотрел на свое бледное тело.

Хэ Чэньюнь тоже заметил. Его движения замедлились.

Возможно, богатые наследники с рождения отличаются от обычных людей.

Даже их тела словно созданы искусным мастером — в каждом изгибе читается красота.

Даже Хэ Чэньюнь, далекий от подобных мыслей, не мог не признать, что этот человек красив.

— ...

Они оба замолчали.

Тишина стала почти гнетущей.

Хэ Чэньюнь молча помог Се Сынину снять рубашку. И только тогда понял...

— А где твоя сухая одежда?

Се Сынин указал на шкаф.

— А. — Хэ Чэньюнь открыл шкаф и достал простую белую футболку. Протянул ему. — Я только помогаю снимать, а надевать — сам.

А потом, подумав, добавил:

— Я не такой человек.

— ...

Се Сынин больше не хотел с ним разговаривать.

Какой же он тупой.

Он опустил взгляд, его лицо снова приняло холодное, отстраненное выражение.

Он не знал, зачем его мачеха приставила к нему Хэ Чэньюня.

Хотела получить его деньги или просто избавиться от него?

А может, и то, и другое.

Вопрос был только в том, когда они решат действовать.

Даже засыпая, Се Сынин продолжал об этом думать.

Он не заметил, что глубокой ночью, когда ему казалось, что Хэ Чэньюнь давно ушел, тот все еще находился в комнате.

При лунном свете его силуэт казался призрачным.

Хэ Чэньюнь стоял рядом с кроватью и долго размышлял.

Почему...

Почему у него, у человека, грудь розовая?