Глава 13
Дженни
Из-за странного Хэллоуина и обратного отсчета до ближайшего приезда Чонгука Джин все время на взводе. Он не сильно изменился с тех пор, как Чонгук уехал в последний раз, да и я не пыталась. Он взволнован и напряжен. Он говорит, что дело в работе, но я-то знаю, что это из-за меня. Из-за моих действий и неуважения к его чувствам. Я добавила нашим отношениям ненужной напряженности и была к нему несправедлива.
Поэтому сама я, насколько это было возможно, с головой ушла в работу. Я решила расширяться и арендовала соседнее здание для большего фасада окон. Я планирую добавить кафе и живую музыку. Когда я показывала Джину свой бизнес-план, то думала, что он будет счастлив. Я ошиблась. Он обвинил меня в том, что тем самым я предоставляю Чонгуку место для его выступлений, когда тому это понадобится. Но стоило мне любезно напомнить ему, что Чонгуку я не нужна, как он усмехнулся и вышел из-за стола.
Мы были партнерами, пока я все не испортила. Теперь мне нужно это исправить, а я не знаю как. Все говорят, что у меня просто черная полоса в жизни, но это больше похоже на рану при падении, которая не заживает. А мне это нужно, потому что я скучаю по Джину, и мне не нравится, что из-за меня ему больно.
После приезда Розе за ней появляется подрядчик, который пялится на ее зад. Некоторые мужчины настолько глупы. Она заходит за прилавок и убирает сумочку в шкаф, а потом переключает на него свое внимание. Она думает, что он покупатель, которым он может стать с сегодняшнего дня. Может, я смогу свести их, пока будет идти строительство, так что можно получить выгодную сделку.
Только что я превратилась не только в дерьмовую невесту, но и такую же плохую подругу. Мне нужна помощь.
— Привет, Субин, — говорю я из-за Розе.
— Привет, Дженни, — отвечает он, при этом глядя на Розе. Я щелкаю пальцами, чтобы привлечь его внимание. Спустя целую вечность его взгляд, наконец, встречается с моими глазами. Отлично, теперь, пока он здесь, он будет все время отвлекаться на Розе.
— Давай обсудим мои планы по соседству, — говорю я, хватая ключи и обходя прилавок. Я тяну его за рукав рубашки, чтобы он следовал за мной, и не отпускаю, пока мы благополучно не оказываемся на улице. — Какого черта, Субин?
— Она такая красивая.
— Да, но она под запретом. Ты здесь по работе, а она не встречается, так что не вздумай что-нибудь придумать. — Я открываю дверь в соседнее здание. Он следует за мной внутрь. Он обновлял для меня цветочный магазин. Я знаю, что могу ему доверять.
— Я думала открыть здесь стену. — Я указываю на соседнюю стену. — Вдоль задней стены поставить кулеры или в том углу холодильную камеру побольше. У этой стороны комнаты, — говорю я, идя к другой стороне, — есть доступ к заднему двору, поэтому я хотела бы иметь оранжерею. А в углу у второго окна хотела бы установить сцену для выступлений. Прилавок будет тянуться вон там. — Я указываю на противоположную стену.
Субин начинает делать записи и измерять стены. Он стучит по ним и записывает места, где стучал.
— Я могу приступить завтра, если ты готова.
— Я готова, — быстро отвечаю я. Мне не терпится начать и привнести в свой бизнес новый аспект.
— Тебе нужна новая вывеска для входа?
Я киваю.
— Думаю, да. Я закажу все оборудование, а ты сможешь позаботиться об остальном?
— Ага, — произносит он, записывая что-то в блокнот. — Я собираюсь нанять кое-кого для звуковой системы.
— Хорошо. Я тебе доверяю. — Я оставляю Субина заканчивать замеры и возвращаюсь в магазин. Будет хорошо, когда стена уберется. Знаю, что моя идея грандиозна, но у меня есть свое видение, и я планирую сделать все, чтобы это получилось.
— Кто это был? — спрашивает Розе, как только я вхожу в дверь. По выражению ее лица мне не ясно: счастлива ли она от того, что на нее пялились, или чувствует отвращение.
— Субин. Подрядчик, который работает над расширением помещения. Я ему сказала, что ты недоступна.
— Хорошо, спасибо. Знаю, что я здесь уже три года, но просто еще не готова. — Она перевязывает букет, над которым работает, и заворачивает его в фиолетово-золотистую бумагу. Мне очень нравится, что у покупателей есть возможность выбрать разную цветную бумагу. Большинство флористов предлагают только зеленую или газетную. Мне нравится добавлять своим цветам индивидуальность.
— Я кое-что принесла тебе — это прислали мне сегодня утром на электронную почту, — говорит Розе, показывая на прилавок. Я беру лист бумаги, читаю заголовок и гляжу на нее.
— Что это?— В начале своей работы здесь я подписалась на рассылку о флористах. Мне не хотелось, чтобы ты думала, что не сможешь взять выходной, так что мне пришлось учиться. В любом случае, письмо пришло сегодня, и я подумала, что тебе оно может быть интересно.
Перегнувшись через прилавок, я читаю о съезде. Там говорится о возможности посетить занятия, мастер-классы и поучаствовать в торговой выставке — все в одном удобном месте. Никогда раньше ни в чем подобном не участвовала, но с расширением, может, и пришло время начать увеличивать свою базу знаний.
— Мне нужно пойти.
— Да, нужно, — отвечает она. Когда я гляжу на Розе, та улыбается от уха до уха.
— Что?
— Он состоится в Лос-Анджелесе и на следующей неделе.
Я снова смотрю на листок, понимая, что так оно и есть. Мое сердце слегка ускоряет биение при мысли о встрече с Чонгуком. Что если я увижу его идущим по улице? Заметив, он меня обнимет или проигнорирует? Какая глупость. Это же большой город. Я никогда с ним не столкнусь.
— Ты должна поехать, — говорит она, кладя ладонь на мою руку. — Вам с Джином нужен перерыв. Может, несколько дней порознь пойдут вам на пользу.
— Розе...
Она поднимает слегка дрожащую руку, останавливая меня.
— Не надо, Дженни. Я не говорю, что надо туда ехать и изменять Джину. Я говорю, что надо ехать и работать, а если ты встретишь отца своего сына за ужином или кофе, чтобы обсудить предстоящие выходные, то пусть будет так. Только не лишай себя этой возможности.
Розе поворачивается ко мне спиной и заканчивает свои заказы. Я стою, прислонившись бедром к прилавку, и снова и снова перечитываю расплывающиеся слова. Я думаю лишь о встрече с Чонгуком, но понимаю, что это причинит боль Джину, а я не хочу делать ему еще больнее.
Я сижу в темноте, все еще сжимая флайер. Розе давно ушла, на ее губах играла самодовольная ухмылка, когда она закрывала и запирала за собой дверь. Мне хотелось спросить, почему она отдала мне его, но не могла вымолвить ни слова.
Мой большой палец зависает над именем Чона . Я не знаю, стоит ли мне звонить. Что если он скажет, что это не очень хорошая идея, или скажет приезжать, но он занят? Могу ли я принять отказ?
Когда раздается сирена автомобиля, я подпрыгиваю. Большой палец случайно жмет на кнопку, на экране возникают его лицо и Чону. Я сделала эту фотографию, когда никто из них не видел, что я в комнате. Я подношу телефон к уху, у меня дрожит рука. Сквозь гудки я слушаю и надеюсь, что он не ответит.
— Да?, — отвечает он, его голос не кажется запыхавшимся или будто после бега — просто спокойный и в духе Чонгука.
— Я не собиралась звонить, — едва слышно говорю я.
— И все же я рад, что ты позвонила. Мне нравится слышать твой голос.
— Ты не должен говорить мне такие вещи.
Он смеется.
— Ну, если ты ждешь, что я буду лгать или держать свои эмоции под контролем, то этого не будет. Так, чем я обязан удовольствию твоего звонка? Я очень счастлив слышать твой голос.
— Господи, ты всегда так льстишь всем своим женщинам?
— Других женщин нет, Дженни. Обещаю тебе. Так что случилось?
— Я думаю приехать в Лос-Анджелес на торговую выставку и хотела узнать, не хочешь ли ты выпить со мной кофе?
Минуту Чонгук молчит. Я слышу его дыхание, так что понимаю, что трубку он не повесил.
— А Чону ты привезешь?
— Нет, она проходит на следующей неделе, а у него поход бойскаутов. Так что буду только я. То есть, если ты занят и у тебя нет времени, то я пойму. Знаю, что это короткий срок, и у тебя, наверно, множество вечеринок или что там...
— Дженни!
— Что?
— Боже, помолчи минутку. Я хочу тебя увидеть, Джен. Я найду время. Где ты остановишься?
Я разворачиваю флайер и смотрю. Я называю ему место, и он начинает смеяться.
— Что смешного?
— Ничего, просто я живу там же на верхнем этаже.
Выходные я проведу в отеле Чонгука. По-моему, у меня проблемы...
—
Чонгук
Сегодня Дженни в Лос-Анджелесе. На самом деле, она внизу, в конференц-центре. Я понимаю, что должен думать не только об этом, но не могу. Я достал одну из программок торговой выставки, в которой она принимает участие, чтобы освободить свое расписание. Я отменил два интервью, вышедшие с Миной просто отвратительно. С невероятно пронзительным визгом она потребовала, чтобы я сказал ей, кого же обрюхатил, когда уезжал, дабы она могла принять какие-то спасательные меры. Уже в который раз я повторял ей, что никого, но она мне не верила. Ее одержимость беременностью меня начинает пугать.
Я хотел встретить Дженни в аэропорту, но не решился спросить, когда она прилетает. Мне нужно было сохранять спокойствие, хотя меня так и тянуло в другую часть отеля, где я мог бы ее найти. Сегодня вечером мы ужинаем в моем доме. Я не поведу ее куда-то за пределы отеля, если могу все устроить и сам. Мне не хотелось, чтобы ее лицо мелькало в светской хронике и скандальных ТВ-шоу. Я даже не хотел, чтобы пресса знала ее имя. Они тут же начнут копать и подвергнут Чону опасности.
И при этом я не должен приводить ее в свою комнату. Знаю, это ошибка, но с того самого вечера, как мы рассказали Чону, что я его отец, а потом я ее поцеловал, я уже не мог перестать думать о ней. Понимаю, она недоступна. Понимаю, что она выходит замуж за другого мужчину, но я мазохист, потому что мне достаточно того, что она со мной рядом, даже если я не могу дотронуться до нее, как мне того хочется.
Я гляжу на своего безымянного кота, сидящего на подоконнике, и смеюсь. Чону не терпится с ним познакомиться. Я уже начал искать дома в Бомонте. Большинство домов там подходящего размера, но я хочу с большим хорошим садом и подвалом, который смогу звукоизолировать и превратить в студию. Как бы я ни хотел взять отпуск на недельку, но сроки поджимают, и уже совсем скоро выходит новый альбом. А это значит, что Мина запланирует еще один тур, и нам придется отправиться в путь, дальше от Чону. Нужно мне было потянуть с этими песнями.
Стук в дверь и объявление об обслуживании номеров вызывают у меня улыбку. Портье известно, что через несколько минут после того, как Дженни представится, ей нужно будет дать карту доступа на мой этаж. Мои нервы на пределе.
Я открываю дверь, а там обнаруживается один из моих обычных доставщиков. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что я знаю его. Плохо, потому что он знает, что обычно я ем один, а сегодня я уж точно один есть не буду.
— У вас сегодня компания, мистер Чон? — спрашивает он, вкатывая тележку в мой номер.
— Нет, Джексон, просто встреча.
— Немного необычный и романтичный ужин для встречи.
— Она пишет книгу. И мне нужно убедиться, что она все понимает правильно. Не хочу, чтобы меня неправильно процитировали, — сквозь зубы лгу я.
— Я понимаю, мистер Чон. Где вы хотите расположиться?
Я хочу в спальне, но это не вариант. Мы будем есть у террасы , но я не хочу, чтобы служба обслуживания номеров знала об этом. Не сомневаюсь, что, спустившись вниз, Джексон тут же пустит сплетни.
— Мы будем есть за столом, — говорю я.
Он кивает, катит туда тележку, выгружает ее и сервирует стол. Я смотрю на часы, отсчитываю убегающие секунды. Кажется, что парень двигается ужасно медленно. Она появится в любую минуту.
— Я поставил в холодильник еще одну бутылку шампанского, сэр.
— Спасибо. — Я протягиваю ему чаевые, и он выходит за дверь. Я с облегчением выдыхаю. Теперь мне нужна только Дженни.
Раздается тихий стук, и я тут же лечу к двери. Я гляжу на свою одежду и стучу себя по лбу. Нужно было переодеться. У нас намечается такой приятный ужин, а я предстану в спортивных штанах и футболке. Я открываю дверь, и у меня перехватывает дыхание. Передо мной стоит моя девочка. Ее волосы собраны наверху в пучок, несколько прядей обрамляет лицо. На ней красное платье с V-образным вырезом, демонстрирующее мне каждый знакомый изгиб и несколько новых, которые мне еще нужно узнать. Платье заканчивается у коленей и быстро переходит в черные босоножки. У меня перед глазами тут же проносится картинка, как я снимаю с неё это платье. Это то, что я точно хочу попробовать... с ней... когда-нибудь.— Боже, Джен. Ты прекрасна.
Она краснеет и ладонями приглаживает спереди платье. Отходя в сторону и пропуская ее внутрь, я глубоко вздыхаю в попытке уловить ее аромат. Исключительно цветочный — в духе Дженни. Она проходит мимо, и мой взгляд упивается ее спиной, я с трудом сглатываю.
Я захлопываю дверь, отчего девушка вздрагивает. Она поворачивается, на ее щеках по-прежнему румянец — я надеюсь, что это я так на нее действую, а не потому что она жалеет, что пришла в мою комнату.
— Прости, я не хотел тебя напугать.
— Все хорошо. Просто я сегодня немного нервная.
Мне понятна ее нервозность. У меня самого целый день такое состояние. Я веду ее в гостиную. Ее глаза расширяются, когда перед ней открывается вид за стеклянной стеной.
— Ух ты, Чонгук, это... — Она делает шаг к стене, оставляя меня стоять и давая возможность лицезреть, как она разглядывает яркие огни Лос-Анджелеса. Потом она качает головой, а ладонью накрывает рот.
— Что такое? — спрашиваю я, сохраняя между нами дистанцию.
— Теперь я понимаю, почему ты меня оставил. Это очень красиво.
— Ночью особенно впечатляет, а вот днем уже не так сильно. — Я подхожу к ней сзади и осторожно кладу руку на бедро. — Посмотри вон туда. — Я указываю туда, где прожекторы освещают небо. — Там проходит премьера фильма. Должно быть, сейчас там около двух тысяч орущих фанатов.
— А ты бывал? — спрашивает она, закрывая глаза и кладя голову мне на плечо. Мне приходится напоминать себе, что я должен быть хорошим мальчиком.
— Бывал. Это входит в мою работу. — Я держу ее так всего мгновение, желая, чтобы оно длилось всю ночь. — Дженни, ты сказала, что я оставил тебя. Но это не так. Я каждую минуту, каждый день хотел, чтобы ты была со мной, но я не думал, что ты поедешь.
Она не отвечает, а потом делает невообразимое: отворачивается от меня и окидывает взглядом номер. Дотрагивается до моих премий «Грэмми», золотых записей и обложек альбомов, висящих на стене.
— Ты действительно хорошо устроился.
— Я был полон решимости. Нужно было многое доказать.
— Кому?
— В основном, себе. — Я подвожу ее к столу, выдвигая для нее стул. Она садится, и я слегка его подталкиваю. Она кладет салфетку на колени, а я в это время наполняю бокалы шампанским. — Прости, что не приоделся. Это мой обычный наряд, когда я не присутствую на одном из подобных мероприятий. — Я показываю в сторону окна.
— А ты часто ходишь?
Я снимаю с блюд салфетки и сажусь.
— Это зависит от того, что у меня происходит. Если выходит новый альбом, то да, я хожу. Это своего рода бесплатная реклама: я могу сообщить дату релиза или поговорить о том, чтобы на радио крутили мой сингл. Пару раз мне пришлось пойти, потому что я, то есть моя группа участвовала в создании саундтрека.
Несколько минут Дженни молчит. Она сосредоточена на еде, а я гадаю, не сказал ли чего-то лишнего. Надеюсь, что нет, но она должна видеть, насколько наша жизнь в Бомонте отличается от той, что я веду здесь.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно, — отвечает она, прежде чем сделать глоток шампанского.
— Тебе бы все это понравилось? Огни, шум, путешествия и долгие часы. Невозможность жить спокойной жизнью. По улице не пройдешь, чтобы тебя кто-нибудь не сфотографировал. Ты бы беспокоилась о том, что и кого одеть на премьеру, а люди были бы твоими друзьями только из-за того, кто ты или за кем замужем. Ты этого хотела бы для себя?
Дженни кладет вилку и подносит салфетку к губам. Когда она ее убирает, то улыбается мне.
— Если ты спрашиваешь меня сегодня, смогла бы я так жить, то мой ответ — нет. Последние десять лет моя жизнь была настолько тихой, что я не знала бы, что делать со всем этим, если бы мне пришлось сейчас. Но если бы ты сказал, что предлагаешь мне выбор: больше никогда тебя не увидеть или переехать сюда, чтобы ты мог попробовать себя в музыке, — я бы поехала с тобой. В тот вечер я бы уехала, потому что ты был моей жизнью, Чонгук.
— Я не думал, что ты поедешь, и не хотел слышать твой отказ или чтобы ты принижала меня за то, что я хочу чего-то другого. Мне нужно было это попробовать.
— А теперь, когда оно у тебя есть?
Я качаю головой. У меня нет права отвечать на этот вопрос. Не имеет значения, что я скажу, потому что я потерял десять лет жизни с ней и нашим сыном.
— Я обожаю свою жизнь, Джен, и в то же время ненавижу ее. Мне нравится то, что я делаю: пишу музыку и развлекаю людей. Я написал целый альбом, на который за две недели меня вдохновили вы с Чону. Само это чувство не поддается описанию. — Я наклоняюсь вперед и беру ее ладони в свои. — Мне не хватает всего, что связано с тобой, и, просыпаясь каждое утро, я думаю: «Что же я наделал, черт возьми?», — потому что у меня в руках была самая красивая девушка, а я бросил ее ради чего... этого? — Я обвожу комнату рукой. — Я живу в отеле, потому что это удобно. Мне готовят, убирают и стирают, если я того хочу. У меня есть тот, кто говорит мне, какое интервью дать и чьи дизайнерские вещи надеть. Для нее я словно чертова марионетка, потому что плачу ей за эту работу. И я уже думаю все бросить, но потом вспоминаю, почему я это делаю, и не могу.
— У тебя действительно хорошо получается то, что ты делаешь.
— Спасибо, — говорю я, поднося ее руку к своим губам и легонько целуя каждый пальчик. Потом неохотно выпускаю ее руку и наливаю нам еще шампанского.
— Ты пытаешься меня напоить?
Я одариваю ее своим фирменным взглядом. У нее приоткрывается рот, в глазах появляется поволока. Дженни только что познакомилась с Чон Чонгуком, тем знаменитым певцом.