Глава 7
Чонгук
Он назвал мне время и место и попросил приехать, чтобы посмотреть на него. Сказал, что после первого тайма я мог бы дать ему несколько советов по поводу паса на пять шагов. Я, правда, этого хочу, но не знаю. Дженни ясно дала мне понять, чтобы я не связывался с ним, но при этом я что-то не вижу, чтобы она с претензиями стучалась ко мне в дверь.
Мне хочется посмотреть его игру. Хочется вспомнить, каково это любить игру. И, может, я снова научусь ее любить сейчас, когда у меня есть причина ее посмотреть — если мне вообще позволено иметь эту причину. Дженни очень выгодно, чтобы Чону был чем-то увлечен.
Последний раз я сидел на игре, когда Намджун играл последнюю игру в качестве выпускника. У меня не было возможности сказать ему, но я никогда не пропускал игры и каждую субботу смотрел их по телевизору. Несколько раз я думал о том, чтобы прийти на одну, но не был готов ни с кем встречаться. По-видимому, я до сих пор не готов, раз не могу нормально поговорить или побыть в одной комнате с Дженни, чтобы не вызвать у нее раздражение.
Но она злится, когда расстроена, — мне этого не хватает. Не хватает огня в ее глазах, когда она полна решимости доказать мне мою неправоту. Не хватает страсти в ее теле, когда она пытается показать мне свою любовь. Я бы все отдал, чтобы снова пережить это с ней, даже если оно будет длиться одно единственное мгновение. Лишь бы снова на миг ощутить вкус моей девочки, и я стану целым.
Какой же я лжец.
С того самого дня, как я уехал из Бомонта, я лгал себе. Я сбежал от единственной прекрасной вещи в своей жизни, потому что было эгоистично полагать, что она мне не нужна и что ей лучше без меня.
И если бы я мог, то вернулся бы и все изменил.
— Алло?
— Чонгук?
Я гляжу на телефон, сбитый с толку номером, высветившимся на экране.
— Да, кто это?
— Это Чхве Юджин, твоя бабушка.
Я отодвигаю телефон и снова гляжу на экран. Может, я не расслышал, но клянусь, она сказала «бабушка». Мне знакома семья только со стороны отца. Мама никогда не рассказывала о своих родителях.
— Хм... ясно, — говорю я, не зная, что еще добавить.
— На этой неделе я в городе, так что подумала, что мы могли бы пообедать. Возле твоего кампуса есть небольшое кафе.
По сути я ничего не теряю, и это же бесплатный обед.
— Конечно, — говорю я.
Мы договариваемся о времени и дате встречи. Говорим еще немного, и она просит, чтобы я выслушал ее прежде, чем осуждать за то, что она отсутствовала последние восемнадцать лет моей жизни.
Я соглашаюсь.
---
В ожидании нее я нервничаю, у меня подергивается нога. Та же раздражающая привычка, которую я перенял у Дженни. Когда стул передо мной отодвигается, и на него опускается она, я вижу старшую версию своей матери. Или так бы в моем представлении выглядела мама.
— Так здорово, наконец-то, с тобой познакомиться, — говорит она, рассматривая мое лицо.
Вначале разговор складывается неловко, пока мы узнаем друг друга, но спустя уже полчаса мне кажется, что я знаю ее всю жизнь. Мы сидим и говорим несколько часов. Бабушка рассказывает, что она актриса, но уже несколько лет не играет. Когда я расспрашиваю ее о своей маме и почему они не общаются, бабушка показывает мне фотографию Юны, где та с трофеем в руках. Юджин говорит, что это ее награда Восходящей Звезды.
— Она никогда мне не рассказывала.
— Когда она повстречала твоего отца, то отказалась от своей мечты ради него. Я приложила все усилия, чтобы она осознала свой поступок, но твой отец был настроен держать жену-трофей в своих руках, а твоя мама сделала бы все что угодно, чтобы угодить ему.
Я сижу и слушаю, как бабушка рассказывает мне о маме такие вещи, о которых даже мне неизвестно. Последнее, что говорит мне Юджин— этот день я никогда не забуду:
— Следуй только за своими мечтами, Чонгук.
Один телефонный звонок и несколько часов изменили мою жизнь, но вопрос в том, к лучшему ли эти изменения.
Сейчас я мог бы счастливо жить с Чону, растить его и тренировать его футбольную команду. Дженни была бы моей женой. Я собирался жениться на этой девушке, и она это знала. Черт, наши родители знали, но мои — ненавидели. Им не нравилось, что у родителей Дженни не было того же социального статуса, что и у них, и они не состояли ни в каком занудном загородном клубе, но мне было все равно. Эта девушка покачнула мой мир.
И готов поклясться, она делает это до сих пор.
---
Я решил вычистить грузовик Джису. Мне не хочется, чтобы она возилась с разбитыми пивными бутылками, и, конечно же, не хочется, чтобы близняшки забрались сюда и порезались. Это меньшее, что я мог сделать для нее после того, как она открыла мне свое сердце и дом.
Прошлой ночью, обнимая ее, я впервые почувствовал, что мог бы чему-то принадлежать. Мог бы быть собой, но не устраивать шоу. Чон Чонгук может снова существовать.
Как только я заканчиваю заметать и выкидывать стекло, у меня на телефоне срабатывает напоминание. Оно говорит мне о том, что скоро начнется игра Чону, и мне нужно принять решение. Иду ли я и рискую разозлить Дженни? Или я иду и показываю своему мальчику, что хотя и не могу быть с ним рядом, но намерен держать свое слово?
Я принимаю единственно возможное решение.
Мотоцикл грохочет, когда я жму на стартер, жалея, что не взял машину напрокат. Или же не взял свою старую машину, которая хранит море воспоминаний... Интересно, родители сохранили его? Я мог бы спросить, но для этого придется приехать к ним, а я не думаю, что еще готов к встрече с ними. Меня не было в Лос-Анджелесе три дня, когда отец забрал у меня машину. Уверен, они будут не очень рады увидеть своего правильного сыночка на мотоцикле и с татуировками. Но с другой стороны, может, для поездки в загородный клуб сойдет.Поездка по городу становится уже знакомой. По ночам мне снились эти улицы, пока сны не стали туманными и запутанными. Спустя какое-то время ты просто забываешь. Забываешь, что старушка Уильямс никогда не убирает рождественские украшения, даже если город умоляет ее об этом. Забываешь, что весь город закрывается в пятницу вечером на футбол. Однако люди не забывают тебя и того, что ты сделал — как на поле, так и за его пределами.
Когда я подъезжаю к школе, трибуны уже заполнены. Звук моего мотоцикла привлекает их внимание — то, чего мне хотелось избежать. Я снимаю шлем, натягиваю бейсболку и фальшивые солнечные очки. Уверен, маскировка не нужна, но если я не буду выглядеть как Чон Чонгук который был 10 лет назад, может, они оставят меня в покое.
С места на трибуне мне машет Джису, у нее грустное лицо. Рядом с ней сидит Дженни, но она не смотрит, и меня это устраивает. Я не заслужил от нее взмаха или улыбки... пока что.
Трибуны я избегаю, предпочитая стоять возле старого дуба, который рос на этом поле еще задолго до того, как я начал здесь играть. Сбоку я слышу Джина, кричащего на игроков, и вижу Чону, когда тот занимает место в центре. Я встаю чуть повыше, чтобы рассмотреть его номер. У него тот же номер, что был у меня — седьмой. Я с трудом сглатываю и прочищаю горло. Мне не хочется показывать эмоции, я уверен, что это всего лишь совпадение. Но что, если нет?
В середине игры ко мне подходит Лиса и составляет компанию. Она держит рукой мяч, и на ней надеты бутсы. Я напоминаю себе спросить у Джису, играет ли ее дочь в футбол. Я так и вижу, как Намджун разрешает ей играть. Я бы спросил у самой Лисы, но не хочу подавать ей какие-то идеи. Я смеюсь, когда девочка кричит на игроков или судье «поднять флажок». Глядя на нее, я так много вижу в ней от Намджуна, что задаюсь вопросом, как Джису все это выдержит. Я начинаю размышлять об их финансовой ситуации и том, как я могу помочь. Знаю, Джису милостыни не возьмет, но я что-нибудь придумаю. Не хочу видеть, как они перебиваются, тем более, у меня есть средства им помочь.
Раздается финальный свисток, и Чону бежит по полю. Я не могу сдержать улыбки и не чувствовать легкую гордость, хотя и ничего для этого не сделал. Видя, как он в столь раннем возрасте ведет свою команду, я понимаю, что он очень многообещающий. Я лишь надеюсь, что он окажется лучше меня и действительно закончит колледж и выполнит свои обещания.
У меня сжимается сердце, когда он подбегает ко мне со шлемом в руке и слипшимися от пота волосами. Он так похож на меня после игры.
— Вы пришли? — говорит он, будто не ожидал меня увидеть.
— Я же сказал, что приду. Прости, что опоздал, но мне нужно было сначала кое-что уладить.
— Ничего, все в порядке. Я просто рад, что вы пришли на мою игру до того, как уедете из города.
Я должен был уехать сегодня утром, но пообещал Лисе и ее сестре футбол. Воскресенье наступит через несколько дней, а я еще не связался с Миной. Она ждет меня завтра.
— Я буду здесь до конца недели. У нас в воскресенье с мисс Ким свидание перед телевизором.
— Будете смотреть футбол?
Я киваю.
— Круто, можно я тоже приду?
Я гляжу на Лису, оглядывающую Чону.
— Это зависит от Лисы. Может, вам стоит это обсудить?
Чону смотрит на девочку и улыбается. Та закатывает глаза. А я начинаю смеяться. В будущем я вижу между ними роман. Чону смотрит, как Лиса бежит к Джису.
— Так как я справился? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне.
— Справился хорошо. В нескольких подачах спасовал слишком быстро, но дело лишь в том, что ты и тот, кто ловит мяч, просто не сыгрались. Вам, ребята, нужно отработать маршруты, и все будет в порядке.
— Ух ты. Так здорово получать от вас советы.
— Чону, что я сказала? — Чону застывает, когда слышится голос Дженни. Я гляжу на ее строгое и полное решимости лицо. Она не идет к нам, а буквально топает.
— Чонгук просто давал мне совет.
Дженни едва встречается со мной глазами, и я понимаю, что сейчас будет что-то ужасное. Выражение ее лица говорит все, что мне нужно знать, — она не позволит мне видеться с Чону.
— Чону, иди в машину. Сейчас же! — Дженни указывает точно так же, как те матери, над которыми мы потешались в детстве.
Ни один мускул у меня не дрогнул. Я жду, пока Чону отойдет достаточно далеко, прежде чем шагнуть к ней.
— Не приближайся, Чонгук. Ты меня понял. Я не знаю, какую игру ты ведешь, но все кончено, я хочу, чтобы ты ушел. Ты должен уехать и просто забыть про Чону.
— О чем ты говоришь, черт побери? Он попросил меня прийти, и я сказал, что приду. Я бы все время проводил здесь, если бы знал, но я не знал. Так что не надо мне тут нести чушь про игру, Дженни. Ты скрывала его от меня, и да, я понимаю, что ты не могла дозвониться до меня, но есть и другие способы. И хватит уже задирать нос, Дженни. Будет не очень хорошо, если ты упадешь. — Я засовываю руки в карманы и ухожу. Я не хотел с ней ругаться, но она меня довела.
— Я пыталась!
Я останавливаюсь и оборачиваюсь.
— Неужели?
— Да.
Она стоит, уперев руки в бока, и я знаю, что она врет.
— Я и не сомневаюсь.
---
Дженни
Смотреть в его удаляющуюся спину стало моей второй натурой. Далеко не в первый раз он уходит от меня и, вероятно, не последний. Если мне повезет, то его не будет следующие десять лет, и мне больше не придется иметь с ним дела.
Он невероятно меня разочаровывает своей самоуверенной задницей и поведением «мне на все наплевать». Разве он не понимает, что пудрит мозги моему ребенку? Он же знает, что не собирается оставаться и играть роль отца, так почему он это делает теперь? Почему бы ему просто не убраться туда, откуда он приехал, и не оставить нас в покое, черт возьми?
— Если еще сильнее сожмешь кулаки, то сломаешь ногти, — проходя мимо, усмехается Джису.
Лиса оборачивается и бросает на меня злобный взгляд. Чудесно, значит, она слышала, как я сказала Чонгуку убираться из города. Я знаю, что она попросила его посмотреть с ней футбол, но все-таки Джису должна хотеть, чтобы Чонгук держался от ее дочери как можно дальше.
— Хватит уже принимать его сторону, — говорю я, следуя за Джису. Я трусиха, поэтому говорю все это ей в спину, так как мне не хочется видеть ее разочарованный взгляд. Чону уже сидит на заднем сиденье, когда я залезаю в машину. Он смотрит в окно, отказываясь встречаться со мной глазами. Его руки скрещены на груди, а сам он часто вздыхает. Я не передумаю. Мне все равно, как долго он собирается меня игнорировать.
Нужно дождаться, пока Джин закончит разговаривать с родителями. Но стоит мне увидеть, как Им Наён дотрагивается до его руки, как я закипаю. Она всегда хотела то, что принадлежало мне: сначала Чонгук, теперь Джин. Я жму на гудок, извещая его о своем ожидании. Я не в настроении сидеть на этой парковке, пока они строят друг другу глазки.
— Что у тебя за проблема? — спрашивает Джин, наконец, садясь в машину.
Надо было идти домой пешком. Я думала об этом. За это время я бы успокоилась и привела свои мысли в порядок.
— Она бесится, потому что я разговаривал с Чонгуком, — выпаливает Чону, вынуждая Джина посмотреть на меня.
— Чону, помолчи, — сквозь стиснутые зубы говорю я. Из-за всей этой фигни с Чонгуком и Чону я пытаюсь не расплакаться, правда. Я пытаюсь быть сильной и стоять на своем. Он отсутствовал десять лет, поэтому не может просто так сюда заявиться и вести себя, как ни в чем не бывало.
— Что происходит? — своим тихим успокаивающим тоном врача спрашивает Джин. Он сводит меня с ума. Мне хочется, чтобы он сказал Чону, что ему нельзя разговаривать с Чонгуком. Мне нужно, чтобы он поддержал меня, но этого не происходит. Он просто заводит машину и задом выезжает с парковки.
— Ты будешь со мной разговаривать? — спрашивает он. Глядя в окно на проплывающие мимо витрины магазинов, я качаю головой. Продавцы снаружи украшают их к осени, и тут я понимаю, что сама этого не сделала. А должна бы. Мне нельзя отставать, поскольку мой магазин находится на Главной улице.— Высади меня, пожалуйста, у магазина, — даже не глядя на Джина, прошу я. Он тянется к моей руке, и я позволяю ему взять ладонь, но не отвечаю ему тем же. Я слишком зла, и мне меньше всего хочется, чтобы со мной сейчас нянчились.
— Дженни...
— Что Дженни? Мне нужно на работу. Мне вообще не стоило брать выходной.
Джин не отвечает, просто кивает головой и едет к моему магазину. Когда он подъезжает к бордюру, я, даже не попрощавшись, выскакиваю из машины. Знаю, что позже пожалею о своем поведении, но прямо сейчас я злюсь из-за того, что на моей стороне никого.
Я открываю дверь, и меня окутывает аромат цветов. Уходя в тот вечер, я забыла включить вентилятор и теперь гадаю, сколько же в результате погибло цветов. Погибло из-за Чонгука, поскольку он появился здесь, в моем магазине — единственном месте, которое не имеет никакого к нему отношения, и теперь оно испорчено.
Я включаю свет только в задней части, надеясь, что так люди не станут заходить. Несмотря на табличку «Закрыто», местные жители все равно зайдут. Они любят поговорить, выпить чашечку кофе и рассказать мне свои истории из жизни, пока я обрезаю и составляю букеты.
Хруст стекла снова напоминает мне о Чонгуке. Похоже, куда бы я ни повернула, он тут как тут: вмешивается в мою жизнь, создавая хаос на своем пути. Кто же знал, что его возвращение устроит такой беспорядок?
Даже Джису раскрыла ему свои объятья, как будто последних десяти лет не бывало. Джин хочет, чтобы тот только подписал бумаги, а Чону... Чону хочет, чтобы Чонгук стал его лучшим другом. А я хочу... Не знаю, чего я хочу, кроме того, чтобы все вернулось на круги своя, как две недели назад, когда Намджун в понедельник утром заходил сюда за цветами для своей жены.
Как только стекло убрано, я включаю музыку и начинаю колдовать над своими витринами, создавать идеальный осенний образ, украшая окно хризантемами и стеблями кукурузы. Надо не забыть спросить у Чону, если он, конечно, со мной разговаривает, может ли он сделать мне пугало. Я добавляю пучки засушенной лаванды, чтобы придать окну немного красочности. Не все должно быть красным и золотым.
Приоткрыв дверь, чтобы впустить свежий воздух, я решаю, что на ступенях тоже нужны хризантемы и початки. Мне нужно себя чем-то занять, иначе я так и буду думать о Чонгуке, Чону и Джине. Я замираю как вкопанная. Как мог Чонгук прийти мне в голову раньше Джина, который все время был рядом с тех пор, как Чону исполнилось три? Как он мог в моих мыслях оказаться на третьем месте?
Все просто, он не должен. В нем больше человеческого, чем в Чонгуке. Он умный и образованный, экстерном закончил колледж, чтобы начать свою небольшую практику и платить обществу. Он из тех людей, о которых вспоминаешь в первую очередь, а не в последнюю.
— Нужна помощь?
Я не оборачиваюсь, потому что узнаю этот голос. Никогда его не забуду, будет ли он кричать или шептать мне на ухо. Тот же голос, что преследует мои сны, позже превращая их в кошмары.
— Мне ничего от тебя не нужно, Чонгук. — Я привязываю к металлическим крючкам на фасаде здания последние стебли. Они провисят здесь, если только не поднимется дурацкий ураганный ветер.
Хотя Чонгука принесло в город без предупреждения.
— Я просто хочу поговорить, Дженни. Мы можем вести себя как взрослые?
Стоит мне обернуться, как я тут жалею об этом. Впервые я вижу его таким, какой он есть на самом деле. Его руки обнажены, и мне, наконец, видны все его татуировки — конечно, до этого я и не пыталась их рассмотреть, просто мне было любопытно. Я сосредотачиваюсь на них, прежде чем позволить своему взгляду скользнуть дальше. У него все такие же, как и в школе, рельефные руки, но сейчас, наверно, даже больше. Джинсы, поношенные и, похоже, дорогие, не те , которые он носил, когда мы встречались, свободно сидят на талии. Даже с ремнем кажется.
Он смотрит на меня, когда наши взгляды встречаются, и улыбается, но без самодовольства, как раньше. Он знает, что я его рассматриваю, и позволяет мне это делать, даже не показывая вида.
Никогда не думала, что татуировки — это так сексуально. Но глядя на Чонгука, я задаюсь вопросом, есть ли у него еще те, которые мне не видны, и мне хочется спросить у него об их значении.
— У тебя есть... — я замолкаю. Этот вопрос — черта, за которую я не готова переступить.
— Есть что?
— Ничего, неважно, — качая головой, говорю я. Поднявшись по ступеням, я оставляю его стоять на тротуаре. Захлопываю дверь ногой, фактически отгораживаясь от него.
— Дженни, — говорит он так тихо, что у меня чуть не разбивается сердце. Я скучаю по этому голосу, и вот он здесь, звучит у меня в голове. Мне хочется закричать, чтобы он убирался. — Прости за то, что произошло. Мне хотелось спросить о том, что ты сказала.
Я запускаю пальцы в волосы, пока он разговаривает с моей спиной. Когда он дотрагивается до меня, мне хочется растаять и свернуться в его объятьях, но это прежняя я. Нынешняя же разворачивается и смотрит на него со злостью и ненавистью в глазах, и он это понимает, потому что отступает назад и встряхивает головой.
Я приподнимаю брови, давая понять, что он может продолжать.
Чонгук делает глубокий вдох и смотрит на меня, а потом опускает взгляд в пол. Он теребит пирсинг на своей нижней губе, а я борюсь с желанием отвести от губ его руку и переплести наши пальцы, как раньше.
— Ты сказала, что пыталась сообщить мне о Чону. Знаю, что я поменял номер телефона, а этого делать не нужно было, но ты сказала, что пыталась, и мне хотелось бы знать как.
— Почему я должна тебе говорить? — защищаясь, я скрещиваю руки на груди.
—Джен, детка, я прошу тебя дать мне шанс. Я знаю, что все испортил, но тебя там не было, и ты ни черта не знаешь, через что я прошел. — Чонгук начинает мерить пол шагами и теребить свои волосы. — Стресс и одиночество, я просто...
— Изменил? — перебиваю я.
Он вскидывает голову, но я уже знаю ответ раньше, чем он произносит слова:
—Никогда, — шепчет он. — Я никогда бы не проявил по отношению к тебе такого неуважения. Когда мы были вместе, я никогда не смотрел на других девушек так, как смотрел на тебя.
— Ты бросил меня. Очевидно же, что меня тебе было недостаточно.
— Господи, ты вообще себя слышишь? Дело было не в тебе, а во мне и том, как я изменился.
— Думала, что ты придумаешь что-нибудь получше, учитывая то, как гениально обращаешься со словами. Почему бы тебе просто не сказать мне, что ты был несчастлив?
— Потому что это не так, я чувствовал, будто... будто я задыхаюсь.