Навсегда моя

Дженни

Джин выводит меня из церкви и ведет на парковку. Я поняла, что он злится, еще в тот момент, когда увидела его лицо, идя по проходу, но не думала, что Чонгук тоже появится. Джин заводит меня за церковь и разворачивает, так что моя спина прижимается к стене.

— Как долго, Руби Джейн? — Боже, ненавижу, когда люди используют мое полное имя. Возникает ощущение, будто у меня неприятности, хотя я уже и взрослая.

— Он появился прошлым вечером.

— Ты не хотела мне сказать? — Я действительно считала, что мы с Джином выше этого, что наши отношения крепче.

— Джин, я ничего не скрываю от тебя. Он появился прошлым вечером, мы поссорились, и он ушел. Я не знала, что он сегодня придет сюда, и, честно говоря, меня больше волнует Джису. Сегодня дело не в Чонгуке, а в Джису и девочках.

— Откуда он знает про Чону?

Я делаю глубокий вздох.

— Не знаю, — честно отвечаю я. У меня есть свои подозрения, но я не собираюсь спрашивать у Чонгука и уж точно не буду поднимать эту тему с Чону.

Джин начинает расхаживать, дергая свои светлые волосы. Он говорит сам с собой. Выглядит так, будто он спорит с воображаемым собеседником.

— Скажи Чонгуку, что мы хотим попозже с ним встретиться.

— Зачем? — с любопытством спрашиваю я. Джин останавливается передо мной и хватает меня за руки. Я никогда не видела его таким. Эта часть него мне не нравится.

— Потому что придет мой адвокат с документами на усыновление, и он может подписать отказ от своих родительских прав.

Я не верю своим ушам. Я знаю, что он хочет усыновить Чону, но мы никогда этого не обсуждали. Я даже не знаю, хочу ли этого от него. Чону — мой, ему не нужна фамилия Джина. Даже если мы поженимся, между ними все может быть по-старому.

— Хм...

— Эй, ребята, вас ищет Чону.

Я оборачиваюсь и вижу стоящую в нескольких шагах от нас Розе. Джин отодвигается, отпуская мои руки. Я стараюсь не морщиться, когда кровь снова начинает циркулировать. Я улыбаюсь ей, давая ей знать, что все в порядке.

— Спасибо, Розе.

Девушка улыбается и уходит, оставляя нас разбираться со своей проблемой.

— Джин, то, что Чонгук находится здесь, ничего не значит. — Я притягиваю его в свои объятья. Он уступает и нежно целует меня в губы.

— Прости, детка. Не знаю, что на меня нашло. Увидев его здесь, подмигивающего Чону, я просто... у меня закипела кровь. Может, он и создал этого мальчика, но это моя семья. Чем раньше он уедет, тем лучше.

— Согласна, но не давай ему причины остаться, ладно?

Джин кивает и ведет меня обратно к собравшейся толпе людей. Мы находим Чону и направляемся к нашей машине, чтобы поехать следом за катафалком и семейным автомобилем. Носильщики гроба должны идти в линию, так что они тоже могут быть там, стоять на страже, как сказал бы мой отец.

Траурная процессия движется по городу, мимо средней школы, которая стала для Намджуна местом поклонения. На этой неделе игру отложили. Впервые в истории Бомонт Хай команда не выйдет на поле. Намджун затронул так много людей, что его потеря будет ощущаться еще в течение многих последующих лет.

Мы въезжаем на кладбище, где уже собралось несколько человек. Вылезая из машины, я пытаюсь не искать взглядом Чонгука, но мои глаза все равно блуждают. Его легко обнаружить. Парень, которого окружили одинокие и не очень женщины.

— Да ладно, — бормочет Джин, когда мы выбираемся из машины.

— Джин, он не может просто так взять и изменить то, кем является. Он же не раздает автографы. Он просто стоит с другими людьми.

— Ты его защищаешь?

Я качаю головой и беру Чону за руку. Мы идем к месту захоронения Намджуна и находим, куда встать.

— Твои цветы выглядят великолепно, Дженни. — Ко мне подходит соседка Джису. Я не помню ее имени, хотя и должна бы. Я должна знать всех в городе. Я благодарю ее, и она обещает заглянуть ко мне в магазин.

— Мам, почему все эти тети разговаривают с твоим бывшим парнем? — Я гляжу на Чону и удивляюсь тому, как много он узнал. Мне хочется спросить у него, где он познакомился с Чонгуком, но это может и подождать. Я не могу удержаться от взгляда на Чонгука. Он смотрит на меня, и наши глаза встречаются. Я мягко ему улыбаюсь, а он пожимает плечами.

— Он музыкант. Думаю, они хотят взять у него автограф.

— Ну, это глупо. Если бы я был знаменит, и у меня бы умер друг, я бы не стал раздавать автографы.

— Держу пари, Чонгук думает о том же самом, малыш.

После церемонии мы отправляемся к Джису, чтобы провести вечер памяти Намджуна. Но я сбита с толку из-за того, что она хочет устроить его у них дома. Мы с Джином предложили свой, но она была непреклонна, сказав, что Намджун хотел бы вечеринку дома.

Вечеринку?

Я не в настроении для вечеринки. Мне бы хотелось свернуться в своем огромном кресле, завернуться в одеяло и смотреть старые фильмы. Несколько раз Джин заставал меня за этим занятием с тех пор, как Намджун покинул нас, и каждый раз выражение его лица было одним и тем же. Знаю, что он был не в восторге от того, что я смотрела. Что он, вероятно, сомневался в моей верности ему; это были не наши воспоминания, а мои с Чонгуком.

Мы хорошо проводим время на «вечеринке», как назвал бы ее Намджун, когда входит Чонгук. Я пытаюсь не судить, но за ним вьется целый гарем девушек. Сложно сказать, нравится ему это или нет. Раньше я знала, что значило каждое его выражение лица, но это было так давно.

К Чонгуку подбегает Лиса и тянет его за пиджак. Он улыбается и наклоняется к ней так, что оказывается на одном с ней уровне. Он тянет ее за одну из косичек, и девочка разражается самым поразительным смехом.

— Это твои подружки?

Я не могу сдержать смех и наклоняюсь ближе, чтобы услышать ответ. Одна часть меня хочет побольше узнать о нем, но другой части, рациональной, все равно, и она не может дождаться его ухода.

Чонгук окидывает взглядом женщин и корчит рожу.

— Нет, я их не знаю. Они твои друзья?

Лиса мотает головой. Чонгук наклоняется и что-то шепчет ей, заставляя снова ее засмеяться.

— Простите, вы знаете моего папу?

Одна из женщин запрокидывает голову назад и смеется, как будто именно этот вопрос — самое смешное, что она когда-либо слышала.

— Нет, не знаю, но очень хотела бы. — Она поворачивается и смотрит на своих подруг, и они все хихикают. Разве они не понимают, где находятся?

Лиса делает шаг вперед, руки упираются в бедра. Не успевает она хоть что-то сказать, как из ниоткуда возникает Джису.

— Прошу прощения, не думаю, что мы знакомы. Как вы узнали Намджуна?

— О, а мы и не знаем. Мы слышали, что на этой вечеринке будет Чон Чонгук, и, к счастью, он как раз вылезал из своей машины, когда мы подъехали.

На лице Чонгука такое неловкое выражение лица, что мне становится его жалко. Он держит Лису за руку, даже не глядя на женщин позади него.

— К несчастью, сегодня не ваш счастливый день. Чона тут нет, и он не живет в Бомонте, поэтому вы можете попытаться поймать его на гастролях.

Трое из них начинают смеяться, а одна замечает:

— Конечно же, это Чон Чонгук. Клянусь своей жизнью.

Джису смотрит на Чонгука, полного раскаяния. Я просто поражена ее способностью оставаться спокойной и невозмутимой. Меня в щеку целует Джин и шагает к Чонгуку.

— Гук, хочешь побросать мяч?

Чонгук смотрит на Джина и кивает. Когда он замечает, что я стою у стены и наблюдаю за всем происходящим, то его выражение лица нельзя прочитать.

— Ну что, видите?Это не он. А теперь идите отсюда.

Я подхожу и помогаю Джису выпроводить женщин из дома.

— Мне так жаль, Джису. — Мне никогда раньше не приходилось извиняться за Чонгука. И не знаю, зачем я это делаю сейчас.

Джису машет рукой, как будто в этом нет ничего серьезного.

— Это всего лишь вопрос времени, когда кто-то проговорится, что он был в городе. Отношения могут быть напряженными, но не сегодня. Намджун хотел бы, чтобы он был здесь.Не знаю, обижается ли она на меня или нет. Может, мне следовало бы вчера вечером всем позвонить и сказать, что он вернулся, но я не знала, придет ли он сегодня. Черт, я даже не знала, известно ли ему о Намджуне. Полагаю, я могла бы сказать им, но я больше беспокоилась о том, чтобы оградить своего сына от неминуемой душевной боли.

Мелькающий за окном мяч привлекает мое внимание. Я выхожу на улицу, и мое сердце замирает, потому что в одном месте находятся мужчина, которого я когда-то любила, мужчина, за которого я собираюсь замуж, и тот, который связывает нас всех. И они играют в футбол.

---

Чонгук

Похоже, в последнее время я совершаю ошибки на каждом шагу. Зайти сегодня в магазин тоже стало ошибкой. Я же мог это предположить. Я должен был пойти прямо к Джису, но мне не хотелось показываться с пустыми руками.

И вот я оказался в неловкой ситуации — на заднем дворе с Ким Сокджином и своим сыном. Сыном, который даже не знает, что я его отец. Черт, Дженни ведь не подтвердила, что он мой, хотя я и так это вижу, когда смотрю на него: он взял лучшее от меня и нее, независимо от того, как появился на свет или как разошлись наши пути.

И кто бы знал, что на помощь мне придет Джин? Ему должно быть известно, что мне хочется надрать ему задницу за то, что он трогал мою девочку. Но ее взгляд говорит, что она не против.

— Что там произошло?

Я сказал, что выйду поиграть в мяч, но не соглашался болтать. Я мог его игнорировать, делать вид, что мы снова в средней школе, а этот новенький просто пытается вписаться в нашу компанию. Мы общались своей сплоченной группкой.

Но я этого не делаю. Не сегодня.

— Я подумал, что смогу забежать в магазин, купить какой-нибудь выпечки, выбрать цветы и принести Джису бутылку ее любимого еще со школьных времен вина.

— Дойдя до кассы, я начал осознавать свою ошибку. Я же без маскировки. На глаза не натянуть фальшивых солнечных очков или шляпы. Молодой кассирше стоило бросить на меня один единственный взгляд, чтобы узнать. До меня даже не дошла очередь, когда она уже кому-то отправляла сообщение, так что я был обречен.

— «Очень сожалею о вашем друге», — вот, что она сказала, нарочито медленно пробивая мои товары. И когда я уже подошел к выходу, за мной тащилась куча девчонок. — Я бросаю мяч обратно Джину, который лишь качает головой. — Это последнее, что я хотел для Джису, особенно сегодня.

— И часто такое происходит?

Я снимаю пиджак и расстегиваю рубашку, чтобы не запачкать их. Глаза Чону прикованы к моим татуировкам на руках, а я задаюсь вопросом, смогу ли поговорить с ним. Рассказать о себе и, может, наладить отношения.

— Дома я выхожу не часто. Такое случается на гастролях, но я надолго в одном месте не задерживаюсь, так что мне не мешает.

Я чувствую, когда на меня глазеют люди, и уже привык, но здесь это странно. Оглядываясь на террасу, я вижу стоящую там Дженни. Во все свои сто шестьдесят сантиметров и еще несколько за счет каблуков. После окончания средней школы она держит себя в хорошей форме: ее ноги такие же прекрасные,живот по-прежнему плоский, каким я его помню. Где-то на заднем плане слышится кашель Джина, и я не могу сдержать смех. Я бы сделал то же самое, если бы кто-то глазел на мою девушку, но он забывает, что первым с ней был я.

— Дженни, не хочешь надеть коротенькую юбочку и поболеть за нас? — Ее лицо сникает, и я понимаю, что она не оценила моей безобидной шутки. Я стараюсь отшутиться, но она на это не ведется, лишь смотрит на Джина, пребывающего в ярости, и качает головой. Я наблюдаю за тем, как она возвращается в дом, у нее все такая же упругая попка. Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от готовых прокрасться воспоминаниий.

— Мистер Чон, вы все еще играете в футбол? — Я отрываю взгляд от удаляющегося зада своей бывшей и перевожу его на сына. Мне хочется протянуть руку и дотронуться до него, провести по его волосам и задать все мыслимые вопросы, но я не делаю этого. Для начала мне нужно поговорить с Дженни, чтобы разобраться со всей этой фигней. Если она считает, что я забуду о его существовании, то она ошибается.

— Не-а, у меня нет времени. А ты играешь?

Он активно кивает головой и показывает на Джина.

— Мой папа, тренирует мою команду. — Я уже расслабился из-за того, что он встречается с Дженни, потому что я ее бросил. Тут мне сказать особо нечего. Но мой сын зовет его папой? Таким я похвастать не могу. Но мне не говорили, что у меня есть сын. Иначе я был бы тут.

— Неужели? — спрашиваю я, подавляя закипающий гнев. Конечно, я не могу винить ребенка за то, что тот называет Джина папой, это моя вина, но Дженни не должна этого позволять. Ей известно, что, знай о нем, я был бы здесь. Мы все время говорили о детях, и оба хотели их, так что я ее не кидал.

Даже если я поступил необдуманно и оставил ее, это не значит, что я ее не любил. Расставание с ней так же разбило мне сердце.

Чону кивает, и ему, похоже, не терпится рассказать мне о Джине, даже если я не хочу слушать.

— Я играю квотербеком. Вы тоже играли на этой позиции, и ваш рекорд до сих пор сохраняется в школе. Джин и близко не подобрался к нему, чтобы побить, по крайней мере, так дядя Намджун говорил.

Я сажусь на корточки, гляжу на Чону и улыбаюсь. Улыбаюсь мысли, что Чону зовет Намджуна дядей. Футбольный игрок внутри меня ликует, что моему сыну нравится эта игра. В его возрасте я тоже ее любил и все время хотел играть. Взрослый же во мне надеется, что Дженни приобщает его и к другим занятиям, потому что в жизни еще столько всего помимо футбола.

— Ты пас на сколько шагов делаешь: три или пять? — интересуюсь я, желая узнать, как многому научил его Джин.

— На три и пять, хотите посмотреть? — нетерпеливо спрашивает он. Я протягиваю ему мяч, наблюдая за тем, как он хватается за шнуровку, будто прирожденный квотербек.

— Вот тебе, Джин! — кричит он, и я снова обращаю внимание на то, что он не назвал его папой.

Я наблюдаю за их розыгрышем и замечаю, насколько он одаренный, гораздо лучше меня в таком же возрасте. Я могу только надеяться, что Дженни позволит ему принять правильное решение в жизни, в отличие от моего отца. Я бы не хотел, чтобы он обижался на нее, а потом не поддерживал отношения со своими родителями из-за другого жизненного решения.

Думая о своих родителях, я задаюсь вопросом, знают ли они о Чону. Принимают ли участие в его жизни? Наблюдают ли за тем, как без меня растет мой мальчик?

— Вот это да, ты гораздо лучше, чем я был в твоем возрасте.

Чону улыбается и в этот момент очень похож на Дженни.

— Спасибо. Мама говорит, что у меня талант и что это у меня в крови.

— Да, думаю, твоя мама права.

Джин уходит, чтобы мы с Чону поговорили. Я спрашиваю, не хочет ли он посидеть и пообедать, и парнишка соглашается. Мы стоим рядом, и я наблюдаю за тем, что он накладывает себе в тарелку. Он доверху накладывает овощей, крекеры, сыр и макароны. Я беру все то же самое, что и он, потому что это тоже моя любимая еда.

Снаружи расставлены стулья, и, несмотря на прохладный день, солнце достаточно припекает, чтобы мы могли сидеть на улице и расслабляться.

— А каково это быть знаменитым, мистер Чон? — На слове «мистер» я напрягаюсь. На самом деле, я его ненавижу. И мне не нравится, что он спрашивается меня о знаменитости, потому что сам я никогда не хотел ею быть. Мне просто хотелось исполнять музыку. Хотелось попробовать себя в чем-то другом, чтобы узнать, смогу ли я добиться успеха.

— Можешь звать меня Чонгук, — отвечаю я. — И быть знаменитым нормально. Я много работаю и иногда подолгу не бываю дома.

— Мой друг Тэмин говорит, что у таких звезд по двадцать девушек, а вы пришли с тремя. Они все ваши?

Если бы я не знал лучше, то решил бы, что это мама его настраивает.

— Нет, у меня нет девушки или жены. У меня есть кот, но я ему не слишком нравлюсь.Чону смеется и болтает ногами на стуле. Мне хочется потянуться к нему и положить ладонь на колени, как я делал Дженни. Хотя с ее-то ростом она могла такое проделывать, только сидя на откидном борту моей машины.

— Вы не нравитесь своему коту? Как такое может быть?

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Он очень злой, и я уже подумываю сказать ему, чтобы он собирал свои кошачьи пожитки и съезжал.

— А где он сейчас?

— В Лос-Анджелесе, где я живу. У меня есть домработница, которая кормит его в мое отсутствие.

— А где он спит?

Странный вопрос от мальчика.

— У него есть свой кошачий домик. Может, поэтому он меня ненавидит — потому что это домик, а не гоночная машина или что-то в этом духе.

В скором времени смех Чону становится музыкой для моих ушей. Мне хочется его записать и, пока я сочиняю, прослушивать снова и снова. Он вдохновляет меня на то, чтобы написать о нем, запечатлеть его в песне.

— Ну а ты? У тебя есть девушка, жена или кот, который тебя ненавидит?

— Нет, никого. Мама говорит, что, может, после того, как они с Джином поженятся, мы сможем завести собаку.

Поженятся? Я прикусываю язык, чтобы сдержать готовые сорваться оскорбления, когда он говорит о Джине и Дженни. Знаю, что я ничего не могу сказать. Я ее бросил, но не буду врать, что мне не больно видеть ее с другим. Не знаю, чего я ожидал — наверно, того, что она будет такой же несчастной и потерянной, как и я.

---

Дженни

Никогда не думала, что доживу до этого дня. Мне много раз снились различные варианты того, как встретятся Чону и Чонгук, но ни разу ничего подобного. Я смирилась с мыслью, что Чону может разыскать Чонгука, когда ему исполнится восемнадцать. Они могли поссориться, привязаться друг к другу — делать все, что обычно делают отцы с сыновьями при первой встрече. Но единственное, чего я не хотела — чтобы Чону ненавидел Чонгука за то, что того не было рядом. Я могла бы попытаться и все-таки рассказать ему, но я этого не сделала. Я была эгоистичной и хотела лишь услышать его голос. Я хотела, чтобы он услышал мой голос и вернулся домой. Я злилась, и мне потребовалось немало времени, чтобы пережить эту злость.

Теперь же, глядя на то, как они увлеченно разговаривают на улице, мне хочется посадить их в прочный пузырь, чтобы они никогда не расставались друг с другом. Я знаю, что это несправедливо по отношению к Чонгуку — у него совсем другая жизнь. Он другой и в то же время тот же парень, в которого я влюбилась много лет назад.

Парень, которого я не переставала любить.

Если смотреть на Чону и Чонгука, стоящих бок о бок, то нет никаких сомнений, что они отец и сын.

Чонгук смотрит на Чону каждый раз, когда они говорят. Я знаю, что Джин злится из-за того, что Чонгук тут, и я, честно говоря, тоже, но что поделать? Чону знает о Чонгуке только по жизни в Бомонте. Но он не знает, кто тот на самом деле, и я, наверно, так все и оставлю, по крайней мере, пока. Чонгук скоро уедет, и все вернется на круги своя.

— О чем думаешь? — Джису просовывает голову внутрь моего согнутого локтя. Ее маленькая фигурка ростом около ста шестидесяти сантиметров, недостающая даже до моего плеча, позволяет мне обхватить ее рукой и прижать к себе.

— Не знаю, — отвечаю я. — Внутри меня бушует слишком много эмоций.

— Он очень похож на него, — говорит она, не повышая голоса, чтобы не слышали надоедливые гости. — Что ты будешь делать?

Я качаю головой, потому что не знаю. Я не имею ни малейшего понятия, что делать. Мозг говорит мне игнорировать его и что Чонгукснова уедет, но сердце твердит мне выйти и потребовать, чтобы тот принял участие в жизни Чону. Это меньшее, что он может сделать, поскольку последние десять лет отсутствовал.

— Он скоро уедет. Может, я просто предоставлю выбор ему.

— Не так уж скоро, милая. В воскресенье он смотрит футбол с Лисой. За три дня многое может произойти.

Джису целует меня в щеку и уходит, оставляя меня смотреть в окно на двух из трех мужчин, завладевших моим сердцем.

Поездка домой от Джису прошла в молчании. Джин держал меня за руку, а Чону уснул еще до того, как мы отъехали от дома. Оставшуюся часть дня он болтал с Чонгуком о статистике и идеальной позиции на поле, пока Джин наблюдал за ними со стороны. Я знаю, что Джин бросал несколько ехидных замечаний, но Чонгук их проигнорировал.

— О чем думаешь? — спрашивает Джин, забираясь в кровать. Он опирается на локоть, очевидно, готовясь обсудить все произошедшее за день. Мне же просто хочется лечь спать.

— Знаешь, Джису спрашивала у меня то же самое. Она беспокоится обо мне больше, чем я должна о ней.

— Она знает, что ты ее любишь. — Он кладет руку на мою талию, собирая складки на шелковой пижаме в своем кулаке. — Сегодня было...

— Трудно, грустно, неожиданно, странно. Я могу продолжать и дальше, но ничто не подведет итог сегодняшнему дню. Может, полный абзац? — Я придвигаюсь к Джину, и он обхватывает меня рукой, прижимая к себе. Его губы блуждают по моей шее, пока не достигают губ, и он нежно меня целует.

— Нужно поговорить о Чонгуке и Чону. Знаю, я не отец Чону, но хочу им быть, тебе это известно. Я был неправ в том, как вел себя сегодня, очень неправ в своих нападках на тебя с Чонгуком, прости.

— Я знаю. — Я провожу пальцами по его волосам. — Не думаю, что Чонгук прям захочет принять участие в жизни Чону, может, позже. Может, просто нужно оставить все как есть, все равно он скоро уедет.

Джин заправляет мои волосы за ухо. Накрывает ладонью подбородок и притягивает меня ближе.

— Я люблю тебя, Дженни, — говорит он, прежде чем меня поцеловать. Его поцелуй мягкий, неспешный, будто он не торопится и хочет запомнить меня. Будто пребывает в отчаянии.

Я люблю его, правда. Но видя Чонгука и Чону, не могу не думать о том, какое будущее нас ждет и как мы с Джином справимся.

---

— Эй, Дженни!

Мы с Джису поворачиваемся и видим идущего к нам Чона. Джису, предательница, тут же оставляет меня. Уходя, она смеется. Мои ладони потеют, а ноги вдруг превращаются в желе.

В этом году я, наконец, заметила его. За лето он так сильно подрос, раньше я действительно не обращала на него внимания, когда мы были у Джису дома. Тогда он на месяц уехал в футбольный лагерь, а вернулся настоящим красавцем.

Я бы все отдала, чтобы он тут же снял футболку, и я могла получить ясное представление о его прессе, потому что моего воображения на это не хватает.

— Привет, — говорит он. В одной руке он держит футбольный шлем. Другой же держится за воротник своей футболки, которую мне так хочется сорвать.

— Привет, — глупо отвечаю я.

— Как прошел остаток твоего лета?

— Хорошо. Я много читала.

Много читала? Боже мой, он подумает, что я зануда. Что со мной такое? Я с интересом пялюсь в землю, рассматривая ботинок, пинающий камешек.

У меня покалывает кожу, когда он приподнимает мой подбородок, его небесно-голубые глаза впиваются в мои, и я могу лишь думать о том, чтобы броситься к нему в объятья и засунуть в его губы язык. Мне всего пятнадцать, но фильмы-то я смотрела. Уверена, я смогу сориентироваться.

— Пойдешь со мной на выпускной бал?

— Выпускной бал?

Мой мозг едва осознает, о чем он спрашивает. Но клянусь Богом, он сказал «выпускной бал». То есть мы все нарядные будем танцевать. А это значит, что он хочет, чтобы я танцевала с ним, он прижимал меня к себе и раскачивал под дрянные любовные песенки. Под те же любовные песенки, что я слушаю по ночам, когда пишу в тетради «Джозефина Чон».

— Ага. Теперь у меня есть права, так что я могу водить и подумал...

— Да! — Он вздрагивает и начинает смеяться. — Прости, — говорю я, закрывая лицо ладонями.

Он отводит мои руки, но не отпускает их. Когда он наклоняется вперед, мне кажется, что я сейчас вот-вот потеряю сознание. От него пахнет приятным парфюмом, мой новый любимый запах. — Пожалуйста, не закрывай лицо. Ты слишком прекрасна, чтобы прятать его. — Он целует меня в щеку, прежде чем направиться к полю. — Я позвоню тебе сегодня вечером, — оборачивается он и кричит мне, а потом срывается на бег.

---

Я просыпаюсь вся в поту, по лицу текут слезы. Рядом со мной тихонько похрапывает Джин, его руки прижимают меня к кровати. Я выбираюсь из-под него и иду в ванную.

Не включая свет, я сажусь на край ванны и плачу в полотенце, заглушающее мои всхлипы. Джиногда не думала, что увижу парня, который украл у меня сердце и не смог его вернуть.

И не уверена, что хочу получить его обратно.