8
Учебный день закончился так же внезапно, как и начался. Голова была переполнена: анатомия, биология, бесконечные фамилии и формулы. Кира выдохнула, выходя из университета вместе с Сашей. День был на удивление тёплым, вечернее солнце заливало асфальт мягким янтарным светом. Листва чуть шелестела от лёгкого ветра, и Кира на мгновение забыла, что у неё домашний арест.
— Хочу мороженого, — капризно потянула Саша, — или чаю... или просто сдохнуть. Твои варианты?
— Мой вариант валить домой, — буркнула Кира. — У меня же... этот... режим.
Саша закатила глаза, махнула рукой.
— Тьфу, да не парься ты. Ну посидела бы где-нибудь со мной часик, никто б не узнал.
— Это тебе легко говорить. У тебя мама вменяемая.
— Это да, — усмехнулась Саша, — но если что, звони. Я у тебя на подстраховке.
Они обнялись на прощание, и Кира пошла в сторону дома. Ноги несли медленно, будто бы сами саботировали возвращение туда, где царит напряжённая тишина, и где каждый звук будто вырезает по живому. Квартира встретила её пустотой. Ни Артёма, ни мамы. На секунду сердце екнуло от облегчения — в этот вечер ей точно нужно было одиночество. Она сняла кроссовки, бросила рюкзак в прихожей и прошла в комнату, где пахло духами и пыльной бумагой. Сев на кровать, она успела лишь выдохнуть, как зазвонил телефон. Кира застыла, как будто на секунду перестала дышать. Последний раз они говорили полтора месяца назад — ещё до переезда. Тогда разговор был наспех, между его командировками, звонками и графиками. Сейчас она даже не сразу поняла, что нажала на «принять».
— Привет, солнышко, — раздался его голос, тот самый тёплый, немного уставший, с мягкой интонацией. — Ну как ты? Как учёба?
— Пап, привет, — Кира еле сдержалась, чтобы голос не дрогнул. — Я... нормально, учеба сложная, но... в целом...
— Скучаешь?
— Очень, — честно призналась она. — Я... я вообще не знаю, как тут быть. Всё чужое. И дом, как будто тоже не дом.
Папа замолчал на пару секунд. Кира слышала, как он шумно выдохнул.
— Прости, что не звонил раньше. Сама знаешь, как у меня. У меня слишком много работы... Но я с тобой, всегда. Просто скажи, и я приеду.
— Не надо... — тихо, почти шепотом. — Я не хочу, чтобы ты приезжал ради проблем.
— Ты не проблема, Кира. Никогда так не думай. Расскажи, что у вас там происходит?
Она сделала глубокий вдох и начала. Про университет, про Сашу, про лекции, про улицы, которых она боится по ночам. Потом, как бы между делом, добавила:
— Мама с Артёмом запретили мне выходить из дома помимо универа. Типа... домашний арест.
— Что? Что значит запретили? — в голосе отца прорезалась резкость.
— Я была на вечеринке... и осталась у Саши ночевать. Без предупреждения. Но, как только вернулась домой...Они устроили мне ад, особенно Артём. Он кричал, что я позорю маму, и если бы не он, меня бы уже выгнали...
— Подожди, подожди. Какое имеет право тебя ограничивать и кричать на тебя?
— Не знаю, пап...это ж его квартира. Я здесь... просто живу.
Наступила пауза. Алексей Николаевич явно что-то обдумывал.
— Я позвоню твоей матери и разберусь. Ты моя дочь. И не Артём решает, как тебе жить.
— Не ругайся с ней... пожалуйста, — сжалась Кира. — Я просто хочу, чтобы всё было нормально.
— Нормально будет, когда ты будешь чувствовать себя в безопасности. Я тебе обещаю. И давай так я постараюсь вырваться как-то хотя бы на выходные. Хорошо?
— Хорошо, — прошептала Кира. — Спасибо, пап.
Они ещё немного поговорили: о новых проектах папы, о Питере, о том, как он мечтает свозить её в Париж. Потом попрощались, и Кира осталась одна. С телефоном в руках, и теплом внутри, которое оставил после себя его голос. Прошло минут тридцать. Кира уже сидела за столом, разбирая лекции и конспекты по биохимии, когда её телефон завибрировал. Обычный вибро — не звонок, не уведомление от группы. Сообщение в инстаграм. Это было от Глеба. Кира чуть не выронила телефон. Он не был у неё в подписках, они толком не общались, даже номерами не обменивались. Но каким-то чудом он нашёл её. И написал:
«Жду тебя сегодня в 22:00 на парковке универа».
Она застыла, перечитывая раз за разом. Как он её нашёл? Зачем зовёт? Почему именно сейчас? Рука дрожала, сердце бешено колотилось. Она даже не знала, что ответить. Внутри всё смешалось: восторг, тревога, злость, интерес, лёгкий страх... И домашний арест. Какого чёрта, Викторов? Кира встала, начала ходить по комнате. Окно уже затянулось вечерней синевой. Часы показывали 19:45.
«Он серьёзно думает, что я просто так возьму и приду?»
Она открыла профиль Глеба — он не скрывал страницу, но в постах было мало информации. Фото с пацанами, какие-то трэповые тусовки, музыка, ночные улицы. Он был из тех, кто всегда держится особняком, и от этого становился ещё интереснее.
Кира металась по комнате, словно загнанный зверёныш. Мыслей было слишком много — и все путались. Одно дело, если бы это было простое «погулять», совсем другое — когда это он. Глеб. Молчаливый, странный, дерзкий. И, почему-то, непреодолимо тянущий. Она уже сто раз прокрутила в голове, как всё может пойти не так — начиная от мамы, которая вдруг проснётся, и заканчивая тем, что Викторов просто поиздевался над ней, написав это сообщение, а сам и не собирался приходить. Она сжимала телефон в руках, перечитывая сообщение от Глеба: «Жду тебя сегодня в 22:00 на парковке универа». Казалось, даже экран слегка подрагивал от её внутреннего напряжения. На ней были спортивные штаны и растянутая футболка. Кира переоделась быстро: джинсы, свитшот, и, не долго думая, схватила ту самую куртку, которую он тогда накинул ей на плечи. Она пахла им, и этот запах будоражил в ней что-то слишком личное, слишком тёплое. Сама себе Кира твердила, что берёт её только для того, чтобы вернуть. Хотя где-то внутри она прекрасно знала — нет.
«Идиот...» — выдохнула она, не зная, о нём или о себе.
На часах было уже почти девять вечера. Мама с Артёмом были дома, после ужина они почти не выходили из спальни. Только глухие звуки телевизора пробивались сквозь закрытую дверь. В 21:30 стало особенно тихо — храп и посапывание подтвердили: спят. Через двадцать минут она аккуратно, на цыпочках вышла в коридор, надела кроссовки и, стараясь не шуметь, приоткрыла входную дверь затаив дыхание. Она тихо вышла закрыв за собой дверь и уже через мгновение была на улице. Холодный воздух ударил в лицо, но тревогу он не унял. Она шла быстрым шагом, в кармане сжимая телефон. Университет находился в пятнадцати минутах ходьбы. Всё это время Кира шла не быстро, почти не чувствуя шагов, ловя себя на том, что не знает, зачем вообще согласилась. Что это вообще за «встреча» такая в почти десять вечера?
Она опоздала на пару минут. Глеб уже ждал облокотившись на свою матовую чёрную тачку, глядел в телефон, но когда увидел её, отложил в сторону. Он был спокоен, как всегда. Никакой суеты, никакой неловкости. Всё внутри Киры вспыхнуло, когда она увидела его, как будто встреча с ним была одновременно и вызовом, и слабостью.
— Ты опоздала, — без эмоций сказал он.
— Ну как видишь, я здесь. — отозвалась она и сделала шаг ближе, её голос был немного колючим.
— Куртка тебе идёт. — Глеб смерил её взглядом с ног до головы и усмехнулся.
Кира скрестила руки на груди.
— Я пришла, чтобы вернуть её тебе. — сказала она с лёгким сарказмом, но взгляд выдал ей было приятно.
— Оставь себе, она тебе очень идёт.
— Зачем звал? — переспросила она, игнорируя сказанное.
— Поехали покатаемся.
— Опять мне будешь показывать вид на ночной город?
— Не-а. Сегодня кое-что другое.
— Ну, удиви меня. — бросила она, прищурившись.
Он открыл перед ней пассажирскую дверь, не говоря ни слова. Кира села, стараясь сохранить независимый вид, хотя внутри всё дрожало от ожидания. Он сел за руль, завёл двигатель, и машина мягко выехала с парковки. Некоторое время они ехали молча. Только фары выхватывали из темноты деревья, рекламные билборды и редких прохожих. Машина скользила по ночному городу, будто плыла.
Кира первой нарушила тишину:
— Откуда у тебя мой инстаграм?
Глеб хмыкнул, не сводя глаз с дороги:
— Ооо, это было несложно. Ты часто мелькаешь у Саши в сторис.
— Шпион, — пробормотала она, не удержав улыбки.
— Слежу за интересными объектами. — отозвался он, бросив на неё короткий взгляд.
— Прекрасно. Прям ФСБшник.
Через полчаса они свернули с основной дороги. Перед ними раскинулся старый, полуразрушенный парк аттракционов — заброшенный, но всё ещё слабо освещённый редкими уличными фонарями. Место было одновременно жутким и завораживающим.
— Ты серьёзно? — выдохнула Кира, вылезая из машины.
— Абсолютно. — сказал он, обойдя капот. — Идёшь?
Она кивнула, и они подошли к небольшому проржавевшему забору. Глеб помог ей перелезть через него, коснувшись её талии. Его пальцы были тёплыми и уверенными. Когда они оказались по ту сторону, он отпустил её, будто нарочно, чтобы снова создать расстояние. Они шли по треснувшим плитам дорожки, мимо облупленных фигур и скрипящих на ветру качелей. Кира немного поёжилась.
— Почему ты убежала сегодня после пары, когда я тебя позвал? — внезапно спросил Глеб, остановившись и повернувшись к ней.
Кира пожала плечами, но голос у неё дрогнул:
— Ты всю неделю играл в безразличие и молчанку. Ну, я и подумала, что это очередная игра.
— То есть, по-твоему, я и сейчас играю?
— Я пока не могу понять.
Он подошёл ближе. Она не отступила, но смотрела настороженно.
— Как мне тебе доказать, что я не играю?
— Глеб... ну вот сколько тебе лет? — она прищурилась.
— К чему это сейчас?
— Ответь.
Он вздохнул.
— Мне двадцать три.
— Вот. Тебе двадцать три, ты взрослый парень и не знаешь, как доказать девушке, что она тебе интересна?
Он усмехнулся. Без злости, как будто она его действительно забавляла.
— Знаешь ли, Кира... ты не такая, как остальные девушки.
— Классика. — фыркнула Кира.
— Нет-нет, сейчас без фальши. Ты правда... не такая. Ты с характером и ты настоящая. И это чертовски цепляет.
— И тебя не смущает наша разница в возрасте?
Глеб хмыкнул:
— Тебе же уже есть восемнадцать?
— Да.
— Ну вот и всё. Пять лет — не повод устраивать драму.
Они бродили ещё минут тридцать, спокойно разговаривая. То смотрели на ржавую карусель, то просто молчали рядом. Было неожиданно спокойно. Даже легко.
— Поехали? — наконец спросил он.
— Куда?
— Домой тебя отвезу. Завтра ведь на пары.
— Какой ты заботливый.
— Просто знаю, каково это вставать в семь утра, — усмехнулся он.
Они пошли обратно. Глеб снова помог ей перелезть через забор, открыл дверцу машины, и вскоре они снова ехали по ночному городу. В салоне снова повисла тишина — но уже не неловкая, а уютная. У её дома он заглушил двигатель и повернулся к ней:
— До завтра, Кира.
Она кивнула, открывая дверцу.
— До завтра, Глеб. Надеюсь.
Когда дверь за ней захлопнулась, он всё ещё смотрел ей вслед.