ментовская дочка

- как приехала? - Гаяз прикрикнул и нахмурился, вскочив с места. Глаза Малики, сидящей рядом, метались по столу и так ни на ком и ни на чём не остановились. Латифа метнула злой взгляд на Алима, его же глаза выражали ту же эмоцию.
Алсын, Таир и Дамир нервно переглядывались, кося взгляды на сестру, а невеста среднего пыталась в эмоциях будущего мужа и его родственников понять, что же происходит.
На кухне послышался стук каблуков.

Блять.

А в коридоре появился силуэт женщины в строгом черном платье и красивой пышной укладкой.

Ее блондинистые покрашенные волосы красиво ложились на плечи, а только войдя на террасу, Адель остановилась, плечом облокотившись на дверной косяк.
- добрый вечер. - ее строгий голос пронесся по площади, доводя дочь до дрожи. - чего лицо такое недовольное? - по сравнению с этой фразой прошлая была произнесена чуть ли не ангельски.
Глаза ее четко устремились на Алсу, голос безумно холоден, словно она разговаривала с человеком, убившим всю её семью.
Алсу собралась. Перед кем угодно она бы могла показать слабость, но не перед Адель. Не перед женщиной, которая называлась материю, и которая не появлялась в жизни дочери год. Ни звонка, ни слова, ни встречи.

Ничего.

Алсу усмехнулась, сохраняя лёгкое отвращение на лице.
- думала, что здесь будет только семья. Но пришла ты. - она показательно дернула краешками губ, а рука под столом крепко накрепко схватила ладонь Суворова.
- Алин, пошли Камиля проверим. - Таир мягко сплел свои пальцы и пальцы супруги и вышел из кухни, таща за собой черноволосую.
- мы с Машей пойдем подышим в сад. - Дамир поддерживающе погладил сестру по плечу и быстро скрылся с невестой на заднем дворе.
- мы тоже здесь оставаться с Латифой не намерены. - из-за стола встал и Алим.
- да. Но вы, Адель, знайте. Приходить так бесцеремонно туда, где вас совсем не ждут - очень не умно и крайне бестактно. - за мужем поднялась и женщина. Через секунду двое уже входили в дом, оставляя за столом оставшуюся часть семьи.
Молчание. Рядом неподвижно сидит старший Суворов, а напротив сидели пересевшие друг к другу Марат и Алсын.
- Марат, Алсын. - пронесся строгий голос Гаяза. - погуляйте несколько минут.
Марат, глядя на Вову, встал с места, а за ним Алсын, неотрывно смотрящий на старшую сестру. В глазах явное сочувствие, а покусывание губ говорило о нервозности. Через пару тихих секунд в комнате остались лишь пятеро.
Вова бы тоже подумал, что ему нужно уйти и оставить семью на едине, если бы не накрывающие ладони Алсу на его руке.
- семья говоришь? - Адель плавно прошла к столу и оперлась на него руками. Глаза ее быстро пробежалась от Гаяза к Алсу, зацепив, и заострив особое внимание на Вове и Малике. - по-моему "семья", как ты говоришь, дочка, в переизбытке.
- не-а. Все, как надо. - снаружи читалось четкое спокойствие, на губах даже виднелась ухмылка. Но можно было заметить и подрагивающую шею, а Вова так и вовсе чувствовал ее ледяные и подрагивающие от нервов руки.
- как надо? - она хохотнула, на лице появилась злоба. - ещё раз спрашиваю: где мой сын? - прерывисто и громко говорила она. - звонит мне вчера вечером, значит. Спрашиваю: сынок, ты у отца? А знаете, что он мне отвечает? И знаете, как он мне отвечает? - голос стал тише, но злоба женщины все нарастала. - говорит, мол, нет, мам, не у отца. Отец меня выгнал. Отец на меня наорал ни за что. - она ненавистно смотрела на бывшего мужа. - А голос, как будто его избивали всю ночь! - последнюю фразу она крикнула и стукнула по столу. Малика вздрогнула. Алсу медленно повернула голову к уже смотрящему на нее Вове. Кадык ее дрогнул в нервном сглатывании, а Суворову наоборот улыбнуться хотелось.
- если бы я вашего сына не знал, по вашему беспокойству подумал, что ему лет пять. - Вова пожал плечами, устремив глаза на Адель. Руки его крепко сжимали ладони девушки рядом, в желании прекратить их дрожь.
Блондинка сщурилась, а после медленно перевела взгляд на брюнета.
- семья, да, Алсу? - она хмыкнула. Женщина вновь приобрела то спокойствие в речи, но Гаяз и Алсу то знали - это ее "спокойствие" вовсе им не является. Словно змея она тихонько подбирается, а потом кусает, выпуская в человека свой яд. - а семья то знает, чем ты в шестнадцать лет занималась? - и сейчас всем здесь показалась схожесть Адель и Алсу.
Хитрый взгляд, спокойно угрожающий тон голоса.
Но Вова читал и одно острое различие.
За этим спокойствием снаружи у Адель стояла злость, строгость и сталь.
А у Алсу страх матери и раскрытия ее тайны.

Страх скрывать всегда сложнее.

- ты клялась молчать. - Алсу крепко сжала зубы.
Вове она уже приняла решение рассказать, но наедине. От него тайн она не хочет. Но сейчас их слишком много. - значит, молчи.
- тебе , Алсу, пора бы знать, что всему нужны доказательства. - она нагнулась к дочери. - так где же доказательства моей клятве?
"Мать" и "дочь" смотрели друг другу в глаза. Четко, с ненавистью. Все молчали. Лишь слышался редкий шелест листьев на ветру и пение вечерних птиц. Вновь Аделина усмехнулась. - скажи мне, дочка. Кто тебя откачивал после того, как ты таблетками накидалась? Отец твой? Или, может, твоя новая "семья"? - жгучая пауза. Каримовой словно пощечину дали.

Лучше бы пощечину...

Молчание, кажется, стало ещё более напряжённым. Теперь все глаза на террасе были направлены на Алсу.
Гаяз не верил, по взгляду было видно. Словно не понял, что сейчас услышал.
Малика же более сообразительна. В глазах сочувствие, а рот открыт в мягком удивлении.
Глаза Адель же выражали лишь одну фразу. "Ну? И что же ты теперь будешь делать?" И самое страшное, что женщина сейчас могла сделать, она сделала. Ухмыльнулась.
Как ее можно назвать матерью после того, как она улыбнулась на воспоминания о том, что ее ребенок чуть не умер?
Чувствовать Вовин взгляд было невыносимо тяжело.
Даже чувствовать, что вот-вот умрёшь было легче.
- спасибо, Адель, за то, что оклеветала. - Алсу в первый раз называла ее по имени.

Отныне матери у Алсу нет.

- считай, ты посадила за решетку себя и своего сына. - она встала из-за стола, забрав руку из ладоней Суворова. - где Амир сейчас я не знаю. Но я знаю, какой поступок он совершил перед тем, как вы развелись. И знаю, какой закон ты нарушила. И знаю, как вам это обернется. - зло шипела Алсу. - вон пошла. Жди письмо "счастья" из суда.
Девушка гордо дернула головой вверх, демонстрируя внутреннюю силу.
Теперь боялась Адель. В ее глазах блестел искренний страх, хоть губы и изгибались в отвращении к дочери.
- ничего ты не сделаешь. Что ты можешь против судьи? - она всдернула голову. И теперь Суворов наблюдал перед собой два одинаковых профиля, с одинаковым изгибом носа, длинными ресницами и пухлыми губами.
- ой, Адель, поверь. Если захочу, - она сделала короткую паузу. - я смогу все. - девушка медленно закивала и улыбнулась.
Но глаза отражали истинные эмоции.
Печаль, осознание потери матери и желание мести.
И стыд. Перед Вовой. Что он не знает толком ничего. Ни того, что в действительности произошло ночью, когда ее охватил страшный приступ, из-за которого она еле пережила операцию, ни того, что однажды такой же темной ночью пальцы Адель лезли прямо в глотку Алсу, желая вызвать рвоту и вывести из молодого организма приятные ею таблетки, ни того, что же такого знает Каримова, что может усадить за решетку двух членов семьи сразу.

Адель скрипнула зубами, окинула каждого на террасе взглядом и вышла из комнаты, цокая каблуками.
- стерва. - кинула женщина на выходе.
Губы ее невольно растянулись в ухмылке.
Ничто иное, как защитная реакция. Ей было страшно. Тоскливо. Стыдно. Она злилась. Все самые негативные эмоции смешивались.

Неужели прекратилась эта белая полоса, которой Алсу так сильно радовалась?

И сейчас Алсу стояла, еле заметно пошатываясь. Глаза ее прикрыты.
И только сейчас, когда эмоции ее отпустили, она почувствовала щимление в груди. Тревога накрыла ее.

Ее рука медленно поползла к шее, а чуть позже опустилась ниже, отодвигая воротник дальше от шеи.

Нервное сглатывание.

Давящее молчание.

- ты адекватная? - Гаяз все не мог поверить. Голос его потерян, а глаза наверняка метались по дочери.

И ничего в словах Адель не разозлило Алсу так, как эти два слова от отца.

И вновь девушка чувствовала присутствие не того папы, который просил у нее прощения, ни того папы, который говорил, что боится ее потерять, а того Гаяза, который был отстранен, который стоял перед рыдающей дочерью, умоляющей поверить ей в то, что это Амир виновен в том, что она чуть не умерла, равнодушно смотрел и даже не моргал.

- как дома будем - поговорим про Адель и Амира. Если снова мне не поверишь - буду разбираться сама.
- а о том, что ты руки на себя чуть не наложила не хочешь поговорить? - теперь мужчина кричал, подорвавшись с места. А Алсу все смотрела на дверь на террасу, через которую пару секунд назад прошла Аделина.
- я не пыталась наложить на себя руки. Нашел кому верить. Разговор окончен.
Вновь между ними холод. Алсу чувствовала.

Глаза наливались слезами. Вновь нежеланные проблемы.

Тяжёлый вздох.

Девушка сжала руку в кулак, разжала, и вытянула ладонь назад, за спину, прося, нет, умоляя, Вову взять ее.
Она едва обернулась, показывая ему стекающие по щекам две слезы. Бесшумные и такие опечаленные...

Он мигом встал, взял ее руку и поднес к губам, поцеловав. Глаза его так же грустны, как и ее, а плакать ему за нее хочется так же, как ей.
За нее болела сейчас его душа.
Что же ей пришлось пережить...

Вслед двоим кричал Гаяз, его пыталась успокоить Малика.
Алсу бежала по лестнице наверх, таща за собой Вову, а тот лишь предвещал надвигающуюся истерику любимой, ведь все ее щёки были мокрыми.

Дверь в последнюю комнату на втором этаже захлопнулась, а Алсу резко развернулась к Вове и уткнулась в его грудь.
- прости, прости, прости. - тараторила брюнетка, рыдая. Ее руки обвили его шею, а сама девушка чуть ли не висела на Суворове.
- дурочка. - одной рукой он прижимал к себе девушку за талию, а второй гладил ее мягкие волосы. - ну, что там было такого, что она подумала, что ты выпилиться захотела, душа моя? - он слышал ее глухие рыдания, между бровями парня появилась складка, а сердце его разрывалась на части.
- ты должен был раньше узнать. - слышал Суворов. Он еле разбирал ее слова.

Для Алсу ее вторая половинка была действительно важна. Будь она в лице Вовы или нет. Для нее в отношениях чуть ли не самым главным было сохранять приоритет. Ничего главнее партнёра нет и быть не должно. Все секреты, все тайны должны быть рассказаны. Только вот с последним у Алсу и Вовы туговато было. Недосказанности действительно было очень много.

- успокойся. Алсу, душа моя, не плачь. - он бережно взял девушку за плечи и отстранил от себя, посмотрев в глаза. - расскажешь. Сейчас все обязательно расскажешь, ну! Как будто умирать собралась. - он нахмурился и улыбнулся, пытаясь своей беззаботной улыбкой рассмешить любимую, но глаза выдавали его беспокойство.
Его пальцы бережно прошлись по щекам, вытирая слезы.
- я за водой. А ты настраивайся на разговор. - он поцеловал ее в лоб, вдыхая цветочный запах мягких волос.

Девушка медленно прошлась по комнате.

Прямо перед ней, в конце комнаты располагались белые высоченные двери, покрытые лёгким полупрозрачным тюлем.
Справа от балконных дверей стояла широкая кровать. Свежее постельное белье, запах от которых распространился по всей комнате, много подушек.
Напротив кровати стоял большой шкаф высотой до потолка и письменный стол.
Слева же от дверей располагался белый невысокий стеллаж, на котором стояло пара десятков зелёных растений в горшках.

Ее ступни, поднявшись на носочки, мягко шагали вперёд. Ее руки прижаты к плечам. Она пыталась унять собственную дрожь и волнение.
Правая рука с трудом отлипла от плеча и поднеслась к ручке балконной двери. Та легко поддалась напору и через секунду прохладный вечерний воздух проник в комнату.
Балкон был огромным. Деревянные перила ограждали весь выступ из дома, а на карнизах сверху висело много кашпо с разноцветными цветами. Большинством были фиалки.
Ноги ступили на такой же деревянный пол.

Холодно.

Мокрому лицу ещё холоднее.

Нежные трясущиеся руки прикоснулись к перилам, пальцы медленно пробежали по ним, а после вернулись к плечам, потирая их, в желании согреть.

Был виден сад. Еле заметны в темноте бутоны ранних пионов. Бабушка высаживала их специально для Алсу. Только она в семье их обожала. Качели смирно стояли на месте, а листочки деревьев дрожали на ветру. За забором сверкали фары машины.

Хлопок двери. Звук мотора.

Алсу усмехнулась и опустила голову. Волосы двинулись по плечам, свисая с балкона. Глаза девушка зажмурила, по щекам стекали ещё капли.
Каримова облакотилась о перила и медленно съехала вниз, садясь на прохладный пол.
- ну, ты чего выперлась? - Вова шустро зашёл на балкон, присаживаясь рядом с Алсу на корточки. В одной его руке стакан воды, а во второй кофта.
- в рюкзаке твоём нашел. - он улыбнулся. Стакан стоял на полу, а двумя рукам он накидывал на нее черную кофту, которую он отдал ей в ночь, когда она засыпала за учебниками. - твой папа и Малика уехали. Сказал, что приедут утром девятого. - он вновь провел рукой по волосам, заправляя намокшие волосы за уши.

Девушка пила воду, увлажняя высохшее горло.

- ну, рассказывай, госпожа Алсу. - он погладил ее колено и сел напротив, заглядывая в печальные глаза. - что там с таблетками? - он шептал. Такое в полную силу голоса он произносить не смел.
- Адель все вывернула так, как и близко не было. - девушка вздохнула.

Предстоит очень долгий и серьезный разговор.
Как и предсказывала бабушка.

- когда Амир начал себя ужасно вести, а родители уже были уверены в том, что разведутся, я начала принимать успокоительные. - он крепко сжимала в руках прозрачный стакан. - и однажды переборщила. - ее взгляд потупился на один единственный распустившийся пион среди остальных.

В тот день Амир закатил крупную ссору и ушел из дома, а родители под вечер крупно поссорились. Да поссорились так, что Гаяз ушел из дома и вернулся только через два дня, а Аделина ревела в спальне.

- как же достали... - шептала Алсу, на дрожащих ногах идя на кухню.
Как бы она хотела разлучиться сочувствовать и переживать за людей...

Одна ее рука потянулась к чашке, наполненной водой, а вторая держала две серых таблетки. Одна за другой отправились в пищевод. Алсу прикрыла глаза и закинула голову, спиной опираясь на стену кухни. Девушку трясло, но мысли начали утихать, зная, что вот-вот таблетки подействуют и телу станет легче.
Прошла минута. Дыхание учащалось. Не подействовали. Руки дрожали с пущей силой. Даже челюсть подрагивала, образуя стук зубов.
Живот неприятно потянуло, скулы свело, а перед глазами поплыло.

Усталость, наверное.

В руках снова стакан с водой и две таблетки.

Вновь девушка запрокинула голову, проглатывая таблетки.

Должно же сейчас стать хорошо...
Так почему становится только хуже?...

Тело, которое било уже крупной дрожью опиралось на стену, а глаза в беспокойстве метались по всей кухне, цепляясь за каждый предмет.

Секунда.

Каримова лежит на полу, еле находя силы на то, чтобы перевернуться набок. Изо рта вытекает теплая жидкость.

Блять.

И только сейчас в еле-еле мыслящий мозг пришло воспоминание, как всего три часа назад Алсу съела такое же колличество таблеток.

И что теперь?... Смерть от передоза? Нет, нет, нет... Нет!

Волосы разбросаны по линолеуму, а хрипящая девушка пыталась шевелить конечностями и что-то кричать.

Ну помогите же! Она не хочет умирать!

Дура, дура! Какая же дура! Сама себя убила!

Ну что же делать?...

Глаза уже закрывались, а хрип утихал. Конечностями теперь управляла не Алсу, а предсмертные рефлексы.
- о боже! - на кухню юркнула Адель. Рука ее словно приросла ко рту, показывающему весь шок. Вокруг глаз черные пятна от потекшей туши, а в них самих блеск от невысохших слез. - ну, что ж ты творишь то, Алсу! - кричала женщина, садясь рядом с дочерью на колени.
Голова младшей Каримовой оказалась поднята вверх и повернута набок. Указательный и средний палец женщины соединились и поднеслась к лицу слободышащей дочери.

Выдох.

Два пальца сперва проникли в губы девчонки, а после все глубже. Подушечками пальцев Адель старалась нащупать нёба и вызвать рвотный рефлекс.

Вышло.

Пол залило рвотой.
- так, милая моя, давай! - женщину трясло похлеще, чем Алсу несколько минут назад.

Девушка пришла в сознание. Тело напряглось настолько, насколько могло, послышался слабый кашель.
- ещё, Алсу! Ещё надо! - женщина собрала волосы Алсу и той рукой, что и ранее вновь влезла в ротовую полость дочери.

Вновь рвота. Алсу словно разрывало. Плохо, тяжело. Как будто все ее внутренности оказались на полу среди жидкости.

- скорую мы не вызвали, отцу не говорили. - Алсу делала маленькие глотки воды, иногда поправляю пряди, которые шевелил весенний ветерок. - мне так страшно было... - Каримова теперь смотрела четко в глаза Суворова, переживающие и такие красивые. - я ей говорила тысячу раз, что это случайно вышло. Она просто захотела опозорить меня перед тобой и отцом. - девушка отвернулась, смотря на тот же пион. - он не поверит мне. Все по новой. - она громко вздохнула.
Вова, поглаживая ее колени, смотрел в глаза брюнетки. И словами передать невозможно, на сколько же ему было ее жаль.
- переживём, душа моя. - шептал он ей на ухо, прижимая к себе. - все переживём. Я рядом всегда.

И эту фразу Алсу слышала не в первый раз. И не в первый раз она ее успокаивает и вселяет уверенность в том, что все будет хорошо.

Они где-то пол часа сидели на балконе, обнимая друг друга, и думая о сегодняшнем вечере. Каримова теперь была укрыта его кофтой и чуть ли не лежала на Суворове. Он поглаживал ее волосы, а она безусловно получала от этого наслаждение.
- душа моя. - голос парня девушке казался уж очень осторожным, словно тот боялся спросить что-то не то. - а ты за что мать судить собралась?
Дыхание Алсу от воспоминаний замерло.

Это было утро после того, как Алсу выворачивало на кухне, а смерть чуть не забрала ее душу. Глаза девушки были полузакрытыми, ноги еле шли по коридору, направляясь к кухне, а в горле ужасно пересохло, да до такой степени, что если она сейчас попытается заговорить, то умрет от боли.
И насколько девушка была ближе к кухне, настолько громче были слышны громкие нервные шептки.
- ты издеваешься надо мной? - в настолько переживающей фразе Алсу узнала голос ее матери. - у тебя отец скоро пойдет на повышение, у него будет до ужаса огромная власть! Я - судья! Меня вся страна знает! Нашу фамилию! А ты так нас позорить смеешь? - с каждым словом женщину становилось все слышнее, она почти кричала. Брюнетка остановилась, рукой опираясь на стену, и стала вслушиваться.
- ну что ты натворил, сынок? - как ребенок хнычила Адель.
- мне друзья помогли, мам! Мы убрали его! - второй голос был настоящим олицетворением истерики. Самой настоящей. Безысходность, страх и злость смешались в этом голосе. Голосе Амира. - лёгкие проткнули, камни к ногам и рукам привязали и в воду, мам! Пожалуйста, сделай так, чтобы об этом не узнали! - грохот. Девушка едва высунула голову. Перед прикрывающей рот рукой, заглушая громкий плач Адель на коленях стоял Амир.
Из-за неотпустившего плохого состояния Каримова младшая не смогла остро отреагировать на то, что услышала.

Лёгкие проткнули...
Камни к ногам...
В воду...

Чего?...
Амир... Убийца?

- Амира за убийство. А Адель посадят за то, что она судья и скрыла преступление. Нужно очень заморочиться, что бы доказать виновность обоих. - шептала девушка, а Вова застыл в немом шоке.

3026
У меня есть тгк
Название: пион на снегу
Ссылка: https://t.me/pioninthesnow
Там выходят расписания выхода глав