4-часть
Pov:jimin
Я не был там четыре года. Записался во всевозможные кружки, просился в летний лагерь, придумывал миллионы причин, лишь бы не ехать. Сидел, зарывшись в книги, в то время, когда ребята моего возраста сбегали на дискотеки и зажимали подруг по подъездам. Перестал играть в футбол и больше никогда не ходил на рыбалку.
Но люди не вечны, и в один из майских вечеров мою бабушку с сердечным приступом увезла скорая, назад она так и не вернулась.
Я пробыл в прострации почти неделю. Очнулся, когда понял, что в квартире жутко тихо, а мои вещи собраны в большие сумки.
Нашёл на кухне бледную и осунувшуюся тётю Юру в чёрном платке и безразлично уставился в заплаканное лицо.
— Чиминни, — протягивает ко мне тонкие пальцы, и я послушно сажусь рядом, позволяя гладить себя по волосам. — Всё будет хорошо, вот увидишь.
Разве уже может быть хорошо? Маму я не помнил совсем, об отце не слышал ничего и никогда, у меня даже отчество было в честь деда — Пак. Всё, что у меня было — это бабушка Джоён и эта маленькая двухкомнатная квартира. А ещё летние каникулы в небольшом посёлке… Когда-то давно.
— Я пропустил экзамены… — говорю, смотря в пол. Не знаю почему, но именно это вертелось сейчас в голове.
— Да Бог с тобой, мальчик мой, — Юра склоняет мою голову себе на плечо. — Тебя от них освободили, сдашь в августе.
— Как я теперь тут без… — замолкаю на полуслове, ком в горле не даёт дышать.
— Чимин, ты что? Я тебя тут ни за что одного не оставлю, — прижимает сильнее, и я чувствую слабый запах выпечки от её одежды. — Поедем ко мне. Документы твои в школу отдадим, доучишься, поживёшь.
— Поживу? — всё ещё не хочу понимать правды.
— Если захочешь, останешься насовсем, — тётка украдкой вытирает слёзы. — Ты же мне как родной.
Чувствую, как по моим щекам всё же ползут горячие слёзы, и не могу понять, что причиняет мне большую боль: смерть любимого человека или грядущая встреча с живым.
* * *
Посёлок почти не изменился. Единственное, чего я не помнил — это серого небольшого магазина прямо на перекрёстке рядом с нашим домом, с очень оригинальной надписью «МАГАЗИН».
Таксист остановил нам прямо у калитки и даже помог выгрузить многочисленные сумки и коробку с моим компьютером. Техника была старенькой, но служила мне без перебоев уже несколько лет.
— Спасибо вам, — слишком сердобольная тётка суёт в руку таксиста купюру, намного больше нужного. — Здоровья вам.
Таксист мило улыбается (ещё бы!) и чуть ли не машет нам ручкой, уезжая.
— Зачем ты ему деньги дала?
— Но подвёз же… — кажется, что из нас двоих после похорон я очухался быстрее.
— Юра, у него работа такая — людей возить.
— Не знаешь ты, Чимин, жизни ещё. — Тётка подхватывает пару сумок и тащит их во двор.
Я беру самое тяжёлое — коробку с железом — и, стараясь не споткнуться, иду следом.
— Чимин, ты?!
Замираю и даже боюсь обернуться. Но мои опасения не оправдываются. Это Хосок. Вытянувшийся, русоволосый, с широкими плечами и приветливым блеском в карих глазах.
— Ну, здравствуй! — забирает из моих рук коробку и ставит рядом, прямо на траву. — А ты совсем не изменился…
— Здравствуй, — отряхиваю ладони и протягиваю ему руку. — Зато тебя почти не узнать.
— Это всё футбол, — довольно улыбается, сверкая ровными зубами.
— Так и гоняешь? — не могу понять рад ли я его видеть или мне всё равно.
— Ага. Мы уже на областные ездим. Вот и Тэхён тоже в футболисты двинул. — Хосок неопределённо машет рукой в конец улицы, а я даже боюсь туда голову повернуть.
— Молодцы, — даже не знаю, что ещё говорить, и оглядываюсь на двор, проверить не идёт ли Юра, чтобы найти причину для завершения разговора.
— А сам-то ты как? Смотрю, спорт тебя стороной обошёл, — Хосок встаёт рядом для наглядности. — Каким был, таким и остался.
— Почти… — решаю принять это как шутку, а не как оскорбление. — Меня и спорт не исправит.
— Ну ничё. Всё равно ты не самым маленьким будешь. Кай вон вообще метр с кепкой, а говна в нём за троих. — Хосок кривится, как от лимона.
Молчу. Потому что о Кайе говорить совсем не хочется, и мне реально пофиг сколько в нём этого самого дерьма, а сколько сахара.
— Хоть метр шестьдесят есть? — Хосок всё никак не отцепится от моего роста.
— Метр шестьдесят восемь, — отвечаю, просто чтобы побыстрее отвязаться.
— Точно выше Кая, — Хосок довольно потирает руки. —Думает, что раз под защитой Волка, значит можно всё.
Вздрагиваю только от одного этого прозвища и хочется спросить, правильно ли я понял, но Хосок как будто читает мои мысли.
— Чонгук компашку себе сколотил, всю округу мутят. Даже отец на него повлиять не может, — смотрит в наш двор и добавляет. — Ты бы, Чимин, поосторожнее в первое время… Пацаны говорят, зуб у Волка на тебя… — мнётся. — Причину не знаю, да и не моё, наверное, это дело, но после того случая у реки…
— Что? — боюсь спрашивать, но мне нужно знать.
— В общем, странный он стал, Чим. Совсем на себя не похож.
— Может просто вырос… — внутри всё переворачивается от желания откусить себе язык.
— Да какое там… Помнишь ёжика того, что мы всей улицей выхаживали?
— Помню. Он у Чонов потом в старой бане жил.
— А помнишь, какой Чонгук ходил, когда этого ежа машина раздавила?
— Помню…
— В общем, Чимин, теперь он сам кого хочешь раздавит. Ему что зверь, что человек — фиолетово.
— Здравствуй, Хосока! — выкрикивает за моей спиной тётя Юра, и я подпрыгиваю от неожиданности.
— Здрасть, тёть Юра. А Чимин к вам насовсем? — и тут же у меня спрашивает, — ты надолго?
— Насовсем Хосок, насовсем. — Юра успевает ответить быстрее.
— Это хорошо, — Хосок оглядывает оставшиеся у калитки сумки. — Может вам помочь?
— Спасибо. Я сам занесу, — протягиваю Хосоку руку для прощания. Надеюсь он не поймёт, что я просто хочу побыстрее уйти. — Ещё увидимся…
— Конечно, — совсем не обидевшись жмёт мне руку на прощание. — Бывай, Чимин.
Какое-то время смотрю как он идёт вдоль улицы, поддевая носками кроссовок камешки, а потом хватаю свою коробку, которая, благодаря усилиям тёти Юры, осталась единственной не убранной в дом частью багажа, и закрываю за собой калитку во двор.
* * *
Первым, кого я увидел из «ИХ» компании, был конечно же Тэхён. Он сам прискакал под наш дом и попросил тётю Юры позвать меня на улицу.
— Иди… — Юра строго смотрит в сторону двора. — Только прошу, не водись ты с ними. Баньдюги-бандюгами…
— Хорошо, Юра. Я только поздороваюсь.
А самому вообще выходить не хочется, но Тэхён присутствие под воротами уже подняло всех соседских собак.
Выхожу за калитку и как бы невзначай оглядываю улицу. Тэхён тут один.
— Привет, Чиминни.
Тэхён стал выше меня.
— Привет, — всё же здороваюсь. — Что хотел?
— Как-то ты неприветливо друзей встречаешь, Чиминни. Нехорошо так, — Тэхён скалится, и я замечаю сломанный правый клык.
— Я тебе всегда не нравился, Тэ, к чему этот цирк?
— И правда, не нравился. И сейчас не нравишься. Только знаешь, в чём разница между тогда и сейчас? — сплёвывает мне под ноги.
— В чём? — заталкиваю подальше желание просто свалить, грохнув калиткой.
— Тогда тебя Чонгук защищал, носился с тобой, как с барышней какой. А сейчас он за тебя и пальцем не пошевелит.
— Угрожаешь? — по спине неприятный холодок.
— Угрожаю, — Тэхён смеётся. — Ты ведь как был барышней, так и остался, вон патлы в хвосте, как у девки, и глазищи в полморды. Накрасить, приодеть, и неплохая шалава выйдет.
— Это всё, что ты сказать хотел? — страх прошёл, оставив после себя только злость на этого пропахшего сигаретами наглого парня.
— Ну как бы да. Предупреждение тебе, Чимин. Даже совет.
— Совет?
— Ага, — достаёт из кармана спортивных штанов пачку Мальборо и прикуривает. Замечаю, что у него очень много мелких шрамов на пальцах и костяшках. — Вали отсюда побыстрее, пока Чонгук на дороге не попался.
— Я сам решу, что мне делать, — разворачиваюсь, уже собираясь уходить.
— Зря буксуешь, барышня. Не знаю, что у вас там с Чонгуком произошло, но только при одном упоминании твоего имени у него настроение в ноль уходит, а как увидит лично, даже не знаю… — прикладывает ладонь с сигаретой к груди. — Как бы тётка твоя, ещё одного родственничка не хоронила.
— Уходи, Тэхён, — даже не глядя на него захожу во двор и аккуратно закрываю за собой калитку.
Прислоняюсь спиной к прохладному металлу и слышу, как, уходя, Тэхён шурхает по дороге старыми кедами.
Может быть стоит задуматься над его словами и поостеречься, но я почему-то не боюсь. Совсем. Ну что Чонгук мне сделает? Убить не убьёт — это статья. Покалечит тоже вряд ли — другая статья. А всё остальное я выдержу. Наверное я действительно заслужил какую-то месть с его стороны.