Правда всплывает
Казалось, что весь мир остановился. Я не слышала уже ничего, кроме биения собственного сердца. И оно ускоряло свой ход. А в голове только одно: «Беги!». И я стою так, словно ноги застряли в кафельной плитке. Не моргаю, а смотрю глаза в глаза, хоть и сквозь них. И молчу. Я не делаю нечего, потому что испугалась. Испугалась крови. Испугалась ран и синяков. Испугалась его.
Он стёр кровь с губы тыльной стороной ладони и ухмыльнулся. Побеждённого куда-то унесли, а он пошёл прямиком на меня, пробираясь через толпу, которая и так его пропускала, потому что боялась. И они смотрели ему в след. Смотрели в мою сторону, на меня. И они затихли. Пытались понять, что тут вообще происходит.
— Отойдём, — он сильно взял меня за предплечье и потащил на выход из так и непонятного мне места. Днём это бар, а вечером бойцовский клуб? Всё возможно.
Парень навис надомной, прижав меня к стене, опираясь на одну руку и склонился. Холодок прошелся по коже и вряд ли из-за температуры на улице, хоть та и была низкой.
— Какого ты тут делала? Это не очень благополучный район, знаешь ли... — я замялась. Один несчастный фонарь и тот стал помигивать, что делало ситуацию ещё более ужасающей для меня.
— Я потерялась, у меня кончился бензин, телефон разрядился, а шнура для подзарядки я не взяла, — созналась я, хоть и скрывать было нечего. Разве что свою тупость, не более.
— В который раз убеждаюсь, какая же ты идиотка, — шумно выдохнув, парень отошёл от меня, что дало мне возможность наконец-то начать нормально дышать. Боюсь его.
И я молчала. Я не хотела давать отпор, потому что переживала не только за свои рёбра, а и за жизнь. Но и казаться слабой не особо-то и хотелось. И я набралась смелости.
— Может и так, а вот что ты тут делаешь? — ответа я даже не ожидала получить, но вот показаться сильной в его глазах хотелось.
Артур улыбнулся. Уже без ухмылок, без сарказма.
— Помимо баскетбола у меня есть другие увлечения. Я не люблю драки днём, предпочитаю бить соперника словом, — я хмыкнула. Ну, конечно же, юристы только так и поступают. Жалко, я не умею. Похоже юриспруденция не моя стихия. — Но негатива за день накапливается много, особенно, если тебя знают все и каждый, если тренер полагает все надежды команды сугубо на твои плечи, потому что ты капитан; если отец хочет передать тебе права на долю компании, а для этого тебе нужен диплом. Я не железный. И каждый выливает агрессию по-разному. Мой способ таков, и никто не вправе меня осудить.
А я и не хотела осуждать. Я хотела домой. Конечно же, была удивлена его откровениям, но ничего такого нового и необычного для себя не узнала. Я не хотела оставаться с ним один на один в тёмном переулке, с мигающим фонарём и около такого заведения.
— Я не осуждаю. Я могу тебя понять. Но сейчас устала и очень хочу домой. Я зашла в бар, потому что это было единственное заведение в округе, в котором кое-где горел свет, и просто хотела попросить позвонить маме, чтобы она вызвала мне такси и забрала машину эвакуатором.
— Уже поздно. Она наверняка спит. Я вызову тебе такси, но с одним условием: ты забудешь об этом месте раз и навсегда, и ни слова никому не скажешь, что видела тут не то что меня, но и это место в целом, — мой кивок убедил его, и он стал набирать что-то в своём телефоне.
Буквально через пять минут я сидела в уютном салоне такси и практически засыпала. По приезду, я протянула таксисту деньги, но он сказал, что всё уже оплачено и пожелал доброй ночи. И я знала, кто это оплатил.
Я пожелала того же мужчине за рулём и вошла в подъезд. Замечательный день, конечно. Я выдохнула и пошла наверх на десятый этаж по ступенькам на уставших ногах, так как лифт не работал.
Скорее бы лечь спать и отпустить этот день, хотя был уже второй час ночи, и этот новый день тоже мог обещать много чего интересно, но сейчас я не хотела думать об этом. Моя голова и всё моё естество хотело упасть в тёплую мягкую постельку и отдаться сну.
Я зашла в квартиру и тихо раздевшись, прошла к себе. Как только я переоделась в свою пижаму, услышала сигнализацию за окном и решила ради интереса посмотреть, чью машину уже зацепили или решили украсть.
И каково было моё удивление, когда это моя машина орала на пол двора и мигала фарами, а около неё стоял и курил Артур. Завидев меня, он ухмыльнулся. Машина перестала издавать раздражающий звук.
Так мы простояли ещё с минуту смотря на друг друга, а потом парень докурил, выкинув окурок на землю и затушив его носком своего кроссовка. Отсалютовав мне, что по любому означало то, что наша встреча была не последней, он пнул ногой мою, блять, машину, и ушёл, сев в свою. Ах, ты же засранец несчастный! Я отключила на ключе сигнализацию, чтобы точно не разбудить соседей, и ушла в кровать. Я не знала и знать не хотела, что готовит мне завтрашний-сегодняшний день.
Вставать утром было тяжко, даже очень, но я пересилила себя и поднялась, чтобы пойти умыться и заварить себе кофе не спеша, не впопыхах, как это бывало обычно. Я хотела посидеть с чашкой кофе, встретить полный рассвет, ощутить лучики солнца на своём лице. Я просто хотела отдохнуть.
Мамы утром уже не было, поэтому я в тишине готовила кофе и пила его. Я знала, что день не пройдёт просто так. Чувствовала всеми фибрами души, каждой клеточкой тела, которая просила не идти в универ, но я не могла. У меня был важный семинар, к которому я тщательно готовилась, пока болела, и пропускать его, хотя бы, потому что угрохала в него уйму сил, не хотела.
Во всяком случае — я разгребу любое дерьмо, которое бы сегодня не всплыло. И этим смогла успокоить себя. И с этой мыслей я добиралась в университет, и с этой мыслей встречала злого, как чёрт, Миронова.
— Почему ты не сказала мне. Ты же знала, что мой отец руководит тут всем и каждым, и ты знала, что одно моё слово и его снесут с должности! А если бы это старый извращенец изнасиловал тебя?! — парень орал на меня, по сути, ни за что. На нас обращали внимание. Некоторые даже достали телефон, ожидая чего-то увлекательного, чем бы они могли поделиться в соцсетях.
— Почему я должна была просить тебя о чём-то? — парень оглядел толпу вокруг и отвёл меня в более тихое место, вновь держа за предплечье. Клянусь, скоро там будет гематома.
— Не отвечай вопросом на вопрос! — он был в ярости, хоть я и не понимала точной причины его агрессии.
— Как хочу, так и отвечу. Всё же закончилось хорошо! — я вскинула руки и, хотела было уйти, но мне не дали.
— Для тебя, везучей дуры, хорошо, но не для других! — я замерла. Мои глаза округлились, а рот застыл в немом вопросе. То есть для «других»? Были ещё бедные девочки, помимо меня?
— Я не понимаю... — я не хотела в это верить. Хотелось бы думать, что я одна, грубо говоря, стала жертвой этого выродка.
— До тебя таких случаев было семь. Утром я поднял на уши всех, кто хоть как-то мог что-то знать, и таким образом вышел на всех семерых девушек, — вот почему его не было на второй паре. — Двух из них отчислили, потому что он завалил их, а пересдачу перед комиссией не смогли потянуть, учитывая то, что его пары они пропускали, из-за нежелания с ним видится лишний раз. Одна всё же пересдала и вышла сухой из воды, а четверо переспали с ним и некоторые даже не по разу.
Меня переклинило. Он насиловал. Пускай они и «добровольно» шли на это, но им нужен был зачёт, а другого выбора не было. Они боялись.
— Все они боялись пойти в деканат. Не знаю, что с подвигло тебя, но папа попросил передать отдельное спасибо тебе. А ещё его отправили на обследование к психиатру, — воздуха не хватало в лёгких. Только сейчас я поняла, что пока он всё это говорил, я не дышала.
Глубоко вдохнув, попыталась перевести дыхание и выдавить хоть слово, но не могла. Горло пересохло, язык прирос к нёбу, а губы онемели. Да и что было говорить, если тут всё и так понятно.
А спасли меня друзья, и говорить спасибо нужно было им и только им. А ещё Артуру, который потратил на это свое личное время, наверняка, обрывая не один телефон в поисках истины. Но быть адвокатом или юристом ему подходит. Он умеет договариваться, умеет узнавать информацию, имея при этом малюсенькую ниточку, которая, казалось бы, ни к чему не приведет.
Он мог убить словом. Это его стихия, его среда обитания.
— Пошли воды выпьешь, — Артур отвёл меня к деканату и, беспардонно войдя, набрал мне воду в кулере. Я залпом выпила её, смутившись взгляда декана нашего факультета.
— Миронов, я всё понимаю, но хотя бы стучался, — возмутился декан и сурово глянул на нас сквозь линзы своих очков.
— Сергей Леонидович, я прошу прощения, но девушке стало плохо. Ей, наверное, стоило бы поехать домой, так как на паре ей всё равно делать нечего.
Да, он был прав. На паре я всё равно буду где-то далеко в своих мыслях и вряд ли что услышу, а уж тем более запомню на лекции. От меня требовался кивок, и я рвано кивнула.
— Дай угадаю, ты поедешь с ней? — Сергей Леонидович по-доброму улыбнулся и откинулся на кресло.
— Это уже как она скажет, — с улыбкой, пусть и натянутой, обратился ко мне Артур, забирая пустой стаканчик из моих рук и выкидывая его.
— Я вряд ли смогу везти машину в таком состоянии. Если вы не против... — мой голос дрожал, я была не то, что на иголках, я была будто убита душевно. У меня в голове не укладывалась мысль обо всем этом. Так жаль мне было всех этих девушек, которые, так или иначе, пострадали от рук старого извращенца.
— Конечно. Я скажу, чтобы вам не ставили пропуски. Отдыхай, — и мы покинули кабинет.
— Тебя, правда, нужно подвезти? — с ухмылкой вопросил парень, облокотившись о стенку около кабинета.
— Нет, блин, я сказала это просто так! Ты посмотри на меня! У меня в голове полная каша! Я разобьюсь нахрен! — у меня ехала крыша. Я кричала на парня ни за что, но не могла остановиться. Не сразу я почувствовала слёзы на щеках, которые горячили кожу, пускай она и без этого вся пылала.
У меня была истерика. Я уже ревела навзрыд, сидя под кабинетом декана.
Меня в любой момент могли изнасиловать. Даже тогда в коридоре, когда он меня словил между корпусами. Он мог. Если бы не Дашка и остальные ребята, я бы поступила точно так же как и те бедные девочки. У меня бы не было выбора. И только сейчас это осознание приходило в мою бедную голову жгучим потоком вязких и отвратительных мыслей.
Внезапно я почувствовала лёгкое прикосновение к плечу. Я даже не двинулась и не успокоилась. Знала, что таким образом Миронов решил меня хоть как-то утешить, но ошиблась. Меня подхватили на руки и понесли из здания.
Я сама не знаю что произошло, но я затихла. Слёзы перестали катиться по опухшим и красным щекам. Остались только рваные всхлипы, но и те прекратились, когда я сжала в своих кулаках его куртку. И так было спокойной и хорошо у него на руках, что я хотела, чтобы так было всегда. Чтобы это ощущение осталось со мной и следовало дальше по жизни.
Поставив меня около машины, Артур достал из моего портфеля ключи от машины и, разблокировав её, усадил меня на переднее сидение, опустив немного спинку, чтобы я смогла прилечь.
— Наконец-то успокоилась, — Артур одарил меня улыбкой и, обойдя машину спереди, сел на водительское место. Его красивые венистые и сильные кисти рук легли на руль. А он может быть и заботливым, если надо. Повезло же его девушке.
Я, конечно, могу ошибаться, но ею является его одногруппница Дина. Она не была сукой, но как только речь зайдёт об её парне — она разорвёт любого.
Ходили слухи, что она добивалась его с первого курса, что он долго её не замечал даже как одногруппницу, не говоря уже о том, что рассматривал в роли девушки. Ну, а в начале этого учебного года там что-то как-то завернулось и оп — самое обсуждаемое событие нового учебного года.
— Спасибо. Но ты не обязан был. Я истерила. Да и вообще, твоя девушка меня разорвёт, если узнает, а она узнает, — я знала, что она узнает. Когда меня вынесли во двор на руках, уже шла пара, но студенты, которые позволяли себе опоздать на занятие и задержаться на курилке, которая находилась недалеко от того места, где сегодня я припарковала машину, всё видели.
И завтра побегут мерзкие слухи обо всём, помимо истины. А ведь и о ней позже узнают, но к тому времени о нас с Артуром никто и не вспомнит, и это к лучшему. Я и другие девушки, ставшие жертвами, Виктора Максимовича, начнут оскорблять и покрывать не очень лестными словами. А потом и это уйдет, ведь университетская жизнь не стоит на месте. Один слух замещает другой, и о нём больше не вспоминают, считая это пройденным этапом. И так будет всегда и везде.
— Мне плевать. Я знаю, что нас видели, и знаю, что завтра весь университет будет говорить только о том, как я вынес тебя во двор университета плачущей на руках, а потом сел в твою машину и увёз в неизвестном направлении. И все будут думать о том самом, потому что так этот слух будет звучать громче, чем та же реальность и правда, хоть та и не менее громкая. А Дина покричит и успокоится, — он улыбнулся, когда произносил последнее предложение, хоть до этого его лицо выражало гнев. Он любил её, а может, тут было что-то другое, я не знала, но мне было всё равно. Я просто не хотела лишних косых взглядов в свою сторону и разборок в его.
Я промолчала и удобнее устроилась на сидении. Развернувшись к окну, стала наблюдать за резкими изменениями погоды: небо стало затягивать серыми тучами, молнии изредка сверкали в небе. Я удивлюсь, если всё это не закончится ливнем или градом.
Мы подъехали к моему дому, когда землю стало покрывать мелким дождём, который в любую секунду мог перерасти в ливень. Мы покинули машину, и Артур кинул мне ключи прямо в руки, от чего у меня не составило труда их словить.
— Я всё ещё надеюсь, что никто не знает о той ночи, — я сложила руки на груди и встала в уверенную позу.
— Можешь не переживать: никто не о чём не узнает, даже Даша, — он знал кто такая Даша, ведь уже пару раз видел меня с ней и мог элементарно догадаться.
— В свою очередь ты можешь обращаться ко мне по любой просьбе, где требуется вмешательство моё или моих связей, — Миронов накинул капюшон так как дождь усилился.
— Зря ты не на своей машине, под ливень попадёшь, — я подняла глаза на небо и сразу же словила каплю в глаз. Больно. Я начала аккуратно, дабы не размазать тушь, тереть подвижное веко пальцем.
Артур лишь прыснул в кулак.
— Я живу на соседней улице. А вообще: не сахарный — не растаю. До встречи, — он легонько ухмыльнулся мне уголком губ и скрылся за соседним домом. Я же поспешила в парадное, потому что на улице начинало твориться нечто.
И это нечто и правда произошло. Сегодня пошёл первый снег. Да, в середине ноября, но это было круто. Иней укрыл лёгким шаром землю, который дарил настроение предстоящего праздника. А я любила Новый год и, наверное, даже больше, чем свой день рождение.
Я любила украшать ёлку, развешивать что-то в гостиной, на что мама лишь махала головой и называла ребёнком. А на Новый год я реально становилась таковым. Я могла надевать красную шапочку и сидеть под пледом и пить какао вот в таком виде. Могла пойти лепить снеговика или играть в снежки с друзьями.
Мне было плевать, что мне уже семнадцать. Новый год это время, когда каждый может почувствовать себя ребёнком. Разве это не прекрасно?