Идеальный план

В доме Рио пахнет парнями.

Его жилище украшают груды белья и пустых пивных банок, а дом буквально взрывался от шума, пока он и еще трое парней из хоккейной команды играли в игровую приставку на гигантском экране его домашнего кинотеатра.

Впрочем, мне грех жаловаться. Как только он открыл входную дверь и увидел мои заплаканные глаза, он выгнал своих товарищей по команде и принес мне свежий комплект простыней для гостевой спальни.

– Инд, к тебе пришли, – говорит Рио с порога.

Несмотря на то что сейчас середина утра, я лежу на кровати спиной к двери.

– Я не хочу разговаривать с Пэйтоном.

– А как насчет меня?

Оглянувшись через плечо на звук голоса Стиви, я вижу, что она прислонилась к дверному косяку вместе с Рио. Она встряхивает пышными кудрями, но эти глаза, которые так похожи на глаза ее близнеца, только напоминают мне о страхе, который я увидела в его взгляде этим утром.

Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь забыть абсолютный ужас на лице Пэйтона, и я не могу быть более благодарна за то, что это был не мой тест. Как бы сильно я ни хотела семью, лучше я останусь одна, чем позволю своему партнеру чувствовать, что я поймала его в ловушку.

– Ты справишься. – Рио оставляет нас вдвоем, и на ее губах появляется улыбка.

Стиви забирается на кровать позади меня, обнимая меня за плечи.

– Как мило, – вздыхаю я. – Твой брат любит так лежать со мной в обнимку.

Грудь Стиви вздрагивает за моей спиной.

– Ты не прислала мне сегодня ежедневных новостей.

– Ежедневные новости, Ви: твой брат не хочет того же, что и я, и я не знаю, что нас ждет дальше.

Она успокаивающе проводит рукой по моей руке.

– Он так сказал?

Слезы текут по моему лицу, капая на наволочку.

– Стиви, ты бы его видела. Он был в ужасе. – Делая глубокий вдох, я пытаюсь набрать достаточно кислорода, чтобы заговорить. – Я избегала поднимать эту тему на протяжении всех наших отношений, надеясь, что, когда придет время, он будет более открыт. Но этим утром он ясно дал понять, что никогда таким не будет.

Стиви замолкает и молчит продолжительное время.

– Я люблю тебя, но мне не следовало бы вести с тобой этот разговор, – продолжаю я. – Ты нужна Пэйтону.

– Инди, ты все еще мой лучший друг.

– И он тоже. Ты убедишься, что с ним все в порядке? Присмотришь за ним? Я сейчас не могу этого сделать.

Она сжимает меня крепче:

– Конечно присмотрю.

Поворачиваясь на кровати, я смотрю на нее.

– Ты действительно беременна? – Океанские глаза Стиви стекленеют. Не в силах говорить, она просто кивает. – Ви… – Я заключаю ее в объятия. – Это невероятно. Я так за тебя рада. Представляешь, какие у тебя будут дети? Боже милостивый, они будут потрясающими.

Мы обе смеемся и плачем, обнимая друг друга. Она – потому что у нее, вероятно, изменился гормональный фон, а я, потому что… ну, я – это я.

Она шмыгает носом:

– Я так боялась тебе сказать.

– Почему?

– А как ты думаешь, Инд? И в результате Пэйтон узнал все раньше и сделал неправильные выводы. Боже, я чувствую себя ужасно.

– Не смей, – я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее, и заправляю ее локоны за ухо. – Я так рада за тебя и Зандерса.

– Правда?

– Ну конечно! Я буду любить твоих малышей. Надеюсь, у них будет достаточно большой шкаф, потому что благодаря мне и их отцу у них будет самый избыточный гардероб, какой только можно вообразить.

На ее губах появляется улыбка, и хотя я никогда этого не произнесу, потому что не хочу ее расстраивать, осознание того, что моя лучшая подруга – сестра-близнец мужчины – любви всей моей жизни – собирается создать семью, заставляет меня страстно желать сделать это вместе с ней.

– Обещай мне, что даже если я не останусь с Пэйтоном, я все равно останусь тетей Инд.

– Ты всегда будешь тетей Инд, – грустно улыбается она. – Просто поговори с ним, хорошо? Когда будешь готова.

Кивнув, я вытираю мокрые щеки, и она делает то же самое.

– Ну, разве мы не жалкие, – смеюсь я.

– Самые жалкие. – Она снова заключает меня в объятия. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Фантазии становятся реальностью! Вы двое обнимаете друг друга в моей постели? Господи, помилуй!

– Рио, убирайся! – Я бросаю подушку в дверь.

Он позволяет подушке ударить его по глуповатой физиономии.

– Здесь еще кое-кто хочет тебя видеть.

Стиви понимающе улыбается:

– Тебе не обязательно это делать, если ты еще не готова.

Я оглядываюсь на Рио:

– Я не готова. И он не может здесь находиться. Ему нужно идти на тренировку.

Рио делает глубокий вдох, собираясь сказать своему знаменитому кумиру, чтобы тот уходил. Собравшись с духом, он снова оставляет нас одних.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я. – Вода. Еда. Как ты себя чувствуешь?

– Мне нужно пойти сказать Зи, что он собирается стать отцом.

– Что? – Я сажусь. – Стиви Рене Мурмаер, ты надо мной издеваешься? Я узнаю́ раньше него?!

Она тоже садится на кровати.

– Я должна была убедиться, что с тобой все в порядке.

– Пожалуйста, пойди и скажи папочке Зи Зандерсу, что он собирается стать настоящим папочкой.

– Его имя в моем телефоне вот-вот приобретет совершенно новое значение, правда?

– Да ладно, чувак. Просто дай мне с ней поговорить. Я уже позволил тебе выставить меня этим утром.

Я слышу голос Пэйтона из гостевой комнаты Рио, где я немного поплакала перед тем, как заснуть днем. Я не знаю, который сейчас час, мой телефон весь день был выключен. Оказывается, это утомительно – пытаться смириться с мыслью о том, что ты не можешь провести свою жизнь с человеком, которого любишь.

– Пэйтон, ты же знаешь, я практически боготворю землю, по которой ты ступаешь, поэтому говорить тебе, чтобы ты не заходил в мой дом, или не просить тебя оставить автограф на плакате с твоим изображением, который висит у меня в игровой комнате, – значит испытывать мои возможности по максимуму. Но она не готова, и она тоже мне дорога, поэтому я собираюсь принять ее сторону в этом вопросе.

– Я знаю, что она расстроена, но если я смогу просто поговорить с ней, все будет хорошо…
– Она не хочет с тобой разговаривать.

Пэйтон умолкает:

– Она так сказала?

– Дословно.

Еще одно неловкое молчание.

– Дай ей немного времени. Я уверен, что она придет к тебе, когда будет готова.

– Черт, – выдыхает Пэйтон, и снова повисает тишина, как будто он смиряется с тем фактом, что сегодня вечером мы не будем разговаривать. – Ты присмотришь за ней ради меня? Убедишься, что с ней все в порядке?

– Конечно.

– У тебя есть еда, которую она может есть? – Я могу только представить ужас на его лице, когда его глаза блуждают по грязному дому хоккейного братства. – Я пришлю кое-какие продукты. Она вегетарианка. И она любит пить кофе со льдом, так что, может быть, поставишь ей немного в холодильник утром. Можешь передать ей это от меня?

Последнее, что я слышу, – это как закрывается входная дверь, прежде чем открывается дверь моей спальни.

Рио стоит в дверном проеме со спортивной сумкой в руке.

– Я знаю, ты на него злишься, но позволь мне рассказать об этом моменте. Инди, это было самое трудное, что мне когда-либо приходилось делать. Пэйтон, блин, Мурмаер стоял на моем пороге и просил разрешения зайти внутрь, а я сказал «нет». Стиви действительно должна подвинуться, потому что если это не дает мне права на звание твоего лучшего друга, то я не знаю, что дает.

– Спасибо. Прости, что заставила тебя это сделать.

Он бросает на кровать спортивную сумку.

– Он принес это для тебя. – Рио поворачивается, чтобы уйти, но снова останавливается в дверях гостевой комнаты.

– Он опустошен, Инд.

Я киваю, слишком хорошо понимая это чувство.

– Я тоже.

Сочувственно улыбнувшись, он оставляет меня на ночь одну.

Суровая реальность такова, что я люблю Пэйтона ничуть не меньше, чем любила этим утром, но осознание этого причиняет еще бо́льшую боль от осознания того, что мы не на одной волне. Просто то, что наше будущее не совпадает, не значит, что любовь, которая изменила мою жизнь, исчезла.

Открыв сумку, я нахожу сверху пижаму. Шелковый комплект для сна, который я надевала в ту ночь, когда мы отправились в поход и впервые разделили постель. Под ним еще одежда, нижнее белье и носки. Моя косметичка, которую я использую в рабочих поездках. Он также положил сюда мой последний проект по вышивке крестиком и мою текущую книгу.

И по мере того, как я достаю каждую вещь, по моему лицу катится все больше слез, потому что я люблю его, и мне нравится, как он любит меня. Так внимательно. Так тихо.

Но сегодня все испортили слова.

Слова, которые вертелись у него на кончике языка, когда он задавался вопросом, намеренно ли я пыталась забеременеть. У меня с трудом укладывается в голове мысль, что он сравнивал меня с той, что причинила ему самую сильную боль в его жизни.

Он знает, как сильно я хочу такой жизни, и обвинение в попытке украсть ее показалось мне пощечиной.

Стремясь сбежать от реальности, я открываю книгу и начинаю с того места, на котором остановилась в последний раз. Но мой взгляд приковывает не моя обычная книжная пометка, а оторванный клочок бумаги, исписанный торопливым почерком.

Блу,

я не силен в словах, поэтому буду краток. Я люблю тебя. Я буду любить тебя до тех пор, пока ты будешь позволять мне это, и даже после. Я очень хочу дать тебе ту жизнь, которую ты хочешь. Я надеюсь, ты позволишь мне это сделать.

Можешь даже повесить это обещание на холодильник, когда вернешься домой.

Пэйтон.

Я почти не спала. В кровати, которая принадлежит не ему. В доме, который принадлежит не нам. Сложенные стопкой подушки никак не могли обмануть мой разум, потому что каждая клеточка моего тела знала, что Пэйтона там нет.

Выбравшись из темной и одинокой гостевой комнаты, я нахожу Рио на кухне с включенным на полную мощность фирменным бумбоксом.

Вид Рио, готовящего на кухне завтрак, вызывает у меня в груди физическую боль от воспоминаний.

Прошло двадцать четыре часа, и я скучаю по Пэйтону больше, чем когда-либо тосковала по любому другому человеку, и одна ночь врозь заставляет меня задуматься, стоит ли вообще хоть чего-то будущее, которое я себе представляла, если в нем не будет Пэйтона.

Рио выключает музыку и с гордостью пододвигает мне чашку.

– Кофе со льдом.

Делая глоток, я чуть не давлюсь от горечи, не говоря уже о консистенции гущи. Но я улыбаюсь, потому что парень старается.

– Очень вкусно.

– Паршиво получилось, да?

– Ну, теперь, когда ты это сказал…

– Я никогда этого не готовил. Я не пью кофе. Посмотри на меня. – Он проводит рукой сверху вниз по своему телу. – Я и так полон энергии без дополнительных стимуляторов. Единственная причина, по которой у меня вообще есть кофеварка, – это другие ребята из команды, которые, когда приходят, хотят выпить чашечку.

Как всегда, Рио заставляет меня улыбаться. Странно, что после целой ночи рыданий в подушку на моих губах появляется улыбка.

– Тебе не обязательно мне что-то готовить, но спасибо. Я ценю это больше, чем ты думаешь. И спасибо, что позволил мне остаться.

– Конечно, Индиго. Ты моя девочка. Я прикрою тебя.

Он поворачивается обратно к плите, где на огне шипят несколько вегетарианских сосисок, и я, не спрашивая, знаю, что Пэйтон взял на себя смелость заказать продукты.

– Кстати, ты ошибаешься, – говорит он.

– Ошибаюсь в чем?

– Насчет того, что я не должен был готовить тебе кофе. У меня в дверях стоял Пэйтон Мурмаер и рассказывал, как его девушка любит кофе, и если ты не думаешь, что взгляд, который он бросил на меня, когда рассказывал это, не кричал: «Тебе, твою мать, лучше приготовить ей кофе, когда она проснется», то ты, детка, ошибаешься.

Громкий смех срывается с моих губ, и я почти изумляюсь этому звуку. Рио всегда знает, как вызвать улыбку на моем лице. Так же, как Стиви и Зи. Точно так же я всегда улыбаюсь рядом с Пэйтоном. Семья, которую я создала за последние полтора года, – новинка в моей жизни, но она имеет гораздо больший вес, чем друзья, которых я поддерживала всю жизнь.

Иногда история действительно ничего не значит, когда в твою жизнь входят нужные люди.

– Кстати, о Пэйтоне Мурмаере, – снова начинает Рио. – У меня на подъездной дорожке спит баскетболист, который стоит больше денег, чем я когда-либо увижу в своей жизни.

– Он вернулся?

– Он никуда и не уезжал. Парень спал в своей машине, и, честно говоря, если бы мне нравились парни, я бы уже сдался.

Я со смехом отталкиваю его голову.

– Он занят, так что даже не думай об этом.

Я до сих пор понятия не имею, что сказать Пэйтону. Эти часы вдали от него только еще больше сбили меня с толку. Стоит ли что-то из этого без него?

Как бы то ни было, он не может спать в своей машине. У него впереди две самые важные игры в карьере, и я не должна допустить, чтобы такая тривиальная вещь, как недосып, стала причиной того, что он выступит не лучшим образом.

Направляясь к входной двери, я хватаю пальто.

– Пожалуйста, не говори ему, каким дерьмовым был мой кофе! – кричит Рио из кухни.

– «Рендж Ровер» Пэйтонаа припаркован на обочине перед домом, окна закрыты, но я вижу, как он полулежит на водительском сиденье, закутавшись в пальто.

Постукивая по стеклу, я бужу его.

Он вздрагивает, ему требуется мгновение, чтобы привыкнуть к окружению, пока его внимание не падает на меня, стоящую прямо за окном. Он хмурит брови, но с губ срывается вздох облегчения.

Я думала, что он опустит стекло, чтобы мы могли поговорить, но вместо этого Пэйтон открывает свою дверь и мгновенно притягивает меня к себе. Покачиваясь, он кладет подбородок мне на макушку и прижимается ко мне так, словно вообще не собирается отпускать.

– Тебе удалось хоть немного поспать? – спрашивает он.

– Не совсем. А тебе?

– Не совсем.

– Я бы принесла тебе чашечку кофе, но кофе Рио – отстой по сравнению с твоим.

Смех вырывается у него из груди, и он наконец отстраняется достаточно, чтобы посмотреть меня.

– Пожалуйста, вернись домой.

Слезы застилают мне глаза.

– Пэйтон, я не могу.

– Пожалуйста, Инд.

– Ты помнишь, что ты сказал мне в то первое утро, когда мы вместе завтракали? Ты сказал мне, что я никогда не должна умолять кого-то быть готовым к будущему. И я не буду. Только не снова. Это были твои слова, Пэйтон.

Закрыв глаза, он проводит ладонью по лицу. Когда он снова открывает глаза, они такие же стеклянные, как у меня.

– Тебе не нужно умолять, Инд. Я дам тебе все, что ты только можешь пожелать.

Я хочу ему верить. Все стало бы лучше, если бы я поверила, но в глубине души я знаю, что это только залечит боль снаружи, загнав ее вглубь. Пэйтон ни разу не говорил, что хочет, как я, иметь семью, и я слепо отвернулась от этого факта, как будто не замечала. Всякий раз, когда в разговоре упоминались дети, его желание иметь их всегда употреблялось в прошедшем времени.

– Но ты этого хочешь? Или ты завел бы со мной детей только потому, что этого хочу я? Пэйтон, я слишком сильно люблю тебя, чтобы позволить тебе провести остаток жизни, исполняя каждое мое желание, если эти мечты не принадлежат и тебе.

– Так и есть, – он умоляет меня понять. – Я же сказал тебе, я с тобой.

Это может ранить, но я не знаю, как еще заставить его понять мой страх, что слова, которые он произносит, могут оказаться просто красивыми словами, которые, как он знает, я хочу услышать.

– Пэйтон, я потратила шесть лет, слушая именно эти слова.

Он вздрагивает, откидывая голову к машине.

– Я – не он.

– Я знаю, что ты – не он. Я просто хочу, чтобы ты понял, к чему я клоню. Вчерашний день напугал меня, Пэй.

– Я не хотел этого говорить. Сравнивать тебя с ней. На самом деле я даже не думал об этом.

Словно не в силах сдержаться, Пэйтон проводит пальцами у меня под глазами, больше заботясь о моих эмоциях, чем о своих собственных.

– Ты можешь говорить мне до посинения, что хочешь иметь от меня детей, но что, если это был мой тест? Что, если бы я действительно оказалась беременна? Ты был ошеломлен, почти расстроен, думая, что я беременна. Пэйтон, обещания мало что значат по сравнению с такой реакцией.

Он тяжело сглатывает.

– Я знаю. Я облажался и признаю это.

– Давай подумаем над этим еще немного, хорошо?

– Мне не нужно думать! Я знаю, чего я хочу.

– Но мне действительно нужно подумать, – тихо говорю я. – Я люблю тебя, Пэйтон. Очень сильно люблю, но я не могу вернуться в ту квартиру прямо сейчас, когда знаю, что в ту секунду, когда я войду в дверь, я забуду обо всем просто потому, что пребывание там с тобой делает меня счастливой. Мне нужно дать себе время, чтобы трезво подумать. Это остаток всей моей жизни. И твоей тоже.

Он глубоко выдыхает, отводя от меня взгляд, пытаясь смириться с тем, что я сегодня не пойду с ним домой. Пэйтон обнимает меня за плечи, целует в лоб и надолго замирает.

– Я люблю тебя. – Он запускает пальцы мне в волосы, обхватывая ладонями голову, чтобы привлечь мое внимание. – Обещай мне, что ты не откажешься от нас.

– Я не собираюсь.

Наклонившись, он целует меня теплыми приоткрытыми губами, и я прижимаюсь к нему, углубляя поцелуй. Его пальцы зарываются в мои волосы, удерживая меня, и я сдаюсь, запоминая каждое движение его губ, каждый удовлетворенный звук, вырывающийся из его горла.

Отстраняясь, он еще раз целует меня в щеку, затем в лоб, прежде чем отпустить обратно в дом.

Он наблюдает, как я захожу внутрь, положив руки на крышу машины.

– Скажи Рио, что если он испортит кофе, пусть закажет тебе доставку!

С легкой улыбкой на лице я закрываю за собой входную дверь, зная, что мужчина за дверью доставит мне кофе меньше чем через тридцать минут.

2820.