Идеальный план

– «Дьяволы» должны выиграть четыре из следующих пяти игр, чтобы выйти в плей-офф. Насколько вы уверены, что это произойдет?

– Теперь, когда вы вернулись в состав, вам предстоит многое наверстать. Весь город рассчитывает на то, что вы выведете команду в плей-офф, а вы оправляетесь после месячной травмы. Сможете ли вы вернуться так, как будто никуда и не уходили, и одержать несколько побед?

– Пэйтон, у вас нет времени, чтобы вернуться в игру. Ваша команда находится в ситуации, когда победить просто необходимо. Что вы в связи с этим чувствуете?

Что я чувствую по этому поводу? Я чувствую чертову тревогу и стресс. Я не нуждаюсь в постоянном напоминании о том, как много людей на меня рассчитывают. Я испытываю это давление каждый божий день, но, несмотря на это, мне постоянно напоминают об этом во время моей первой предматчевой пресс-конференции после травмы.

Я хотел сегодня вечером остаться в стороне. Дать себе время прочувствовать игру и убедиться, что я в тонусе, что я не потерял слишком много сил. Но я возвращаюсь в состав в ситуации, когда обязательно должен выиграть. У меня нет времени на то, чтобы облегчать себе задачу, и эта пресс-конференция перед игрой – своего рода прививка реальности.

Все эти вопросы постоянно крутятся у меня в голове, пока я подпрыгиваю на цыпочках в туннеле, готовый выбежать на площадку со своей командой.

Леон Карсон проделал адскую работу, заменяя меня последние четыре недели. Мы разделили победы и поражения, и это все, о чем я мог просить новичка, получившего роль стартера, когда он не был полностью к ней готов.

Но сегодня вечером? Сегодня вечером я возвращаюсь на свое место. Сегодня вечером я собираюсь провести следующие два часа, играя в любимую игру с ребятами, которые стали моими друзьями. Сегодня вечером я постараюсь не беспокоиться о внешнем давлении, хотя и ощущаю его каждой клеточкой своего существа.

– Рад, что ты вернулся, кэп, – Итан ерошит мне волосы на затылке. – Ты готов?

Разминая шею, я расправляю плечи, в то время как остальная команда собирается для краткой подбадривающей беседы, прежде чем мы выбежим из туннеля на игру.

Кивнув, я поднимаю кулак. Остальная команда присоединяется, соединяя наши сжатые в кулаки руки в центре круга.

– Хорошо, ребята, – объявляю я. – Я вернулся.

Команда кричит «ура».

– Спасибо за поддержку, но нам нужно кое-что сделать. Мы в ситуации, когда нам необходимо победить.

Команда замолкает, сосредоточившись. Сосредоточенные кивки и напряженные переглядывания.

– А как насчет того, чтобы пойти повеселиться и сыграть так, как мы умеем?

Непонимающие взгляды устремляются в мою сторону. Эти ребята привыкли к тому, что я бываю экстремальным и неумолимым, но от того, что я буду ослом по отношению к своим товарищам по команде и взвалю на их плечи еще большее давление, лучше играть они не станут, так что пока я буду нести это бремя сам.

– Вы слышали! – добавляет Итан, нарушая неловкое молчание. Атмосфера снова меняется, четырнадцать парней взрываются адреналином.

– «Дьяволы», на счет «три»!

Туннель оглашается одобрительными возгласами, и мы выбегаем на разминку.

Толпа и так шумит, но, когда я выбегаю из туннеля, становится оглушительной. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был на площадке, а не протирал штаны на скамейке запасных. Я соскучился по ощущению твердого дерева под ногами. Скучал по тому, каково это – носить красное, черное и белое в Чикаго.
Такое чувство, что я вернулся домой, и это чувство только усиливается, когда я вижу, что моя девушка одета в мою футболку, стоит и аплодирует вместе с остальной толпой, шумно приветствуя мое возвращение. Разница лишь в том, что Инди бушует как обезумевшая.

Она мне нравится именно такой.

Я полностью настроился на разминку, не обращая внимания на фанфары, и сосредоточился на своем предматчевом ритуале – выполнении упражнений по обращению с мячом в стороне от площадки. Только теперь я не выступаю соло. Ко мне присоединяется Леон, и мы выполняем их вместе.

Разминка завершена, исполняется национальный гимн, и с объявлением стартового состава возвращается адреналин.

Я не знаю, почему я нервничаю. Меня объявляли бесчисленное количество раз, но четыре недели, которые я провел без игры, напоминают мне о том, насколько эта игра особенная. Для меня большая честь сделать карьеру в том, что я так сильно люблю. Как сильно я скучал по этому, и теперь я хочу насладиться каждой секундой, которая у меня есть.

И да, еще я хочу победить. Больше всего на свете.

На арене полумрак, прожекторы танцуют по затемненному полу, объявляется остальной стартовый состав. Итан хлопает меня по ноге, оставляя последним на скамейке, и бежит по импровизированному туннелю, который образовала остальная команда, встречаясь в конце с другими игроками стартового состава.

– И последнее, но, безусловно, не менее важное: он возвращается сегодня в состав, – гремит диктор из динамиков. – Номер пятый, дамы и господа, ваш стартовый разыгрывающий Пэйтон Мурмаер!

Оглушительные возгласы болельщиков превращаются у меня в ушах в глухой белый шум, и я встаю со скамейки запасных. Арена сотрясается, вибрации отражаются от пола и толпы болельщиков, которые аплодируют и кричат, приветствуя мое возвращение.

Пробегая по туннелю своих товарищей по команде, я обязательно хлопаю каждого из них по рукам, а когда добираюсь до остальных стартующих, ожидающих на другом конце, пробегаю мимо них к противоположной боковой линии площадки.

Когда я в форме, я никогда не теряю сосредоточенности. Не смотрю в толпу. Не обращаю внимания ни на кого вне игры. Но если последние четыре недели чему-то меня и научили, так это тому, что эта игра не так уж важна без трех человек, которые болеют за меня.

Инди не нужно, чтобы весь мир знал, что я люблю ее, она сама это сказала, но это не значит, что я этого не хочу.

Вытянув кулак, я соединяю его с кулаком Зандерса. Наклоняясь, я запечатлеваю поцелуй на щеке Стиви.

– Люблю тебя, – говорит она.

– Люблю тебя, Ви.

Рядом с сестрой сидит ее лучшая подруга, кареглазая красавица, которой принадлежит все мое сердце. Костяшками пальцев я приподнимаю ее подбородок и наклоняюсь, чтобы поцеловать в губы.

– И я люблю тебя.

Она улыбается мне:

– Иди задай им жару, Пятый.

Я бегом возвращаюсь к своей команде, и Зандерс кричит у меня за спиной:

– А как же я? Меня ты не любишь?!

– И тебя я тоже люблю, брат!

Потребовалась половина первой четверти, чтобы войти в ритм.

Мое колено зажило. Я чувствую себя сильным и стабильным, но продолжаю отдавать предпочтение левой ноге, опасаясь новой травмы. Благодаря постоянному скандированию моего имени я быстро вспомнил, что не могу играть с оглядкой на таком уровне, и ко второй четверти снова почувствовал себя самим собой.

К середине четвертой четверти я прибавил десять очков. В среднем я провожу на площадке на десять минут меньше, чем обычно. Мой тренер явно пытается вернуть меня в игру, но я постоянно помню, что у нас нет времени. Осталось пять игр, и нам нужно выиграть как минимум четыре из них, чтобы попасть в плей-офф.

Несмотря на то что Леон может за себя постоять, я не готов ставить точку. Я слишком соскучился по этой гонке.

Следующие два раза в защите Дом блокировал удар, а Итан перехватывал, увеличив наше преимущество на четырнадцать очков за четыре минуты до конца игры. Без сомнения, на следующем отборочном матче нас троих заменят, но я хочу еще раз почувствовать себя самим собой, прежде чем закончится вечер.

Я усиливаю защиту, проверяя свою скорость, и я на месте, как и раньше. Мой соперник выбегает на полосу, передавая мяч другому игроку по периметру. Они бросают, но промахиваются, и Дом оказывается рядом с рикошетом.

Мы быстро переходим в атаку. Я убегаю к нашему краю, позволяя Дому отдать мяч Итану, который быстро перебрасывает его мне.

Я чувствую своего защитника за спиной, и сцена, разыгрывающаяся в моем воображении, когда я подбираю мяч по пути к кольцу, слишком знакома. Я не хочу прыгать. Я хочу действовать осторожно, полностью остановиться, убедившись, что он не пролетит подо мной, прежде чем я безопасно отберу мяч.

Все эти мысли проносятся в моей голове за те полсекунды, что я должен принять решение.

Я не могу позволить себе быть испуганным.

Одним быстрым движением я оказываюсь в воздухе, хватаюсь за бортик одной рукой и отправляю мяч в корзину. С внутренним вздохом облегчения я снова благополучно возвращаюсь на пол.

Парень, защищающий меня, чертовски точно фолит, когда я поднимаюсь, хватает меня за другую руку и тянет вниз, но будет ли он наказан? Нет, и в этом для меня нет ничего нового.

Гордый тем, что просто справился с задачей и не играл в страхе, я возвращаюсь в оборону, не сказав ни слова. Я никогда не был игроком, который жаловался судьям, даже когда они дерьмово выполняли свою работу.

– Эй! – Инди вскакивает со своего места, крича на судей, когда я пробегаю мимо нее. – Что, черт возьми, это было? Ты что, слепой? Это явное удаление! Почему бы тебе не начать свистеть в свисток, вместо того чтобы срывать игру?

Моя девочка раскраснелась, она сердится и топает своими красными каблуками на ремешках, продолжая ругать судей.

Ожидая, пока другая команда поднимет мяч, я стою, уперев руки в бока, и наблюдаю за ней. Итан и Дом присоединяются, зажимая меня с обеих сторон.

– Черт побери, он же настоящий MVP! Отдайте должное этому человеку! За что, черт возьми, вам платят? – продолжает она, добавляя еще несколько красочных ругательств. – Черт. У тебя не болят колени после того, как ты пропустил столько времени?

Сдерживая удивленную улыбку, я просто качаю головой, наблюдая за ней.

– Твоя девушка иногда немного пугает, Мурмаер, – замечает Дом с одной стороны.

С другой стороны посмеивается Итан.

– Я знаю, – с гордостью признаю я. – И мне это чертовски нравится.

Мы выигрываем с разницей в семнадцать очков.

1527.