Идеальный план

Если я что-то и умею делать, так это играть роль. Роль беспечной подруги или девушки, которая сияет рядом со своим партнером, но знает, когда нужно приглушить свое сияние, чтобы он смог выделиться перед сверстниками.

Но сегодня вечером я играю девушку разыгрывающего защитника, и должна признать, пока что это моя любимая роль.

Облегающие черные кожаные брюки, красные туфли на каблуках с ремешками и крошечная футболка «Дьяволы» – идеальный костюм для выступления. Я зачесала волосы назад, собрала в конский хвост и завершила макияж, нанеся на губы красную помаду, чтобы соответствовать командному духу, но никоим образом не отвлекать номер пять.

– Инди, у тебя есть билеты? – спрашивает Зандерс, когда мы выходим из его универсала, и хотя сегодня вечером он не играет, у него есть привилегия припарковаться на стоянке для игроков.

– Да, – я поднимаю телефон. – Пэйтон прислал.

– Только посмотри на нас. Идем на игру твоего мнимого бойфренда, как маленькая счастливая семья. – Стиви берет меня под руку, ее другая рука переплетается с рукой Зандерса, и мы втроем направляемся к арене. – План Пэйтона, должно быть, сработал, если Морганы подарили тебе свои билеты на матч.

– Ну, что сказать? Актриса я неплохая.

В дверях Зандерс обнимает пожилого мужчину и ведет его по длинному коридору, который тянется вдоль раздевалок.

– Тренировочный зал для гостей, – указывает Зандерс. Мы следуем за ним по его маршруту. – Раздевалка для гостей и домашний тренировочный зал. А здесь, – он останавливается перед одним из двух групповых портретов команд на стене, – чемпионы Кубка Стэнли.

Я наклоняюсь к фотографии, рассматривая парней, на которых работаю, обсыпанных конфетти после их победы в Кубке Стэнли. Мне не удалось увидеть команду после того, как они выиграли дома в прошлом сезоне, так что это очень интересно.

Дети Мэддисона в кадре вместе с ним. Рио глуповато улыбается, а его зеленые глаза сияют, как будто он, возможно, пролил несколько слезинок. Затем я нахожу Зандерса, который выглядит не таким высокомерным, как обычно.

– Зи, на этой фотографии ты выглядишь немного грустным.

– Преуменьшение, Инд. Я был опустошен. Это была одна из лучших и худших ночей в моей жизни.

Он смотрит на Стиви, они обмениваются понимающими улыбками. Они не были вместе, когда «Рапторс» выиграл Кубок, и, насколько я понимаю, Зандерс тем вечером решил, что потерял ее навсегда.

Он крепко прижимает ее к себе, и мы продолжаем наш тур.

– Домашняя раздевалка, – говорит Зандерс, и внезапно я осознаю, что по другую сторону этих дверей находится Пэйтон.

Идея увидеть его в том месте, где он больше всего преуспевает, занимала меня весь день. Мало того, что он заинтриговал меня во всех других аспектах жизни, теперь у меня есть привилегия, сидя в первом ряду, наблюдать, как он становится лучшим в своем деле. Это не значит, что я намерена раздувать из мухи слона.

Я проснулась, закинув ногу ему на бедро, он крепко держал меня, зарывшись носом в мои волосы. Когда мы отстранились друг от друга, по телу прокатилась волна неловкости, но я не буду врать, это была лучшая ночь сна за последние месяцы.

Теплая кожа. Обнаженная широкая грудь. Властные, но нежные руки.

В нем есть все, чего я никогда раньше не видела в мужчине, и все, чего я отчаянно хочу, но как только мы этим утром вернулись домой, он схватил свою сумку и умчался на утреннюю тренировку, полностью сосредоточившись на баскетболе. С тех пор я его не видела.

Зандерс ведет нас по подземным туннелям арены, куда нет доступа простым болельщикам. Полагаю, это привилегия вице-капитана действующих чемпионов Кубка Стэнли.

И впервые за много дней у меня в голове всплывает Алекс. Это происходит быстро и неожиданно, мне до сих пор больно о нем думать. Ему бы здесь понравилось. Алекс – большой фанат спорта, особенно наших местных чикагских команд, и назовите это ребячеством или мелочью, но лукавая улыбка скользит по моим губам при мысли, что здесь прохожу я, а не он.

Когда мы выходим из туннеля на площадку, арена оглушает, отчасти из-за болельщиков, которые взволнованы игрой, но в основном потому, что они мгновенно узнают Зандерса. Нетерпеливые болельщики перегибаются через ограждение, выкрикивая его имя, подбадривая, надеясь прикоснуться к нему или получить его автограф. Странно видеть это с такой стороны. Для меня Зандерс и остальные игроки «Рапторс» – обычные ребята, на которых я работаю, а не идолы, которые наконец-то вернули Чикаго чемпионство.

Даже когда мы занимаем свои места, болельщики, имеющие доступ на площадку, все равно подходят к Зандерсу, пока на корте разминаются две баскетбольные команды.

– Какое безумие, – шепчу я Стиви. – Это всегда так?

Она пожимает плечами:

– Это самое худшее. Его узнают в Чикаго, но это не сравнить с сотнями поклонников на арене.

– Тебя это не утомляет?

– Немного. Но лучше пусть он им нравится и пусть они хотят получить его автограф, чем наслаждаются ненавистью к нему, как раньше. Кроме того, по сравнению с Пэйтоном это такая мелочь. С братом трудно ходить почти везде.

У меня в голове всплывает список, висящий на нашем холодильнике. Я попросила его сделать наши свидания публичными мероприятиями, а не частными, как, я знаю, ему бы хотелось. Когда вернусь, надо будет внести в список поправки, потому что даже меня, экстраверта, ошеломляет такое внимание, не говоря уже о таком замкнутом человеке, как Пэйтон. Неудивительно, что он редко покидает свою квартиру, если только это не связано с работой.

Стиви толкает меня локтем в плечо, указывая в сторону площадки.

– Вот он.

Не знаю, почему он не оказался первым человеком, которого я увидела, выйдя из туннеля, потому что Пэйтон привлекает внимание даже в толпе из двадцати трех тысяч человек. На нем футболка с длинным рукавом «Дьяволы» вместо майки, брюки с разрезами, и он далеко не самый высокий на площадке. Однако в его скромной уверенности, в том, как он сосредоточен, есть что-то такое, из-за чего я почти не могу отвести от него взгляд.

Точно так же, как я видела по телевизору несколько недель назад, Пэйтон дистанцируется от остальных игроков, отойдя в сторону с двумя баскетбольными мячами в руках. Он с легкостью ведет их, перекидывает друг через друга, и даже когда болельщики выкрикивают его имя, требуя внимания, остается сосредоточенным на своей задаче.

Пэйтон работает в одиночку, во многом так же, как проводит остальную часть своей жизни.

Разминка заканчивается, объявляются стартовые составы и исполняется национальный гимн.

Пэйтон еще не посмотрел в нашу сторону, и, учитывая внимание, которое Зандерс привлек к себе с тех пор, как мы сели, он никак не может не знать, где мы находимся. Однако он не обращает на нас никакого внимания. Вместо этого каждая его частичка погружена в игру, сосредоточена на следующих двух часах.

Когда свет заливает корт, освещая арену, Пэйтон снимает брюки, оставаясь в баскетбольных шортах, затем стягивает через голову футболку, и я с восторгом смотрю на обнаженную грудь.

Это всего на мгновение, но он остается без футболки достаточно долго, чтобы я заметила, как по мышцам стекают капельки пота, наблюдаю, как вздымается его грудь, очень похоже на то, как я представляю себе это во время другого вида физической активности.

Прошлой ночью он был точно таким же в моей постели, и каждая клеточка моего существа ныла от желания, чтобы он схватил меня и поцеловал. Всего один раз. Мое тело сгорает от желания узнать, на что это было бы похоже, но Пэйтон совершенно ясно дал понять, что целоваться на публике мы не будем, так что я с сожалением предполагаю, что это означает и запрет целоваться наедине.

Но, боже мой, этот мужчина понятия не имеет, что он сделал со мной прошлой ночью. Возможно, он спал рядом со мной просто потому, что это была единственная кровать в комнате, но я бодрствовала еще несколько часов, прекрасно осознавая, насколько идеально вписываюсь в его тело.

Где-то в первой четверти на мое место приносят джин с тоником, а мимо проносятся огромные потные баскетболисты, так близко, что я могу протянуть руку и дотронуться до них.

– Баскетбольные матчи – самые лучшие. Не могу поверить, что я никогда на них не была.

Сидящий двумя рядами ниже Зандерс смеется.

– Ты сидишь на местах генерального менеджера. При общем допуске все немного по-другому.

– Нам, наверное, следовало перед этим сходить на игру и посидеть на обычных местах, – не спуская глаз с площадки, говорит Стиви. – Это почти как если бы ты летела первым классом в свой первый в жизни рейс, а потом каждый раз летала в экономе.

– Что ж, я думаю, мне нужно убедить Морганов пригласить меня снова, – я делаю глоток своего джин-тоника.

– Судя по тому, как это звучит, я не думаю, что их нужно сильно убеждать, – улыбается Стиви. – Пэйтон сказал, что ты нравишься миссис Морган.

Пэйтон не торопясь проводит дриблинг по площадке, поднимает три пальца и объявляет игру. И, как всегда, он совершенно спокоен, хладнокровен и собран, когда делает свою работу, даже несмотря на то, что бесчисленные болельщики с нетерпением следят за каждым его движением.

Разыгрывающий «Хьюстона» не дотягивает до Пэйтона, но он хорош. Он не такой легкий, его движения порывистые и грубые, но я заметила, что его команда компенсирует неидеальные пасы или трехочковые[20], которые могут быть выполнены не до конца. Тем не менее он тот еще говорун. Кричит Пэйтону в лицо при каждом удобном случае, хватаясь за его руку или майку во время защиты. Говорит громко, как будто его слова компенсируют разницу в уровнях таланта между двумя разыгрывающими.

Я наклоняюсь к Стиви.

– Кто это? Парень, охраняющий Пэйтона.

Она не может удержаться, чтобы не закатить глаза.

– Коннор Истон. Придурок. Играл за «Дьюк», когда мы были в Северной Каролине, был в той же категории драфта, что и Пэйтон, но вылетел в четвертом раунде. Я бы сказала, что они соперничают с первого курса, но правда в том, что соперничество это – одностороннее. Пэйтон ни разу не сказал ему на площадке ни слова в ответ, но Коннор никак не может заткнуться.

Она права. Коннор не перестает трепать языком, при каждом удобном случае набрасываясь на Пэйтона. Кажется, он играет немного грязно, и все же Пэйтон не произносит ни слова.

Спокойный. Хладнокровный. Собранный.

Коннор плотно прикрывает Пэйтона в верхней части штрафной, нанося удары по его рукам и майке, но Пэйтон с легкостью защищает мяч, обводя его по периметру. Я не слышу ни слова из того, что говорит Коннор, но его губы не перестают шевелиться. Можно подумать, после стольких лет, что они играли друг против друга, пора бы уже понять, что вывести парня из себя невозможно.

Даже прожив с Пэйтоном короткое время, я знаю, как редко удается заставить его проявить эмоции. Требуется нечто большее, чем немного адреналина и болтовня о всякой ерунде, чтобы вывести его из себя.

Пэйтон притворяется, что хочет сдвинуться вправо, выводя Коннора из равновесия, а затем отступает и выполняет трехочковый бросок через него. Он не говорит ни слова, на его лице нет заслуженной самодовольной улыбки, он просто разворачивается и возвращается к обороне, полностью контролируя игру.

Мне приходится закинуть ногу на ногу, потому что это действительно выглядит чертовски привлекательно.

Первая половина[21] проходит как в тумане, и где-то в третьей четверти я выпиваю вторую за вечер порцию. Я могла бы привыкнуть наблюдать за своим сексуальным, как грех, соседом по квартире, потягивая коктейль, надев красные туфли на каблуках с ремешками и сидя на трибуне.

Хотя, наверное, не стоит. У этих фальшивых отношений есть срок годности. Он получит поддержку своего генерального менеджера, я переживу свадьбу своих друзей, и в конце концов мне придется съехать.

У меня в груди все сжимается от такой перспективы.

За всю игру никому не удалось отвлечь Пэйтона: ни фанатам, ни Коннору Истону, ни мне. Считайте меня озабоченной, но я бы не возражала, чтобы эти океанские глаза взглянули сюда хоть раз. Не возражала бы знать, что я завладела вниманием этого мужчины, пусть даже всего на долю секунды.

Но вот баскетбольные боги улыбаются мне с небес: мяч вылетает за пределы площадки прямо рядом с моим местом. Пэйтон подбегает ко мне, чтобы отбить мяч, но он не поднимает глаз, полностью сосредоточенный. Пространство вокруг меня взрывается воплями, болельщики отчаянно выкрикивают его имя в надежде на то, что он даст им пять или помашет рукой, или даже просто взглянет в глаза. Но они не знают, что если его собственная сестра-близнец, сидящая слева от меня, не может удостоиться даже мимолетного взгляда этого парня, то ни у одного поклонника нет ни малейшей надежды привлечь его внимание.

Пэйтон стоит справа от меня, так близко, что если бы я хоть чуть-чуть раздвинула ноги, я смогла бы до него дотронуться. Фанаты вокруг меня быстро достают телефоны, запечатлевая миг, когда Пэйтон Мурмаер дышал с ними одним воздухом.

Судья держит мяч, пока обе команды заменяют игроков, и мой сосед по квартире на мгновение наклоняется, упираясь ладонями в колени, переводя дыхание.

Мускулистые руки, украшенные венами. Длинные пальцы, крупные ладони. И, черт возьми, эта задница.

Его потное тело пахнет для меня странно божественно, и… что, черт возьми, происходит? Возьми себя в руки, женщина. Его сестра, моя лучшая подруга, к счастью, в данный момент отлучилась в туалет, но что со мной такое? Я при всех пытаюсь во время игры вдохнуть запах своего соседа по квартире, как наркоманка, нуждающаяся в дозе его феромонов.

– Блу, – я отвлекаюсь от задницы Пэйтона и замечаю, что сине-зеленые глаза с удивлением наблюдают за мной. Он все еще стоит, наклонившись, и смотрит назад. – Ты пялишься на мою задницу?

Румянец заливает мои щеки, и при обычных обстоятельствах я бы не смутилась, но на этого парня смотрят тысячи фанатов и еще больше смотрят на него дома по телевизору.

– Она у тебя классная, – непримиримо пожимаю я плечами.

В груди у него урчит, голос понижается.

– Пытаешься меня отвлечь? С такими каблуками и губами? Потому что ты выглядишь чертовски сногсшибательно.

Прежде чем я успеваю ответить, судья дает свисток. Пэйтон мгновенно возвращается к игре. Однако парень, стоящий напротив него на подаче, Коннор Истон, смотрит на меня с озорным блеском в глазах.

Его пристальный взгляд неуютен и неумолим. Я слегка улыбаюсь ему, надеясь успокоить странный внезапный интерес, который он проявляет ко мне, и, к счастью, игра стартует, и он отвлекается.

– Господи, – смеется Зандерс. – Так вы с Пэйтоном спите вместе, да?

– Определи, что такое спать вместе.

Карие глаза раздраженно щурятся.

– Черт возьми, Инд.

– Нет, – быстро отвечаю я, но в этом слове нет особой убежденности.

– А ты этого хочешь?

Я склоняю голову набок:

– Похоже, да.

Зандерс вздрагивает от веселого смеха, мы наклоняемся друг к другу над пустующим местом Стиви, чтобы поговорить.

– Хотя я не могу, – продолжаю я. – Стиви расстроится. Я постоянно твержу ей, что собираюсь переспать с ее братом, но она знает, что я шучу. Ну, она думает, что я шучу.

– Нет, – успокаивает он. – Она не расстроится. Я не знаю, нормально ли она отнесется к тому, что ты используешь его в качестве компенсации, но если это нечто большее, уверен, она тебя поддержит.

Так вот что это такое? Это неослабевающее влечение – просто компенсация, в которой я нуждаюсь, чтобы избавиться от своих проблем в течение последних семи месяцев? Возможно. Последний человек, с которым я была, – это Алекс, и теперь Пэйтон– часть моей повседневной жизни. Если это – желание моего тела получить разрядку, то в этом есть смысл. Хотел бы он этого? Хочу ли я этого? Да, я хочу спать с ним, но я также хочу каждое утро завтракать с ним. Хочу сидеть на диване и вместе с ним читать. Хочу проводить свои выходные в его квартире. Я не уверена, что это взаимно, но мне нужно время, чтобы разобраться.

К тому времени, когда Стиви возвращается на свое место, у Пэйтона в активе сорок два очка, но «Дьяволы» по-прежнему проигрывают с разницей в три очка в четвертой четверти. Коннор Истон постоянно пытался вывести Пэйтона из игры, заставить его отреагировать хоть на что-нибудь, на то, что он скажет, но безуспешно. Этот парень – кирпичная стена против эмоций, и хотя я задаю ему трудные вопросы из-за его иногда стоического и роботизированного характера, я понимаю, почему это так хорошо срабатывает на площадке.

И так до последних нескольких минут, когда команда Хьюстона делает неудачный пас, и мяч отскакивает к тому месту на боковой линии, где сижу я. К тому времени, как Коннор бросается за мячом, тот уже вылетает за пределы корта, и у него действительно нет возможности его поймать. Я не знаю, зачем он вообще пытается это сделать. Всем своим гигантским телом он падает мне на колени, расплескивая мой напиток мне на грудь. Толпа вокруг меня взвизгивает, и сильный удар по телу оказывается немного болезненным.
– Я дико извиняюсь, – говорит он, поднимаясь с моих колен. Он держится за мои плечи, наклонясь так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Ты в порядке? Позволь, я принесу тебе еще выпить. – Он проводит большим пальцем по моей скуле. – Ты слишком хорошенькая, чтобы быть…

– Убери от нее свои гребаные руки, – отталкивает Коннора Пэйтон. – Пошел вон! Ты мог причинить ей боль.

Я сижу в первом ряду и наблюдаю, как Коннор смеется, а судья дает свисток и назначает Пэйтону техническое поражение.

– Чушь собачья! – протестует Пэйтон. – Он бросается в толпу безо всякой чертовой причины! Мяч уже был за пределами поля.

– Технический фол. Чикаго. Номер пять.

– Ого, – выдыхает Стиви. – Пэйтон никогда раньше так себя не вел. – Она поворачивается ко мне: – Ты в порядке?

Я молча киваю, стараясь восстановить дыхание.

Коннор неторопливо проходит мимо Пэйтона к линии штрафного броска, по пути задевая его плечом.

– Наконец-то я нашел твое слабое место, Мурмаер.

– Пошел ты, Истон, – бросает Пэйтон ему в спину, но один из его товарищей по команде удерживает его.

От привычного спокойного, хладнокровного и собранного баскетболиста на данный момент ничего не осталось.

Он держится как можно ближе к боковой линии, пока Коннор выполняет штрафные броски. Пэйтон наблюдает за площадкой, но говорит со мной через плечо.

– Ты в порядке?

– Да, – быстро выпаливаю я. Потому что так и есть, и видимость куда больше реальной ситуации. – Я в порядке. Прости.

– Не извиняйся. Тебе не больно?

– Нет.

– Честно?

– Честно.

Глаза цвета морской волны скользят по моему телу, осматривая меня, как будто перепроверяя, действительно ли я в порядке. Я в порядке, просто немного напугана. Наконец он встречается со мной взглядом, и мягкая улыбка украшает его губы, проявляя эти милые ямочки на щеках.

– Мне нравится, что ты сидишь так близко.

Я смеюсь:

– Пэйтон, из-за меня ты только что получил технический фол.

Коннор выполняет оба штрафных броска.

– Оно того стоило.

Игра продолжается, всеобщее внимание возвращается к площадке.

Наклонившись к Стиви, я тихо говорю.

– Ежедневные новости – я надеюсь, что твой брат наденет свою майку, когда будет заниматься со мной сексом. – Я расправляю плечи. – Или ее надену я.

Итан, товарищ Пэйтона по команде, на последней минуте реализовал подряд два трехочковых броска, и «Дьяволы» вырвали победу с преимуществом в одно очко. Было захватывающе наблюдать, как мой сосед по квартире преуспевает в том, что у него получается лучше всего. Я знала, что он хорош, даже исходя из моих минимальных знаний о спорте, но одного таланта недостаточно.

Он просто волшебник.

Странное чувство гордости переполняет меня, когда Зандерс, Стиви и я ждем Пэйтона на парковке для игроков. Некоторые поклонники добрались и сюда, но игра закончилась достаточно давно, и бо́льшая часть зрителей разошлась по домам, осталась лишь горстка фанатов, надеющихся хоть мельком увидеть баскетбольную команду Чикаго.

Зандерса снова просят сфотографироваться и дать автограф, на что он соглашается, увлекая за собой и Стиви.

– Инди?

Голос останавливает меня на полпути, потому что я узнаю́ его. Я помню, как мое имя слетает с его губ, но я не готова к этому. Ни одна часть меня не готова. В календаре отмечена дата свадьбы, к которой мне нужно быть готовой, и этот день – не сегодня.

– Инди, – повторяет Алекс, когда я не оборачиваюсь с первого раза.

К сожалению, выхода у меня нет, поэтому я поворачиваюсь на своих красных каблуках лицом к нему.

– Алекс, – выдыхаю я, не веря своим ушам.

Кевин и еще двое парней из нашей компании стоят в нескольких футах позади него, но я смотрю не на них.

Светлые волосы, карие глаза. Передо мной стоит парень, которого я любила всю свою жизнь. Я не видела его с той ночи, когда сбежала из нашей квартиры, так почему он так чертовски хорошо выглядит? Разве он не должен рассыпаться в извинениях или сделать что-то еще, а не улыбаться этой гребаной мегаваттной улыбкой, как будто встретил старую подружку? Как будто я – не та женщина, которую он знает двадцать два года и с которой встречался последние шесть?

Он качает головой, продолжая улыбаться.

– Что ты здесь делаешь? Ты никогда не была баскетбольной фанаткой.

– Я, эм… – я сглатываю, слова застревают у меня в горле, и я показываю большим пальцем через плечо туда, где Стиви и Зандерс развлекают фанатов, совершенно не подозревая о том, как моя жизнь перевернулась с ног на голову за последние тридцать секунд.

– Ах да. Твоя бывшая коллега – младшая сестра Пэйтона Мурмаера.

– Они близнецы.

Правда? Первые слова, которые я говорю ему после стольких лет, – я поправляю его по поводу времени рождения моей лучшей подруги?

– Ах да. – Он кивает, засунув руки в карманы, оглядывая меня с ног до головы. У меня на футболке осталось мокрое пятно от пролитого напитка, и я застываю в шоке. Не совсем то впечатление, которое я хотела произвести, когда увижу его впервые после того дня. – Ну, что у тебя новенького?

Это происходит на самом деле? Почему он ведет себя так непринужденно? Неужели я единственная в этой ситуации, кто чувствует себя полностью выбитой из колеи?

Он всегда ненавидел, когда я надевала каблуки, потому что мы становились одного роста, или, что, по его мнению, еще хуже, я казалась выше. Он говорил, что его рост – метр восемьдесят три, но мы оба знали, что на самом деле – метр восемьдесят. И сейчас он стоит на бордюре, чтобы прибавить себе несколько сантиметров и иметь возможность возвышаться надо мной.

Метафорически я и так чувствую себя так, будто мой рост не превышает полуметра.

– Инди, что у тебя новенького? – повторяет он.

– Летаю.

Он снова кивает.

– Вечно в разъездах. – Намек витает в воздухе, и в интонации, с которой он это произносит, есть что-то, что говорит о многом. Я изменил тебе, потому что ты вечно была в разъездах. Ты сама виновата, что в нашей постели оказалась другая. – Ты будешь на свадьбе Кевина и Мэгги или тоже летишь?

Какого черта? Это Алекс предложил мне стать стюардессой. Финансовая фирма, в которой он работает, предложила мне работу сразу после окончания колледжа с гораздо более высокой зарплатой, чем у него. Несмотря на то что я училась в школе бизнеса, работа мне не подходила, поэтому я выбрала совершенно другое направление. Которое позволило мне путешествовать и общаться. Он был в восторге, когда в прошлом году я попала в хоккейную команду, по крайней мере, я так думала.

– Я буду… эм… да, я буду. – Ужасно. Я такая неловкая. – Ты… ты тоже там будешь?

– Конечно. Я встречаюсь с компанией почти каждый день. Не могу дождаться. – Он на мгновение опускает взгляд, пиная цемент ботинком. – Мэгги сказала, что оставит тебе «плюс один». У меня тоже есть «плюс один». Я собираюсь им воспользоваться, поэтому подумал, что будет правильно тебя предупредить.

Я и не подозревала, что меня так легко забыть. Какое унизительное открытие. Алекс нашел путь к моему сердцу, и я предположила, что это чувство взаимно. Я бы предпочла, чтобы он пожалел о наших отношениях или, может быть, даже пожалел, что наши пути однажды пересеклись. Но смотреть на меня так, как будто забыть меня легче легкого… это ранит.

– Ты кого-нибудь приведешь? – продолжает он.

– Блу.

Каким-то образом это имя привлекает мое внимание, и я вижу Пэйтона, стоящего у входа для игроков. Спортивная сумка перекинута через плечо, руки в карманах. Его взгляд перебегает на Алекса, затем обратно на меня, как будто он изучает ситуацию.

– Черт возьми, – шепчет Кевин. – Пэйтон Мурмаер.

Краем глаза я вижу Кевина, Алекса и двух моих старых друзей, которые слегка подталкивают друг друга, чтобы убедиться, что все видят, кто только что вышел с арены.

Взгляд Пэйтона снова мечется между мной и Алексом. Может быть, дело в том, что я примерно в двух секундах от того, чтобы расплакаться, или в том, что он физически чувствует, что я переживаю свой худший кошмар, но он бросает спортивную сумку и быстрыми шагами направляется ко мне.

Прежде чем я успеваю что-то сообразить, он обхватывает мое лицо ладонями, запускает длинные пальцы в мой конский хвост и касается моих губ губами.

Мягкие, теплые на ощупь губы. Повелительный, но сдержанный поцелуй, как я и ожидала от Пэйтона Мурмаера. Я уступаю, приоткрыв рот, чтобы принять его глубже, и его язык едва заметно возбуждающе скользит по моему. Он опускает одну руку, обхватывая мою шею и затылок, другой рукой притягивая мои бедра к своим.

Его решительные прикосновения заставляют меня чувствовать себя маленькой, а восхитительно властная манера, с которой он целует меня, заставляет потерять контроль.

Я знала, что мне это понравится. Знала, что это будет здорово, но чего я не ожидала, так это того, что я почувствую себя легкой как перышко от кончиков пальцев рук до пяток. Я полностью подпала под его чары, просто почувствовав его губы, особенно после того, как он сказал мне, что этому никогда не бывать.

Я нахожу ладонями его плечи, скольжу по широкому телу, чтобы обхватить сзади за шею. Тихий сдерживаемый стон поднимается из моего горла, и я чувствую, как губы Пэйтона прижимаются к моим, прежде чем отстраниться.

Опустив руку мне на поясницу, он прижимает меня к себе. Его губы оставляют дорожку мягких поцелуев вдоль моей щеки, пока его рот не касается моего уха, шепча: «Ты в порядке?»

Моя грудь бесконтрольно вздымается, так что нет, я не в порядке. Что, черт возьми, это было? И когда мы сможем сделать это снова?

Я вру, кивая головой.

Он разрывает нашу связь и оглядывается по сторонам.

– Привет, я Пэйтон. – О боже, Алекс все еще здесь. Затем Пэйтон продолжает: – Откуда ты знаешь мою девушку?

У Алекса вырывается неприятный вздох, он во весь рост вытягивается на бордюре.

– Я, э-э-э… мы…

Ну и кто теперь смущается?

Пэйтон обхватывает меня спереди за плечи, прижимая спиной к своей груди. Он кивает в сторону футболки Алекса.

– О, – Пэйтон говорит ласково, покровительственно. – Да ты мой фанат.

Я не обратила внимания, что на нем надета футболка «Дьяволы», но главное, не обратила внимания на то, что спереди на ней цифра пять, а сзади фамилия моего мнимого парня.

Мне приходится прикусить губу, чтобы скрыть улыбку.

– Вы ждали автограф? – продолжает Пэйтон.

Не слишком ли рано говорить ему, что я его люблю? Потому что я думаю, что могла бы полюбить его в этот момент.

– Да!

– Кев, – тихо упрекает Алекс.

– Это же Пэйтон, блин, Мурмаер. – Кевин закатывает глаза, достает фломастер и поворачивается, чтобы Пэйтон расписался на его майке.

Он дает автографы и двум другим парням, но Алекс утверждает, что футболка, которая на нем надета, не его, и он не хочет возвращать ее «владельцу» со следами маркера.

– Нам пора домой. – Пэйтон кладет руку мне на поясницу, разворачивая к своей машине. – Увидимся на свадьбе, да? – кричит он парням через мое плечо, прежде чем напоказ запечатлеть еще один долгий поцелуй на моем виске.

Он открывает для меня пассажирскую дверь, и как только я оказываюсь внутри, опускается на корточки, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Ты в порядке?

Нет. Да. Что, черт возьми, это было?

Я киваю. Быстро, может быть, слишком быстро, но я в большем порядке, чем думала всего пять минут назад.

Мой взгляд опускается на губы Пэйтона и пункт из списка, от которого он отказался. Мне неудобно притворяться, что мы близки.

– Что это было? – Я говорю тихо, с придыханием, в надежде, что он наклонится и поцелует меня снова.

Он заправляет прядь моих волос мне за ухо. Мой тщательно причесанный хвост, должно быть, растрепался, пока он продевал в него пальцы и прижимался своими губами к моим.

– Это была игра, Инд.

О. Наполненный безрассудной надеждой воздушный шарик в моей груди лопается.

– Я думала, поцелуи не обсуждаются. Ты не хотел притворяться.

– Я сделал исключение. Ты там тонула. Кроме того, я задолжал тебе услугу после осеннего банкета. Сравняем счет?

Сравняем счет? Он только что поцеловал меня лучшим поцелуем в моей жизни, и это – для того, чтобы сравнять счет?

– Да, – выдыхаю я. – Конечно. Мы квиты.

– Хорошо, – он улыбается и ободряюще сжимает мое бедро. – Поехали домой.

4501.