_ГЛАВА 16_
Глеб:
Я сидел в машине, медленно затягиваясь сигаретой, чувствуя, как дым мягко обволакивает мысли.
Вдруг из тени подъезда появилась Соня с битой в руках.
Она подошла, открыла дверь машины, не сказав ни слова, села рядом и вдруг наклонилась, поцеловав меня в лоб.
Этот лёгкий, нежный поцелуй казался таким неожиданным на фоне её сурового взгляда, что в груди что-то щелкнуло и разлилось теплом.
Я повернулся к ней, запуская пальцы в её волосы, уже не скрывая наигранной расслабленности:
— И что это было? Неужели влюбилась в меня?
Соня чуть хмурится, хлопает дверью сильнее, чем надо, кидает биту на заднее сиденье. Усаживается рядом и бросает взгляд на меня:
— Не мечтай, Глеб. Это только твои фантазии., — говорит она, но в уголках губ дрожит едва заметная улыбка.
— Ну хоть чуть-чуть да закрадывается? Признайся, не поверю, что ты совсем не поддалась моему очарованию.
Она вздыхает, переводя взгляд в окно, будто подыскивая слова:
— Глеб, если бы я влюбилась, то ни за что не стала бы первой тебе об этом говорить.
Я наклоняюсь ближе, стараясь поймать её взгляд:
— Значит, шанс есть всё таки?)
Соня на мгновение задерживает взгляд на мне, глаза становятся мягче и голос чуть тише:
— Может быть, но только если перестанешь строить из себя кого-то особенного.
Я смеюсь. Она, скрывая улыбку, опирается локтем на дверь:
— Ты умеешь выбить признание из любого, да?
— Но только не из тебя., — говорю я, и тут она легонько стукает меня по плечу:
— Вот и не пытайся.
Я смотрел на Соню с ленивой, но с уверенной полуулыбкой:
— Ты и так уже моя., — сказал я тихо.
Соня непонимающе, чуть удивлённо приподняла бровь, её глаза сузились от лёгкой настороженности:
— Что?, — её голос прозвучал неуверенно, будто она не ожидала подобного утверждения.
Я не смог сдержать смех — прокашлялся, отпуская остатки напряжения:
— А вспомни, как во время нашего... ну, знаешь., — я сделал многозначительную паузу, — Ты довольно громко кричала: «Я твоя!»
В её щеках проступил лёгкий румянец, Соня быстро отвела взгляд куда-то в окно, но уголки губ предательски дрогнули: она пыталась скрыть смущённую улыбку.
В салоне ненадолго повисла тишина. Я всё ещё улыбался, наблюдая оттепель смущения и лёгкой злости в её взгляде. Расслабленно откинулся на спинку водительского сиденья, продолжая дразнить её взглядом.
— Это всё был эффект неожиданности.,— наконец ответила она, всё же украдкой бросив на меня искоса тёплый взгляд.
Я легко протянул руку и взъерошил её волосы:
— Может, но кое-кем мне удалось стать для тебя, раз такое услышал.
Соня шумно вздохнула, но на этот раз уже не могла сдержать улыбку и чуть толкнула его в плечо:
— Всё, хватит! Делай умное лицо и поехали, пока я не приложилась битой не только к чужим лицам.
Я расхохотался.
Старый, забытый всеми дом выглядел словно дыра в реальности — сюда лучше не соваться без дела. Я схватил из бардачка пистолет.
Соня взяла биту, её глаза сверкали адреналином и решимостью. Мы подошли к двери и тут я резко кивнул в сторону, у входа, стояли двое охранников. Соня без лишних слов подняла биту и подкралась к ним, удар, второй и они уже лежали без сознания.
Я усмехнулся, глядя на лежащих охранников. Взглянул на Соню, которая поправила биту. Обнял её за плечи, и мы двинулись к дому, чувствуя, как адреналин накачивает каждую мышцу. В воздухе витал запах пыли и чего-то едкого, смешанного с ночной прохладой.
Мы ворвались внутрь и дом тут же отозвался какофонией звуков. Первые несколько охранников бросились на нас из коридора. Не раздумывая ни секунды, я выхватил пистолет. У меня не было времени целиться, так что я действовал инстинктивно. Громкие выстрелы разорвали тишину а фигуры передо мной безвольно падали, каждый выстрел был точен. Я двигался вперёд, переступая через тела, пока Соня работала битой.
Её действия были быстрыми. Соня не просто била, она крушила всё на своём пути. Она двигалась как вихрь, нанося удары с невероятной силой. Охранники не успевали даже понять, что происходит, когда глухой стук биты обрушивался на них. Слышались хруст костей и грохот падений.
Соня била по головам, по рёбрам, по конечностям, оставляя за собой каскад обезоруженных или безжизненных тел.
Мы продвигались вглубь дома, оставляя за собой след разрушения. Крики, выстрелы, стоны и хруст, всё слилось в единую симфонию хаоса. В какой-то момент я встретился взглядом с Соней. В её глазах, несмотря на ярость, проскользнуло нечто, похожее на удовольствие.
Мы ворвались в кабинет и тут меня словно огнем прожег взгляд — в углах комнаты сидели дети, все синяки на их лицах и руках были очевидны. Молодые женщины стояли рядом, их тела тоже покрывали свежие и старые ушибы. Их глаза были потухшими, затуманенными страхом, словно в этих стенах они давно потеряли надежду.
И в самом центре, в громоздком кожаном кресле, сидел он — мерзкий ублюдок, ради которого мы сюда и пришли. Это был мой папаша — тот самый, которого я искал с ненавистью, что жгла изнутри.
Его лицо оставалось холодным и безжалостным, а на губах играла пренебрежительная усмешка.
Его глаза впились в меня цепко и зло, а голос прозвучал спокойно, словно он действительно рад:
— Я очень рад встрече, сын.
В этот момент массив отчаяния и злости внутри меня сжал всё нутро в кулак. Я не отвечал ни словом. Вместо этого холодно поднял пистолет и выстрелил — звук грохнул в тесном пространстве, кровь брызнула на кожу кресла и пол. Пуля вошла в плечо, разорвав ткань и мясо, отец резко дернул лицом, но не закричал.
Я шагнул ближе, прижимая ствол к его груди. Слова вырвались с хрипотцой, которыми горело всё внутри:
— Я тебе не сын. Никогда им не был и не стану.
Он скривился, пытаясь сдержать боль, но всё же нашёл в себе силы усмехнуться. Из раны капала кровь, она стекала по его рубашке но ответа не последовало. Только взгляд ледяной, колючий.
Я наклонился ближе, мой голос стал глухим от ярости:
— За каждую сломанную судьбу… ты ответишь. И за мою мать, ты тоже ответишь.
Палец скользнул по спусковому крючку, в глазах всё ещё отражался огонь гнева.
Он вдруг сорвался, голос его прозвучал ледяной и хриплой резкостью:
— Я не виноват в смерти твоей матери!
Я глянул на него, глаза холодные, словно лёд:
— Не верю., — усмехнулся я, отбрасывая его слова как пустой вздор., — Это даже не то самое дерьмо из того, что ты наделал.
Мой взгляд тяжело упал на детей и женщин, измученных и залитых синяками и закипела жажда мести, такая горькая и яростная, что казалось, она вот-вот вырвется наружу.
— За то, как ты изнасиловал их жизни, за эти боль, страдания и унижения, я уже готов стереть тебя на хуй с лица земли. За эту грязь, которую ты вмазал в их судьбы, как же жаль правда? Что в итоге сдохнешь ты.
Я даже не дрогнул, когда пальцем нащупал курок.
Я выстрелил ему в колено, пуля прорезала сустав с отвратительным хрустом и ублюдок рухнул на пол, корчась в дикой боли, хватаясь руками за ногу. Его глаза наполнились страхом и злостью, но он уже был беспомощен.
Без тени эмоций я медленно повернулся к Соне, холодно и твёрдо сказал:
— Забирай их всех и уходи.
Она на мгновение застыла, глаза загорелись протестом и нежеланием. В её голосе прозвучало:
— Нет. Я без тебя никуда не пойду.
Я взглянул на неё так, что любые вопросы и сомнения сразу исчезли. Мой взгляд был острым, безжалостным и без компромиссов, это не просьба и не совет, это приказ.
Она стиснула челюсти, глубоко вдохнула, и, наконец, хрипло выдохнула:
— Ладно.
Соня взяла всех детей и женщин, помогая им осторожно подняться и поддерживая слабых. Потом она обернулась ко мне и я улыбнулся ей — лёгкой, неяркой, но уверенной улыбкой.
— Жди меня в машине., — сказал я спокойно.
Соня кивнула и пошла прочь, уводя тех, кто нуждался в спасении. Я остался один в комнате, медленно повернувшись к отцу.
На моём лице расплылась безумная улыбка — она была такой, что в ней сливались решимость, ярость и какая-то почти неестественная радость от грядущего финала. Это тот самый момент, который я ждал всю жизнь.
***
София:
Я, держа биту, веду за собой измученных женщин и забитых страхом детей. Мы, как тени, вырываемся из темноты этого проклятого дома — позади остаются мучения, впереди неизвестность, но впервые за долгое время в их взглядах появляется проблеск надежды.
Дверь с грохотом захлопнулась за нашими спинами, мы почти добежали до машины, когда из глубины дома вдруг раздался жуткий, истерический крик в котором смешались боль, злость и отчаяние. Крик отца Глеба пронизывал ночь, словно остриё ножа.
Все тут же остановились. Дети вжавшиеся друг в друга, испуганно обернулись. Женщины тоже замерли, их лица выражали ужас и непонимание.
Я вдохнула глубже, медленно выпрямилась, развернулась к ним с улыбкой.
— Не смотрите назад. Теперь никто больше не причинит вам зла.
Я решительно кивнула и повела их дальше, ускоряя шаг. Никто не произнёс ни слова.
У автобуса рядом с обочиной я открыла дверь, помогая забраться первым — детям, потом женщинам. Кто-то оглянулся, снова настороженно, ища в глазах ответ, но я крепко сжала их руки:
— Ждите здесь. Глеб сказал что скоро за вами приедут и отвезут в безопасное место.
Последний раз я бросила взгляд на дом — там, в тени, оставался Глеб. Я знала: что бы ни происходило теперь между ним и прошлым — но это явно зрелище не для меня и точно не для них.
Продолжение следует...
Мой тгк: https://t.me/normin2020 🤍