слежка
Лес ночью дышал тайнами. Луна, как слепой страж, бросала серебряные блики на кроны деревьев, а ветер шелестел листьями, словно перебирал страницы запретной книги. Клоны затаились в кустах у опушки, наблюдая, как Зонт крадётся к заброшенной школе. Его силуэт, хрупкий и угловатый, сливался с тенями, а в руках он сжимал коробку, из которой время от времени звенели осколки.
— Интересно, сколько он продержится, прежде чем взвоет? — Вару прикусил губу, пряча садистскую ухмылку.
— Тсс! — Феликс схватил его за рукав, чуть не роняя коробку с бинтами. — Добро требует тишины!
— Добро требует мозгов, — огрызнулся Вару, но замолчал, когда Куромаку поднял палец, указывая на дверь школы.
Зонт исчез внутри, и клоны, как стая теней, двинулись за ним. Габриэль споткнулся о корень, Ромео задел ветку, рассыпав лепестки роз из кармана, а Феликс, бормоча молитвы о «спасении души», наступил на хвост спящей сове. Вару шёл первым, игнорируя их неуклюжесть. Его зелёные глаза за спиралевидными очками сузились, словно он выслеживал добычу.
Внутри школы царила гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц под ногами Зонта. Он стоял на сцене, уже босиком, его бирюзовые волосы растрепались, а шарф валялся у ног, как брошенная кожа. Включив плеер с треснувшим экраном, он начал.
Первый шаг на стекло.
— Чёрт... — выдохнул Габриэль, прячась за обвалившейся колонной.
Зонт танцевал, как одержимый. Осколки впивались в ступни, оставляя кровавые отпечатки, но его лицо, освещённое лунным светом, выражало не боль, а странное блаженство. Он кружился, падал, снова поднимался, а его дыхание сливалось со скрипом старых балок в жутковатую симфонию.
— Это... красиво, — прошептал Ромео, забыв о сонетах.
— Красиво? — Вару стиснул зубы. — Это ненормально.
Феликс, дрожа, потянулся вперёд, но Куромаку остановил его:
— Вмешательство сейчас повысит риск травм на 63%. Наблюдение — оптимально.
А Зонт не замечал их. Он слышал только музыку в голове — диссонанс скрипок и стук собственного сердца. Каждый прыжок, каждый поворот вырывал из него что-то тёмное, накопившееся за годы насмешек. *«Я не тряпка... Я не тряпка...»* — ритмично повторял он в такт движениям.
Вару наблюдал, и его саркастическая улыбка медленно таяла. Он видел, как кровь смешивается с пылью, как Зонт, задыхаясь, делает пируэт, падает на колени, но тут же вскакивает. Внезапно Вару почувствовал что-то вроде... зависти? Нет, не может быть.
— Надо остановить его! — Феликс не выдержал, выскочив из укрытия.
Зонт замер, словно очнувшись от транса. Его глаза, широкие от ужаса, встретились с их взглядами.
— Ты... — он задыхался, пытаясь прикрыть окровавленные ноги шарфом. — Вы... зачем?
Вару вышел вперёд, подбирая осколок стекла.
— Развлекаемся. Ты же не против, да, Мочалка?
Но в его голосе не было привычной язвительности. Он бросил осколок на пол, и тот разбился у ног Зонта.
— Продолжай. Если упадёшь — прикончу.
Феликс закричал:
— Нет! Мы должны помочь!
— Помочь? — Зонт фыркнул, и в его смехе слышались слёзы. — Вы всегда смеялись. А теперь вдруг хотите помочь?
Ромео шагнул вперёд, протягивая розу:
— Твой танец... он полон страсти. Как...
— Заткнись! — Зонт отшвырнул цветок. — Вы ничего не понимаете!
Тишина повисла в воздухе, густая, как смола. Куромаку разорвал её, как всегда, логикой:
— Твоя кровопотеря — 450 мл. Вероятность шока — 38%.
Вару вдруг рассмеялся. Громко, резко, как будто срывая напряжение.
— Ладно, спектакль окончен. — Он швырнул Зонту свёрток бинтов. — Перевяжись, а то испачкаешь весь пол.
Зонт смотрел на бинты, потом на Вару, будто видя его впервые.
— Зачем?
— Чтобы завтра ты смог станцевать ещё. — Вару повернулся к выходу. — Хочу посмотреть, как ты сдохнешь красиво.
Но когда он уходил, его шаги замедлились у двери. А Зонт, всё ещё дрожа, поднял бинты.
И где-то в глубине школы, в трещине стены, застрял лепесток розы — единственное свидетельство, что этой ночью кто-то кроме теней видел его танец.