Глава 24
Энтони Кристофер Стэн
Ты ведь тоже расписал свое будущее?
Выйдя на крыльцо бэкьярда, я привалился спиной к деревянным перилам балюстрады и щелкнул зажигалкой. Пламя медленно опалило уздечка сигареты, и я глотнул хлынувшую горечь древесных смол. Уже был вечер – прохладный ветер обнимал мою кожу, покрывая ее мурашками, и трепал непослушные волосы. Иллюминация дворика играла тенями на стенах дома, рисуя там мой силуэт.
Продолжая курить, я лениво наблюдал в окно за атмосферой семейного уюта. Повсюду были развешаны детские гирлянды с мишками, связки глеевых шариков закрепили на дверные ручки, а гости – все члены нашего сумасшедшего прайда – нацепили на себя дебильные колпака «С Днем Рождения»! Только у нас с отцом они висели на шее – снять их было бы опасно для жизни.
Тиффани – моя старшая сестренка – хоть и была с виду куколкой, но ударить могла как дюжина чертовых боксеров. Тем более, что касалось карапуза Сэмми, она вообще с ума сходила. Хотя мы все обожали этого мелкого засранца. Только ему я позволял пускать на меня слюни и тыкать пальцами в нос.
Сэмюель Брайан Лаарсон... Маленький супермен в памперсах, с голубыми глазами моей сестренки, но взглядом его отца. Сегодня ему исполнилось девять месяцев, но младенец уже смотрел на меня так будто хотел промямлить «ты безответственный кретин».
М-да, Тиффани родила клона Франклина.
Улыбнувшись и покачав головой, я апатично наполнил легкие дымом Marlboro. Вот уже эти три дня, прошедшие с момента разговора с Деймоном, я не мог забыть его слова. Ни после нашего секса с Лили в рубке управления, ни потом, когда я игриво обнимал ее в школьных коридорах и зажимал у колеров. Когда она целовала меня и признавалась в любви, я ощущал привкус горечи из-за вины к ней.
Не знаю.
Только представь, постоянные командировки, игры... Ради будущего всегда приходится чем-то жертвовать... Одна, несчастная и с огромным сожалением о том, что она позволила этому случиться... Лилианна не сможет быть заменой...
Он не шантажировал, не ставил мне ультиматумов, а просто описал ситуацию с его стороны, но это было куда действеннее угроз. Большой свирепый старший брат, который любил ее и хотел только лучшего. Я был благодарен этому кретину за то, что он не рассказал о побеге Лили родителям. Наверное, для Деймона еще не все потеряно. По крайней мере, по отношению к его сестре.
Говоря о будущем, ты видишь мою сестру рядом? Нет не так, ты видишь ее счастливой без твоего внимания?
Гребанное дерьмо, как я мог быть в этом уверен? Меня зовут Кристофер Стэн, а не Эдгар Кейси! Да я даже по утрам не могу предсказать, где находятся мои чистые носки!
Вся моя жизнь только и состояла из мимолетных желаний и импульсивных поступков! Я не задумывался о том, что будет завтра, да и к чему это? Мне всего девятнадцать, я еще не окончил школу, не открыл трастовый фонд, никогда не оплачивал по счетам... Только трахался, гонял на Астон Мартине, курил и играл в футбол.
Будущее... В моем возрасте оно кажется чем-то мифическим и таким далеким. Оно где-то там, я еще не прошел через его дверь и могу быть инфантильным подростком. Не влюбляться, потому что это глупо, есть чипсы, не боясь холестерина, и не спать по ночам, прыгая с друзьями с крыши в бассейн. Я могу быть всем, получить все, хотеть всего.
Но сколько себя помню мне нужно было только одно.
Лилианна.
Волоски на теле встали дыбом. Я глубоко затянул никотин и выдохнул его через нос.
В панорамном окне – в нем просматривалась вся столовая – промелькнула тетя Марлен, а за ней и мама. Она трясла бутылочкой с детской смесью и сюсюкалась с Самюэлем на ее руках. Миссис Стэн выглядела такой счастливой. С рождением внука она засияла и начала выглядеть моложе. Даже мой отец перестал корчить сердечные приступы в любой удобный момент. Он серьезно думал, что его спекуляции работают?
Мама и так могла поцеловать его, без слов: «Малышка Миллер, мне так плохо».
Малышка Миллер... Малышка Лили...
Я хмыкнул.
Мы с ним похожи больше, чем просто внешне. Значит ли это, что и я смогу сделать девушку счастливой? Не испугаться своих чувств, не налажать, а действительно подарить ей будущее?
Черт, и когда я успел стать таким нытиком? Казалось бы, я прикоснулся к Лили, сделал ее своей, получил все, чего раньше хотел, но теперь мне этого мало. И я не знал, как себя вести? Секс с ней, не просто секс, объятия с ней не просто прикосновения, а поцелуи нечто большее.
Она нечто большее, где-то в самом сердцем, в каждой капле моей крови, в каждом вздохе и сказанном слове. На уровне подсознания – вот, как я ощущал Лилианну.
Стряхнув пепел с сигареты, я вздохнул влажноватого воздуха – вчера прошлась осенняя гроза – и глянул поверх забора. Буквально в сотне ярдов возвышался особняк Блейков из белого кирпича. Черепичная крыша блестела в лунном свечении, а металлические ливневки сверкали, как нечищеные столовые приборы.
Интересно, чем она сейчас была занята? Лежала голая в ванне и думала обо мне? Или, может, зачитывалась очередным любовным романом и вспомнила как мы трахались в школе?
Со стоном я прикрыл глаза и размял шею до хруста. Каждый дюйм моей плоти ожил и член начал набухать. Отлично, только стояка на именинах племянника мне не хватало.
Мне суждено стать еще большей свиньей!
— Мне нужна минута отдыха, — тяжело выдохнул голос, как только распахнулись двустворчатые двери на задний двор. — Из моих ушей сейчас потечет кровь. От слов «Сэмми», «Сэм», «Сэмюель» у меня крыша начала съезжать. Первее я отзовусь на это имя, чем девятимесячный младенец.
Рассмеявшись, я открыл глаза и встретился взглядом с Майклом. На кузене снова был идеальный костюм-тройка, только сейчас он снял пиджак и остался в белой рубашке и жилетке без рукавов. Кузен облокотился спиной об опорную балку навеса, достал из кармана пачку Richmond и подкурил.
Только он выдохнул первое облако дыма, в нос ударил яркий запах бразильских кофейных зерен – он любил эту дерьмовую отдушку.
— А ты привык только к фразам «Господин» и минету после первой же минуты встречи?
Когда огонек достиг фильтра и на языке начал ощущаться привкус гари, я затушил бычок и выбросил его в клумбу с фиалками. Светлячок разрезал ночной сумрак и утонул среди разноцветных бутонов.
Майкл медленно с дьявольскими огоньками в глазах покачал головой.
— Они не делают мне минет, Кристофер. Я не позволяю им этого, — он сделал тягу кофейный смол и продолжил: — Я их подчиняю, а как только твой член оказывается у нее во рту, ты больше не руководишь своими мозгами.
Я был бы не прочь, чтобы малышка Лили подчинила меня таким образом. Пока мы не дошли до такого уровня ее раскрепощения, но это не значит, что я не хотел ее губ на мне. Шумно втянул носом воздух – настолько, что ноздри опалило болью – я стиснул зубы. Даже одна мысль о ней на коленях завела меня.
— Какой же ты циничный засранец, — кивнув на окно – Франклин отобрал у моей матери сына и начал пылинки с него сдувать – я пожал плечами: — Этим мужчинам нравится подчиняться.
— Их сердца им уже не принадлежат, — Майкл отвел коричневую Richmond от лица и показал на свою грудь, а потом на голову. Он сделал жест, словно перекрестился. — А когда здесь живет кто-то, тут уже пусто.
Я хмыкнул. Засунув руки в карманы и посмотрев на него с прищуром, я вскинул бровь:
— Ты не веришь в любовь, Майкл? А как же наши родители? Твой отец вообще ручной песик Мэри, а мой хоть как-то держит свою мужественность в руках из последних сил. Серьезно, это так жалко. Одно слово любимой и твои мозги потекли, как киска старшеклассницы.
Договорив, меня неожиданно пронзило осознание! Меня затрясло от ужаса и осознания того, что я такой же рядом с Лилианной!
Вот дерьмо.
Повяжите мне бантик на шею и приклейте стикер на лоб с надписью «подарочек для Лилианны». Еще не хватает заводного механизма за спиной.
Майкл изменился в лице. Ему было всего двадцать девять, но смотря в его глаза ты сомневался в этом. Из их глубины на тебя, не мигая, клубилась тьма зрачком древней мумии. Сотни, тысячи, миллионы лет – именно столько боли он хранил в себе. Холодный пот выступил на моей спине. Я сглотнул и сжал кулаки, чтобы не отвернуться от его взгляда.
Это было действительно жутко.
— Отчего же, — пронзил тишину кузен. Он посмотрел куда-то сквозь меня и тень воспоминаний накрыла его силуэт. — Я любил, Кристофер, и до сих пор люблю ее. Знаешь, во что я верю? Нам всем дается лишь один шанс встретить свою половинку. Сердце, как замок, к нему подойдет только один ключ.
Я любил, Кристофер, и до сих пор люблю ее.
Он не возненавидел Эриду после того, что она сотворила? Мне было всего тринадцать тогда, но я запомнил смерть своего брата. Раньше Майкл был таким как Адриан. Улыбка не сходила с его губ, он постоянно шутил и фыркал от моих грязных словечек. Задвигать стул за дамой, открывать ей двери и быть обходительным – вот какие правила существовали в его жизни.
И теперь от них не осталось ничего.
Так же, как и от него самого.
— Любовь, значит не то, что мы себе представляем, — Майкл потушил сигарету, выбросил ее во двор и отвернулся к окну, следя за нашими родителями. — Пока все считают Змея Искусителя самим Люцифером, я скажу, что им была, всего на всего, любовь. Кому-то везет и этот яд становится не смертельным, а кому-то не суждено оправиться от этого благословения. Ты доверяешь, ты забываешь самого себя, ты боготворишь ее. Возносишь до небес, а потом спускаешься на землю без парашюта.
По его словам, любовь – игра в русскую рулетку? Пока ты крутишь барабан, надеешься, что повезет, а когда приходит пора делать выстрел, начинаешь молиться. Наверное, это как с будущим? Мы строим надежды, пишем планы своих историй, но их сюжет зависит не от нас. Единственное, что в наших силах – крепко стоять на ногах, сражаясь с бурным течением.
Вот бы узнать исповеди родителей, как у них получилось не потерять все?
— Не знаю, — со стороны дома раздался громкий хохот сестры. Она обнималась с Франклином и целовала в щеку их ребенка, — по-моему у них у всех получилось?
Майкл кивнул. Он засунул руки в карманы штанов, облизал губы и тяжело проговорил. Это звучало так, словно его рвало изнутри от крика, но он сдерживал всю свою боль. Я не видел каким брат был во время своих сессий, но что-то мне подсказывало – невообразимо жестоким. Иначе он бы давно рехнулся от того ужаса, что творился в его мозгах.
— Закон равновесия, — я затаил дыхание, слушая его. — Чтобы чаши весов были уравновешены, прибудет на одной и другой. Любовь и печаль, ненависть и счастье. Может, мы расплачиваемся за счастье родителей? Платим ту самую цену их любви? Через поколение – такое придумал Господь?
— Тиффани не кажется одинокой, — хмыкнул я. — Глупости, Майкл. Дети не расплачиваются за счастье родителей.
Брат оттолкнулся от балки. Пройдя к двери, он уже взялся за ручку, но, прежде чем войти в дом, остановился и шепотом обронил:
— Мой сын расплатился за меня.
Что он сказал?!
Я оцепенел, продолжая следить за его удаляющейся спиной. Мурашки пробежали по моим рукам, пока я в шоке пытался понять смысл его слов.
Сын?!
У Майкла есть дети? Я ничего не знал о его ребенке или тем более его матери! Будь у него наследник, разве он бы прятал его от семьи? Кузен души не чаял в этих карапузах, он бы точно не позволил своему чаду жить вдали.
Только если...
Мой сын расплатился за меня.
Господи.
Встрепенувшись, чтобы скинуть с себя налет ужасных догадок, я вернулся в лобби. На включенной плазме проигрывался дебильный мультик про паровоз и на весь дом из него орала песенка. Сэмми заходился в громко смехе, пока наши мамочки тискали его, а Франк, не мигая, следил за каждым их движением. Лаарсон был помешан на трех вещах: машины, Тиффани и их ребенок. Серьезно, прежде чем поцеловать этого кроху, он заставлял меня нахлебаться Аквафреша.
Вот кретин.
Забрав по пути с тарелки шоколадный кекс, я забросил его в рот и начал жевать. Вытерев жирные пальцы о салфетку – они стояли на подставке в середине стола – я метнул ее в раковину и развернулся к выходу из дома. Пока меня никто не заметил, нужно было сваливать отсюда. Иначе тетушка Мэри вспомнит о том, что я похож на своего отца и начнет трахать мои мозги. Потом к ней присоединится Тиффани с ехидной улыбкой, мы с ней начнем подкалывать друг друга, и я заработаю убийственный взгляд от родителей и Франка.
У нас с сестрой была особая любовь. Конечно, с возрастом наши стычки начали утихать, но в них был свой шарм. Только мне можно было обижать ее и называть заразой-Тиф. Ну, как брюшной тиф только она более опасная! Как гюрза с розовыми зубками. Тиффани классная, просто наши характеры были идентичны, вот мы и бесили друг друга тем, что видели свои зеркальные недостатки.
Все внимание сейчас было уделено Сэмюелю, так что я без проблем пробрался мимо столовой незамеченным. Сняв с шеи дурацкий колпак, я надел толстовку – она висела на спинке дивана в гостиной – и засунул в карман телефон, кредитку и ключи от машины.
Сегодня у меня были особые планы на этот вечер. Я помнил слова малышки Лили про свидания и решил устроить ей что-то романтичное. Ну там, сахарная вата, поцелуи под омелой и прочая ерунда. Я был настроен настолько серьезно, что даже презервативы не брал – сегодня ночь целибата. Конечно, в рубке управления меня не остановило отсутствие защиты, но это был единичный случай.
Мне девятнадцать, ей семнадцать, и мы оба еще не закончили школу – беременность лишь добавит сложностей в наше и так не простое положение.
Уже чувствуя предвкушение побега, я снял защелку с двери, как за спиной раздалось насмешливое:
— А куда это ты собрался?
Я закатил глаза, разочарованно выдыхая.
Гребанная Тиффани.
— Иду в Собор, чтобы признаться в любви родной сестре, — проворчал я и обернулся.
Теперь уже миссис Лаарсон стояла передо мной, сложив руки на груди. На сестре был легкий розовый сарафан с атласной оборкой, а ее волосы лежали на плечах упругими локонами. Она слегка подкрасилась – подвела глаза тушью, а губы блеском – и в целом выглядела просто восхитительно. Даже рождение ребенка не испортило ее фигуру балерины. Длинные стройные ноги, тонкая талия, изящная шея и ровная осанка – Тиффани была настоящей красоткой.
Даже не знаю, как лесной медведь гризли Франклин покорил сердце этой куколки.
— Какой ты милый, Крис, можешь мне это сказать в лицо, — она заиграла бровями. — Хотя мне лестно, что ты считаешь меня Богиней.
— Это работает только с Франком, Тиффани, — скривился я, всматриваясь в ее веселое, ослепленное улыбкой, лицо. — У меня не возникает желание подлизать твой зад.
— Фу! У тебя отвратительный язык, — сестра капризно поджала губу.
Пожав плечами, я завел руку за спину, продолжая тихо отрывать дверь.
— Малышка Блейк с тобой точно не согласится. Она говорит, что я восхитительный.
Девушка ухмыльнулась. В эту минуту из столовой раздался детский плач, а потом недовольное бурчание Франклина:
— Я же говорил, что это мой ребенок. Хватит напрягать его вниманием. Идем, сынок, к папочке. Из-за вас у него разовьется социофобия с самого детства. Нужно внести ограничения на посещения, даже у меня от вас паническая атака.
Не сдерживаясь, я рассмеялся в голос. Тиффани только закатила глаза и зацокала. Осмотрев меня, она лукаво прищурилась. Удерживая с сестрой зрительный контакт, я продолжал снимать цепочку с дверного замка.
— Ладно, герой-любовник, иди уже, — она махнула рукой. Я облегченно выдохнул и расслабил плечи, наконец, справившись с замком. — Купи мне огуречные Лэйс, когда будешь возвращаться домой? Хочу чего-то вредного за просмотром новой части ужастика.
— Если хочешь вредного, поцелуй своего мужа, — я указал ей за спину.
Укачивая на груди младенца, Франклин обнимал его своими огромными ручищами. На Сэмми были надеты зеленые распашонки и смешная шапочка малыша Йоду из «Мандалорца». У меня скулы свело от умиления, когда мальчик начал протирать заплаканные глаза кулачками.
— Мелкий засранец, — фыркнула вредина-Тиф, обращаясь ко мне – я перевел на нее взгляд.
— Ку-кол-ка, — по слогам выговорил я, заходясь новой порцией смеха.
Тиффани ядовито оскалилась, но продолжала смотреть на меня с любовью. Пусть она и была немного стервочкой, внутри нее жила милая и уютная девчонка.
— Ладно, захвачу я тебе это отвратительное дерьмо вместо нормальных чипсов, — распахнув дверь, я уже вышел за крыльцо, слыша ее колкую издевку вслед.
— Ты не забыл презервативы? Не думаю, что Лили хоть когда-то будет готова родить такого свинтуса, как ты!
Господи, Тиффани.
Захлопнув дверь, я сжал переносицу и сбежал по ступенькам, продолжая сотрясаться от веселья. У гаража сейчас были припаркованы отцовский Роллс-Ройс и синий Минивэн старшего Сэндлера – наши машины с Франком стояли в гараже. Уличные приземистые фонарики подсвечивали красные шляпки садовых гномов среди кустов роз, а детский манежик с кучей игрушек до сих пор лежал на газоне.
Быстро шагая по бетонной стежке, я чувствовал прилив энергии. Сердце грохотало от предвкушения и появилось томительное волнение. Все-таки назвать меня романтиком было бы неправильно. Да я даже цветов никогда никому не дарил! Странно, почему я раньше не задумывался обо всех этих розовых соплях? Помнится, в десятом классе я пытался встречаться с какой-то девчонкой, но потом все испортил, переспав с ее подругой – это не было изменой, потому что мы занимались сексом втроем.
М-да.
Вот и весь мой опыт в роле чьего-то парня. Пару дней – сколько я смогу провести рядом с Лили ничего не испортив?
Пройдя уличную дорожку, я свернул к особняку Блейков. За забором, как и всегда, рыскала охрана, а по периметру горели красные лампочки камер. В нашей коммуне только их дом со стороны был похож на охраняемую тюрьму.
Не удивительно, что Деймон вырос таким отстойным, он просто не знает, что такое веселье!
Достав айфон, я набрал номер малышки Блейк. Черт, от предвкушения у меня дыхание замирало. На улице было достаточно прохладно – ближе к вечеру температура опустилась всего до пяти градусов – но я горел от нетерпения. Кровь буквально бурлила и стремительно неслась по венам. В эту секунду, мне казалось, я умру, если не обниму ее.
Боже, мы не виделись со вчерашнего дня, но у меня было такое ощущение будто целую вечность.
Сначала в трубке раздались гудки, а потом Лили ответила своим нежным голосом – я затрепетал глазами от эйфории.
Какой же это кайф, она, и в правду, стала моим наркотиком.
— Крис? — я расплылся в улыбке, поднимая взгляд к окну ее спальни - там горел свет. — Тебе стало скучно, и ты решил подразнить меня?
— Я решил украсть тебя, мелкая, — ответил я совсем, как в детстве.
Лилианна изумленно выдохнула. Раздалось копошение, потом тихие шаги и силуэт девчонки показался в окне ее угловой спальни на втором этаже. Мы были на приличном расстоянии, но я все равно заметил, как она закусила губу и смущенно покраснела.
Эх, малышка Блейк, она совсем не менялась. Разве что ее язычок становился острее, а это значило только то, что скоро он окажется на моем члене. Готов поспорить, она прекрасно справится с этим делом.
— Что ты задумал, Кристофер? — игриво протянула Лили.
— Что-то отвратительно милое и глупое, — я скривился, слыша ее хохот. — Как насчет колеса обозрения? Или прогулки на лодках по Мичигану? Мы сделаем все то, чем занимаются детишки.
— Ты устроишь мне вечер воспоминаний? — ее шепот коснулся моих ушей, заставляя застонать.
Прикрыв глаза – Лилианна уже исчезла из окна – я вспомнил каждый момент проведенный с ней. Этот запах, шелк лилейной кожи, касания ее губ, когда она невинно целовала меня в щеку. Черт, это было выше моих сил. Сопротивляться ей, отпускать ее, отталкивать от себя или того хуже сделать ей больно. Как я мог? Как мог сотворить что-то мерзкое, если ощущал ее своей душой? Это равносильно тому, если воткнуть нож в собственную грудь.
Только отчаянный псих на это решится.
— Как насчет небольшой игры? — пуль стучал в самом горле, пока я слышал ее неровное дыхание. — Давай, представим, что мы те Лилианна и Кристофер, которыми были девять лет назад? Позволь мне извиниться за ту украденную ленточку?
— Ты не забыл? — изумленно прошептала она.
— Нет, мелкая, ни мгновенье рядом с тобой не было упущено из моей памяти...
Ведь ты всегда была для меня вне времени, вне запретов и границ.
Повсюду, где-то в самом сердце.