Глава 7: Ошибка на публике
Он думал, что это поможет. Хоть как-то.
Что если он «первым» ударит — пусть словами, пусть насмешкой, — то напряжение спадёт. Он вновь станет собой. Лидером. Тем, кого уважают. Кого«боятся».
Малый зал был тише обычного. Проектор — включён. На экране — замедленный стоп-кадр: прессинг, пробел в центре поля, игрок с мячом прорывается. Ошибка его.
София стояла у доски. Указкой показала на расстановку:
— «Вот здесь. Потеря позиции на третьей фазе. Открытое пространство для передачи — потому что Педри пошёл в зону раньше. Это нарушило вертикаль, и...»
— «А ты откуда знаешь, что я видел в тот момент?» — оборвал он. Голос — ровный, но срезанный. — «Ты была на поле? Ты была там, в этом эпизоде?»
Она не сразу повернулась. Лишь убрала указку, затем — спокойно, почти нехотя — подняла взгляд.
— «Я вижу, что было на видео. И вижу, как это повлияло на команду.»
Педри поднялся с места, будто само тело больше не подчинялось рассудку:
— «Нет, ты не видишь. Ты смотришь кадры. Картинки. А мы здесь — живые. Это не цифры. Это момент. Доля секунды, в которой я принял решение.»
Он почувствовал, как нарастает жар — снова. Как тогда, на поле.
— «Ты препарируешь это как лягушку на столе. Холодно. Точно. Умно, наверное. Но ты ничего не чувствуешь. Ты вообще не знаешь, как это — быть в игре!»
Пауза. В комнате кто-то сдержал вдох. Гави слегка повернул голову, но ничего не сказал.
София подошла ближе. Всего на два шага. И произнесла — без ярости, но и без мягкости:
— «Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Или чтобы я промолчала, когда ошибка стоит нам всей структуры?»
Он резко вскинул подбородок:
— «Я хочу, чтобы ты не выставляла меня перед командой. На видео. На доске. Как будто я проблема, а не игрок, который всё тянет, когда надо.»
София кивнула. Легко. Как будто ожидала этого ответа.
— «Если ты тянешь, Педри — это видно. А если ты ошибаешься — это тоже видно. Я не выставляю тебя. Я показываю факт. Так же, как и про Иняки. Или про Алехандро. Это не личное.»
И тут он не выдержал:
— «Для меня — личное.»
Тишина.
София не отвела взгляда. Только голос стал ещё тише:
— «Вот в этом и разница между нами. Ты — внутри игры. А я — над ней. Я не играю в эмоции. Я играю в результат.»
Он смотрел на неё, как на стену. Стену, в которую бился и не мог пробить.
— «Ты не имеешь права говорить так. Ты — не часть команды.»
Ответ пришёл мгновенно. Без защиты. Без обиды.
— «Я — часть штаба. А ты сейчас — не часть поля. Потому что вместо того, чтобы слышать — ты борешься со мной.»
Она развернулась к доске, словно разговор завершён. Но добавила — уже почти шёпотом:
— «Ты не хочешь контроля, Педри. Ты боишься, что его больше нет.»
На поле он вышел взвинченным. Все знали, что матч товарищеский, но для него это стало дуэлью. С ней — даже если она не на газоне. Он ждал, что она будет в технической зоне, с планшетом, наблюдать, делать пометки. И она была. Спокойная. Невозмутимая.
Он пошёл в атаку — слишком рано. Игнорировал пас. Протащил мяч до самой линии, но накрылся. Потеря. Контратака. Гол.
Скамейка загудела.
Ханс-Дитер сжал кулаки, но ничего не сказал. Только посмотрел. И София — тоже.
И в её взгляде снова не было осуждения. Там было **понимание**. Как будто она знала, что он сделает это. Как будто ждала. Как будто он — не игрок, а предсказуемый ход в партии, которую она начала раньше него.
После финального свистка он остался на поле дольше всех. Стоял, глядя в траву.
*Почему она всегда остаётся сильнее, даже когда он кричит, когда ошибается, когда рушится перед ней?*
Он понял: злость на неё — это не злость. Это страх