part 13
Этери снова сидела в кабинете отца, но теперь — уже не как наблюдатель.
На столе лежали документы: свежие сводки от пресс-службы, внутренние отчёты по реакции на последние события, письма от спонсоров, медиа-аналитика. Всё это казалось сложным, громоздким, сухим... ещё пару месяцев назад она бы просто вздохнула и оставила это взрослым. Но теперь она сама была частью всей этой машины. Не просто как «дочь главного тренера» — как та, за кого стоит бороться. И кто умеет бороться.
— Здесь надо поменять формулировку, — сказала она, чуть придвинув ноутбук отцу. — Вот эта часть звучит как оправдание. Нужно прямо: «мы не вмешиваемся в личную жизнь игроков, пока она не нарушает их профессионализм — а он, — она глянула на Пау, что-то отвечавшего кому-то по телефону в углу кабинета, — его не нарушает».
— Сильно, — хмыкнул отец, прочитывая абзац. — Ты точно не хочешь остаться работать в клубе после всего?
— Может, — она склонила голову, — если будет нормальная зарплата и чай на кухне не такой горький.
Они улыбнулись друг другу. Но это был короткий, плотный момент — как вспышка перед бурей. Всё остальное вокруг всё ещё оставалось напряжённым.
Её вызвались пригласить на закрытое совещание с частью совета клуба — обсуждалась линия поведения на ближайший месяц: как реагировать на вопросы, что говорить медиа, как вести аккаунты в соцсетях игроков, не нарушая границ, но сохраняя общую тональность.
И она пошла.
Прямо, уверенно. Переоделась — строгая рубашка, волосы собраны, минимум макияжа. Не потому, что хотела спрятаться. А чтобы говорить. Чтобы её слышали, а не разглядывали.
Совещание проходило в другой части здания. Там уже было трое советников, два человека из юридического отдела, несколько из аналитики и, что особенно, двое представителей молодёжной команды. Их пригласили, чтобы дать понять: клуб готов слушать всех, не только «верхушку».
Когда она вошла, в комнате воцарилась пауза. Все знали, кто она. И многие, возможно, ждали, что она просто сядет и будет молчать. Но она открыла ноутбук, положила перед собой ручку и лист бумаги, встретилась взглядом с каждым — и осталась.
Начали с общего — с медиа. Один из аналитиков рассказывал, как изменилась динамика упоминаний Пау и Этери за последние три дня.
— Значительный позитивный сдвиг, — говорил он. — После премии общее настроение в сети улучшилось. Поддержка от болельщиков и даже бывших игроков. София, судя по всему, теряет влияние. Публика больше не верит в её «экспозы».
— Это хорошо, — сказал кто-то справа. — Но теперь надо удержать это. Придумать как.
И тут заговорила Этери.
— Если вы хотите, чтобы это держалось — нельзя только гасить скандалы. Нужно говорить сами. Не только оправдываться. Рассказывать о настоящем. О Пау, о команде, о тех, кто нас поддержал. Сделать акцент на человеческом. Пусть это будет не про конфликт, а про силу — про то, как клуб остаётся единым.
Несколько секунд — тишина.
Потом кто-то кивнул. Кто-то начал записывать.
Она продолжала. Уверенно. Предлагала идеи для нового контента, показывала, какие заголовки работают, какие — нет, и почему. Предложила внести изменения в один из будущих постов клуба, чтобы он не выглядел скользким, двусмысленным.
Она была частью разговора.
И в какой-то момент поняла: да, ей тяжело. Да, она устает. Да, она иногда по-прежнему боится — особенно ночами, когда остаётся наедине с собой.
Но она не отступит.
Она борется не просто за отношения. Она борется за уважение. За место, где она имеет право быть. За то, чтобы быть рядом с тем, кого любит — не прячась, не извиняясь.
Когда совещание закончилось, один из представителей молодёжки, молодой парень лет семнадцати, подошёл к ней и сказал:
— Было здорово. Вы хорошо говорите. Я бы хотел, чтобы у нас побольше таких людей было.
Она поблагодарила, вышла в коридор — и впервые за долгое время почувствовала, как в груди разливается не тревога, а тепло.
Уверенность.
Этери вернулась в кабинет отца уже ближе к вечеру. За окном сгущались сумерки, по стеклу лениво скользили тени облаков. Она сняла пиджак, положила его на спинку кресла и устало опустилась в мягкое кожаное сиденье напротив него.
— У тебя глаза красные, — заметил он.
— У меня мозг красный и кипит, — сухо усмехнулась она. — Я даже не знала, что могу говорить столько часов подряд.
Он поставил перед ней стакан воды.
— Говоришь ты чётко. Спокойно. Уверенно. Это редкость, Этери. Многие в этих стенах дрожат, едва откроют рот.
— Думаешь, я не дрожу? Просто умею делать вид, — ответила она, отпивая.
— Именно это и делает тебя опасной. — Он улыбнулся, но потом взгляд стал серьёзнее. — Нам с тобой надо поговорить.
Она выпрямилась. Почувствовала, как в груди сжалось что-то неприятное, как будто воздух стал гуще.
— Что-то случилось?
— Нас вызвали. Завтра. На собрание совета директоров. Вместе.
— Зачем?
— Формально — чтобы обсудить «текущий имидж клуба и способы его регулирования». Неформально... чтобы посмотреть, как мы себя поведём. Что скажем. И, скорее всего, чтобы надавить.
Он подошёл к окну. Сложил руки за спиной. В его фигуре вдруг появилась тревожная, напряжённая тень. Этери смотрела на него молча. Отец редко показывал волнение. Но сейчас она видела: он напряжён. Слишком многое поставлено на карту.
— Думаешь, София за этим стоит? — осторожно спросила она.
— Думаю, она приложила руку. Слишком уж быстро возникла эта встреча. И слишком удачно — прямо после того, как ты выступила на совещании. Её влияние не такое сильное, как раньше, но кое-какие связи остались. Особенно с теми, кто любит играть в тень.
Этери перевела взгляд на стол. Несколько бумаг с диаграммами, с цифрами, с процентами. И вдруг всё это показалось ей ненастоящим. Лишним. Потому что реальная битва была уже не в цифрах.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Значит, пойдём. Вместе. И я скажу то, что должна.
— Не надо геройствовать. Это не пресс-конференция. Это закрытая комната, и в ней будет много тех, кто считает, что ты — помеха. Что ты вмешиваешься, что ты не должна быть рядом.
— Но я рядом, — отрезала она. — И я не уйду.
Отец замолчал. Долго. Потом подошёл ближе, сел рядом и, как в детстве, легко сжал её ладонь своей.
— Я горжусь тобой, знаешь?
Она моргнула. И быстро отвернулась к окну, чтобы он не заметил, как внутри всё сжалось от этой простой фразы.
— Спасибо, — выдохнула она.
— Завтра мы просто скажем правду. Не будем юлить. Не будем оправдываться. Мы покажем, что у нас нет страха. Ни перед камерой, ни перед закрытой дверью.
— И что ты скажешь?
Он усмехнулся.
— Что моя дочь умнее половины этого совета. И что у клуба есть будущее, если она в нём останется.
**
Этери вошла в подъезд, тяжело выдохнула и приложила ладонь к груди — сердце всё ещё гудело от напряжения. День был долгим, насыщенным, с переговорами, намёками, тревожными взглядами, и всё, чего она сейчас хотела — это уткнуться в него. В Пау. Хотя бы на несколько часов забыть про всех.
Дверь распахнулась почти сразу после звонка — будто он уже стоял с той стороны, ждал.
— Привет, — тихо сказала она.
Но он не ответил словами. Просто открыл руки. И Этери сразу шагнула в них, будто упала в воду после долгого, сухого пути.
Он обнял её крепко. Не на показ, не потому что надо — просто был рядом. Дышал рядом.
— Ты голодная? — спросил он через пару секунд, не отпуская.
Она уткнулась носом в его шею и выдохнула:
— Очень.
— Отлично. Тогда я как раз всё успел. Твой ужин уже ждёт.
Этери отстранилась чуть-чуть, заглянула ему в лицо.
— Что?
— Сам приготовил. Даже десерт. Не смотри так — кухня осталась цела, проверял дважды.
Она рассмеялась — тихо, почти удивлённо — и поцеловала его в губы. Нежно, благодарно.
— Я тебя обожаю, — прошептала она.
Он улыбнулся, заправил за ухо выбившуюся прядь.
— Идём, мадемуазель, вас ждёт стол из трёх блюд и два литра обожания.
На кухне действительно пахло приятно — тёплым соусом, базиликом и чем-то хрустящим. Пау усадил её за стол, налил бокал вина, пододвинул тарелку с запечёнными овощами и курицей.
— Если вкус странный — просто сделай вид, что это так и должно быть, — подмигнул он.
— А если гениально и очень вкусно?
— Тогда подам в ресторан. С твоим именем.
Они ели, разговаривая вполголоса, будто боялись спугнуть тишину. И только когда почти доели, Этери поставила вилку, задержалась взглядом на нём и сказала:
— Нас завтра вызвали. Меня и папу. На собрание совета директоров.
Пау отложил прибор. Взгляд стал серьёзнее.
— Они хотят давить?
— Думаю, да. Но мы не собираемся отступать.
Он кивнул. Молча. Но в этом кивке было всё: «я рядом», «ты справишься», «мы вместе».
Утро выдалось светлым и прохладным. Через открытое окно в спальню тянуло свежим воздухом и гулом города, который просыпался, как будто ничего не произошло — ни скандалов, ни ссор, ни борьбы.
Этери стояла у зеркала, застёгивая кремовую блузку. Её руки немного дрожали — не от страха, скорее от внутреннего напряжения. Сегодняшнее собрание было важным. Не как допрос, но как вызов: показать, что она не просто «дочь», не просто «любовь игрока», не просто красивая девочка с голосом. Она — часть. Она — лицо. И она готова.
— Помочь? — услышала она за спиной.
Пау стоял в дверном проёме, всё ещё в домашней футболке, но с уже взъерошенными волосами — как будто не спал полноценно.
— Бантик сзади... — кивнула она в зеркало.
Он подошёл ближе, и его пальцы осторожно коснулись ткани. Медленно, чуть неуклюже — но старался аккуратно.
— Надеюсь, у меня получится красиво, а не как у первоклассника на уроке труда.
— Главное — с душой, — усмехнулась она.
Он завязал узел, чуть отступил, полюбовался.
— Вот. Профессиональный бантист Кубарси к вашим услугам.
Она развернулась, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом — быстро, по-настоящему — в губы.
— Увидимся после твоей тренировки, — прошептала она. — И да, ты — лучшее, что со мной происходило. Даже в такие дни.
Пау сжал её пальцы.
— Удачи. Если кто-то будет вякать — представь, что он на тренировке, а ты ему в подкат.
Она засмеялась, слегка покачала головой, и вышла. Вниз по лестнице. К машине отца. И к заседанию.
Здание клуба. Конференц-зал.
Серые стены, длинный овальный стол, стеклянные перегородки. В помещении пахло кофе, бумагой и напряжённостью. Совет директоров клуба собрался почти в полном составе: представители финансового сектора, спортивный координатор, один из старших скаутов, и трое из юридического отдела. Отец Этери уже сидел рядом с ней, строгий, собранный, будто не прошло и суток с того момента, как они оба ощущали, что их сдавливают.
— Мы бы хотели поговорить откровенно, — начал один из директоров, пожилой мужчина в очках. — Положение дел становится нестабильным. Мнение прессы разделилось. Социальные сети... слишком бурные. Вы же понимаете, чем это чревато для клуба?
— А вы понимаете, что клуб — это не только обёртка, но и люди? — спокойно, но жёстко ответила Этери. — Мы с Пау никого не подставляем. Мы не делаем ничего, что могло бы навредить команде. Мы защищаем себя.
— Выходит, клуб обязан теперь защищать вас?
— А клуб не обязан защищать своих, когда на них нападают? — вмешался её отец. — Выходит, когда дело касается игры — вы с нами. А когда давление — мы остаёмся одни?
На секунду повисла пауза.
— Дело не в нападках, — вмешался другой. — А в восприятии. Есть спонсоры. Есть инвесторы. Есть стабильность имиджа...
— А где стабильность, если вы даже не контролируете, кто сливает информацию? — перебила Этери. — Почему никто не ищет того, кто занимается подстрекательством? Почему у нас больше вопросов, чем у вас?
Кто-то из юристов что-то быстро записал. Финансовый директор посмотрел в её сторону пристально.
— Вы предлагаете что?
— Прозрачность, — сказала она. — Мы открыты к обсуждению, к диалогу. Я готова работать, помогать, разбираться. Но я не позволю, чтобы нас выставляли проблемой. Мы не проблема. Мы — внутри. А настоящая угроза, похоже, гуляет снаружи.
Отец кивнул.
— Мы требуем внутреннего расследования по сливам. Мы готовы координировать часть PR и коммуникаций, если вам не хватает ресурсов. Мы хотим вернуть доверие. Но не за счёт моей дочери. И уж точно не за счёт игрока, который — напомню — стабилен, силён и приносит клубу результат.
Разговор продолжался ещё около часа. То напряжённо, то обтекаемо. Но что-то в воздухе уже поменялось. Они пришли не просить. Они пришли заявить о себе. Как часть. Как сила. И это почувствовали.
Когда они вышли из зала, отец посмотрел на неё и сказал:
— Ты сегодня была лучше, чем некоторые тут за последние десять лет.
Этери глубоко вдохнула.
— А теперь — кофе. И к вечеру я хочу упасть лицом в подушку рядом с Пау.
Они вышли из здания клуба быстро, почти бегом, с пластиковыми стаканами кофе в руках и папкой с бумагами, которая теперь больше напоминала поднос. Машина уже ждала — водитель лениво жевал жвачку, глядя в телефон.
— Мы опаздываем, — пробормотал отец, глянув на часы.
— Минут на пятнадцать... — выдохнула Этери, садясь в машину. — Не критично. Но Пау будет бурчать. Он такой — пунктуальность или смерть.
Они примчались к тренировочному центру клуба, как раз в тот момент, когда основная группа игроков уже разогревалась на поле.
Пау стоял у бровки, поправляя гетры. Его взгляд тут же нашёл Этери — и он улыбнулся, хитро и с притворной строгостью.
— Уважаемая помощница тренера, — сказал он, подходя ближе. — Вы на пятнадцать минут позже расписания. Объясните, пожалуйста, почему команда должна страдать из-за вашей безответственности?
Этери, не сбавляя хода, подошла к нему, поднялась на цыпочки и чмокнула в губы.
— Десять отжиманий за неподобающее обращение с помощником тренера. Сразу, Кубарси.
Пау захохотал и послушно начал опускаться на землю.
— Раз! — крикнул Фермин с другого края поля. — И ни одного халявного!
— Два! — подхватил Эктор. — За язык тоже отвечаешь!
— Три! — добавил Ламин. — Ты же знаешь: если споришь с Этери — ты уже проиграл!
— Четыре! — Этери повернулась к ним и вскинула руки. — Всё, хватит. Я не могу сейчас с вами спорить, у меня каблуки и ответственность на плечах. А значит — я побеждаю автоматически!
— Ха! Вот это уровень, — кивнул Ламин. — Если бы нам тоже засчитывали победы за каблуки — я бы был лучшим бомбардиром лиги.
— Ты и без них лучший, малыш, — усмехнулся Эктор, хлопнув его по спине.
— Прекратите флиртовать при тренере, — Пау поднялся с травы, отряхнул ладони и подмигнул Этери. — Иначе ещё десять отжиманий за нарушение субординации.
Этери хмыкнула, отступила назад.
— Только не забывай, кто сегодня вечером готовит ужин. И кто знает, кто испортит тебе массаж спины.
— Всё-всё! — поднял руки Пау. — Подчиняюсь. Без сопротивления.
Они рассмеялись почти одновременно — как будто все забыли, с чего начался день. Как будто за пределами тренировочного поля не было ни давления, ни политики, ни кулуарных встреч.
Была только команда. И они — в ней.
Тренировка шла полным ходом. Пау уже включился в разминку с остальными, Этери стояла ближе к бровке, рядом с Ханси, который, как всегда, выглядел собранно до миллиметра — в строгом спортивном костюме, с планшетом и выражением лица «я вижу всё, даже твои мысли».
— Она всё-таки тебя добила, да? — тихо спросил он, подмигнув Пау, который в этот момент исполнял серию рывков в паре с Эктором.
— Она мой главный мотиватор, — бросил тот через плечо. — А ещё самый строгий коуч. Вчера заставила есть брокколи.
Ханси хмыкнул и кивнул Этери, которая стояла с серьёзным видом, но в глазах у неё плясали искры.
— Брокколи — это любовь. Учись, Кубарси, — заметила она спокойно. — Ещё один день без витаминов — и твои колени меня проклянут.
— Мои колени давно на твоей стороне, — фыркнул Пау, а рядом Ламин подавился от смеха.
— Тихо! — окликнул Ханси. — Парни, я знаю, вы в ударе, но если через две недели на поле будет столько же разговоров, сколько сейчас, мы проиграем уже на стадии разминки.
— А если будем молчать — проиграем ментально, — пробормотал Фермин, получив в ответ строгий взгляд.
— Давайте так, — вмешалась Этери, уже открыв планшет и бегло листая заметки. — У нас сегодня короткий тактический разбор, после чего — сценарий трёх атакующих связок.
Игроки начали выстраиваться на поле, Пау мельком бросил взгляд на Этери. Она поймала его взгляд, и в этой доле секунды — на фоне шума, переклички, команд — была только тишина. Их маленькая, устойчивая реальность. Молча, но крепко.
Он подмигнул — и ушёл вперёд, к своей позиции.
Дом встретил их привычной тишиной — уютной, после шума раздевалки, поля, разговоров и шуток. Этери первой скинула обувь у двери, бросив взгляд на часы.
— Всё-таки устала, — призналась она, закатывая рукава. — Но голодная как зверь.
Пау закрыл за ней дверь, подхватил её пальто, повесил аккуратно на крючок.
— Отлично. Потому что я сегодня настроен на шедевр. Готовим вместе?
— Всегда за. Только без твой фирменной пасты с кетчупом, умоляю.
— Оскорбление принял, — фыркнул он, направляясь на кухню. — Сегодня будет куриное филе с вермишелью и сливочно-грибным соусом. Почти ресторан.
— Почти? Ну-ну, посмотрим.
Они начали двигаться синхронно, как хорошо сыгранная команда: Этери достала доску и нож, Пау — сковороду и кастрюлю. Курицу он разрезал аккуратно, а Этери тем временем нарезала лук и чеснок, посмеиваясь, когда тот на секунду морщился от запаха.
— Ты, кстати, всё ещё должен мне шесть отжиманий, — сказала она, бросив в кастрюлю лук.
— А ты всё ещё ведёшь счёт?
— Конечно. У меня всё записано. Я — помощник тренера, не забывай.
— Не спорю. Просто... помощница, которая пахнет вот так вкусно, должна быть вне списка наказаний.
— Пау!
— Ну правда.
Она бросила в него полотенцем, но с улыбкой. Он поймал его и засмеялся, ставя сковороду на огонь. Соус постепенно начал густеть, насыщаясь сливками и специями. Этери на минуту прикрыла глаза от аромата.
— Ммм... вот теперь ты меня подкупаешь.
— А я и не скрываю, — хмыкнул он. — Я тут вообще-то ради впечатления.
— Миссия почти выполнена.
Они стояли рядом, плечом к плечу, когда он подлил немного воды в соус, а она добавила в кастрюлю вермишель.
— Ты завтра снова на тренировке с нами?
— Утром — нет, у меня ещё пара встреч, нужно закрыть отчёты. Но если успею — прибегу. На каблуках. Опять.
— Тогда я тебя жду. На каблуках ты особенно грозно выглядишь. Почти страшно.
— Только «почти»?
Он склонился к ней, аккуратно провёл пальцами по щеке и поцеловал в висок.
— Не страшно. Просто... очень серьёзно. И красиво.
— Льстец, — прошептала она, уже не отводя взгляда.
Они молча доделали ужин, каждый раз словно чуть-чуть касаясь друг друга — мимоходом, но с теплом. В этих мелочах было больше близости, чем в самых громких признаниях. Это было про дом. Про «мы».
На столе уже стояли две глубокие тарелки с вермишелью, покрытой густым сливочным соусом и золотистой курицей. Этери поставила рядом два бокала с водой, бросила в них по дольке лимона — привычка, появившаяся после одного их ужина в кафе. Пау разлил воду, и они наконец сели.
— Ммм, — протянула Этери, подцепив вилкой первую порцию. — Не поверю, что ты это сам придумал.
— Я не просто красивое лицо, — сказал он, склонив голову в бок. — Умею ещё немного готовить. Когда рядом человек, ради которого это хочется делать.
Она усмехнулась, глядя в тарелку, как будто прятала в ней улыбку.
— А ты как? Что без нас там было?
— Ха! Весело. Араухо устроил гонку на выносливость ещё до разминки. Я думал, Эктор взорвётся — он сначала смеялся, а потом просто падал. А Ламин в какой-то момент спросил, можно ли позвать тебя, чтобы ты его спасла. По привычке.
— Я ему потом куплю булочку, — рассмеялась Этери.
— А потом... Ну, мы начали отрабатывать стандарты, но честно? Было немного странно. Без тебя и Флика как будто ритм не тот.
— А потом, когда вы появились... Ну, знаешь. Всё стало лучше. И не только для меня.
Он поднял вилку в её сторону, словно делал тост без бокала.
— За возвращение нормальности.
Она кивнула, прищурилась с мягкой улыбкой.
— И за вермишель.
Они рассмеялись почти одновременно, снова прикоснулись под столом коленями, и тишина между ними была уже не молчанием — а отдыхом.
_________________________________
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍