ICE [SKZ]

От услышанного из уст Криса у Феликса скрутило живот и побежали мурашки по всему телу: он мальчик отродясь впечатлительный с воображением хорошим, что он тут же представил всю эту нелицеприятную картину перед глазами. Он словно прожил ее сам: сгибающуюся руку Криса, падение Минхо, которого тот случай лишил дела всей жизни. Феликсу казалось, что посмотри он предложенное Крисом видео – его тут же вывернет наружу или он вообще в обморок упадет. Ли-младший поджал губы и забегал по поверхности стола глазами, видя, как тренер тарабанит пальцами по сенсорному экрану своего телефона.

- именно поэтому большая часть информации о нашей прошлой деятельности удалена. Это был трагический случай, с тех пор Минхо очень болезненно воспринимает такие вещи. Он сам боялся делать эту поддержку до безумия, но я его уговорил, таким образом лишив себя самого дорогого в жизни, - Бан поежился и будто сжался: от былого тучного Кристофера, которого, казалось ничем не сломить, не осталось и следа. Он поник, ему стало больно от воспоминаний и вытекших из них последствий, - после этого наши отношения стали такими... - он нервно дернул кистями рук, - а раньше ведь все было по-другому, - Чан мечтательно вздохнул, расплываясь в улыбке и предаваясь воспоминаниями, - я смотрю на тебя с Хенджином и вижу нас с Минхо в молодости, вы точно такие же. Пылкие, горящие до дела, страстные, молодые и влюбленные. И мы были такими, Феликс.

Бан замолчал. Феликс ковырял вилкой пергамент для выпечки, не смея поднять глаз на старшего. Все события выстраивались в единую цепочку связанных между собой случаев: Крис и Минхо тоже были парниками, тоже любили друг друга до безумия, поставили программу, доехали до Олимпиады, счастье было близко. Но оно упорхнуло из их рук во мгновение ока. Все из-за дурацкого падения, после которого Минхо близко не подпускал к себе Криса, что разбило старшему сердце.

- мне жаль, Крис, - Феликс нерешительно протянул руку в сторону старшего и сжал его большую ладонь своей крохотной ладошкой, отдавая ему свое приятное тепло.

- просто не потеряй то, что у тебя есть, Феликс. И выступите на Олимпиаде. Вы возьмете золото, ты сделаешь поддержку, а Хенджин на все пойдет ради тебя, - Крис покивал младшему и выдавил непонятное подобие улыбки, чтобы хоть как-нибудь заверить младшего в том, что все хорошо. 

Они так еще посидели немного, держа друг друга за руки. Казалось, что такой легкий и нежный жест невинного проявления сожаления заставлял Бана расслабиться и отодвинуть все негативные мысли, роящиеся в сознании, на задний план. Феликсово сердечко так сильно прониклось немногословным рассказом Криса, что ему самому стало больно на душе, и он начал, как это у нас говорят, «накручивать» себя, придумывая в голове миллионы различных сценариев. Возможно, они так и не станут явью, но Ликс до дрожи в коленях и проступающих на глазах слезах донакручивал свои нервы, сжимая бановскую ладонь сильнее, что старшего удивило изрядно: он вопросительно, с ноткой отцовской заботы и волнения посмотрел на Феликса и нежно погладил большим пальцем по тонкому запястью парня с веснушками.

От негативных мыслей Феликса отвлек телефон, экран которого зажегся уведомлением о пришедшем смс. На мониторчике высветился контакт Хенджина, отчего у Феликса тут же пульс подскочил до двухсот ударов в минуту, он дернулся рукой в сторону телефона и стал жадно читать короткое сообщение от возлюбленного, будто это последний глоток воздуха в его коротенькой жизни.

- это Хенджин? – вежливо поинтересовался Крис, наклонив голову набок и слегка улыбаясь такой милой реакции Феликса на сообщение от любимого человека. Ему было завидно, он внутри себя признавал это, что кошки на сердце скреблись.

- д..да, - промямлил Феликс и стал судорожно тыкать пальцами в экран, смешно надув щеки и губки, будто маленький ребенок, - он написал, что они закончили.

- тогда беги к нему, - Чан легонько ударил венозными ладонями по столу, что получился небольшой шлепок, улыбнулся Ликсу, который в миг подскочил, беря свои вещи.

- а ты?

- а за меня не беспокойся, я взрослый дядя, найду, чем себя занять, - Бан сделал вид, что у него все хорошо, пусть дела обстояли с точностью наоборот. Разговор с Феликсом вывел его в ту часть своего сердца и души, которые он привык скрывать ото всех. А тут...

С приездом Феликса в федерацию все изменилось, изменились люди. Каждый, с кем судьба благосклонно решила свести Феликса, имел свою тяжелую историю за спиной. Казалось, что ребята и тренера – замкнутые в себе люди, которые никогда не поделятся даже мизерным счастьем, но это не так. Каждого человека можно раскрыть и расположить к себе, просто нужно уметь это делать. А Феликс умел, пусть ничего серьезного и не предпринимал. Оно само получалось: люди, с которыми он общался, проводил много времени сами открывались ему. Им просто хотелось говорить рядом с ним, они сами изливали душу маленькому мальчишке с взрослой и такой нежной, инфантильной душой. Все в нем было противоречиво – оно и притягивало.

Когда Феликс задвинул за собой стул и унес бумагу от брауни, в миллионный раз поблагодарив Криса за угощение, Бан остался теперь уже в пустом кафетерии сам с собой. Он прожигал пустое место напротив себя, где только сидел Ли-младший, а в его голове демоны плясали неистовые ритуальные танцы. Тогда Чан понял: если он хочет изменить что-то в своей жизни, перестать мучать себя, то ему нужно поговорить с Минхо. Хотя бы попытаться.

<...>

Феликс летел по коридорам спортивного комплекса, громко шлепая кроссовками по вымытому кафелю, его каждый раз подстегивала сумка, висевшая наперевес, словно кнут для лошадей, ударяя всем весом в любую секунду, пока Ли не достиг своей цели – раздевалки на арене. Хенджин был именно там в тот момент. Феликс зашел внутрь, запыхавшийся и растрепанный, с раскрасневшимися щеками и одинокой капелькой пота, что стекала по его виску. Ли прошел глубже в помещение, тихо ступая по плиточному полу, блуждая по лабиринту из шкафчиков, идя к тем дверцам, где обычно располагался Хван. В раздевалке было тихо – только часы над дверью для выхода на арену тикали и все. Феликс завернул за угол и увидел на скамейке Хенджина. Он был без сил, сидел на деревянной поверхности в одном полотенце, широко раздвинув ноги в сланцах и тяжело дыша. Глаза закрыты, голова была запрокинута назад и уперта в металлическую дверцу шкафчика, с мокрых белесых прядей волос стекали капельки воды, падая на покатые плечи и сильную грудь. Феликс невольно засмотрелся на такую картину, а потом ему будто, по совести кувалдой ударило: его любимый устал, ему плохо, а Ли только и думает об одной проблеме физиологии. Фел дал себе легкую пощечину, надеясь на то, что в миг протрезвеет, чем привлек внимание Хенджина. 

- Ликси, - протяжно проговорил Хенджин, влюбленно смотря на своего мальчика усталыми глазами. 

- Джинни, - Феликс скинул свою сумку с вещами на пол и оказался рядом с Хваном в мгновение ока, кладя ладони ему на щеки и касаясь любимых губ своими, пока ладони Хенджина покоились поверх ладошек Ликса. 

- Ликси, малыш, я так скучал, - он словно был пьян. Феликс понимал, что это не больше, чем усталость, ведь Минхо, наверняка, нехило отвесил штрафных Хвану. 

- пойдем в общежитие, Джинни, прошу тебя, ты устал, тебе нужно отдохнуть, - Феликс гладил старшего по мокрым волосам тонкими пальцами и целовал его лицо нежно, в разных местах, отчего по коже Хвана разливалось тепло. Такие приятные касания нежных и любимых рук пленяли, окутывали туманом, словно действие морфия. 

- но в комнате соседи, а я так хочу побыть с тобой вдвоем... - промычал Хенджин, руками обессиленно сдавливая бедра Ликса, что тот сел на его колени. Старший фигурист тут же прильнул к шее Ли, начиная целовать ее и покусывать во всех возможных точках, отчего глаза Феликса закатывались, а тело слабело и таяло в горячих руках Хвана, словно мороженое в жару. Хван обхватывает его талию, теснее прижимая к себе. Глаза в глаза, переплетенные пальцы, тела, которые ощущались словно одно целое. Он чувствует его. Дыхание, запах, стук сердца, которое излишне тревожно бьётся. Феликс замирает, видя, как его лицо приближается, а губы касаются кончика носа. По спине бегут мурашки: Хван по началу всегда осторожен, он ищет самые чуткие места для поцелуев. Нарочно, давая право на отступление. Правом, которым никогда не воспользуется Феликс.

- могу я... тебя поцеловать? — ласково спросил Хёнджин, пропуская его волосы сквозь пальцы. 

 - тебе можно всё... – прошептал Ликс и, не дожидаясь ответа, сам примкнул к старшему. У Феликса тут же сбилось дыхание, а руки и ноги мгновенно ослабли. Он задыхался от желанной близости, но поцелуя не прервал, ощущая неимоверное удовольствие от движения губ и языков. Феликс то и дело сжимал пальцами волосы старшего, а тот, словно в отместку, сначала гладил его по спине, а затем его ладони спустились ниже. Феликс едва слышно простонал сквозь поцелуй и невольно изогнул спину, ощущая покалывание на своих ягодицах. Он лишь сильнее вжался в тело Хвана и на мгновение отстранился, прерывая поцелуй.

Феликс снова озаботился состоянием старшего, ему нужно было отдохнуть. Ли помотал головой из стороны в сторону, смотря на уставшего Хенджина, который, казалось, еще миг и уснет прямо на скамейке. 

- пойдем в мою комнату, у Джисона вечерняя тренировка должна быть, и он говорил, что вернется поздно ночью. 

На этих словах они поднялись со скамейки, кое-как высушили волосы Хенджина работающим через раз феном и добрались до комнаты Ликса почти в полной тишине. Ребята кинули вещи на пол, вдыхая знакомый и приевшийся уже запах сигарет в комнате. 

- как ты вообще с ним живешь...

- я привык, Хан хороший, просто его нужно уметь понимать, - Феликс поставил чайник, чтобы нагреть горячего зеленого чая с мелиссой и отдохнуть вдвоем. Но Хенджин оказался быстрее: он подошел к младшему со спины и погладил ладонью его по груди, прижимая к себе и вдыхая запах его волос, которые немного отдавали вкусным травянистым ароматом шампуня. Хван что-то промычал невнятно, а потом стал целовать феликсову шею снова, но в этот раз напористее и приятнее, что в животе Ликса просыпались бабочки. 

Хенджин развернул младшего к себе лицом и снова впился в его сладкие губы томным, молящим поцелуем, сплетая языки в неизвестном им обоим танце. Он держал ладони на щеках Феликса, чувствуя пульс бьющегося с большой скоростью сердечка и упиваясь этим ощущением.

- раз мне позволено всё... То прости моё упорство... — тяжело дыша, прошептал Хван, прикусывая его нижнюю губу и тут же отпуская её. Феликс на ватных ногах начал подталкивать Хвана к своей кровати, не прерывая поцелуя. Опустившись на постель и потянув за собой, старшего, Ли буквально растекался под жарким телом, вдыхая запах его кожи и хотел только целовать, целовать, целовать. Феликс ощутил давление между ног и сам развёл колени, чувствуя, как Хван полностью ложится на него. И в этом полумраке, в тишине и в объятьях Хвана, Феликс чувствовал неимоверную эйфорию. Хёнджин целовал уже не только губы, а шею и плечи Феликса, оттягивая широкий ворот черного свитера. Зубы то и дело мягко смыкались на коже, оставляя покраснения, и от каждого укуса младшего бросало в дрожь. Телом завладела невыразимо упоительная, тяжелая и густая слабость, которая так и манила расслабиться и поддаться ей.

Раскалённые пальцы Хвана скользнули под его футболку и коснулись груди. Теперь озноб усиливается вдвойне, когда ладони Хёнджина касаются его кожи: проводят по упругой груди и ровному, слегка рельефному животу, останавливаясь у пояса тёмных джинс. Он хочет снять и их, но отчего-то руки замирают, словно боятся переступить черту.

- не останавливайся... - шепчет Феликс, а его губы скользят по щеке, затем подбираются к уху, мягко обхватывая мочку. Теперь уже не просто озноб, а настоящая дрожь. Они избавляются от одежды, не прерывая ласки. Погружаясь в пучину страсти и любви, отдавая себя друг другу без остатка. Эта ночь, как и всё предыдущие, войдут в число его лучших.

Хёнджин неустанно повторял слова любви, не прекращая град поцелуев. Место было катастрофически мало, но никто не жаловался, они только сильнее прижимаясь к телам друг друга. Разморенный ласками, Феликс устало прикрывал глаза, отчаянно борясь со сном, ему хотелось подольше растянуть это время, а не тратить на какой-то сон, но глаза против его воли закрылись, отправляя в царства Морфея.

Тяжелое дыхание, томно вздымается грудь и светлые пряди, которые липнут к влажному лбу. Феликс жадно глотает воздух, словно находиться под водой, и с каждой секундой кислорода всё меньше и меньше. Он жмется ближе к теплому телу, чьи руки с нежностью его обнимают.