ICE [SKZ]

- эй, Феликс, - Крис отставил от себя картонный стакан с американо и покосился на залипшего в телефоне Ликса, который слегка покусывая нижнюю губу, глаз с экрана не сводя и лишь изредка тыкая по клавишам, - земля вызывает Феликса Ли, прием? – Бан пощелкал пальцами перед лицом младшего, а потом тяжело вздохнул и приулыбнулся, когда Феликс отлип от экрана и перевел свое внимание на тренера.

- а?

- ты завис немного, все хорошо? – Крис поднял бровь вверх и слегка подался вперед, упирая локти в стол. Получив утвердительный кивок, тренер немного расслабился и снова отпил кофе из своего стаканчика, - прости, вы с Хенджином не должны были слышать то, что услышали на арене, - Крис сцепил свои ладони в замок и потер их друг о друга, смотря на свои костяшки и выступающие вены на ладонях.

- ты не виноват, Крис, - Феликс пожал плечами и тяжело вздохнул, снова прокручивая в голове момент их ссоры, - но программа классная, мне нравится. Правда, я наложал, руку стал отпускать слишком рано и неправильно распределил вес, поэтому Хенджин согнул свою в локте и почти меня... ну... почти уронил, - Ли-младший судорожно сглотнул, отковыряв еще кусочек сладкого пирожного и забегав глазами по тарелке. Эмоций он нахватался сполна в тот прокат, конечно, что на всю жизнь останется в памяти. Да и вообще с приездом в Федерацию жизнь Феликса сильно поменялась – многое произошло.

Крис лишь ухмыльнулся, все так же смотря на свои руки. Он поднял глаза на задумавшегося Ликса и невольно улыбнулся ему, а по груди разлилось что-то теплое и приятное.

- это был ваш первый раз, конечно все не должно было получиться идеально, - Крис все еще неотрывно смотрел на Ликса, - тем более вы до этого прогоняли программу только в коридоре. Все у вас получится, наработаете, а Минхо еще пожалеет, что руки распускать начал, - на последних словах тренер закашлялся и посмотрел куда-то в сторону, сильно сжимая губы и сводя брови на переносице. Ему стало досадно, что Ли-старший так просто при учениках поднял тему, раздражающую старые шрамы, пусть Чан и знал, что это было неизбежно – рано или поздно ученики бы узнали.

Феликс внимательно слушал тренера, попутно уплетая свой брауни, который просто таял во рту. Такого чувства кайфа от еды он не испытывал давно – было сравнимо с самым сладким и нежным поцелуем, пусть в кафетерии Федерации были кондитеры не из мишленовских ресторанов и кофеен. Когда голос Бана свою интонацию сменил и стал звучать куда-то в другом направлении, Феликс тут же поднял голову вверх, чтобы видеть лицо заметавшегося и рассерженного тренера. Младшему была до дрожи в коленях интересна эта история, покрытая мраком – постоянная ругань тренеров, «наша» по словам Минхо программа. Все это складывалось в картину, которой не доставало паззлов для полного и правильного восприятия. Пары десятков паззлов, а может и пары тысяч.

Заметив на себе настойчивый взгляд веснушчатого парнишки, Крис лишь тяжело вздохнул и помотал головой из стороны в сторону, а потом начал говорить, приглушеннее, чем обычно, будто ему было больно.

- раз начал, то расскажу. Эта история была тайной много лет, я не хочу, чтобы она ушла дальше тебя и Хенджина, понял? – Крис сердито посмотрел на фигуриста и получил лишь недоуменный взгляд.

- почему меня и ...? – Феликс выпрямился в струну.

- потому что я знаю, что ты ему расскажешь и не виню тебя в этом, Феликс, - Бан дернул обеими бровями и сжал губы, словно заново пропуская сквозь себя еще раз те слова, который в любом случае должен сказать Ликсу, потому что уже начал мысль, - я догадываюсь, что вы вместе, Феликс, - он провел кончиком пальца по стаканчику, слегка скрежета по картонке ногтем.

- это так заметно? – сам себя сдал, мелкий дурак. Феликс отложил вилку и заметно занервничал: стал заламывать пальцы и кусать губы, чуть ли не в кровь, - нам нельзя, я знаю... и он знает...

Крис с нотками отчаяния улыбнулся, а потом хмыкнул и провел кончиком языка по нижней губе.

- он так на тебя смотрит, Ликс, я никогда не думал, что Хван способен на такие эмоции и чувства. Он всегда был загадкой для меня, честно говоря, - Крис мечтательно поднял глаза вверх и хлопнул в ладоши, - ты будто украл все звезды с неба для него, Феликс, серьезно. Я не буду никому рассказывать, только перед администрацией не целуйтесь.

Ликс оторвался от своего чизкейка и ухватил Бана за руки, отчего у старшего пробежались мурашки по спине и волосы на руках дыбом встали.

- правда?! – почти что взвизгнул Феликс, строя щенячьи глазки и улыбаясь: он был полон надежд, и радость захлестнула его с головой, будто омут, - спасибо, спасибо! – он был готов накинуться на тренера и заключить его в объятия, но вовремя сдержал свои приливы нежности, предпочтя остаться на своем стуле и мило похлопывая в ладоши, - спасибо, правда, это безумно много для меня значит, Крис, я никогда и ни в кого не был так влюблен...

«Обида? Почему это чувство закралось сейчас в меня? Он же мне, по сути, никто... просто ученик, да еще и не мой изначально. Как бы мне хотелось видеть на его лице только улыбку счастья, чтобы это солнце улыбалось...»

Крис лишь покивал младшему, а потом отвел взгляд, ощущая кожей еще не до конца покинувшее тепло и нежность маленьких мальчишьих ручек.

«Наверное потому, что Минхо никогда не был таким лучиком счастья. Никогда не светился, а после того падения все вообще пошло по пизде... я виноват во всем, не удержал его, уронил, испортил ему жизнь... если бы не подкосившаяся рука. Все могло быть по-другому. Он бы не возненавидел меня».

Крис соскучился по любви, по чувствам, эмоциям. У него не было близких друзей, круг общения сводился на коллегах по работе и боксерской груше, которая висела под потолком в его квартире: все свои чувства он изливал спортивному снаряду, отбивая костяшки в кровь, поэтому всегда ходил с ссадинами и синяками на руках. Какое-то время он старался максимально прятать ладони, ученики тогда забоялись, что их тренер занимается селф-хармом в прямом смысле этого слова – вены режет, вскрывает еще что-то. Фигуристы сильно распереживались тогда, купили ему торт, сами расписали, постоянно подарки и сюрпризы с последних денег делали, ведь Бан для них и мать, и отец, и тренер и далее по списку. Конечно ему стало немного легче, но лупасить грушу с искренней «любовью» он не перестал.

- ты хотел поговорить насчет программы...

- точно, но это не должно далеко уйти, помнишь? Только ты и Хенджин. Больше никому. Иначе отстраню от Олимпиады. Обоих.

- несколько лет назад – 

Бан Кристофер Чан и Ли Минхо под аплодисменты очарованной толпы энергично выезжают на лед и делают несколько кругов, ударяя по бедрам кулаками и растирая конечности, прежде чем принять исходное положение. Они подъехали друг к другу и встали спина к спине, соединяя ладони и опустив головы. Костюмы были красивы и искусно пошиты – серебристо-белый был на Минхо, а черный на Крисе. На льду они выглядели как инь и ян, две половинки, идеально дополняющие друг друга.

Сначала Минхо как бы обнаружил за собой следующую по пятам фигуру: он взмахнул рукой, и Крис повторил один в один, он убежал на другой конец катка, и Крис догнал его. Куда бы ни поехал Минхо, Крис тут же следовал за ним, нагоняя его и повторяя каждое действие с такой точностью, что восхищались даже матерые судьи, потому что на льду без преувеличения блистало достояние Кореи.

Завораживающая постановка разыгрывалась у зрителя под носом, и люди просто не замечали, каким же образом сюжет, раскрывавшийся перед ними, как настольная книга, пересекался с фигурным катанием. Не могли они этого сделать по очень простой причине: настолько технично была продумана каждая деталь, что никто и не замечал, как умело фигуристы вплетали их в свою программу: парное вращение ласточкой становилось уже не элементом, а игрой, в которой тень повторяет за своим хозяином все до мелочей; выбросы, в которых худой (тогда еще) Крис буквально летал по стадиону, были своеобразной борьбой, в которой Минхо пытался избавить от тени и ее губительного влияния, а тодесы, когда он приседал и раскручивал Криса за руку — неким смирением и принятием друг друга, ведь тень, по сути, не может без человека, а человек — без тени. Тяжелая мелодия угнетала и, в то же время, давала надежду на то, что кто-то из пары все-таки выйдет победителем в этой вечной борьбе света и тени, пусть даже остаться одному в конце – гибель другого. А зритель охал. Зритель волновался и наблюдал, делая ставки, на чьей голове в конце окажется лавровый венок.

В конце оставался сложный элемент – поддержка. Нешуточное сопротивление между тенью и человеком вылилось в то, что никто не собирался сдавать позиции, но оба, скорее всего, были смертельно измотаны: это было видно по мимике, резким движениям. И вот, последний рывок, заключительная попытка, но кто победит? Фигуристы делают полукруг, Крис подставляет обе руки и, как следует оттолкнувшись, Минхо поднимается вверх, разворачиваясь в воздухе так, чтобы смотреть с ним в одном направлении. Под ликование восхищённых зрителей тень торжествующе балансирует на руках Криса, и тот как будто что-то произносит, пытаясь перекричать музыку, достигшую своей кульминации. Минхо остается на одной маленькой опоре в виде кисти Криса, и в этот момент очень ясно ощущается все и сразу: страх, сомнение, адреналин и какая-то безумная, сумасшедшая радость оттого, что элемент, который Минхо долго не решался выполнять из-за своей паранойи, наконец-то получился. К слову сказать, это не было заявлено в программе, но ни один, ни второй уже не вспомнят, как обошли комиссию и какой нагоняй им должен был прилететь от тренерского состава. Но, как оказалось, не прилетел. И никогда уже не прилетит. Хочется потерять сознание и вычеркнуть этот момент из головы, забыть навсегда.

Оно просто случилось. Крис поскользнулся, падая на спину, а Минхо полетел вперед, и все произошло слишком быстро – с космической скоростью.

Минхо коснулся льда под коллективный вскрик — достаточно громкий, чтобы заглушить хруст, только тогда еще было непонятно, чего: толстенного слоя льда или костей. Он ударился головой, проехавшись еще пару метров по скользкой поверхности. На ушах были все - зал, судьи, комментаторы. Выбежала бригада медиков. Крис шевелился. Он пытался встать, но каждый раз хватался за поясницу, и, только перевернувшись на бок, он увидел Минхо. Руки потянулись к нему на автомате, лицо исказилось от ужаса. Он хотел подползти, но путь преградил помощник тренера, которого самого нужно было откачивать, и Чан что-то без остановки ему говорил, показывая на то, что осталось от Минхо. Как только начали медленно поднимать Ли, Бана всего скрутило и затошнило. Левая сторона лица была в крови от лба до подбородка, рука выгнута в попытке ухватиться за несуществующую опору. Минхо не реагировал ни на яркий свет, ни на шум вокруг — это было просто тело, ни на что более не способное, и бывшего победителя на носилках забирали с места, в которое как участник он больше никогда не вернется.