Разбитые сердца
Лалиса сидела на краю кровати, босыми ногами касаясь холодного паркета.
Три утра.
Он снова не пришёл.
Точнее, пришёл. Только что.
Она слышит, как он открывает дверь.
Ключи звякают. Шепчет что-то себе под нос - явно не трезв.
Смех. Женский?
Нет, показалось. Надеется.
Она не двигается. Не спрашивает. Не обвиняет.
Сегодня - нет.
Дверь в спальню тихо скрипит. Он заходит.
- Не спишь? - голос хриплый, ленивый.
- А ты? - спокойно. Слишком спокойно.
- Ты снова начинаешь? - раздражение появляется моментально.
- Я ещё не начинала.
Он бросает куртку на пол. Подходит. Запах алкоголя и чужих духов.
Садится рядом. Протягивает руку - коснуться её плеча. Она отодвигается.
- Детка... - голос становится мягче. Тот самый тон, который когда-то сводил с ума.
Теперь - вызывает отвращение и... тоску.
- Чонгук, - она впервые за долгое время произносит его имя без дрожи.
- Что?
- Угадай, кто мне сегодня писал.
Он смотрит. Прищур. Ждёт.
- Юнхо.
Он замирает.
- Тот, с работы?
- Ммм. Он спросил, не хочу ли я "поужинать без слёз".
Тишина.
- Ты же врёшь.
- Твоя очередь в это поверить.
Она смотрит ему в глаза. Ровно. С вызовом.
Он напряжён. Ревность стучит в висках, но он не показывает.
- Ты никуда не пойдёшь.
- Почему?
- Потому что ты моя.
И вот она снова дрожит.
Не от страха. От ярости. От желания. От слабости.
Она его ненавидит.
Она хочет его.
Он приближается.
- Давай просто... не сегодня, ладно?
- Я больше не твоя.
Но когда он тянется к ней, когда губы касаются шеи - она не отталкивает.
Она подаётся вперёд.
Он улыбается. Победа?
Нет.
В этот раз - она играет.
> "Ты разрушал меня слишком долго, Чонгук. Теперь я сломаю тебя."
---
Ресторан на крыше отеля был почти пуст.
Пальцы Лалисы обнимали бокал красного. Слишком тёмное, слишком дорогое, слишком много воспоминаний.
- Ты красивая, - тихо сказал Юнхо, глядя на неё так, как будто давно хотел это сказать.
- Ты пьян.
- Нет. Просто устал быть в тени.
Она подняла глаза. Он не был похож на героя её романа. Не был опасным. Не был ядом.
Он был... светлым.
И, может, в этом была его проблема.
- Я знаю, что ты с ним. И знаю, как он с тобой.
- Зачем ты меня сюда позвал?
- Чтобы ты вспомнила, как это - когда тебя выбирают. Не мучают. Не заставляют страдать. А просто... хотят.
На секунду - тишина. Внутри неё.
Он медленно протянул руку. Коснется? Нет.
Он ждал разрешения.
Так не было уже годами.
Лалиса отвела взгляд.
Ей было страшно. Привычка - цепкая штука.
Но она сказала:
- Попробуй.
- Что?
- Попробуй быть моим спасением.
Он дотронулся до её руки.
Тёплая ладонь. Без контроля. Без давления. Без яда.
- Если ты выберешь меня - я никогда не отдам тебя никому. Даже ему.
- А если он узнает?
- Ты не боишься?
- Я не уверена, кто из нас опаснее, - прошептала она.
И впервые за долгое время - она позволила себе улыбнуться.
Но...
на крыше соседнего здания
в тени кондиционеров
чей-то взгляд обжигал спину.
> Чонгук стоял в темноте.
И смотрел, как его женщина улыбается другому мужчине.
Он не уйдёт.
Он не забудет.
Он начнёт войну.
---
Лалиса вошла в квартиру тихо, как будто надеялась, что тишина сможет отложить бурю.
Но в прихожей уже горел свет.
Башмаки Чонгука стояли аккуратно, как всегда.
Он ждал.
Она бросила ключи в миску, не снимая пальто.
Шаг. Второй.
И голос из темноты:
- Хорошо провела вечер?
Сердце сжалось. Она не удивилась.
Он всегда знал. Всегда следил. Всегда видел.
- Это не твоё дело.
- Всё ещё моё, - шаги. Он вышел из тени, в чёрной рубашке, как будто сам был сгустком ночи.
- Ты не имеешь права...
- ...а ты имела?
Он приблизился.
Глаза горели тем же огнём, что когда-то заставлял её дрожать от желания.
Теперь - от ярости.
- Значит, теперь ты даёшь себя трогать другим, Лиса?
- Ты делал это годами.
- Но ты не должна была.
- Я устала страдать. Устала ждать. Устала любить тебя.
Он остановился в метре.
Молчание затянулось.
Он усмехнулся. Опасно. Спокойно. Слишком спокойно.
- Ты перешла черту.
- А ты нет? - голос дрогнул.
- Я просто играл. А ты решила воевать.
- Я не боюсь тебя.
- Зря.
Он подошёл ближе. Захлопнул ладонью дверь за её спиной.
Теперь они были совсем близко. Грудь к груди. Сердце к сердцу.
Гнев к страсти.
- Ты думала, он защитит тебя?
- Я думала, ты отпустишь.
- Никогда.
- Ты меня не любишь.
- Я люблю тебя так, что готов уничтожить. Себя. Его. Тебя.
- Тогда сделай это, - шепчет она.
- Сначала заставлю тебя вспомнить, чья ты.
И он тянется к её лицу.
Не грубо. Осторожно. Как будто забыл, как это - быть нежным.
Но она знает: это тишина перед бурей.
> Она в ловушке.
Но часть её - всё ещё хочет быть пойманной.
---
Три года назад
Это был дождливый вечер.
Она стояла под навесом книжного магазина, прижимая к груди свёрток документов, промокших насквозь.
Метро перекрыли, такси не было.
А ещё - она только что узнала об измене жениха.
Размазанная тушь, трясущиеся пальцы, пустота внутри.
И именно тогда он появился.
Высокий. В чёрном. С зонтом, но сам мокрый.
Протянул ей бумажную салфетку.
Не спросил ничего лишнего.
- Хочешь кофе? - просто.
- Я... - голос сломан.
- Без флирта. Без обязательств. Просто кофе.
- Я... да.
Тот вечер был странным. Он почти не говорил о себе. Слушал. Смотрел в глаза.
Было что-то глубоко притягательное в его молчании.
Тепло от чашки, его взгляд - и всё вокруг перестало болеть.
- Ты часто спасаешь женщин под дождём?
- Только тех, кто слишком красивые, чтобы плакать.
Она усмехнулась. Тогда это казалось милым.
Теперь - эхом яда.
Они встретились ещё раз. И ещё.
Через месяц - она не могла спать без него.
Через два - переехала к нему.
Через три - он начал исчезать ночами.
Но к тому моменту она уже была на крючке.
Он знал её слабости.
Он стал её воздухом.
А она думала, что спасение.
> Но спасение не лжёт.
Спасение не бьёт по самолюбию.
Спасение не делает тебя пленницей.
А он сделал.
---
Он держит её крепко.
Как будто боится, что она исчезнет.
Или - как будто хочет сломать окончательно.
Лалиса не двигается.
Она не отвечает на прикосновение.
Просто стоит.
Пока его пальцы скользят по её спине. Пока он шепчет:
- Ты моя.
- Я была, - еле слышно.
Он замирает.
Тело напрягается.
Его лоб опирается на её. Глаза закрыты.
- Ты всегда будешь.
И в эту секунду, пока его ладони сжимают её бедра, а губы почти касаются шеи -
в голове всплывает тот вечер.
Дождь. Его зонт. Его кофе.
И...
его взгляд, когда она впервые заплакала у него на плече.
Тогда он поцеловал её слёзы и сказал:
> "Никто не сможет причинить тебе боль. Пока ты со мной."
А теперь он сам стал её болью.
Она делает шаг назад.
Он не даёт.
Сжимает крепче.
Глаза в глаза.
- Ты хочешь сбежать к нему?
- Я хочу забыть тебя.
- Ты не сможешь.
- Посмотрим.
Она освобождается. Проходит мимо.
Он не двигается.
Только спрашивает:
- Ты любишь его?
- Пока нет.
- Значит, есть шанс.
- Что я полюблю?
- Что я убью его раньше.
Они смотрят друг на друга.
Молчание.
Огонь.
Война началась.
> Но что, если в этой войне погибнет она?
---
Свет пробивался сквозь щели в шторах.
Редкое чувство - проснуться без страха. Без ожидания его рядом. Без цепких рук и холодных слов.
Только тишина.
И лёгкое головокружение от прошедшей бури.
Лалиса поднялась, босыми ногами ступая по холодному полу.
В зеркало посмотрела не сразу.
Она боялась того, что там:
следы чужих пальцев, усталость в глазах и новое отражение, которое впервые выглядело... живым.
Телефон вибрировал.
Имя на экране - Юнхо.
Она улыбнулась. Незаметно для себя.
- Алло.
- Ты в порядке?
- Сейчас - да.
- Тогда приезжай. У меня кофе. И что-то, что ты должна увидеть.
Он был спокоен. Тот самый человек, что не вторгается - ждёт, пока его впустят.
Это казалось ей странным.
Неестественным.
Но таким... тёплым.
---
Она оделась просто: белая рубашка, распущенные волосы, лёгкий макияж.
Хрупкая, но решившая.
У подъезда уже стояла машина. Не его. Такси. Не Чонгук.
И только когда она закрыла за собой дверь - почувствовала.
Как будто кто-то смотрел ей в спину.
Окна. Тень на балконе напротив.
Секунда - и ничего. Пусто.
"Просто нервы", - сказала она себе. И уехала.
---
Квартира Юнхо была как он сам - открытая, с запахом кофе и книг.
Он встретил её в тишине.
Просто подошёл и обнял.
Не требуя. Не удерживая. Не приказывая.
- Я скучал.
- Мы виделись вчера.
- Этого мало.
Он дал ей чашку кофе, сел напротив.
И положил на стол планшет.
- Смотри.
На экране - фото.
Снятые издалека.
Её. Его. У выхода из ресторана.
Снятые не журналистами.
А кем-то, кто знал, что именно снимает.
- Это тебе кто дал?
- Аноним. На почту. Сегодня утром.
- Он следит.
- Я знаю.
Она сжала чашку. Руки задрожали.
- Что будем делать? - спросил Юнхо.
Лалиса долго молчала.
А потом подняла глаза.
И в них было то, чего не было давно - сталь.
- Сначала мы перестаём прятаться.
- Ты уверена?
- Да. Если он хочет войну - он её получит.
Но на моих условиях.
---
А в соседнем здании
в комнате без света
на экране камеры
Чонгук медленно улыбался.
- Так, значит, решила быть смелой? - прошептал он.
- Ну что ж, Лиса. Поиграем.
---
Это было мероприятие, на которое её с Чонгуком всегда приглашали вместе.
Презентация новой галереи, где собирались влиятельные, богатые, нужные.
И теперь, впервые за долгое время, она входила в этот мир не с ним - а с другим мужчиной.
С тем, кто держал её руку осторожно.
С тем, кто смотрел на неё как на чудо.
С тем, кто, возможно, не был готов к тому, что ждёт их внутри.
Она вышла из машины, держа голову высоко.
Волосы аккуратно уложены, губы тёмно-красные.
Платье - чёрное, как обещание.
Вспышки камер. Вздохи. Шёпот.
«Она с ним? Это серьёзно?»
Юнхо сдержан, как всегда. Его пальцы - надёжный якорь.
- Готова?
- Всегда.
Внутри - сверкающие бокалы, классическая музыка, запах богатства и фальши.
Она заметила его сразу.
Он стоял у барной стойки.
Чёрный костюм.
Рубашка расстёгнута у горла.
Глаза - прямо на неё.
Улыбка - чистый яд.
Он не подошёл.
Он не проронил ни слова.
Но каждый её шаг ощущался под его взглядом.
И вот она смеётся.
Касается плеча Юнхо.
Вроде бы легко. Свободно.
А потом - музыка обрывается.
На экране - слайд-шоу о меценатах, партнёрах, спонсорах...
И вдруг -
её лицо.
И фото.
Снятые украдкой.
В белье. У Чонгука.
Спящей.
Плачущей.
Голой.
В зале - шок.
Кто-то хихикает. Кто-то отводит взгляд. Кто-то снимает.
Юнхо встаёт, хватает микрофон.
- Отключите экран!
Но это не работает.
Картинка меняется.
Аудио.
Её голос. Шепчет. Стонет. Имя. "Чонгук."
Она мертвеет.
Он сломал её.
На глазах у всех.
Без слова. Без касания.
И тогда он подходит.
Спокойно.
Медленно.
Как смерть в костюме.
- Я говорил тебе, Лиса, - шепчет он у самого уха. - Ты не сможешь стереть меня. Я твоя грязь. Твоя суть.
Она оборачивается.
Глаза в глаза.
И вместо слёз - пламя.
- Ты только что подписал себе приговор, Чонгук.
- Надеюсь. Скучно жить без войны.
---
Она молчала всю дорогу.
Взгляд - в стекло, руки сжаты в кулаки.
Юнхо рядом - как камень.
Тихий. Без обвинений.
Но его пальцы сжимали руль до боли.
Впервые она заметила, как напряжена его челюсть. Как побелели костяшки.
Они не пошли к ней домой.
Он повёз её в свою квартиру.
На крышу. Подальше от камер. От людей. От всего.
Когда дверь за ними захлопнулась -
Лалиса хотела заговорить. Но не успела.
- Он должен исчезнуть.
Юнхо не кричал. Его голос был холоден, как лезвие.
- Юнхо...
- Я знаю, кем он был тебе. Но теперь я знаю, кем он был на самом деле.
- Он... он всё спланировал.
- Да. И я тоже.
Он достал из тумбочки папку.
Толстую, с фото, отчётами, копиями.
Слежка. Хакерские взломы.
Папка, в которой Чонгук представал не просто манипулятором -
а участником подпольных сделок, шантажа, давления на журналистов, исчезновений.
- Ты за мной следил? - прошептала она.
- Нет. Я следил за ним. С того самого дня, как узнал, что ты была с ним.
- Почему?
- Потому что я знал, что ты не ушла от него просто так.
- Ты... кто ты, Юнхо?
Он смотрит ей в глаза.
И в его взгляде - не свет. Не тепло.
А пустота.
- Я не полицейский.
- Тогда кто?
- Кто-то, у кого с ним старые счёты.
Она медленно отходит назад.
- Ты использовал меня?
- Нет. Но я благодарен тебе. Потому что теперь у меня есть причина закончить это. Официально. Красиво.
- Убить его?
- Нет. Хуже.
- Что?
- Раздеть его до костей. Отнять всё. Сделать его тенью. Как он сделал с тобой.
- А если он не сдастся?
- Тогда я покажу ему, каким может быть настоящий ад. Потому что, Лалиса... я хуже, чем он.
---
Она не спала.
Лежала на постели, закутавшись в плед, и смотрела в потолок.
Снаружи светал город.
А внутри неё - сгущалась темнота.
Юнхо был идеальным.
Пока не стал чужим.
Хищником в белом. Слишком чистым, чтобы быть настоящим.
Она вспоминала, как он сжал ту папку.
Как его голос не дрогнул ни разу, пока он рассказывал, как собирал досье, как взламывал, как наблюдал.
Как будто в этом было наслаждение.
> "Я хуже, чем он."
Эта фраза сидела в ней, как заноза под кожей.
А Чонгук?
Да, он сломал её.
Да, он манипулировал.
Но в его боли... в его одержимости...
было что-то человеческое.
Уродливое, но знакомое.
Она встала. Подошла к окну.
Снизу, у выхода из дома Юнхо, стояла чёрная машина. Не его.
Водитель смотрел прямо на её окна.
Она задернула шторы. Сердце застучало чаще.
"Он следит?"
"Или это Юнхо... следит за ним?"
Раздался звонок.
Она вздрогнула.
Юнхо.
- Всё хорошо?
- Да. Просто не могу уснуть.
- Я по тебе скучаю.
- Мы виделись пару часов назад.
- И всё равно.
Она услышала, как он улыбается.
Но улыбка показалась ей холодной.
Как у Чонгука.
- Ты сказал, ты хуже, чем он. Что ты имел в виду?
Пауза.
Глухая. Давящая.
- Я умею любить так, что люди с ума сходят.
- Ты не ответил.
- А ты хочешь знать правду?
Она замолчала.
Часть её - да.
Другая - кричала: "Беги."
- Тогда завтра, - сказал он. - Я покажу тебе, кем был Чонгук на самом деле. А потом - решишь, кто из нас чудовище. Он или я.
Сигнал сброса.
Тишина.
Лалиса прижала руки к груди.
А в голове - только одно:
> "А что, если чудовище - это я? Если я притягиваю тьму, потому что сама из неё сделана?"
---
Она вышла рано утром.
Юнхо писал - она не ответила.
Чонгук звонил - она сбросила.
Телефон - в авиарежим.
Уши - в музыку.
Глаза - холодные. Цель - ясна.
Она вспомнила всё, что слышала.
И отбросила эмоции.
Юнхо - с его «досье» и липкой защитой.
Чонгук - с его одержимостью, срывами и любовью, от которой хотелось выть.
Оба сильные. Оба опасные.
Но только она знала, насколько она устала быть между.
Она начала с галереи - той самой, где произошёл скандал.
Там, в архивах, были камеры.
Она сказала, что хочет «восстановить кадры для пресс-службы».
Очаровательная улыбка, знакомство с охранником - и вот она в серверной.
Она видит:
Чонгук не поднимался к экрану.
Юнхо в тот момент уже стоял у сцены.
Но кто-то третий - прошёл за кулисы.
Кто-то в бейсболке и тёмной маске.
С флешкой. С ноутбуком.
Это был не Чонгук и не Юнхо.
Она делает скрин.
Сохраняет. Уходит. Молча.
Теперь - к источнику: старому журналисту, когда-то разоблачившему местных политиков, а теперь спившемуся и забывшему обо всех.
Она подкупает его пачкой наличных.
Показывает кадр.
И он сразу оживает:
- Этого я знаю. Он раньше работал на одного... грязного клиента. Делал сливы, компромат, подставы.
- Имя?
- Хан Чжэён. Его называют "Тень Юнхо".
Тень.
Её сердце сжимается.
Юнхо солгал.
Он не просто следил за Чонгуком.
Он создавал компромат.
Фабриковал.
Монтировал.
Он режиссировал её унижение.
Она выходит из квартиры.
Дышит тяжело.
Это война.
Но теперь она не жертва.
Она - та, кто соберёт всё по кускам.
И заставит обоих - встать на колени.
---
Офис Юнхо находился на последнем этаже небоскрёба.
Бетон. Металл. Тишина.
Секретарша с безукоризненной осанкой провела её до лифта.
- Мистер Хан ждал вас.
- Конечно ждал, - спокойно ответила Лиса.
Он встретил её у стеклянных дверей, будто знал, что она появится именно сегодня.
- Ты наконец решила, на чьей стороне быть?
- Я решила быть на своей.
Он улыбнулся, будто она пошутила.
Она - нет.
- Мне нужно узнать больше. О нём. И о себе.
- Всё, что ты хочешь - я дам.
- Тогда я хочу быть внутри. С тобой. В этом. Если ты действительно хочешь уничтожить Чонгука, покажи, как.
- Это не игра, Лалиса.
- Я знаю. И именно поэтому хочу играть сама.
Он смотрел долго. Потом кивнул.
- Тогда начнём с архива. У тебя есть доступ. Только обещай - не переоценишь себя.
Переоценит?
Она - та, кто спала с дьяволом.
Танцевала с одержимостью.
Выжила.
Теперь она не переоценивает. Она пересобирает себя заново.
---
Через два дня.
Она уже знала имена.
Чужие телефоны.
Скрытые транзакции.
Фото, которые не могли быть сняты без слежки.
У Юнхо было не просто досье.
У него была целая система.
Сеть.
Группа.
И среди этих людей - Тень.
Тот, кто слил интимные кадры.
Тот, кто преследовал не только Чонгука, но и других.
Тот, кто... по слухам, когда-то "исчез" девушку.
Но досье было вычищено. Либо удалено. Либо зашифровано.
Она поняла: чтобы узнать правду - ей нужен ключ.
А он у самого Юнхо.
Вечером, она приходит в его пентхаус.
Он рад её видеть.
Улыбка - как у змеи, что думает, что ты уже в капкане.
Она надевает короткое чёрное платье.
Красит губы.
И играет на его слабости - вере, что он контролирует всё.
Но когда он отходит в душ,
она берёт его планшет.
Вводит код.
Ошибается один раз. Второй.
На третий - срабатывает.
"Доступ к архиву: активирован."
На экране -
папки с датами.
Фото.
Видео.
И среди них - её имя.
ЛАЛИСА.
С подкатегориями.
"Психотип". "Реакции". "Манипуляции".
А потом - "Рекомендуемый сценарий: привязка - любовь - уязвимость - контроль."
У неё трясутся руки.
Он с самого начала...
играл.
Как и Чонгук.
Но тоньше. Глубже. Опаснее.
Она не слышала, как он вышел из душа.
- Что ты делаешь? - спросил он. Тихо. Но воздух сгустился.
Она повернулась.
Слёзы? Нет.
Только огонь.
- Учусь у лучших, Юнхо.
- Ты копаешь слишком глубоко.
- Тогда закапывай крепче.
---
- Тогда закапывай крепче.
Она не боялась.
Но сердце било как бешеное, когда он сделал шаг вперёд.
- Ты взяла не то, что должна была.
- Я взяла то, что касается меня. Я имею право.
- Это конфиденциально.
- Это извращённо, Юнхо. Ты записывал каждое моё слово, каждый взгляд. Как животное в эксперименте.
- Ты была важна.
- Я была игрушкой.
Она сжимает планшет сильнее. Он делает ещё шаг.
Она пятится назад - к двери.
Молчит.
Считает дыхания.
Три. Два. Один.
Рывок.
Он не ожидал.
Пока он тянулся к её руке - она уже мчалась по коридору.
Лифт? Нет, слишком медленно.
Лестница.
На пятнадцатом этаже звонит телефон - она сбрасывает.
На десятом - слышит, как включается тревога.
На восьмом - выдыхает: за ней никто не бежит. Пока.
Выбегает на улицу. В толпу.
Ночной город шумит, мигает.
Она - слипшаяся прядь волос, сбитое дыхание и взгляд, как у охотницы.
Пойманная - но только на минуту.
Такси.
Прыгает внутрь.
- На вокзал. Быстро.
Она открывает планшет.
Копирует досье на флешку.
Пока едет - удаляет оригиналы. Один за другим.
Юнхо узнает, что она их украла.
Но не узнает, что она их уничтожила.
На вокзале - оставляет планшет на скамейке. Садится на поезд до пригорода.
Выключает телефон.
И находит ту самую журналистку, что когда-то писала про Юнхо.
Женщину, которую судили за клевету. Которая исчезла.
Она нашлась.
И теперь Лалиса - с ней.
Со всеми файлами. Со всеми правами.
---
Ночь проходит в старой квартире.
Пыль.
Лампа.
Заголовки.
> «Юнхо Хан - создатель теневой сети наблюдений.»
«Чон Чонгук - пешка в чужой игре.»
«Где граница между защитой и преследованием?»
И в центре - она.
Та, кто собирает картину заново.
Без мужчин. Без чьих-либо рук.
Только - своей волей.
---
Квартира старая, с обшарпанными обоями и запахом старого табака.
Журналистка - миссис Нам. Когда-то её боялись в политике. Теперь о ней забыли.
Но огонь в глазах - тот же.
- Значит, у тебя досье на Хана.
- И не только. Его сеть. Его "Тень". Его методы. Он следит, записывает, управляет.
- А Чонгук?
- Он... был пешкой. Или стал чудовищем сам. Я не знаю. Но он не чист.
Женщина кивает.
Курит.
Затем достаёт старый ноутбук.
- У нас есть два пути, девочка.
- Я слушаю.
- Первый: мы публикуем всё. Массивом. Скандал. Хайп. Тюрьма. Кровь.
- А второй?
- Мы делаем это по частям. Медленно. Как пытка. Сначала компромат. Потом видео. Потом досье. Мы сжигаем их не сразу. Мы обнажаем их. По одному слою.
Лалиса думает.
Смотрит на папки.
"Манипуляция",
"Контроль",
"Жертвы".
И среди них - своё имя.
Она была сценарием. Целью. Элементом игры.
- И как ты думаешь... кто первый?
- Кто сильнее испугается, если его досье увидит свет, - усмехается журналистка.
- Тогда... Чонгук.
Пауза.
- Его досье не такое большое. Но оно - грязнее. Кровавее.
- Что в нём?
- Удары. Запугивания. Взломы. Даже пара исчезновений. Всё, что можно списать на "страсть" или "ревность".
Лалиса сжимает челюсть.
- Публикуем. Его. Первым.
Она смотрит в окно. Там - ночь.
Чонгук где-то в этом городе.
Может, ищет её. Может, ломает стены.
Но он ещё не знает:
она перестала бояться.
- И что потом? - спрашивает она.
- Потом?
Журналистка улыбается.
- Потом мы доберёмся до Хана. И тогда... загорится весь город.
---
Публикация выходит ночью.
Лалиса не спит. Она сидит у окна, босая, с кружкой крепкого чая, и наблюдает, как темнеет горизонт.
За ней - журналистка, молча читает комментарии.
Мир уже горит.
Заголовки в тренде.
Имена в топе.
Фото Чонгука - в черно-белом, с вырванными фразами из досье:
- "жестокие приступы ярости",
- "контроль над объектом",
- "изолирование от окружения".
Лалиса читает это, и всё, что было между ними, - ломается пополам.
Она вспоминает, как он шептал ей «никому не отдам».
Как гладил по щеке после слёз.
Как поднимал руку, а потом сдерживался. Или не всегда.
Но она и представить не могла, что он прочитает статью так...
быстро.
---
Стучат в дверь.
Тихо.
Раз.
Второй.
Третий - сильнее.
Журналистка сжимает локоть Лалисы:
- Не открывай.
- Это он, - шепчет она.
- Я вызову охрану.
- Нет.
Она идёт сама.
Открывает.
И он - перед ней.
Как буря.
Как боль.
Как любовь, от которой уже хочется бежать, но не можешь.
- Значит, это ты, - голос сиплый, сдержанный, но в глазах - боль.
- Это правда, - отвечает она.
- Всё, что ты показала - неправда. Ты вырвала это из контекста. Ты...
Он делает шаг вперёд. Она не отступает.
- Ты следил. Давил. Ты делал меня зависимой. Это правда.
- Я...
Он задыхается. Не злость - страх.
- Ты знала, через что я прошёл. Знала, кто я. Я говорил тебе. А ты...
Он опускает взгляд.
- Ты добила.
Она смотрит на него.
И впервые - без страха.
- Я не добила. Я вырвалась.
- Ради чего? Ради мести? Ради правды?
- Ради себя. Потому что я устала любить тебя вместо себя.
Молчание.
Он будто теряет опору.
- Я любил тебя.
- Я знаю.
- Я всё ещё...
- Я тоже. Но не так.
Он делает шаг ближе. Хочет прикоснуться.
Но она отходит.
- Уходи, Чонгук. Пока я ещё не рассказала остальное.
- Что ещё ты знаешь?
- Достаточно, чтобы ты больше никогда не прикасался к женщине.
Он сжимает кулаки.
Дышит.
Но уходит.
Медленно. Словно в его мире сломалась ось.
---
Он ушёл.
Но его следы остались - в подушках, в аромате кожи на одеяле, в зеркале, где отражались их ночи.
Лалиса долго стоит, глядя на дверь.
Не плачет.
Слёзы были раньше.
Сейчас - стальной хруст мыслей и леденящий фокус.
- Всё, - произносит она, поворачиваясь к журналистке.
- Готова?
- Больше, чем когда-либо. Теперь - Хан.
---
Игра началась.
Журналистка достаёт архив. Тот, за который её хотели убить.
Досье Юнхо - разложено как на вскрытии.
Под каждым пунктом - жертва. Или след. Или следствие, замятое деньгами.
> «Линия 7: проект "Психея". Экспериментальные наблюдения за человеческим поведением в условиях гиперконтроля. Использовались реальные испытуемые. Без их согласия.»
- А ты была не первой, - шепчет журналистка.
- Но стану последней, - отвечает Лалиса.
Они запускают утечку данных.
Медленно.
По одному документу в сеть.
Сначала невинное - схемы. Потом - переписки. А затем - видео.
Где Хан смеётся.
Где говорит:
- "Ты не можешь любить объект. Ты должен контролировать."
---
Ночью, спустя 48 часов после начала, в новостях:
> «Юнхо Хан под следствием. Начато внутреннее расследование. Пропавшие люди, судебные дела, прикрытые скандалы...»
Город трясёт.
Империя рушится.
И всё это - руками Лалисы.
---
Она сидит в парке. Без макияжа. В простом пальто.
На скамейке - тишина.
Только в телефоне - лента новостей.
И она улыбается.
Грустно.
Горько.
Но искренне.
- Я не стала счастливой. Но я стала собой, - шепчет она.
---
Прошло 9 дней.
Чонгук исчез.
Ни на новостях, ни в соцсетях. Ни на тренировках, ни в службе.
Лалиса наблюдала. Молча. Без эмоций.
Она думала: сбежал? Умер? Или строит новую клетку, уже без неё?
Но однажды ночью...
Журналистка сбросила сообщение:
> «Нашёлся. Жив. В частной клинике. У него нервный срыв. И... попытка самоубийства. Никому не говорят - хотят замять.»
Лалиса осталась на месте. Ни звука.
Только легкое дрожание чашки в руках.
---
Чонгук лежал в палате.
Белые стены.
Тишина, от которой звенит в голове.
Он не говорил.
Медсёстры боялись смотреть ему в глаза.
Бывший телохранитель, бывший охотник - теперь пустая оболочка, прошитая виной и разбитой любовью.
Он снова видел её.
В кошмарах.
В коридорах.
В зеркале.
В себе.
- Я просто хотел, чтобы она была моей, - повторял он.
- Я хотел защитить.
- Я не знал, как любить правильно. Я думал, если удержу - сохраню.
Иногда он кричал по ночам.
Иногда - молчал часами.
Один раз попытался сбежать, по лестнице - пока не упал от обезвоживания.
---
Но потом - письмо.
Короткое. Анонимное. Без подписи.
Но он узнал почерк.
> «Ты сломал меня. А потом я - тебя.
Мы квиты. Не ищи меня. Не пытайся исправить.
Но живи.
Потому что, если умрёшь - я стану убийцей.
А я больше не хочу быть чудовищем.
Л.»
Он читал его десять раз.
Сжигал.
Но на следующий день просил ручку и бумагу. Начал писать.
Не ей. Себе.
Теперь - он живёт.
Пока.
В тени.
Медленно.
Учится молчать. Не хватать. Не ломать.
> Лалиса не простила.
Но он - начал прощать себя.
---
Прошло 3 года:
Город больше не гремел её именем.
Имя Лалисы теперь знали не как жертву или разоблачительницу,
а как автора тихих эссе.
Её тексты публиковались в журнале под псевдонимом.
О боли. О выживании.
О свободе - ценой выжженного сердца.
Она больше не искала. Не проверяла.
Просто жила.
Снимала квартиру на окраине. Выгуливала собаку. Писала ночью.
---
Кафе было случайным.
Маленькое, почти пустое.
С ароматом корицы и джаза в динамиках.
Она вошла в него, потому что устала.
Села у окна.
Сделала заказ.
И в этот момент...
он вошёл.
---
Выглядел по-другому.
Без привычной осанки.
Без ярости в плечах.
Просто мужчина.
В пальто. С книгой под мышкой. С волосами длиннее, чем раньше.
Он заметил её не сразу.
Но когда поднял взгляд...
их глаза встретились.
Мир остановился.
Не было музыки.
Не было слов.
Он застыл. Она - тоже.
Потом медленно опустила взгляд.
Сделала глоток кофе.
Он сел за соседний стол.
---
Молчали.
Не нужно было говорить.
Она - простила.
Он - принял.
И только в какой-то момент он взглянул на неё -
почти с улыбкой.
И прошептал:
- Ты всё ещё горишь.
А она кивнула.
И тихо, почти не открывая губ:
- Но уже не для тебя.
---
Он ушёл первым.
Без прощания.
Без драмы.
Просто вышел -
и растворился в весеннем воздухе.
---
И это был конец.
Тихий. Горький. Свободный.
И - их лучший.
Конец.