часть 12: Война
Тёмная пещера, в которой заключался союз между Обито и Кабуто.
Обито (серьёзный, в маске) стоял с Ярой позади, чуть в тени. Кабуто завершал демонстрацию своей силы, показывая десятки саркофагов с воскрешёнными шиноби. Воздух был тяжёлый от чакры смерти.
Из одного из открытых саркофагов вышел Дейдара. Его глаза метнулись по пещере — он знал, что умер. Но он чувствовал… странную чакру. Тепло. Яра.
— ...Яра… — прошептал он, увидев её силуэт.
Яра стояла чуть в стороне, её руки легли на заметно округлившийся живот. Сердце заколотилось сильнее.
Он жив. Пусть и не так, как раньше.
Сасори, стоявший рядом с Дейдарой, заметил, как тот замер и нахмурился:
— Что, почувствовал что-то? Или это опять твои «искусства»?
Но Дейдара не ответил. Он сделал шаг вперёд, лицо у него дрожало — не от ярости, а от эмоций, которые едва сдерживал.
— Ты… ты правда здесь… — выдохнул он и подошёл ближе. Его взгляд упал на живот Яры. — Это…кто...он или она?
Яра кивнула, сжав пальцы на животе.
— Дей... Это дочь.. Это наша милая дочь!..
Он почти коснулся её, но остановился. Тело было чужим — не живое, но глаза... глаза были теми же.
— Прости, что заставил тебя плакать… — прошептал он и, не сдержавшись, аккуратно обнял её, будто боялся раздавить.
Обито нахмурился в стороне. Он молчал, но видел, как живые чувства Яры рушат границу между смертью и жизнью.
Кабуто с интересом наблюдал:
— Любопытно. Даже после смерти эмоции сильнее моей техники. Очень... по-человечески.
Сасори тихо произнёс, с ноткой раздражения:
— Не забывайся, Дейдара. Ты сейчас инструмент. Все мы — марионетки.
— Заткнись, Сасори! — рыкнул Дейдара. — Даже если я марионетка — у меня осталась душа! И она с ней!
Яра подняла голову и мягко улыбнулась Дейдаре.
— Я знаю, что скоро ты снова уйдёшь… но я хотела, чтобы ты знал: ты останешься в нашем ребёнке навсегда. А я буду жить ради него. Ради нас.
Обито отвернулся. Это был момент, в который вмешиваться было бы кощунством даже для него.
Глиненая птица мягко приземлилась, и Яра, стоя рядом с Дейдарой и Сосори, ощутила тяжесть в груди — её живот уже заметно округлился. Она осторожно коснулась его, словно оберегая новую жизнь.
Вокруг начали появляться фигуры — ожившие с помощью Эдо Тенсей: Итачи, Нагато, Каказу и другие, кто пал в боях. Эти души были пленниками Кабуто и Обито, под их контролем.
Яра с горечью смотрела на них. Это были её бывшие товарищи, но теперь — лишь инструменты в руках врага.
Дейдара тихо сказал:
— Это не настоящая жизнь, Яра. Но мы можем использовать это, чтобы положить конец войне.
Сосори добавил, внимательно наблюдая:
— Кабуто превратил их в пешек, но мы не должны забывать — это наши братья по оружию.
Яра глубоко вздохнула и про себя пообещала:
«Я защищу эту новую жизнь. И сделаю всё, чтобы остановить эту безумную войну.»
Она взглянула на воскресших с новой решимостью — война не окончена, и впереди ещё много сражений.
Когда битва подходила к апогею, на поле боя Дейдара начал медленно растворяться в воздухе — последствия его смертельной раны и исчерпания жизненной силы. Перед тем как исчезнуть совсем, он крепко обнял Яру, прошептав ей на ухо:
— Я счастлив… что у меня будет дочь. Береги её.
Яра почувствовала, как слёзы текут по щекам, но не было времени плакать — война продолжалась, и ей предстояло сделать невозможное.
Ночью, в логове, у Яры начались роды. Боль была сильной, но воля и решимость — ещё сильнее.
Обито, серьёзный и сосредоточенный, помогал ей:
— Дыши ровно, Яра. Ты сильнее, чем думаешь. Всё будет хорошо.
Она сжимала его руку, стараясь не потерять сознание. Его голос был единственным якорем в этом хаосе боли и страха.
Сквозь ночь и мучения родилась девочка — новая надежда в этом мрачном мире.
Обито тихо улыбнулся и сказал:
— Ты молодец, Яра. Теперь у тебя есть дочь.
Яра, крепко держа малышку, почувствовала, что теперь её жизнь изменилась навсегда. Война шла, но теперь у неё была самая сильная причина бороться — её дочь.
/4мвш/
Яра стояла одна на поле боя, её короткие волосы развевались под порывами ветра. На лбу — повязка с перечёркнутым символом Конохи. Взгляд был холодным и решительным.
Вдалеке, сквозь дым и пыль, Яра увидела фигуру — Хирузена Сарутоби, её деда. Сердце ёкнуло, и она сделала шаг вперёд.
Он подошёл, неся на себе груз всей войны. Его глаза встретились с её, полные боли и гордости.
— Яра, — тихо сказал Хирузен, — несмотря ни на что, ты часть этого мира. Не забывай, кто ты есть.
Она чуть дрогнула, выпустила слезу, которая смешалась с пылью и кровью вокруг.
— Я не забуду, — ответила Яра. — Но сегодня мы должны сражаться, чтобы защитить тех, кого любим.
Война гремела вокруг, но в этот момент между дедом и внучкой царила тишина — тишина надежды и памяти.
Поле боя горело, вокруг сражались лучшие шиноби. Взрывы и крики эхом разносились по небу. Но среди этого хаоса Яра была одна — её взгляд был остекленевшим, полным решимости.
Пока все силы сосредоточены на Мадаре, она бросилась навстречу Обито. Его глаза горели холодным огнём, маска скрывала лицо, но Яра знала — внутри всё ещё тот человек, которого она когда-то знала.
— Обито! — крикнула она, задерживая его рукой. — Это не путь! Прекрати это безумие!
Он оттолкнул её, но голос Яры проник глубже, чем могла предположить сама:
— Мы можем остановить войну иначе! Не надо разрушать всё ради своих идей!
Обито замер на мгновение, в глазах мелькнула тень сомнения.
— Ты слишком наивна, Яра. Этот мир нельзя спасти по-другому.
Она сжала кулаки, сердце рвалось от боли и отчаяния.
— Может, и так... Но я не сдамся. Пока дышу — буду бороться за мир, где не будет войны.
Обито взглянул на неё дольше, чем ожидала Яра.
— Твоя решимость... удивляет. Но это не изменит судьбу.
С этими словами он шагнул вперёд, готовясь к следующему шагу в войне. Яра осталась стоять, зная, что её борьба только начинается.
Пыль застилала небо, поле боя дрожало от ударов. Яра из последних сил боролась — техника за техникой, прыжок за прыжком. Её тело уже не слушалось, но дух оставался стойким. Рядом вспыхивали взрывы, звенело оружие, но она продолжала сражаться, бросаясь на помощь раненым, прикрывая союзников, вставая между врагом и надеждой.
— Обито! — снова крикнула она сквозь шум битвы, — Ты всё ещё можешь остановиться!
Он стоял напротив, лицо серьёзное, взгляд тяжёлый. Он собирался ответить, но в этот миг:
БАЦ.
Раздался свист, и остро заточенный железный шест с оглушающей скоростью пронзил Яру насквозь, вонзившись между рёбер. Она резко вскинула глаза, шагнула назад, с губ сорвался хрип, а затем — алая капля крови скатилась по подбородку.
Обито мгновенно оказался рядом. Его руки подхватили её, когда она уже теряла равновесие.
— Яра?! — голос его дрожал. — Яра, держись, слышишь?! Не смей… не сейчас!
Она приподняла голову, слабая улыбка мелькнула на губах.
— …Я говорила тебе… — прошептала она, с трудом переводя дыхание. — Война… не выход… для новой жизни…
— Не говори так, — прохрипел Обито, стиснув зубы. — Мы ещё можем… я найду способ…
— Обито… — взгляд её стал мягче, спокойнее. — Ты ведь… хотел мира. Просто... забудь о мести… пожалуйста…
В этот момент её глаза переместились на Саске, стоявшего вдалеке, кровь стекала по его щеке, но он замер, поймав её взгляд.
Яра еле заметно кивнула, словно отдавая свою последнюю просьбу:
— Позаботься… о ней…
И всё. Последний выдох. Последний стук сердца. Руки безвольно опустились, её тело стало тяжёлым.
Обито застыл. Тишина в его голове разорвала всё.
— …Яра…
Где-то позади засмеялся Мадара.
— Слабость, Обито. Ты снова испытываешь боль? Удивительно, что тебя ещё это волнует.
Но Обито не слушал. Он держал Яру крепко, как будто, если не отпустит, она не уйдёт. Не сейчас. Не навсегда.
Саске стоял неподвижно. Слова Яры, её взгляд, её последний кивок — всё пронзило его, как тысяча игл. Он сжал кулаки, ногти впились в ладони до крови. В груди пульсировала ярость, боль и… чувство вины. Он не успел. Не спас.
Он подошёл к Обито, медленно, тяжело. Посмотрел на безжизненное лицо Яры, её побелевшие губы, прикрытые ресницы. Слишком тихая. Слишком неподвижная.
— …Она просила… — выдохнул он. — …чтобы я позаботился о её дочери.
Обито не поднял головы. Он всё ещё держал Яру на руках, как будто боялся, что если передаст её кому-то — это станет окончательным. Необратимым.
— Я сдержу это, — тихо добавил Саске. — Даже если мир разрушится снова. Я сохраню то, что она оставила.
Он встал перед Обито и посмотрел прямо в его глаза.
— Ты знал, что она хочет остановить это. Так сделай хоть что-то правильно. Не дай её смерти быть напрасной.
Обито молчал, но его лицо исказилось. Он медленно закрыл глаза Яре, провёл рукой по её волосам и прошептал:
— Прости меня… Яра.
Только тогда он позволил Саске забрать её тело.
Сквозь поле битвы, сквозь кровь, пыль и огонь, Саске нёс Яру — с той же осторожностью, как когда-то её носил Асума на руках, как память о прошлом, как обещание будущему.
Никто не посмел преградить путь.
Саске выкопал землю и положил в неё Яру, и рядом с ней растений плащь Акацуки и маску анбу а так же положил ей руки её повязку.
Саске стоял над могилой Яры. Ветер трепал его плащ, сжимал свежие цветы в руке. Он положил их аккуратно на камень, рядом с маской АНБУ. Тишина казалась оглушающей после хаоса войны.
Он опустился на колени, посмотрел на надпись, выбитую на сером камне:
«Та, что принесла свет из тьмы.»
И только тогда внутри что-то сломалось.
— Ты… была для нас всех как старшая сестра, — прошептал он. — Даже если прятала это за холодной маской. Ты первая, кто понял мою боль. Первая, кто не осудил. Кто просто был рядом.
Он вспомнил, как Яра заботилась о них, ещё когда они были совсем юными. Как поправляла ему плащ перед миссией. Как ругалась, когда он уходил без еды. Как однажды, тихо, оставила на его подоконнике записку: «Ты не один. Не забывай.»
— Ты спасла нас всех… по-своему. Даже если мы не сразу это поняли.
Его голос дрогнул. Он сжал кулак и прижал его к сердцу.
— Я сдержу слово. Твоя дочь вырастет. Она будет знать, кем была её мать. Не убийцей. Не беглой ниндзя. А тем, кем ты была на самом деле — нашей сестрой. Светом.
Он встал. Последний взгляд на камень, лёгкий кивок — как прощание. И он ушёл, не оборачиваясь, унося с собой боль, воспоминания и данное обещание.