Яра Сарутоби: красные нити судьбы

Она бежала три дня.

Без сна, без остановок, без еды. Только холодный воздух леса и гул крови в висках. Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставало то помещение, тот склад, тот кинжал на полу. Всё было рассчитано идеально. Каждый шаг. Каждый след.

Меня не просто подставили. Меня списали.

Но у деревни были глаза повсюду. И когда она приблизилась к южной границе Конохи, она почувствовала: её нашли.

---

В лесу раздался первый свист — сюрикены, летящие в обе стороны, словно градины. Яра отразила часть, ушла в сторону, и тут же — лоб в лоб с Майто Гаем. Его кулак вспорол воздух рядом с её лицом, и она едва не потеряла равновесие.

С другой стороны — Асума.

— Яра, стой! — крикнул он. — Не усложняй!

— Ты правда думаешь, что я могла… — начала она, но голос Какаши перебил:

— Это неважно. Нам приказано доставить тебя.

Четыре джонина. Каждый — гроза на поле боя.
Майто Гай — непоколебимая сила.
Куренай — с иллюзиями, что ломают разум.
Какаши — с хладнокровием, которое даже её пугало.
Асума — её дядя. Словно последний мост с прошлым.

Они не нападали сразу. Дали шанс. Один.

Яра не сдалась. Она пыталась уйти — но уже не ради себя. Ради правды. Ради того, чтобы хоть кто-то начал сомневаться. Но в конце концов… она была измотана. И одна.

Какаши резко появился за спиной, и через миг — удар. Не смертельный. Но точный.

Яра рухнула на колени. Руки схватили и связали. Лицо Куренай вспыхнуло на секунду болью — и исчезло. Гай только молча покачал головой. Асума не мог смотреть ей в глаза.

---

Её ввели в зал Совета.

На троне — Цунаде, уже ставшая Пятой Хокагэ. По бокам — советники, кланы, старшие шиноби. И Данзо. Как всегда в тени. Как всегда — молчащий, наблюдающий.

Яру поставили на колени в центре. Руки — связаны за спиной. Голова опущена. Маска сорвана.

— Яра Сарутоби, — громко произнесла Цунаде. — Ты обвиняешься в убийстве советника деревни, тайном сговоре с внешними силами и предательстве Конохи.

— Имеются улики, — добавил кто-то с трибуны. — Подпись. Свидетели. Служебное оружие.

— Ты что-то скажешь в своё оправдание? — спросила Цунаде.

Яра подняла взгляд. Глаза — холодные, но не пустые. Просто израненные.

— Я бы не стала оправдываться. Ни перед вами. Ни перед ним, — она посмотрела в сторону Данзо. — Потому что оправдываться нужно, когда есть шанс, что тебя услышат.

Данзо даже не дрогнул. Только чуть склонил голову.

Цунаде вглядывалась в неё долго. Потом тихо сказала:

— До завершения расследования — заключение под охраной.
И, если вина подтвердится, — изгнание или казнь.

Яра не дрогнула.

Им легче поверить в чудовище, чем в предательство изнутри, — подумала она.
А мне… остаётся ждать. Или вырваться.

Яру вели по улицам Конохи, словно преступницу без права на оправдание. Руки были крепко связаны за спиной, ноги — уставшие, а сердце — разбитое. Взгляды жителей деревни проходили мимо — холодные, осуждающие, полные страха и неприязни.

Она была не внучкой Хокагэ. Она стала монстром. Убийцей.

По дороге, когда караван приблизился к центральной площади, вдруг из толпы вырвался голос — хриплый и полный отчаяния.

— Нет! Не уводите Нии-чан! — закричал мальчик, рвущийся сквозь людей. Это был Конохомару. — Она... Она не могла так сделать! Она всегда была доброй и помогала всем!

Яра подняла на него взгляд — слёзы застилали глаза мальчика, и в их глубине отражалась та Яра, что уже казалась потерянной для всех.

Но Асума быстро подошёл и мягко, но решительно схватил Конохомару за плечи.

— Отпусти, малыш, — сказал он строго, — это не время. Пожалей её, но сейчас ей нужна тишина.

Конохомару вырывался из рук дяди, пытаясь прорваться сквозь толпу.

— Она не убийца! Не верьте им! — его голос дрожал, но был полон решимости.

Какаши и Майто Гай шагали по обе стороны Яры, удерживая её и не давая возможности хоть на мгновение сбежать.

— Мы идём, — сказал Какаши тихо, но твёрдо.

Толпа сгущалась, шепоты становились громче, а взгляды — всё более осуждающими.

Яра шла молча, не пытаясь что-либо объяснить. Она знала — сейчас слово не спасёт её.

Путь позора, — думала она, — но ещё не конец.

Наруто, Сакура и Саске поспешили к дому Хокагэ, полный решимости защитить Яру — молодую девушку, обвинённую в предательстве. Их лица светились тревогой и верой в невиновность подруги.

Однако, войдя в зал, они увидели Цунаде, которая спокойно принимала отчёты.

— Хокагэ! — начал Наруто, — вы не можете просто так поверить этим обвинениям! Яра — добрая, заботливая, ей всего шестнадцать! Она не могла совершить такого!

— Она всегда помогала людям, — добавила Сакура, — и никогда не проявляла агрессии.

— Мы верим, что за этим стоит заговор, — тихо сказал Саске. — Пожалуйста, дайте нам шанс доказать её невиновность.

Цунаде подняла взгляд, её глаза были твёрдыми и непреклонными.

— Я понимаю ваши чувства, — сказала она, — но это не просто слухи или пустые слова. Данзо предоставил мне все улики — документы, свидетельства, доказательства, которые подтверждают вину Яры.

Она сделала паузу, смотря прямо на троих.

— Я не могу позволить личным симпатиям влиять на судьбу деревни. Решение принято. Яра будет держаться под стражей до окончания расследования.

— Но, Хокагэ... — начал Наруто, но Цунаде перебила его.

— Я сочувствую вам, но сейчас важнее безопасность всей деревни. Вы должны понять — иногда правда бывает горькой.

Трое друзей опустили головы, но в их глазах горел огонь решимости. Они знали: если деревня поверит в ложь, им придётся самим найти настоящего виновного.

Яра сидела на холодном каменном полу тюремной камеры. Её лицо было бесстрастным, словно в ней давно не осталось ни боли, ни надежды. Она была молчаливой тенью самой себя — холодной и отстранённой.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась. В проёме появился Данзо Шимура, его жёсткий взгляд пронзил комнату, а за спиной стояли несколько подручных — их лица не выражали ни капли сострадания.

— Ты сидишь здесь, словно ничего не происходит, — произнёс Данзо, приближаясь к ней. — Но знай — никто никогда не узнает правды. Ни деревня, ни те, кто тебя любит.

Он сделал паузу, и холодная улыбка скользнула по его губам.

— Твои дни сочтены, Яра Сарутоби. Очень скоро всё закончится.

Яра подняла на него глаза, без тени страха или жалости.

— Пусть попробуют, — тихо ответила она. — Истина всегда найдёт путь, даже если вы пытаетесь её спрятать.

Данзо лишь хмыкнул и, повернувшись, вышел из камеры, оставляя её в мраке и тишине.

Прошло несколько часов после ухода Данзо. Тишина тюрьмы была гнетущей и холодной, когда дверь камеры вновь открылась. На пороге появилась женщина — старшая, с суровыми чертами лица, но в её глазах скрывалась глубокая усталость и горечь.

Это была Бивако — жена Хирузена Сарутоби и бабушка Яры.

Она шагнула внутрь, её голос прозвучал тихо, но холодно:

— Яра… ты больше не часть семьи Сарутоби.

Яра подняла голову, встретив взгляд женщины.

— За то, что ты сделала — за этот позор, — продолжила Бивако, — ты опозорила не только себя, но и весь наш клан.

— Я не совершала того, в чём меня обвиняют, — спокойно ответила Яра. — Но если моя невиновность — это позор, значит, правда уже никому не нужна.

Бивако отвернулась, сжав губы.

— В нашем клане такое не прощают. Ты вычеркнута.

С этими словами она вышла, оставив Яру одну в холодной тени стены.

Яра вновь осталась наедине с тишиной и раздумьями — но внутри неё не погасла искра сопротивления.

Меня можно вычеркнуть из семьи, — думала она, — но не из самой себя.

Прошел месяц с тех пор, как Яра оказалась в тюрьме. Сегодня она вновь стояла перед Советом Конохи — непреклонным и суровым, словно сама судьба собралась судить её.

В зале собралась вся семья Сарутоби: Бивако — её бабушка, строгая и непреклонная; Асума — её дядя, мужественный и уважаемый шиноби; родители Яры и Конохомару — опытные анбу, ветераны элитного подразделения, выполнявшего секретные миссии.

Цунаде, теперь уже полностью исполняющая обязанности Хокагэ, поднялась и с тяжёлой, но решительной интонацией произнесла:

— Яра Сарутоби будет изгнана из деревни навсегда.

В этот момент Данзо резко воскликнул, прерывая тишину:

— Лучше убить её. Это чудовище! Рано или поздно она вернется, чтобы уничтожить всех нас!

Все замерли от его слов, и тогда Цунаде спокойно, но твёрдо ответила:

— Это единственная просьба Бивако-сан и всей её семьи.

Она посмотрела на Яру, чей взгляд был устремлён в пол, пытаясь сдержать бурю чувств.

— Отныне ты не Сарутоби, — сказала Цунаде, — и не имеешь права носить эту фамилию.

На её лице на мгновение вспыхнула эмоция — шок, пронзительный и острый, словно остриё меча.

Зал окутала тишина.

Яра стояла, словно сама судьба отняла у неё всё, что когда-то значило дом и семью.

После слов Цунаде в зале повисла тяжелая тишина. Яра стояла на коленях, всё ещё молча, но в её глазах больше не было пустоты. Они были полны холодного света, как сталь перед ударом.

Она медленно подняла голову и устремила взгляд прямо на Данзо.

— Наслаждайся своей ничтожной жизнью, Данзо, — произнесла она ровно, но с ледяной угрозой. — Ведь скоро она закончится.

Слова прозвучали как приговор, без крика, без ярости — только спокойная уверенность в том, что правда всё равно настигнет зло.

Затем она обернулась и посмотрела на свою семью — на Бивако, Асуму, родителей, Конохомару. Никто из них не встретил её взгляд. Даже Конохомару стоял с опущенной головой, стиснув кулаки.

Яра медленно опустилась в глубокий, низкий поклон. Он был исполнен не покорности — а прощания. Последнего, тяжёлого.

В ту же секунду рядом с ней появились двое анбу. Без слов они взяли её под руки и повели прочь из зала.

Тяжёлые двери Совета закрылись за её спиной.
Она больше не принадлежала ни клану, ни деревне.
Впереди был только путь за Ворота Конохи.