Кажется, на меня объявили охоту.
Ей стали сниться кошмары. Не одновременно, через раз. Чаще всего, когда никого нет рядом, и от этого вдвойне хуже. Казалось, что может напугать ту, которая пугает тысячи людей?
Девчонка сидит на холодных ступеньках ветхой лестницы, смотрит в никуда. Курит уже третью сигарету подряд и не может остановится, не может осознать. Очередной ужастик. Темный, страшный и пугающий. От таких мурашки рядком бегут по спине. Словно она до сих пор в Аркхэме. Хотя, все именно из-за этой лечебницы. Они не помогают людям, они кидают их в черную бездну.
Входная дверь скрипит еле слышно, но Харли, как кошка, чует, что хозяин вернулся. Поднимает свои стеклянные светло-голубые глаза на мужчину, пытается выдавить улыбку, но губы дрожат, поджимаются в тонкие трубочки. Она не может произнести ни слова, пытается, но голос словно пропал. А потому глупышка просто пялится на темный силуэт и плачет. Тихонько всхлипывает, прижимает ноги к груди, обхватывает их хрупкими ручонками.
Джокер насвистывает под нос детскую песенку, снимает пальто, бросает его в сторону. Не сразу замечает рыдающую подружку.
– Хэй, тыковка, ты опять посмотрела какую-то мелодраму? – усмехается клоун, но услышав вместо этого очередной всхлип, меняется в лице. Хмурит брови, кусает губы. Ненавидит, когда она плачет. Ему хочется прижать ее к стене и душить, душить, пока та не поймет, что совершила ошибку.
– Что? – сухо бросает он, усаживается рядом, изучает юную особу. Квинн отвечает не сразу, утирает слезы ладонями, медленно поднимает голову вверх.
По ее щекам размазалась тушь, губы не перестают кровоточить. От одного вида становится не по себе. Но Джокеру плевать на красоту, главное узнать, по какой причине она собралась его бесить.
– Кошмар, – выдает тихо, руки трясутся, – Мне приснился Аркхэм... Опять.
Девчонку передергивает от одних воспоминаний об этой лечебнице. От вида санитаров, врачей. Удивляется, как она могла быть одним из таких чудовищ?
– Ты же знаешь, черт возьми, что это просто сон, вишенка, – как можно мягче отвечает безумец, прижимает преступницу к себе, целует в макушку. Ему тошно, его выворачивает наизнанку. Но это необходимо для нее. Поддержка. Дерьмовое слово, но нужное.
Харли кивает, тяжело вздыхает, обвивает такую же белую шею руками. С ним голубоглазка в безопасности. В защите от других монстров.
Джокер скрипит зубами, поднимается на ноги, подхватывает блондинку руками, несет обратно в спальню. К черту, думает, ей реально плохо. Можно и потерпеть. Хотя бы сейчас.
Девчонка тихо сопит, подложив руки под голову. Впервые за долгое время она может спокойно выспаться, с романтическими снами и без психбольницы. Джокер просыпается раньше, пялится на нее долго, пытается сосредоточить зрение после долгой спячки. Голубоглазка выглядит беззащитным ребенком, пережившим огромный кошмар.
" Хотя, так и есть", – думает. "Маленькая дурочка".
Клоун усмехается от собственных мыслей, тянет никотин в легкие, выпускает наружу. Вспоминает Квинн в Аркхэме, как психиатра, глупую наивную девчонку, затем вспоминает ее, как пациента, уставшую безмозглую преступницу. До сих пор холодок по коже проходит, вспоминая ее взгляд в тот момент.
Харли переворачивается на другой бок, кладет голову на грудь возлюбленного, дышит спокойно и тихонько бормочет:
– Доброе утро, пирожок.
Безумец ничего не отвечает, лишь сильнее сжимает сигарету между зубов, тянет больше дыма, выпускает еще больше. Ненавидит ее за то, что изменила его, хотя он не менялся с тех пор, как стал Джокером. Ненавидит ее за то, что он не может всякий раз дать ей хорошую затрещену. И это настолько бесит, что хочется бится головой об стену весь день.
– Завтрак, – шипит, тушит сигарету о белый живот помощницы.
Блондинка подскакивает на месте, глаза широко распахнуты, а свежий ожог неприятно щиплет. Ничего не произносит, только смотрит на Джея, хмурит брови и выходит прочь. Так ей и надо, пустышке.
Квинн крутится у плиты, тихонько напевает свою любимую песню, переворачивает тосты и зажареный бекон. Да, хозяйка из нее не лучшая, но зато с любовью же. А это самое главное. Наверное...
Джокер спускается на кухню, разминает затекшую шею и кисти, подходит к девчонке сзади. Сжимает пальцы на ребрах Квинн. Голубоглазка вскрикивает, но не от боли, от неожиданности. Останутся синяки, хотя, кого это волнует?
– Джей, завтрак почти готов....
Клоун поднимает руки в знак поражения, смеется, усаживается за другую часть стола. Светловолоска улыбается, ставит две тарелки на разные края, усаживается на свою сторону.
– Что они с тобой делали? – без смущения спрашивает Джокер, пережевывает завтрак.
Квинн округляет глаза, кашляет, запивает все водой.
– Что?
– Я спросил, что они с тобой делали, тыковка, – спокойно повторяет клоун, подняв свои темные глаза на девушку и мило улыбнувшись. Ничего хорошего это не предвещает. Харли водит вилкой по тарелке, собирает овощи в одну кучку.
– Каждый день по сеансу шокотерапии, – начинает совсем тихо, видно, что она не хочет говорить, но продолжает, – Два сеанса с психиатром, мистером Блумфилдом и... – замолкает.
– И? Что дальше? – настаивает Джей, делает глоток крепко кофе.
– Они вводили мне что-то, – от этих слов появляются слезы на глазах, – Я...Я не знаю что, пирожок, санитары не говорили мне, но от этих препаратов мне хотелось спать, мышцы сковывало и становилось трудно дышать...
Джокер тут же убирает кружку ото рта, удивленно смотрит на блондинку.
– Почему не сказала раньше? – грубо спрашивает безумец.
Харли качает головой, надувает ярко-красные губы, ничего не отвечает, пожимает плечами.
– Я задал вопрос, Харл, будь добра ответить, – раздраженно бросает Джей, залпом опустощая кружку с горячим напитком.
– Не хотела, – признается девушка, пялится на что-то, морщит лоб.
– На что уставилась?
Голубоглазка кивает на телевизор, кусает кровавые губы.
– Кажется, на меня назначили... Охоту? – усмехается Квинн, но не радостно, как-то грустно.
– Твою мать, тыковка, – Джокер медленно поворачивается к подружке, – Тебе надо сваливать. Прямо сейчас. Куда угодно, к кому угодно, но тебе нельзя оставаться здесь.
– Что? Это еще почему, сладкий?
– Нас сдали, дурочка, – громко произносит Джей, шумно встает из-за стола, берет блондинку под руки.
– Ну же! Иди собирать вещи.
Харли не двигается с места, переваривает информацию. Неужели, это все происходит прямо здесь и сейчас?
– Немедленно! – рычит Джокер.
Квинн спешно собирает рюкзак, упаковывает немногую одежду и всякие безделушки. У нее нет настроения, на душе херовое чувство одиночества, а все из-за каких-то умников, черт возьми.
– Джей, я готова, – хрипло зовет блондинка, волочит за собой чемодан, взгромождает рюкзак на плечи. Спускается по лестнице, откладывает вещи в сторону и запрыгивает на возлюбленного.
– А ты? – плачет, – Что будет с тобой?
Джокер улыбается, гладит девчонку по волосам, в последний раз смотрит в ее завораживающие глазенки.
– Переживу как-нибудь, знаешь ли, – отвечает клоун, крепче прижав подружку к себе, – Мы еще увидимся, детка, обещаю, не скоро, но увидимся, – шепчет безумец, отпускает себе это действие.
Клоун складывает вещи Квинн в машину, громко захлопывает багажник, в последний раз позволяет голубоглазке его обнять.
– Ну все, все, хватит, – бормочет Джокер, усаживает девчонку в машину. – Мне будет не хватать твоих тостов, – смеется злодей, махает Харли рукой в знак прощания, после чего машина трогается с места...