Глава 23
В лесу Леона с Браном невольно оказались загнаны в ловушку. Леона железной хваткой вцепилась в плечо Брана. Глаза предательски ничего не видели. Раздающиеся над головой гневные взмахи крыльев черных воронов выдавали их присутствие. Было ощущение, что они создали кольцо в небе, бесперебойно кружа вокруг Леоны и Брана.
В абсолютной темноте горели лишь глаза, наблюдающие из-за кустов за происходящим напротив. Что-то стало выползать, неумолимо приближаясь к Брану. Леона, спрятавшаяся за спиной Брана, готова была забыть обо всем на свете и отдать парня на растерзание чему бы то ни было, лишь бы поскорее вновь очутиться в безопасности. Она невольно подтолкнула его вперед. Глаза силуэта погасли. Вороны тотчас остановились, будто повиснув в воздухе.
По растрескавшейся земле величественно ползла тень. Чувство неминуемой победы переполняло ее нутро. В тот момент она была почти что живой. Леона, выглянув из-за спины Брана, приметила надвигающуюся «губительницу» и громко закричала от страха. В темноте всякие уродливые искаженные миражи, что рождало тревожное воображение, представали взору. Чем сильнее она кричала, тем быстрее приближалась тень. Леона нервно взлохмачивала песочные волосы, будто стараясь в них зарыться и стать невидимой.
Сквозь голые ветви деревьев сзади бесшумно подошла высокая девушка и, одновременно ударив Леону и Брана в области сонной артерии палками, обездвижила их. В миг они бессознательно свалились на землю с неимоверным грохотом.
Тень практически настигла их, торжественно протянув безобразные конечности к жертвам и пытаясь вытащить «пищу». Девушка, встав перед тенью, вынула из кармана ветровки таро и, хаотично перебрав карты, бросила на землю пару - склонившегося отшельника, державшего горящий фонарь и трость, и окруженное крылатыми сфинксами огненное колесо фортуны, парящее меж облаками потусторонних миров. Тень, не успевшая восполнить силы, скривилась от боли, распадаясь на части. Словно под воздействием каких-то невидимых стихий тень то увеличивалась, то уменьшалась. Беспощадно тень разрывало изнутри, пока каждая теневая частица не провались под землю.
— Ты ничего не сможешь сделать, пока не воссоединишься с потомком Умбры. Пока ты слишком слаба, — облегченно выдохнула девушка.
Встав над Браном и Леоной, она наклонилась проверить их состояние. Убедившись, что повреждений не было, девушка продолжила ночную пробежку по территории.
***
Ночной час все никак не отступал. Прикосновения ночи обесцвечивали округу. Слабый ветер поднимал пыль в воздух. На берегу голубым пламенем горел костер. Синий дым тянулся вверх, простилая небесную дорогу в невидимую высь.
Норма внимательно всматривалась в вспыхивающий огонь. В ее ореховых глазах бушевала нестерпимая тоска. Срываясь на надрывный плач, Норма истерически смеялась. В ней не было ни веры в будущее, ни надежды. Она была пустым ослепшим сосудом. В голове безжалостно всплывали картины прошлого. Тот злой смех детей она не забывала никогда. И лишь придуманный ею герой был для нее светлым воспоминанием. Верила она в одно - что это лично ее герой, который спас ее не случайно, а от испытываемых чувств.
Норма схватила нарисованные портреты и поочередно бросила их в огонь. Сперва она сожгла «Паулу», вслед за ней сгорела «Лизабет», напоследок осталась «Скай». Последний портрет она сжигала с особой ненавистью. На лице Нормы читалось безумное ликование. Она вытянула из кармана телефон и, взглянув на открытое фото спящего Абраахама, нежно погладила экран костлявыми пальцами, странно улыбаясь.
Из-за деревьев свидетель с жалостью смотрел на Норму, считая, что все это неправильно. Покачав грустно головой, свидетель не стал выходить из тени. Норма так и просидела у костра, торжественно глядя на испепелённые портреты. Норма и не заметила, как рассвело.
***
Утро вторника началось с поднявшегося сильного порывистого ветра. В полном блеске взошло солнце и осветило зловещую мглу. Наступил ясный рассвет, символизирующий временную победу света над тьмой. В подвале с тяжелой бутарой распахнулась железная дверь. Обессиленная Приссцилла так и не смогла сомкнуть глаз. В помещение суровой походкой проследовала Максимилла, смерив внучку ненавидящим взглядом.
— Надеюсь, ты усвоила урок? — насупив брови, строго бросила Максимилла.
— Обещаю, бабушка, такого больше не повторится, — не поднимая глаз, бормотала Приссцилла.
От напряжения и страха голос Приссциллы сильно дрожал.
— Выметайся! Нет сил тебя видеть! — рассвирепела Максимилла, вновь схватив злополучную палку и разъяренно ударив по стене. — Хватит с меня твоих ошибок, непутевая! Твоих родителей не пожалела! Что, думаешь, тебя пожалею? Теперь за тобой следить будет Лизабет. Наказания тоже она выбирать будет.
— Бабушка... — Приссцилла, придерживая болящую спину, с трудом встала.
— Немедленно! — со злостью прокричала Максимилла, указывая на дверь.
Бросив испуганный взгляд на бабушку, Приссцилла не стала препираться и, что есть мочи, понеслась на улицу, не взирая на режущую боль. Утро встречало Приссциллу солнечными объятиями. Слабый бриз так и навевал запах долгожданной свободы. Белокурые локоны, достигающие плеч, развевались на ветру, закручиваясь в ангельские кудряшки. Глаза резало от яркого солнца, казалось, они уже отвыкли воспринимать свет, находясь в темном подвале. Приссцилла, словно приговоренная, очень медленно шла домой. Спешить было некуда, не к кому. Ощущение мнимой свободы ужасно душило. Но эти оковы были для Приссциллы уже чем-то привычным. Из раза в раз повторялось одно и то же. Она знала, что вчерашняя ночь - только начало. Но она готова была смириться с этим и нести груз всех последствий, лишь бы не расстраивать единственного близкого на свете человека. Приссцилла приземлилась на ближайшую скамью, чтобы собраться с мыслями.
«Молчать. Теперь только молчать», — вихрем проносился рой беспокойных мыслей в голове Холидей.