- Глава 8 -
Спускаюсь вниз, прислушиваясь к мужскому смеху на кухне, и зло сцепляю зубы. Меня чертовски раздражает это. Причин нет, но всё же, происходящее в моём разуме не подчиняется ничему, кроме, вмиг образовавшегося желания орать, словно безумцу. И это так не похоже на меня.
— Не понял, неужели, рабочий день завершён? — Холодно интересуясь, вхожу в столовую, где Джесс удивлённо замирает с упаковкой молока, а ребята сидят за столом, нагло завтракая и улыбаясь мне.
— Хм, нет, босс, он только начинается. Пошли, парни, доедим на улице, — отзывается один из них и подхватывает тарелку с хлопьями.
С ледяной яростью осматриваю каждого полураздетого мужчину, проходящего мимо меня. Они специально так выглядят, чтобы ещё больше показать мне, что пора снова вспомнить о своём теле.
— Спасибо, детка, — один из них подскакивает к Джесс и смачно целует её в щёку.
— «Спасибо» ещё отработаешь, — смеясь, она подмигивает наглецу, быстро сбежавшему из кухни под моим пристальным взглядом.
— Настроение плохое? — Спокойно спрашивает девушка, собирая со стола крошки.
— Меня ещё не будили ледяной водой и...что за чёрт? Почему ты их кормишь? Они работают на тебя, и не должны даже быть здесь, в доме. — Рыча, подхожу к ней, а она смеётся и включает воду в раковине, чтобы ополоснуть тряпочку.
— Странный ты, Флинт. Они мои друзья, и работают на папу уже больше года. Один из них развозит заказы, когда они есть. Другой иногда помогает ему по дому или делает это за него. Третий...
— О-о-о, радушие глубинки, как же я забыл об этом? И как они благодарят тебя? Опускаются на колени, или ты? — Смеряю её, полуголую в излюбленных шортах вроде трусов и топике, взглядом полным отвращения и неприятного покалывающего чувства где-то глубоко в сердце.
— Когда как, — пожимает плечами.
— Джесс, — хватаю её за локоть, не позволяя увильнуть от этого разговора.
— А тебя-то почему это волнует? Ревнуешь? — Прищуривается и издевательски издаёт смешок.
— Ревную? Ты моя племянница, и я забочусь о тебе и твоей репутации, — дёргаю её, чтобы хоть как-то избавить себя от ядрёного желания разогнать всех к чертям.
— Чтобы заботиться о чьей-то репутации, для начала надо иметь свою, не подмоченную, — подмигивает мне и вырывается из рук.
Стерва. Вот может же выводить из себя одним только словом? Как ей это удаётся? Постоянно. Раздражает.
— Что найдёшь в холодильнике — твоё. А я пойду в душ, — бросает Джесс и скрывается в гостиной. Но через секунду возвращается и указывает на меня пальцем.
— И скажи им правду, Флинт, — произносит она.
— Не понял? — Хмуро переспрашиваю её.
— Ребятам сообщи, что ты пошутил по поводу такой высокой оплаты их труда.
— Нет. Я сдержу обещание, если они сделают всё так, как у тебя на чертежах, — складываю руки на груди. Ещё чего, выполнять приказы девчонки!
— Неужели, хотя бы одно. Вау, — наигранно восхищается, а затем лицо снова становится серьёзным. — А теперь пораскинь своими пропитыми мозгами. Они не видели таких денег за один раз. Как потом отец будет с ними расплачиваться? Больше никакой бесплатной помощи. Хочешь разрушить нашу жизнь, вперёд, Флинт, ты же любишь сорить деньгами для других.
— Чёрт! Джесс, я предлагал тебе денег, и продолжаю это делать! — Взрываюсь, не могу больше терпеть этого напоминания. Она постоянно это делает, давит на болезненную точку.
— Мне они не нужны, как и им. Поэтому скажи парням о своей богатой фантазии, — упрямо поджимает губы.
— О, у меня очень богатая фантазия. К примеру, ты закроешь свой рот и как хорошая девочка поднимешься к себе, примешь душ и начнёшь мне улыбаться. Затем прекратишь это издевательство над собой и надо мной. Как тебе? — Ехидно улыбаюсь.
— Я никогда не была хорошей девочкой, трахни меня, — смеясь, выходит из кухни, а я готов заорать.
Она невыносима, просто невыносима. Как в ней уживается столько личностей? То мегера, то соблазнительная стерва, то нежная нимфа и ещё одна — заботливая дочь. Одуреть. Осматриваю кухню, и не собираюсь даже следовать её словам. Ничего, поощрение ребятам не помешает. И Скота как-нибудь уломаю, чтобы он принял мою помощь. Но сначала уломаю Джесс. Все девушки любят дорогую одежду, духи, подарки, и она точно не исключение. Куплю её внимание, отношение ко мне...боже, даже проговаривая это в голове, понимаю, насколько неправдоподобно. У неё очень тяжёлый характер, признаю, но и у меня когда-то был не самый простой. Стал мягче, ослабел, и всё из-за женщин. А сейчас именно женщина, в лице Джасмин, и вытаскивает из недр другого, забытого человека, желающего добиться цели.
Я не помню, когда ощущал такое желание противостоять этому миру и противоположному полу. Да, я жалкий, и жалею себя. Чёрт, ведь это отвратительно. Это началось всё давно, очень давно, даже точку отсчёта не запомнил. В эту секунду, наливая себе в хлопья молоко, осознаю, как гадко выгляжу со стороны. Вся моя жизнь была полна жалости к себе и к своим неудачам в любви. Именно любовь стала для меня самой желанной на этом свете, и я искал её. Подбирал даже объедки, чтобы превратиться в кого-то более сильного. Когда же я потерял свои яйца?
Да, признаю, за короткое время невозможно измениться, но благодаря Джесс начну. Она имеет все недостатки, которых я избегал. Девушка полна борьбы и максимализма, и я уже давно не смотрю на неё, как на одиннадцатилетнего подростка. Я поставил её на один уровень с собой и анализирую только её жизнь, но никак не свою. Трусливо признавать, что мне страшно заглянуть глубже в сердце и разум. Вытащить из себя всю грязь и разобраться в ней. Но это необходимо, чтобы иметь власть над единственной женщиной, которая мне никогда не будет принадлежать. Над собственной племянницей. Нет, конечно, я не хочу её для себя, как спутницу жизни, и это даже не обсуждается. Но хочу показать ей, что такая жизнь ни к чему хорошему не приведёт. Только к полному разрушению и метанию в этом мире. Терпение, для начала буду учиться ему.
Позавтракав и приняв, как мне кажется, верный путь, поднимаюсь на второй этаж и стучусь в спальню Джесс. Через несколько секунд она открывает в её излюбленном полуголом виде, но я улыбаюсь. Молодец.
— Чего надо? — Недовольно спрашивает она.
— Хотел поинтересоваться, какие у тебя планы на сегодня, — мягко отвечаю ей, замечая, что волосы собраны в непривычно тугую косу, а в голубых глазах вспыхивает недоверие.
— Как мои планы касаются тебя? — Ехидно усмехаясь, прислоняется плечом к косяку.
— Напрямую. Моя помощь может быть полезной.
— Нет, ты мне не нужен. Я собираюсь в мастерскую, а тебе там делать нечего, — отрезает она и хватается за дверь, чтобы захлопнуть перед моим носом. Но упираюсь ладонью, применяя силу, и не позволяю ей это сотворить. Нет, больше меня не будут щёлкать по носу.
— Конфетка, не будь букой, — растягиваю губы в самой соблазнительной улыбке, от которой в основном все женщины тают. Да, кроме Джесс, прищурившейся и дёрнувшей дверь.
— Давай, поедем вместе. Хоть я не умею пилить и строить, но прекрасно знаю основы бизнеса и могу что-то посоветовать, чтобы ваши дела улучшились. Я ведь не чужой, никаких денег не предлагаю, а вот мои знания могут пригодиться, — наклоняя голову набок, не мигая, удерживаю её взгляд.
— Ладно, уговорил. Но запоминай правила — ты делаешь то, что я попрошу. Ни больше, ни меньше. Согласен?
— Идёт. Дай мне минуту, я возьму вещи, и встретимся у машины Скота, — киваю ей и, подсвистывая, направляюсь к себе.
Получилось, немного настойчивости и дальше всё пойдёт как по маслу. Опыт общения с женщинами мне определённо поможет.
Подхватываю портмоне и пихаю в карман джинсов, приглаживаю отросшие светлые волосы и забываю о том, что у меня есть мобильный. Это привычно, так я делаю время от времени, но сейчас по иной причине. Он мне не нужен. Здесь связь с тем миром, от которого убежал — лишнее. И, чёрт возьми, это меня так радует.
Пролетаю мимо пустой спальни Джесс и сбегаю по ступеням. На ходу подхватываю ключи и выбираюсь на влажный воздух. Рубашка моментально становится неприятно удушающей, и от желания сорвать её расстёгиваю верхнюю пуговицу.
— Губы подкрасил? — Насмешливо произносит Джесс, когда я дохожу до неё.
— Обязательно, и ресницы заодно. Нравится? — Шире улыбаюсь и слышу её громкий смех.
Опускаюсь в салон и завожу мотор, наслаждаясь изменившимся отношением Джесс ко мне.
— Неужели, из-за туши не можешь видеть дорогу? — Хрюкает от смеха она, указывая на выезд.
— Ты не пристегнулась, — напоминаю ей.
— Я и не пристёгиваюсь. Смысл? — Пожимает плечами и удобнее ставит на своих коленях рюкзак.
— С ума сошла? Это техника безопасности и...
— О, боже, Флинт, не нуди, — перебивая меня, поворачивается и закатывает глаза.
— Я не пристёгиваюсь, потому что в этом городе невозможно развить высокую скорость. Тем более, что в папиной машине, что в моей ремень заедает. Поэтому оставь нравоучительную тираду очередной жене и двигай. Не нарушай моего условия, а то поеду одна, — указывает пальцем в сторону дороги.
— Тогда пересаживайся на заднее сиденье, — выключаю мотор, отчего Джесс шипит.
— Флинт, давай, не будем сейчас выяснять снова отношения. Ты тратишь моё время, а оно мне необходимо. До приезда родителей его всё меньше. Давай уже, трахни меня, побудь плохим. Таким я тебя и помню, — пихает меня в плечо, и я закрываю на секунду глаза.
— Ну же, трахни меня, стань тем, кто рулил ногами, — приоткрываю рот от её познаний.
— Что?
— Мама любит по вечерам рассказывать о твоих проделках в юности. И у меня на тебя целое досье. Помимо этого, она упоминала, как ты после очередной вечеринки взял её машину, и наутро она там обнаружила...
— Всё! Мы едем! — Повышая голос, завожу мотор и резко даю по газам. Слух наполняется смехом Джесс, а я поверить не могу, что Зои это сделала. Да, да, я был тем самым парнем, который ходит как в замедленной съёмке и сверкает белоснежной улыбкой. Моя внешность всегда помогала мне затащить очередную красотку в постель, или же на заднее сиденье машины сестры. А в тот день мою отобрали родители, и пришлось влезть в автомобиль Зои и оставить на заднем сиденье презервативы. Использованные. Глупо. Бездумно. Конечно, а кто думает головой, когда тебе шестнадцать? Парнями точно ведёт иное место.
По памяти, в тишине мы доезжаем до неприметной мастерской, и Джесс выходит первой. Отпирает ключом пыльную и даже какую-то мрачную дверь, и мы оказываемся в небольшой, захламлённой комнате, пропахшей краской, лаком, деревом.
— Знаю, Флинт, можешь не давать своей оценки. Здесь просто воняет безысходностью, — тихо произносит Джесс за моей спиной и закрывает дверь на ключ.
Осматриваю грязные чехлы, которыми накрыта мебель, пустые полки — это напоминает склад, а не магазин. Под ногами несколько слоёв пыли, опилки и разорванная бумага. Это место словно заброшено, и в нём никто не работает довольно давно.
— Расскажи мне, что у вас происходит, — прочищая горло, щекочущее с каждым вдохом, поворачиваюсь к девушке.
— Это помещение папа купил шесть лет назад. Сначала всё было хорошо, у него было достаточно заказов, чтобы пропадать здесь и ночью, — говорит она и проходит между столами, а я за ней.
— Но сейчас это место закрыто, как и последние три месяца. Дела идут хреново, уже нет причин покупать и заказывать мебель, потому что есть возможность это сделать по интернету. Люди предпочитают эксклюзивные и именитые бренды, чтобы хвалиться ими перед гостями и друзьями, — Джесс открывает заднюю дверь, и мы оказываемся в самой мастерской, где творится бедлам. Куча дерева, металла, краски, инструментов и оборудования. Запашок, действительно, ужасный, от него мутит, а ещё больше от того, как всё в этом месте мертво.
— Папе остаётся только помогать старым друзьям и старожилам города, которые помнят его. Он берётся за любую работу, где необходимо что-то починить или покрасить, заменить крышу или же что-то в этом роде. Давно он здесь не работал, не создавал новые предметы мебели, — девушка бросает рюкзак на один из стульев и подходит к длинному столу.
— Чёрт, — запускаю руку в волосы, снова и снова понимая, насколько туго им живётся. Вновь вина даёт о себе знать, и это причиняет боль в груди.
— Но ты...вчера ты была здесь. Для чего? — Голос хрипит от пыли, и даже не хочется его менять. Пусть хрипит, как и каждый удар моего сердца.
— Иди сюда, — Джесс с улыбкой подзывает, и я аккуратно пробираюсь к ней.
— Вот это стало моей причиной, — она указывает на пластиковую вывеску, которую только начали окрашивать в ярко-голубой цвет.
— Мой план, который я хочу осуществить. У папы нет времени, мама не понимает в этом, остаюсь только я. Новая жизнь. Новые возможности. И начинать необходимо с названия. Вместо старого, теперь будет...
— Уютные небеса, — читаю я и поворачиваю к ней голову.
— Точно. Пока родителей нет, в моих планах окрасить вывеску, прибрать всё и отмыть, восстановить папины работы, и у меня есть то, что сделала я сама. После их приезда мы устроим открытие и что-то вроде ярмарки, где будет всё продаваться. Я уже просчитала себестоимость, старую цену и наценку. Мало кто помнит бывшую цену, поэтому мы укажем её же минус доллар. Особенно люди ведутся, если стоит двадцать девять девяносто девять. Это не тридцать и в то же время один цент до тридцати. Психология, — спокойно рассуждает она, а моё лицо вытягивается от удивления и невероятного восхищения.
— Поэтому у меня мало времени. Часть мебели уже готова, но есть несколько кресел, которые необходимо отполировать. Не боишься запачкать свои руки, Флинт? — Смеясь, она огибает стол и срывает ткань, а под ней видавшая лучшее время мебель.
— Эм... — найти, что ответить очень сложно. Я не могу прийти в себя от увиденного, от разрухи и банкротства, а сейчас же мою грудь буквально взорвёт от гордости и преклонения перед этой девочкой.
— Ну, так что? Ты хотел помочь мне...
— Да-да, конечно. Боже, Джасмин! Да у меня слов нет, чтобы передать тебе, насколько я обескуражен тем, что ты сделала. Я готов помогать, — смеясь, от только мне понятных эмоций, быстро подхожу к ней и ловлю недоумение во взгляде.
— Всё что угодно, конфетка, хоть рубашку отдам на тряпки, — продолжая, подхватываю её прохладные пальцы и сжимаю в своих руках.
— Надеюсь, этого мы избежим, — усмехается она.
— Зачем ты прячешь это, Джесс? — Всматриваюсь в её красивое и утончённое лицо. В глаза, сверкающие лучше любых драгоценностей.
— Что именно, Флинт? — Удивляется она и делает шаг ближе ко мне, отчего втягиваю аромат её шампуня, и это возвращает меня в прошлое.
— Конфетка, себя. Ты прячешь себя настоящую, любящую родителей и пытающуюся поправить положение, хотя тебе всего восемнадцать. Боже, прости меня. Прости за то, где я не был. Но сейчас здесь и готов, чтобы мной руководили, — шепчу, а сердце так громко бьётся в висках от этой пыльной близости. Я чувствую, насколько её мир ограничен, и в то же время богат, когда у меня всё наоборот.
— Наверное, возраст сделал тебя чересчур сентиментальным, Флинт, или женщины, которые любят тебя использовать. Но останови эту гадость, льющуюся из тебя подобно помоям. Это противно, — с отвращением вырывает свои руки и отскакивает от меня.
— Почему? Что я сказал не то, раз получил очередное оскорбление? Почему я не могу восхищаться тобой? Почему не могу быть ведомым сейчас, ведь совершенно не представляю, что мне делать? Чёрт! Джасмин, хватит! Я сейчас здесь, и не хочу ссориться. Хорошо, буду молчать, — обиженно поджимаю губы и перевожу взгляд на стену, где висят инструменты.
— Тебя это задело? — Изумляется она.
— Да. Очень, потому что я говорю так, как чувствую, — фыркаю и смотрю в её потемневшие глаза.
— Хм...прости, но мне показалось, что это отработанные годами фразы и...чёрт, Флинт, ты другой. Я ожидаю постоянно от тебя чего-то оскорбительного или же жестокого, что ты плюнешь на всё это и исчезнешь. Не хочу, — жмурится и мотает головой, — не хочу снова тебе верить, ведь разочаровываться это больно.
— Джесс, — шокированный таким объяснением тяжело вздыхаю, и хочется дотронуться до неё, уверить, что я не кусок дерьма, каким она видит меня. Но не позволяю себе этого, так и стою напротив неё, пытаясь подобрать слова.
— Я докажу тебе, что где-то есть тот Флинт, которого ты знала. Обещаю, что докажу. Он мне необходим так же, как и тебе. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы твои мечты стали реальностью. Не буду обещать небесам, а тебе. Конфетка, обещаю тебе.
Смотрит на меня, словно выискивая в моих словах подвох, но через силу улыбаюсь ей.
— Хорошо. Тогда приготовься быть потным и вонючим, потому что это будет именно так, — кивает мне.
Столько лет блюсти законы, которые написал сам для себя, и в одну секунду перечёркнуть. Идеальный вид и дорогие костюмы стали ничем. Деньги обратились в пыль. А сам я застрял между прошлым и настоящим. Но настоящее меняется, как и меняются отношения с Джесс, уверенно рассказывающей мне о предстоящей работе. Не помню, когда мои руки держали тряпку. Не помню, чтобы у меня не вызвало отвращения опуститься коленями на пыльный пол и вдохнуть запах лака. Не помню. Хотя именно эти частички необходимы для нас, для меня, чтобы сорвать мою тряпку, скрывшую человека, а не его подобие.