Часть 8
— Серёж, я хочу уехать в Польшу… — Тихо начинает Курсед. Старается подготовить своего мальчика к предстоящей разлуке, потому что молчать уже невыносимо. — Я уже не могу тут жить. Без света и интернета. Это же не жизнь… — Акума на это лишь уставляется на Кира и старается подобрать слова. — Обещаю каждый день звонить и писать тебе. — Слова стоят комом в горле, поэтому этот минимум — это всё, что удаётся Киру вытащить из себя.
— Ну, уезжай… — У Серёжи у самого глаза на мокром месте от ужаса предстоящей разлуки. Сколько у них ещё в запасе? День? Два? Месяц? Мысли в голове крутятся с бешеной скоростью и ни за одну из них не удаётся зацепиться. — Я, конечно, не хочу тебя отпускать, но я и сам тут заебался жить. — Закрывает глаза и ложится на кровать, сворачиваясь клубочком. У Курседа сердце сжимается от боли, когда он видит своего парня таким. Однако кому-то из них нужно «держать лицо», нужно быть сильным и уверенным в завтрашнем дне, в действиях, в принятых решениях.
Кир решает промолчать, лишь выключает компьютер, после подходя к Акуме. Садится ему на колени, наклоняясь низко-низко к уху, чтобы нежно и вымученно прошептать:
— Я через три дня уеду и не скоро вернусь… — Глаза жмурит, боясь получить за то, что молчал, но успевает торопливо и сбивчиво добавить: — Только не бей за то, что так поздно тебе сказал!
— Ты долбоёб? Ну, ты, конечно, вовремя сказал! — Раскрывает в изумлении глаза Серёжа и тянется за крепкими, по ощущениям прощальными, объятиями к Киру. — Ну, тогда давай эти последние три дня проведем вместе…
Акумов запускает прохладные ладони под растянутую футболку своего любимого и проводит ими по бокам, немного сжимая, давая ясный намёк на то, как они проведут эти тяжёлые дни перед расставанием на неизвестный срок. Курсед прекрасно всё понимает и приступает целовать чужую шею, под тяжёлые вздохи в ответ на ласки. Немного сжимает почти возле челюсти, поглаживая большим пальцем совсем новые укусы и засосы.
— Как же я тебя люблю… — Опаляет дыханием ухо Серёжи и ухмыляется, видя реакцию на лице парня. Своего парня. Как же он обожает этого мальчишку… и как в нём бесконечно нуждается.
По коже пробегают мурашки. Кир наклоняет голову вправо, приоткрывая рот и прикрывая глаза, и примыкает к искусанным губам любимого. По телу разливается привычное от таких поцелуев тепло. Курсед в это время опускает обе руки на тазобедренные косточки Акумы и подаётся вперёд. Серёжа не чувствует дискомфорта, ему скорее наоборот чрезмерно приятны эти ощущения на своей коже. Курседов сводит его с ума своими ласками.
Акуму бросает в жар. Он приоткрывает рот, всё ещё предоставляя Киру возможность вести. Тот прижимается ближе к Серёже и слегка касается своим возбуждением чужого. Следом ведёт горячим влажным языком вдоль верхней губы парня, рвано выдыхая и осторожно всё-таки проникая им в чужой рот. Продолжает медленно целовать Акумова, пока тот пытается сконцентрироваться и не лежать, как пень, прижавшись к кровати.
Серёжа целуется и по сей день достаточно неловко, движения его зачастую скованные и кажутся почти не осознанными. Но стоит Киру подождать несколько минут, а Акуме привыкнуть к обстановке, как уверенность волной накрывает чужой разум, и поцелуи резко превращаются во что-то более страстное, как раз присущее Курседову на постоянной основе, но совершенно точно не свойственное вечно смущённому и нежному Серёже.
Курсед аккуратно Кусает любимого за нижнюю губу и открывает глаза. Серёжа же закрыть веки почему-то так и не решается, и сейчас парни смотрят друг другу в бездонные зрачки. Завораживающе…
Кир отлично понимает, чего хочется его парню поэтому молча и без указаний садится на колени на пол перед ногами Серёжи. Через пару секунд он чувствует, как рука Акума поглаживает его мягкие и пушистые волосы, иногда сжимая от нетерпения и желания. Немного трясущимися пальцами он снимает штаны, которые его возлюбленный помогает спустить, приподнимая бёдра. У Серёжи уже стоит, Кир воспринимает это как очередную маленькую и безмолвную победу. Сплитовый осторожно поглаживает плоть сквозь ткань боксеров, чувствуя лёгкую пульсацию. Сверху слышится судорожный вдох, а рука, всё ещё поглаживает по волосам — значит, все идёт правильно и так, как его котёнок желает. Кир осторожно проводит рукой по всей длине, оттягивая крайнюю плоть. Следом медленно и размашисто проходит языком по всей длине, ощущая каждую венку. Дотрагивается губами до головки, оставляя лёгкий поцелуй, тем самым дразнясь. Томно выдохнув, берёт головку в рот, обводя языком. Продолжает ласкать медленно и тягуче, постепенно беря в рот чуть глубже, тем самым вызывая у Акумы тихое мычание и редкие тихие стоны. Остановившись, он отрывается на мгновение лишь для того, чтобы сделать глоток уже спёртого в комнате от накалённой атмосферы воздуха, а после расслабляет горло и берёт глубже в рот, вызывая уже более громкий стон.
Акуме нравится это всё. Абсолютно всё. Ему кажется, что ещё немного и он усилит хватку на волосах и начнёт втрахивать возлюбленного так глубоко, что тому головку обязательно можно будет почувствовать задней стенкой горла. Однако он старается держаться и контролировать животные инстинкты, ласково поглаживая Кира по волосам, при этом чувствуя, что скоро кончит. И хотелось бы прямо в рот искусителю у него между ног.
Смазка и слюна стекают у Курседова по подбородку, пряди волос липнут к потному лбу и мокрым щекам. Кир языком чувствует, как член начинает пульсировать. А рука Серёжи всё также мягко поглаживает волосы, будто успокаивает и предупреждает о подступающем оргазме. Курсед так же ощущает, как его собственный возбуждённый орган давит на ткань брюк. Хочется снять мешающую одежду, чтобы хоть как-то ослабить боль, но он не решается это сделать, желая вначале полноценно удовлетворить своего ненасытного любимого. Чувствуя, что Серёжа уже близок к разрядке, он начинает чаще и глубже заглатывать член насколько может, ощущая приятное тепло. Узел внутри чужого живота затягивается сильнее и, Акума не выдерживает, со стоном кончая прямо в рот парню, который от этого лишь тихо мычит, закатив глаза. Оторвавшись от члена, Курседов проглатывает сперму, совершенно не по-человечески облизываясь. Акума сглатывает скопившуюся во рту слюну и помогает встать любимому с трясущихся колен. Покрасневший, тяжело дышащий, опирающийся на колени и с закрытыми глазами. Такой сексуальный и такой красивый. Ну, как такого не хотеть? Как такого не любить? Как такого отпустить?..
— Блять, трахни меня как последнюю шлюху… пожалуйста… — Томным голосом шепчет Серёжа над ухом Кира, кажется, почти моля взглядом. Сплитовый думает, что его парень самый ненасытный мальчик в мире, расходясь в чуть усталом, но полным азарта, оскале.
Акума судорожно вздохнул: язык Кира прошёлся близко к левому соску. Но возлюбленный явно не собирается останавливаться. Левой рукой он поглаживает тело любимого, перебравшись к груди и мягко сжимая пальцами теперь уже правый сосок. Он не перестаёт касаться языком левого соска, целуя осторожно и слегка покусывая, тем самым вызывая куда более громкие стоны наслаждения. Акума прогибается в спине от столь желанных ласк, совершенно не чувствуя усталости от пережитого ранее оргазма, и постанывает от действий сплитового. Соски были его чувствительной зоной и Кир прекрасно знает об этом, пользуясь вдоволь. Старший извивается под чужим горячим и совершенно точно необходимым телом, параллельно потираясь пахом о бедро.
Добравшись до ткани белья, Кир наконец осторожно снимает с партнёра бельё. Взору открывается прекрасная картина: обнажённый и полностью открытый перед ним Акума лежит, раздвинув широко ноги, тяжело дышит… такой красивый. Необычайно красивый. И только Курсед имеет право видеть его таким. Собственничество берёт верх настолько, что сплитовый понимает — не может не поцеловать Серёжу сейчас. Ведь он такой привлекательный в сиянии лунного света. Мягко разорвав поцелуй, Кир на выдохе шепчет:
— Перевернись, пожалуйста.
Сережа послушно переворачивается на живот, вставая в коленно-локтевую позу. Почувствовав руки Курседова на пояснице, Акума прогибается с спине, приподнимая таз. Чувствует лёгкие поцелуи на плечах и спине, стараясь унять дрожь и желание. Кир дотягивается рукой до тумбочки, чтобы достать смазку. Следом выдавив нужное количество лубриканта на пальцы, сплитовый обводит большим пальцем проход. Первый палец проникает внутрь сразу на пару фаланг — его котёнок, похоже, всегда готов принять всё, что ему дают.
Вздрогнув, Акума невольно сжался вокруг пальца, но расслабился, поудобнее устроив голову на сгибе локтя, чтобы долго не оставаться на растяжке — хочет почувствовать Кира в себе как можно скорее. Становится чуть проще, и палец начинает более легко входить, смазывая и растягивая, подготавливая к большему. Так продолжалось ещё пару минут, пока указательный наконец не задел чувствительную точку. Старший громко простонал, прогнувшись в спине. Курсед же после удовлетворённой и быстрой улыбки позволил себе продолжить двигать пальцем в этом направлении, чтобы каждый раз, дотягиваясь до простаты, вызывать со стороны любимого стоны. Добавить второй палец поначалу кажется не самым желанным — Киру хочется помедлить и продлить момент, наполненный чужим наслаждением. Однако он всё-таки направляет средний и указательный, входя сразу на пару фаланг. Серёже не больно, ведь пальцы так приятно двигались, растягивали и попадали точно по цели, от чего он сам стремился насадиться.
Вытащив пальцы, Кир снимает бельё и, добавив смазки, дважды проводит по всей длине, готовясь морально и физически. Взглядом окинув всю картину, он приставляет член ко входу и медленно толкается внутрь. Акума громко и протяжно охает, сжав руками простынь. Горячо, член приятно заполняет его изнутри, что не отдаться явно выше его сил. Младший в это время проводит влажной ладонью вначале по спине, затем двигается по груди, останавливаясь и вновь принимаясь поглаживать и сжимать чувствительные соски возлюбленного. Затем он ведёт ниже к животу, а добравшись до члена, пару раз проводит по всей длине, отчего Серёжа прогибается подобно кошке. Поняв, что его котёнок привык, Кир начинает набирать более желанный темп.
Акума прикрывает глаза, почти болезненно прогибаясь каждый раз, когда член попадает по простате. Он стонет с каждым разом всё громче и громче, явно норовя вывести соседей из себя. И всё так ослепительно хорошо, что хочется больше, ярче, сильнее, поэтому он двигается бёдрами навстречу, окунаясь в их совместное страстное безумие с головой. Курсед не замедляется и не ускоряется, двигаясь в привычном и комфортном для обоих темпе, наслаждается узким горячим нутром, каждый раз попадая по чувствительной точке. И как же им, блять, хорошо. Хорошо до звёзд в глазах. Хорошо до потери пульса и бестолковых мыслей.
— Ах. Быстрее прошу… — Громко простанывает старший в нетерпении. И Кир соврёт, если скажет, что каждая мольба Серёжи ничего для него не значит.
Темп становится быстрее — ещё жарче, ещё лучше. От стен отбивается громкое и пошлое хлюпанье и шлепки. Стоны громче и чаще, голоса завтра Серёжа точно не подаст после такого — только еле слышный хрип.
Курсед берёт в руку истекающий смазкой член Акумы, двигая ею в темп движениям. В миллионный раз прогнувшись в спине, Серёжа не может больше сдерживаться и с громким стоном кончает уже во второй раз, сжимая Кира. Ещё пару раза глубоко толкнувшись, младший изливается внутрь, тихо простонав имя любимого.
Отойдя от оргазма, Курсед выходит и падает рядом с тяжело дышащим Акумой на сбитые простыни.
— Давай сходим в душ, а потом сразу спать? Завтра мы проведем весь день вместе… — Обещает сплитовый, поворачивая голову, чтобы встретиться глазами. — А после отъезда ты даже не заметишь, как пройдёт время и мы опять встретимся…