22
Минуты шли. Они лежали на постели, будто затаив дыхание.
Дана всё ещё прятала лицо в его ключице, а Глеб водил пальцем по её плечу — круги, линии, как будто писал на её коже невидимую историю.
Но идиллия не может длиться вечно.
Особенно когда ты живёшь на износе.
Особенно когда весь вечер пьёшь что попало, чтобы не чувствовать.
Сначала Дана просто сжалась, будто кто-то резко дёрнул за невидимую струну внутри неё. Потом — выдох. Резкий, дрожащий. Потом — короткое всхлипывание и судорожный жест рукой.
— Блять... — прошептала она и резко отстранилась. — Мне...
Она не договорила — уже метнулась с кровати, спотыкаясь, к двери в ванную.
Глеб сорвался с места.
— Дана! — он догнал её, подхватил под локти, чтобы не рухнула, и распахнул дверь в туалет.
Она упала на колени перед унитазом. Схватилась за край, дыша рвано, сбито. Её вырвало.
Глеб опустился рядом, обнял за плечи, другой рукой отводя её коричневые волосы назад.
— Всё хорошо. Всё нормально, Вишенка, — повторял он, будто заклинание. — Просто отравление. Дыши. Я рядом.
Он не моргал, не отходил, пока её не перестало трясти.
Когда Дана подняла на него взгляд — с покрасневшими глазами и слезами — Глеб мягко провёл пальцами по её щеке.
— Прости... — прошептала она.
— Эй, ты чего? Ты не виновата. Это, скорее всего, тот вонючий коктейль от Кирилла. Я тоже себя неважно чувствую. Просто тебе сильнее досталось.
— Воды принести?
— Нет. — помотала головой Дана. — Спать хочу.
Он поднял её на руки — осторожно, будто она была из стекла. Отнёс Черри в кровать, укрыл пледом, лёг рядом, позволив ей устроиться на его груди.
— Дыши, Вишенка. Я с тобой.
Он гладил её по волосам, по спине, шептал почти неслышно:
Она заснула. В изнеможении. В тишине. В нём.
Глеб прислонился к изголовью и закрыл глаза.
В голове — тишина, наконец-то. Редкая, настоящая.
Он бы мог так и заснуть, но...
Вибрация.
Телефон ожил на тумбочке, мигнув экраном.
Глеб знал, кто это — даже не глядя.
Сима. Конечно.
Он смахнул вызов, но, как и ожидал, через секунду пошёл второй.
Глеб сжал зубы, приложил палец к губам — как будто пытался утихомирить сам себя — и ответил.
— Алло.
— Ооо, ебать, проснулся, родной! — Серафим орал так, будто был не по телефону, а прямо в комнате. — Ты живой вообще, Глебыч?
— Потише, придурок, — прошипел он, оглядываясь на Данину голову у себя на груди. — Не ори, Черри спит.
— АААА, Черри спит у тебя, значит!
А КАКАЯ НОЧЬ-ТО БЫЛА, А? Ну чё, расскажи...
— Иди нахуй, Сима, — устало выдохнул Глеб, но без злости.
— Признавайся, — голос Серафима стал заговорщическим. — Как тебе Вишенка в постели? Кусалась? Целовалась? Или просто вы залипли, как два наркомана на одном матрасе, и ничего не было?
Глеб скривился, но не мог не усмехнуться:
— Второе, блять.
— А-а-а! Значит, ты точно попал, Глебыч. Ещё вчера глазки строил, а сегодня уже «смотришь, как она дышит» — романтика, ебать.
— Не завидуй, ссыкун.
— А я и не завидую. Я рад, Глеб. Правда. Ты с ней — другой. Не то что с женой. Спокойный. Настоящий. Не «гоню по кругу, чтобы не упасть», а вот — ты. Простой. Рядом.
Сердце Глеба дрогнуло. Он хотел что-то сказать, но слова застряли.
— Ладно, не буду грузить. Просто... напиши потом. Мы с Кирюхой обсуждаем новую демку. Ты нам нужен, но если занят — справимся и без тебя. И, слышишь, Глеб?.. Береги её. Таких больше нет.
Глеб кивнул, забыв, что собеседник его не видит.
— Берегу, — тихо сказал он. — Спасибо, Сима. На связи.
Серафим сбросил звонок.
Глеб убрал телефон и посмотрел на руку Черри, сжатую у него на груди.
На её дыхание — ровное, но с тонким привкусом боли.
Он снова начал гладить её.
Медленно.
По спине.
По волосам, пахнущим вином, улицей и её личной, почти забытой кожей.
— Всё нормально, малышка, — прошептал он, касаясь
губами её виска. — Я тут. Я никуда не уйду. Никогда.