10
Случайности не случайны. А за интерес — всегда приходится платить.
С того вечера в тоннеле прошла неделя.
Холодная, мутная, насыщенная — как и весь её новый образ жизни.
Черри — она же Дана — будто растворялась в городской пыли, в мельтешении заказов, в телефонных переговорах, в порошках и разменах, в ненужных прикосновениях чужих рук, которые не оставляли следов на теле, но разъедали изнутри.
Спать она почти не могла.
Иногда проваливалась в забытьё, в одежде, на полу, на диване, в чьей-то машине.
Просыпалась с жжением за глазами, с пустотой в груди.
И всё равно — продолжала.
Жить по инерции, не замечая, как точно превращается в кого-то, от кого раньше бы сбежала сама.
Но Глеб не выходил из головы.
Не как клиент. Не как лицо.
Как вопрос.
Что он видел в ней?
Почему смотрел не на Черри, а будто сквозь неё?
Она давно привыкла: мужчины смотрят с интересом, с похотью, с подозрением — но никогда с вниманием.
Глеб смотрел в точку боли. Не на тело. На слом.
И не отворачивался.
Пятничная ночь.
Бар «1988» на Китай-городе.
Место, где скапливалась московская молодёжь, вечно ищущая боль в чужих треках и забвение в дешёвом алкоголе и наркотиках.
Дана пришла одна. Не работать, не встречаться. Просто — спрятаться.
От стен. От тишины. От себя.
Она заказала джин, села у стойки, стянула с себя куртку и осталась в чёрной майке, тонкой, как паутина.
На руке — едва заметные следы. От инъекций? От старых ударов? Уже неважно.
На лице — макияж «не прикасайся». На губах — молчание.
Она просто сидела, водя пальцем по стеклу, будто пыталась стереть реальность.
— Черри?
Она обернулась.
И в груди — будто ток.
Глеб.
На нём — простая чёрная футболка, мятая цепочка, взгляд, от которого хотелось и бежать, и остаться.
Тот самый взгляд, в котором было слишком много.
И слишком мало защиты.
— Ты шпионишь? — выдохнула она, сухо.
— Я здесь выступаю, — пожал он плечами. — Через полчаса. Не думал, что тебя тут встречу....признаться, надеялся.
Дана отвела глаза.
Она не верила в совпадения. Но и не верила, что у него были причины её искать.
— У тебя жена, как я помню.
— У меня — не значит со мной. Запомни это, Вишенка.
— Всё всегда сложно, — тихо бросила она. — Особенно у тех, кто не умеет говорить правду.
— А ты умеешь?
Пауза.
Глеб сел рядом.
Бармен кивнул ему, будто старому знакомому, и поставил пиво.
— Кто ты, Черри? — спросил он.
— Тебе не нужно знать.
— А я всё равно узнаю.
— Лучше не стоит, — она усмехнулась. — У всех, кто пытается — начинаются проблемы.
— Я не боюсь.
Она повернулась к нему.
Прямо. Ровно. Осторожно.
Глаза в глаза.
В ней было что-то хищное — не от природы, а от выживания.
— Ты один из тех, кто думает, что может спасти кого-то, даже не понимая, во что лезет.
— Возможно, — спокойно ответил он, делая очередной глоток пива. — А возможно, я просто хочу узнать, что ты за человек.
— Я — никто. И звать меня никак.
Он снова отхлебнул пива, кивнул, будто не соглашаясь. Подвинулся ближе и сказал:
— Никто не остаётся «никем», если хотя бы один человек в тебя всматривается. А я всматриваюсь.
Она сглотнула. Хотела уйти. Не могла.
— Не строй из себя психолога, Глеб. У тебя сцена, у меня улица. У каждого — своя дыра.
Он молчал.
Смотрел.
Смотрел так, будто пытался разобрать её по кусочкам.
И собрать заново.
Музыка гремела, люди толпились, кто-то танцевал в углу, кто-то пил у бара.
Но их мир — отдельный. Сжатый. Глухой.
— Когда у тебя выступление? — спросила она после паузы.
— Через двадцать минут. Останешься?
— Не знаю.
— Знаешь. Просто боишься признать.
Она встала.
Плавно. Медленно.
Взяла бокал, сделала глоток, глянула на него через край стекла.
— Посмотрим, насколько ты по-настоящему смелый, Глеб.
Потому что если ты хочешь знать Черри — ты рискуешь потерять себя.
— Может, я себя ещё и не находил, — мягко ответил он.
Она улыбнулась.
Почти искренне.
И села обратно.
Он вышел на сцену в полночь.
Глаза — на толпу, но не отрывался от одного взгляда в глубине зала.
Дана стояла у стены, в тени, обхватив себя руками.
Она не хотела влюбляться. Не умела.
Но впервые за долгое время сердце не было мёртвым.
А у него, когда он пел, дрожал голос. Чуть. Едва. Но она заметила.
И тогда поняла — они оба раненые. Просто научились не показывать кровь.
Она слушала его треки и находила в них себя...