Монстры

Иногда его жизнь все-таки догоняет его.

Ким даже и не помнит, когда в последний раз был настолько уставшим. Память подсказывает, что это было словно еще до отношений с Порче. Хотя, если подумать лучше, то за прошедшие два года он уставал часто, просто не позволял себе это признать, боясь показывать парню свои слабости, считая, что от этого он станет менее ценным.

Он падает лицом в кровать даже не утруждаясь переодеванием из тренировочных шмоток. Впереди два дня выходных, в которые он планирует постараться выспаться и получить дозу приятных развлечений в кровати с Порче, который должен как раз вернуться из недолгой поездки на Пхукет. Парень писал, когда выезжал, и через пару часов уже должен был вернуться. Ким набирает номер и кладет телефон рядом, прикрывая глаза.

– Ким?

Голос Че из динамиков хоть и звучит совсем не так, как вживую, но все равно приятно растекается по венам, добавляя еще немного расслабленности мышцам, погружая его в легкую полудрему.

– Ты далеко?

Порче смеется, Ким едва может поднять уголок губ в улыбке.

– Нет. Максимум минут сорок, и я буду дома.

– Я устал, Че.

Признание дается удивительно легко, как будто до этого слабости не тянули ко дну. Киму легко, даже страшно немного, насколько беззащитным он показывается Порче. Знает, что никогда его Че не воспользуется этими знаниями, чтобы его ранить, что будет только беречь сильнее. Осознание греет мягкими лапами, сворачивается, как маленький зверек где-то под ребрами.

– Ложись спать. Я приеду, с тобой полежу, хочешь?

Ким задумывается над предложением, заманчивым до жути, но все равно хочется не просто лежать. Хоть он и понимает, что сил у него не хватит даже сбросить вызов.

– Хочу лежать. И тебя хочу.

Порче смеется в трубку. Ким остается в сознании исключительно усилием воли, борясь с тяжестью желанного сна.

– Есть у меня одна идейка.

– Заранее согласен.

– Я скоро буду. Отдыхай пока, душа моя.

– Жду.

Порче сбрасывает вызов, и музыкант закрывает глаза, окончательно проваливаясь в сон. Не замечает ни хлопнувшей двери, ни провалившейся под весом парня кровати, только сильнее жмется к знакомому запаху. Сквозь сон понимает, что Че целует его в лоб и укладывает ближе. Киму не снится ничего, только абсолютная чернота, без света и звука, прекрасная, плотная.

Просыпается он к ночи, укутанный в крепкие объятья, все еще уставший, но уже не так сильно желающий проспать пару ближайших суток. Порче греет горячим дыханием его шею, кажется, тоже задремал, пока обнимался с ним. Киму от невозможного ощущения уюта снова очень тепло. Он поднимается, медленно шлепает в ванную, потому что Че обещал ему развлечений по приезде, и он отчаянно хотел узнать, что за гениальная идея посетила голову его парня.

– Уже подорвался?

Порче встречает его на кровати в одних домашних штанах и, судя по совершенно растрепанной и немного влажной на вид шевелюре, парень принял душ, как только вернулся. Ким удовлетворенно кивает и подходит к кровати, снова падая рядом с Че, только поворачивает голову в сторону парня.

– Что ты там придумал?

Парень разворачивается и дергает с тумбочки крафтовый пакет, хитро прищуриваясь. Ким одной рукой помогает парню разорвать упаковку. Внутри, кроме двух бутылочек съедобной смазки, лежит бежевый фаллос, почти идеально повторяющий размерами член Порче.

– Ты издеваешься?

– Растяну тебя пальцами, а потом буду медленно трахать и целовать, – Че убирает мусор с кровати, оставляя только необходимое, среди которого видятся квадратики презервативов, – И чем тебе не план?

– Удивительная интерпретация слов «хочу лежать и тебя», – Порче улыбается и целует его в плечо, ожидает одобрения, – Но я заебался, поэтому продано.

Ким утыкается носом в подушку. Но мягкие руки Че внезапно накрывают его плечи, не торопясь лишить его полотенца и сразу перейти к интересному. Музыкант чувствует, как следом на спину опускаются теплые мягкие губы, а вернувшиеся руки уже скользкие от масла. Парень давит на мышцы, проходит скользкими ладонями вдоль позвоночника.

Ким, кажется, сейчас просто расплавится.

Порче никогда не делал ему массаж. Но вот парень сидит на его заднице, обтянутой полотенцем, и разбивает забитые мышцы, ласково, но настойчиво вминается в узлы и точки. Ким приглушенно стонет в подушку совершенно порнушно. Потому что Че совершенно определенно знает, что делает и как это делать лучше всего, доводит его до состояния желе, не касаясь при этом ниже пояса.

Киму так хорошо не было, пожалуй, никогда.

– Ты прекрасен, душа моя.

Порче шепчет ему в затылок, накрывая разогретую спину пледом, прижимается следом. Парень целует его, лениво, едва заставляя двигать губами, скорее просто вылизывает его рот и губы. Касается щеки, уха, спускается к шее, на загривке Ким начинает урчать от того, насколько это все по-другому.

От того, насколько любимым он себя ощущает.

– Я сдохну с тобой, Кимхан.

В этих словах больше, чем во всех громких признаниях, столько уязвимости и честности, что дышать становится тяжело. Особенно после всего пережитого, после борьбы с демонами музыканта. Ким сплетает их ладони, тянет обе к себе под подбородок, заставляя Порче полностью улечься себе на спину. Хочет сказать в ответ, как ценит чужую заботу, как важно ему быть рядом.

Как он, самому не верится, любит тоже.

– Можешь молчать, душа моя.

Порче его метания снова чувствует кожей. И Киму бы и правда молчать, но слова рвутся с языка, путанные, простые. Но тоже живые, искренние, скрываемые глубоко, чтобы не достать их когтями, дерущими мысли. Теперь, когда этих когтей нет, говорить надо. Чтобы дать Порче знать, чтобы парень понимал – он тут не один это чувствует.

Чтобы не как в первый раз.

Быть тем Кимом он не хочет больше.

Переворачивается, еле двигая конечностями, ложится на парня сверху, смотрит прямо в глаза, ловя отблеск света в карих океанах. Порче как будто снова похож на себя прежнего, того мальчишку, которого Ким сломал на пороге, которого бросил, что от этого больно.

Но и так тепло одновременно.

– Ты лучшее, что со мной случалось, Порче. Я очень ценю, что ты рядом.

То, как загораются от его слов шоколадные глаза, он будет помнить до самой своей смерти, хранить, как величайшую драгоценность. Его обдает таким теплом, словно он выполз под солнце в самый разгар дня, словно маленький зверек вокруг его сердца обернулся еще плотнее, оберегая его теперь от ран и неурядиц.

– Я, блять, дышу тобой, знаешь?

Голос у Че срывается, хрипит, как будто пепла наглотался. Ким не лучше, дышать получается с трудом, но он пытается, носом касается чужого, кажется, глаза слезиться начинают.

– Знаю... Тоже... Я тоже.

Ким переворачивается снова, тянет Че сверху, смотрит в глаза. Чувствами с усталости бьет сильнее, чем после признания. Тогда он едва себя осознавал, утонул в словах, едва Порче их произнес. Как будто снова на диване в старом доме Киттисаватов оказался. Сейчас хочется говорить.

– Я думал выкинул тебя из головы. А потом ты появился снова, и все рухнуло.

Признание бьет под дых. Он знал, видел тогда в злых и пустых глазах парня. В которые сейчас даже заглянуть не может. Порче спускается по шее губами, Ким все еще не может двигаться, просто позволяет делать с собой, что угодно.

– Мне казалось, что я без тебя смогу. А без тебя даже глаза открывать не хотелось. Кинн меня в дурке закрыть хотел.

– Порш закрыл меня в подвалах Вега. Вместо дурки, наверное, – Че смеется, руками оглаживая бока, – как же меня без тебя мотало тогда.

Порче возвращается к лицу, смотрит в глаза, честно, не скрывая ни одной мысли. Ким за два года его никогда таким хрупким не видел. Не только он сам стал сильнее, Че с ним тоже стал лучше – свободнее.

– Мы идиоты.

Порче кивает. Лбом утыкается в его, губами мажет по щеке, обнимает сильно, что кости едва не хрустят.

– Я тебя люблю, – Ким обнимает в ответ, всхлипывает, – я так тебя люблю.

Банальное «знаю» звучит пошло даже в его голове. Как будто Ким факт констатирует. Поворачивается, шепчет, прихватив сначала губами мочку.

– Чувствую.

Парень поднимается, целует голодно, мокро, не просит от него ничего, отдает, что есть. Знает ведь, что забирает все, что у него есть, взамен.

– Я подожду, сколько надо, душа моя.

Ким всхлипывает еще раз, противные капли стекают в уши. Он держит лицо Че в ладонях, целует крепко, отдавая всего себя в этом поцелуе, даже больше. Смотрит в глаза и улыбается, переворачиваясь спиной.

– Ты обещал мне секс.

Порче смеется ему в плечо.

За спиной раздается щелчок крышки от смазки, полотенце комком падает на край кровати. Ким поднимает бедра, сам просовывает под них подушку, ощущая горячий язык на пояснице. Скользкие пальцы касаются колечка мышц, расслабленного и мягкого, как и сам Кимхан сейчас. Через несколько мгновений вся прежняя усталость накатывает с лихвой, мешаясь с растущим в груди обжигающим предвкушением.

Парень растягивает его долго и вкусно. Пальцы внутри ощущаются прекрасно, все-таки парень отлично знает все его точки и слабые места. Не касаясь больше ни одного кусочка кожи способен довести его до оргазма. Ким мычит в подушку, и Че тут же оказывается рядом, продолжает растягивать, пока целует. От мягкости и неспешности сносит крышу.

– Мой нежный.

Киму бы возмутиться, но сил нет совсем. Последние потратил на признания и слезы. Только немного тянет вверх уголок губ, даже не открывает глаз. Целиком плавает в наслаждении, даже не замечает, как внутри уже три пальца растягивают мягкие стенки.

– Готов?

Музыкант кивает. Слышит, как парень шуршит фольгой, как снова щелкает смазка, легким холодом капая на его раскрытую дырку. Резиновая игрушка входит внутрь мягко, по ощущениям отличается от члена только температурой, Ким стонет в поцелуй, немного зажмуриваясь.

Ему блядски хорошо.

Порче его почти не трогает, тянет наверх плед, накрывая целиком, продолжая двигать рукой. Есть в этом что-то извращенное, как будто его трахают спящего, на самом краю уставшего сознания. Ким не находит в себе сил ни стонать, ни подмахивать, лежит медузой, растекаясь по кровати.

Утыкается в кожу Порче лицом, вдыхает родной запах, дышит парнем. Растяжение внутри становится все более ощутимым, движения все более быстрыми, но совсем не так, как в сексе. Все еще медленные, протяжные, так, чтобы каждую искусственную вену можно было ощутить чувствительным входом.

– Ты сейчас просто удивительный, Ким. Позволяешь видеть себя таким уязвимым. Мягкий, душа моя, полный удовольствия.

Порче начинает шептать, посылая по его спине ворох мурашек один за одним, заставляя его дырку сжиматься на игрушке. Мозг чуть ли не плавится от этих разговоров – грязных, но совсем не таких, как он привык.

– Такой нежный внутри. Когда-нибудь я тебе покажу, какой ты ласковый, когда расплываешься подо мной. Какой желанный, когда позволяешь себе быть бескостным.

Киму кажется, что он снова расплачется. Только ни слез, ни желания на это нет, только возбуждение с каждым словом накрывает все сильнее, заставляет сжиматься, пытаясь почувствовать больше. Порче очень точно угадывает, когда он начинает подходить к грани, доставая игрушку полностью. Он скулит.

– Тихо, душа моя, сейчас.

Пальцы снова обводят вход, тут же оказываясь внутри, раздвигая стенки, давят на комочек нервов, пуская электрический ток по его телу. Порче целует его, вылизывает рот, чуть ли не дышит за него.

– Кончи для меня, Ким, – парень давит сильнее, двигается именно так, как нужно, – Красивый, желанный, нежный.

Сыплет комплиментами, как из рога изобилия. Музыкант прижимается ближе к мягкому плечу, губами обхватывает кожу, почти запускает зубы в нежную плоть. Че целует его в макушку, подводя к самому краю, дышать становится просто невыносимо, он начинает протяжно скулить. Парень чувствует, как он сжимается сильнее, наверняка понимает, что близко.

– Любимый мой.

Кима бросает в пропасть следом за последним вздохом.

Он скулит, слезы, которые все это время бежали из уголков глаз, становятся сильнее, чтобы тут же исчезнуть. Смутное хныканье покидает его рот, когда он отрывается от плеча Порче. Парень заворачивает его в одеяло сильнее, прижимает к себе, целуя в макушку. У Кима нет сил говорить, он практически спит.

– Отдыхай, душа моя. Я позабочусь о тебе.

Киму хочется сказать, что Че всегда о нем заботится. Потому что с того самого момента, как они оказались вместе, парень всегда был рядом, всегда помогал ему, поддерживал на его пути. Увидев теперь эту влюбленную и хрупкую сторону своего Порче, Кимхану хочется заботиться о своем парне. Вернуть услугу, помочь возродить погребенные чувства.

– Ангел.

Ким чувствует, как Че вздрагивает, прижимается ближе. Как в рыданиях трясутся крепкие плечи. Порче тоже имеет право на слабости, как бы он ни пытался строить из себя бесчувственного урода.

Уж Кимхан Тирапаньякул знал, что у таких, как они, самое нежное сердце.