Монстры

Он снова в доках. В очередном ангаре, коих, за свою непродолжительную жизнь, повидал просто бессчетное множество. Он уже начинает заебываться вечными перестрелками, на которые выезжает с завидной регулярностью. Это раз не сильно выделяется.

Кроме одного момента. Выдергивая одного из своих парней с линии огня, он сам подставляется. Плечо прошивает болью, и он тихо стонет, зажимая рану и отстреливаясь. Из сраного ангара он почти выползает. Внутренне радуясь, что Порче где-то в Аргентине и не примчится раздавать по лицу сразу же.

Но когда ему так везло?

Он едва отходит от наркоза, и только дослушивает выговор брата, как в палату заходит Порче. Злой и практически невменяемый. Он моргает пару раз, даже слегка дергается, когда Че подходит к нему.

Брат спешит ретироваться, плотно закрывая за собой дверь.

Ким удобнее устраивается на краю больничной кровати. Порче подходит ближе, устраивается между его ног, рукой обводит тонкие бинты на плече. Выдыхает и ощутимо расслабляется, притягивает его к груди. Руки устраиваются на спине, мягко водят пальцами поверх футболки.

– Ким, блядь.

Он тихо смеется, сам прижимается, укладывая руки на талию парня.

– Прости.

Порче выдыхает ему в макушку и отстраняется, берет его лицо в ладони. Целует мягко и нежно.

– Чуть с ума не сошел.

Ким прикрывает глаза, тянется за новым поцелуем. Теперь он знает, сам прошел через такое в комнате мотеля на окраине города. Понимает эмоции партнера, прижимается ближе, просто оставаясь рядом. Дыша в шею шумно и горячо, придавая реальности всему происходящему и успокаивая Че.

Парень отходит от него на шаг.

– Я на двадцать минут, так что не рассчитывай, – Ким улыбается, – вернусь через неделю – отдам все с процентами.

Ким еще раз тянется за поцелуем и отпускает парня от себя, возвращаясь в постель. Порче сорвался, прилетел ради пяти минут встречи. Неразумно, ужасное использование времени и ресурсов. Но эта порывистость и безумие греют ему душу сильнее солнца.

Он отлеживается полторы недели. Под конец сбегает из палаты. Устал лежать настолько, что переодевается из больничного и тащится в зал. Телохранители честно его сдают, и Кинн является выписать ему профилактический подзатыльник и уволочь обратно. Но в коридоре их встречает Порче, хватает его за руку и тащит в палату.

– Сиди тут, – парень быстро касается губами его губ, – Я только с самолета. В душ и вернусь.

Порче быстро целует его еще раз и выходит за дверь. Киму снова тепло от того, что парень сразу пришел к нему, даже не переодевшись. Хотя этот факт мало удивляет. Он улыбается и тоже идет в душ. Когда Порче вернется, он стребует с него недополученное со всей возможностью своего слегка потрепанного тела.

Че заходит в палату через полчаса. С влажными после душа волосами, одетый в домашнее. Ким смотрит на парня и улыбается. Усаживается на край кровати и тянет руки к влажным прядям, тут же запускает язык в чужой рот. Порче растягивает губы в улыбке тоже, вжимается пальцами в кожу на его ребрах. Все мелкие царапины давно сошли и теперь единственным остается замотанное плечо, все еще ноющее, но уже не доставляющее больших проблем, особенно учитывая колеса, которыми его накачивают.

– Зря одевался.

Порче смеется на его язвительность. Смотрит, после снимая футболку и быстро отправляя за ней штаны, помогая Киму избавиться и от своих. Опускается на колени между его раздвинутых ног. Минет вместо "здрасте", очень в их стиле.

Это последняя здравая мысль в его голове

Следующая формируется совсем не скоро

Проходит около получаса, когда мозг привыкает к постоянному удовольствию и включается в реальность. Он развернут к Че спиной, пока парень растягивает его уже на три пальца, постоянно касаясь простаты и выбивая стоны и всхлипы. Ким складывается на кровать, опираясь на локти, подмахивает руке и поворачивает голову.

– Че, пожалуйста.

Парень слушается. Тянется к баночке смазки, вытащенной из тумбочки, пока Ким, поймав странную волну, снова растягивает себя сам. Красуясь перед Порче собой и своей покорностью. Парень вылизывает его спину, целует и мнет, оставляет горячие засосы на коже, которые он будет носить, вспоминая вкус этой страсти.

Че касается его кисти, и он вынимает пальцы, тут же оттягивая ягодицу. После перерыва хочется жутко. Почувствовать чужую страсть, горячую твердую плоть, растягивающую нежные стенки, подчиняющую и ласкающую силу его Порче.

Парень толкается аккуратно, медленно проникая в его тело, давая время привыкнуть. Ким стонет, требовательно и громко, наверняка так, что их слышит весь этаж. Порче касается губами его спины, входит до конца, замирая. Он снова заводит руку назад, игнорируя тянущую боль в плече и касается руками чужого бедра.

Че улыбается, двигается на пробу, одной рукой сминая бок, второй лаская сосок. Ким толкается навстречу, закрывает глаза, в очередной раз убеждаясь, что они ебучие кролики, и что идеально друг другу подходят. Порче, кажется, думает о том же, толкаясь смелее и уже через минуту набирает быстрый и рваный темп, буквально вбивая его в кровать.

Порче берет его сильно, но все еще недостаточно. Ким едва не плачет от эмоций, которые в нем разрываются. Парень резко останавливается, тянет его назад, и плечо простреливает не сильной, но противной болью от растяжения порванных мышц.

– Не пугай меня так, Ким.

Просьба слетает легко и непринужденно. Ким все-таки ощущает тонкие дорожки слез на щеках. Подается назад бедрами, царапает руку, держащую его горло.

– Больше не буду.

Порче лижет его ухо, прихватывая зубами кольцо в мочке.

– Меньше тоже, да?

Ким согласно стонет, пока парень отпускает его шею, спускаясь обеими руками к его груди, сжимая соски, спускаясь ниже. Порче старательно обходит стороной его член, хочет, чтобы он кончил без рук. Он требовательно подается назад, стонет высоко и надрывно.

– Сильнее, блядь.

Порче наклоняется к нему, проводит руками по бокам, звонко шлепает ягодицу, сильнее вбивая его в бортик кровати. Ким поднимается, полностью выпрямляясь, цепляется за чужую шею и сталкивает их губы. Просит, почти умоляет:

– Хочу... – глотает очередной стон, пока парень немного замедляется, смотря на него внимательно, ожидающе, – Че...

Берет чужую руку, снова накрывая ей глотку, вторую устраивая у себя на животе. Смотрит и видит в глазах ожидание, терпкое и горячее. Порче толкается в него сильнее, полностью выходит, оставляя внутри только головку, и резко входит снова.

– Что, Ким?

Шепот обжигает шею.

Ким всхлипывает и окончательно сдается.

– Хочу, – своей рукой нарывает ладонь Че, царапает лобок чужими пальцами, – больно.

Порче улыбается ему в кожу. Поворачивает к себе за подбородок, смотрит внимательно, ждет, пока его сознание вернется во взгляд.

– Ким?

Он просто кивает, тянется к чужим губам.

Порче запускает язык ему в рот, рукой сжимая шею, лишая мозг крови и кислорода, вторая рука опускается ниже, царапает кожу, оттягивает яйца до звезд перед глазами. Парня внезапно становится очень много.

Закрытые глаза и нехватка крови делают свое дело, усиливая ощущения в несколько раз. Это больно, но не опасно. От чувствительности даже легкие царапины будут ныть словно сильнее. От ярких вспышек он стонет громче, подмахивает резче и теряет ощущение реальности. Порче начинает двигаться жестко, немного меняет угол, попадая каждый раз по комочку нервов внутри. От амплитуды даже по смазке тянет сильнее.

Слишком хорошо.

До пустой башки правильно.

Че впивается ногтями в бока, прикусывает нежную кожу в основании шеи. Как только Ким оказывается на грани оргазма, резко подается назад, оставляя внутри только головку, и жестко фиксирует его бедра. Он скулит, мнет простынь под грудью, смотрит через плечо почти умоляюще.

Парень ухмыляется, начиная двигаться снова только когда его стенки перестают пульсировать так явно. Хватает рукой за здоровое плечо, второй надавливает рядом со свежей раной. Трахает его уже не быстро, а тягуче-лениво, делая растяжку еще более сладкой. Кима ведет так, что сознание отказывается работать.

Порче обхватывает его предплечье рукой, выпрямляется и снова срывается на рваный темп.

А Киму и правда больно. Даже не телу, где-то внутри. Там, где клубиться тьма и блаженная пустота. Порче дергает его наверх за волосы, снова сжимает рукой горло и широко лижет шею, окончательно перегружая мозг удовольствием, болью и страстью.

Он кончает, срывая голос от крика.

Порче выбивает из него последние силы, продолжая трахать сверхчувствительное тело, пока Ким не начинает крупно дрожать. Внутри жарко от чужой спермы, каждая мышца болит, плечо неприятно ноет, на теле уже наливаются новые синяки.

Он хочет что-то сказать, но голос не слушается. Порче накрывает его губы своими, поднимая на руки и укладывая на кровать. Протягивает ему стакан с водой, помогая напиться, и ложится рядом. Ким тут же заворачивается в его руки, напрочь игнорируя раненное плечо.

Порче целует его волосы, зарываясь пальцами в пряди. Ким поднимает голову и шепчет:

– Спасибо.

Порче тихо хихикает, смотрит на него в ответ.

– За что?

Ким неопределенно мычит, Порче слегка давит пальцем на свежую метку на его ребрах.

– Что это было?

– Что?

– «Сделай мне больно», Кимхан? Опять?

Ким молчит. Думает. Признаться вслух, что от такого Порче его ведет, как от порошка, он не готов. Что ему нравится носить потом на теле следы рук своего парня – и так понятно. Что так он ощущает себя принадлежащим Че – тем более. Выбирает то, что ближе всего к правде.

– Мне так вкусно. Понимаешь? Когда ты злишься, когда хочешь меня порвать на части, – задумывается на секунду и добавляет, – боль яркая.

Порче смотрит на него, как на клинического идиота, и притягивает ближе, заставляет улечься на теплую грудь. Знает, что говорить, смотря в лицо, он не сможет. Поглаживает по плечу и от этого легче.

– Я хочу знать правду, Ким. Почему тебя колотило, пока готовился к танцу, почему ты вечно пытаешься сделать себе больно моими руками.

Ким не знает, что отвечать. Может съехать с диалога и Порче позволит. Но не хочет, потому что тяжесть признания, осевшая на языке, не станет легче, если он снова отмолчится. Не сделает лучше, если просто ее опустить.

– Когда ты злишься – тебе не все равно.

– Мне никогда не все равно.

– Мне так тихо. Больше ничего нет, кроме тебя и меня.

Он замолкает, перебирает слова в голове. Пытается подобрать правильные, пока Че перебирает его волосы, не мешая собраться с мыслями. Принять ситуацию и то, что Порче не уйдет и, самое важное, слишком явное сейчас, не осудит.

– Я не умею словами, Че. Мне проще вот так, знать, что я...

Снова замолкает. Закрывает глаза, борясь с подступающей истерикой, тихой и странной.

– Мой?

Ким кивает. Тянется выше, утыкаясь в шею и выпрашивая нежности. Порче гладит его спину, целует в висок и шепчет. Слова, которые ему и правда нужно не только понять, но и услышать.

– Мы давно принадлежим друг другу, – тянет за пряди, заставляет все-таки, посмотреть в глаза, – я никому тебя не отдам.

– Я знаю, – вопрос слетает с губ, минуя сознание, – я застрял с тобой, да?

– В любой ситуации, что бы ты ни делал, я всегда буду за твоим плечом, – Че смотрит серьезно, – Сделаю для тебя все.

Ким знает, что каждое слово парня является обещанием, которое тот сдержит любой ценой. Порче делал все, что бы он ни хотел, даже если он не мог об этом сказать. Был для него всем, что было нужно. И эти слова важны для них обоих.

Это не значит, что они не пробуждают в нем волну искрящегося смущения от непривычки слышать их. От необычных новых чувств, которые эти слова вызывают. Ким стонет, закатывает глаза и тянет:

– Завали. Тебе так надо потрындеть, да? – он смотрит на улыбку Порче, и тыкает его пальцем в щеку, – весь настрой сбил. Может я еще хотел?

Порче поднимает на него бровь и переворачивает их, осторожно укладывая его на спину, наклоняясь к шее. Лижет широко и мокро, заставляя запрокинуть голову. Чужие касания снова опускают тяжелую волну возбуждения вниз.

– Я могу разложить тебя и сейчас.

Ким тянет руки к чужой талии, сжимает кожу и улыбается снова.

– Давай только без пустых обещаний.

Порче улыбается голодно и немного безумно. Снова поддается его желаниям. Сжимает его задницу, пока пальцы второй руки уже раскрывают его. Ким ноет и кусает чужие губы, обнимает Че бедром, раскрываясь. Парень говорит ему в рот:

– Ты – мой.

Ким улыбается.

– А теперь я хочу свой обещанный секс.

Порче ухмыляется и тянется за смазкой.

Исполняет задуманное так, что Ким еще три дня после не встает с кровати и передвигается по комплексу исключительно на чужих сильных руках.

Парень больше не задает ему вопросов, зато с удовольствием метит, клеймит касаниями и отпечатками. Ким благодарно жмется, царапая плечи, и улыбается.